Radical Face — Black Eyes
С их последней поездки за город прошло уже достаточно много времени. Сильно потеплело, весь снег растаял, даже несмотря на то, что это только середина марта. Погода действительно радовала, даже начинали зеленеть растения. За те два месяца Акааши, кажется, осознал все прелести жизни с этим списком дел. Не было ещё ни одних выходных, чтобы Бокуто чего-нибудь да не запланировал. Кейджи даже ни разу не спросили, хочет ли он, может ли он, свободен ли он в выходные, потому что было очевидно: время для Бокуто найдётся всегда. Хоть выходные, хоть два месяца, хоть целая вечность, которая у них впереди. Они плавно переходили от пункта к пункту, Котаро смело зачёркивал выполненное и каждый раз радовался как ребёнок, ведь до восемнадцати всего ничего, а им нужно ещё столько всего успеть. Больше шестидесяти дел пока что только записаны и всё ещё ждут своей очереди. Да, кстати, Акааши удалось несколько раз заглянуть в эту тетрадку. Чем дальше — тем хуже, а с некоторых пунктов просто выпал в осадок. Да ну. Не мог такое пятилетний ребёнок написать. Хотя, если приглядеться, то можно понять, что многие пункты после пятидесятого написаны уже взрослой рукой, а значит, что Котаро, засранец этакий, дописывал всё и позже. Но почерк не сильно поменялся, если так посмотреть. Подходил к концу учебный год, нагрузки становилось больше с каждым днём, силы на тренировках иссякали совсем. Они отыгрывали матч за матчем, проходили всё дальше. До ухода третьегодок оставалось всего ничего, и Акааши это понимал. Всё равно уже ничего не будет как прежде, лучше насладиться уходящим временем как следует. И всё бы ничего, если бы Бокуто не так часто исчезал, хотя Кейджи привык. Капитан говорил, что болеет, и тот охотно верил, зная, сколько времени они проводят на улице, что Котаро не особо любит верхнюю одежду и частенько пренебрегает ей, когда есть такая возможность. Лучше пусть переболеет и приходит в академию с нормальным настроем, поскольку Акааши не очень-то хочется снова наблюдать страдающую сущность Бокуто. Кейджи часто замечал, что думает о том, как будет всё развиваться дальше. Ну, после выпуска. Все уже знают, что капитаном волейбольной команды будет именно он, что он справится, и его обязательно будут слушаться. Только мысли будущего капитана концентрировались вовсе не на том. Без постоянно мелькающей чёрно-белой макушки всё будет уже далеко не так. Но это будет потом, а сейчас у них есть ещё две с половиной недели, когда не нужно думать ни о чём. Кроме выпускных экзаменов, конечно. А сегодняшним вечером субботы Акааши и Бокуто снова идут выполнять очередное дело вместо осточертевшей подготовки. Сеттер, конечно, сильно возмущался, ведь до экзаменов осталось всего ничего, а с математикой Котаро как не ладил, так и не ладит. Всё же, пусть развеется, это намного лучше, чем нытьё. Тридцать пятым пунктом было записано «Наловить целую банку светлячков» с несколькими ошибками. — Бокуто-сан, вам не кажется, что для этого ещё слишком рано? — решил всё-таки спросить Акааши, застёгивая пальто. Да, он действительно не уверен, найдут ли они вообще что-нибудь. Для насекомых ещё слишком холодно, Кейджи предлагал отложить это дело на попозже, чтобы уж наверняка, но Котаро настоял, чтобы всё выполнялось по списку, и финальным аргументом стало «я знаю, где их можно найти вообще в любое время». Кроме как вздохнуть и согласиться Акааши не оставалось ничего. Как ему иногда хотелось побыть героем какого-нибудь сериала, чтобы каждый раз, когда Бокуто вытворял нечто глупое, он мог остановить всё, сказать «и это мой парень», после чего его бы поддержал закадровый смех, и уйти прочь из сцены, чтобы больше не позориться. Но увы, в реальной жизни так не получится. — Вот мой шарф. Шею замотай, а то ты и так кашляешь, — напоследок говорит Кейджи. — Ну Акааши! Ты ведёшь себя как моя мама! — Сначала выздоровей, а потом делай что хочешь. Бокуто обиженно надул губы, пока его «мама» пыталась завязать шарф как следует, и демонстративно отвернулся, как делал всегда, когда что-то шло не так, как он хотел. А потом получил лёгкий поцелуй в щёку в качестве извинений. Если уж так, то он готов обижаться сколько угодно. Начинают сгущаться сумерки, и Акааши думает, что сейчас не самое подходящее время для прогулок. Пытается переубедить Бокуто, но тот стоит на своём, говорит, что обязательно должен показать ему какое-то «заколдованное», как он выразился, место, о котором знает только он. Акааши сомневается. Вряд ли в Токио остались места, о которых бы никто не знал. Кейджи отлично ориентируется на местности, вспоминает карту округи в зоне досягаемости и приходит к выводу, что мест, куда они могли бы сейчас направиться, не так уж и много. Скорее всего Бокуто сильно преувеличивает, называя какое-то место, где он часто бывал в детстве «заколдованным», и, скорее всего, как только они придут туда, его ждёт большое разочарование. Многое изменилось с тех пор. Даже самые потайные уголки теперь стали общедоступными. Почти всё пространство занимают небоскрёбы и торговые центры, и именно поэтому Акааши чувствовал какой-то подвох во всей этой затее. Он даже предлагал пойти днём, поскольку ходить куда-либо под ночь было не очень безопасно, но Бокуто опять настоял, сказав, что туда можно попасть только ночью. Странное какое-то место он описывает. У Кейджи закрались подозрения, что Котаро либо не совсем трезв, либо накурен, чёрт его знает, чем он там в свободное время занимается кроме как донимает своего сеттера. Но нет, тот выглядит вполне адекватным и здравомыслящим, насколько его вообще можно назвать «адекватным и здравомыслящим». Проходит ещё около получаса споров, прежде чем они, наконец, выходят из дома, а на часах тем временем пробивает одиннадцать вечера. Бокуто ведёт его за руку, кажется, в какой-то заброшенный парк, судя по заросшим клумбам и сломанным скамейкам. Идти пришлось долго, хотелось скорее сесть и передохнуть, но вокруг не наблюдалось ни одного места. Стояли только железные каркасы без единой деревяшки, которые годились разве что для птиц. Сквозь асфальт пробивались ростки деревьев, а всё пространство вокруг покрывала какая-то дымка, похожая на туман. Почему-то появилось очень странное ощущение. Лёгкости? Нереальности происходящего? Кто знает. Одно оставалось точно — Бокуто, без единого слова тянущий его вглубь этого парка. Нет, скорее леса, судя по заросшим деревьями старым аллеям и почти исчезнувшим дорожкам. Акааши оглядывается и видит вокруг себя тот странный, будто подсвечивающийся снизу туман, смотрит наверх, а там далёкие звёзды, остающиеся маленькими голубоватыми точками на густо-синем небе. Совсем не похоже на небо за городом, но тоже по-своему красиво. По обе стороны от них — множество деревьев, покрывающихся листвой, а впереди, похоже, небольшой пруд. Туман над ним особо густой и непроглядный, и что там на другом берегу — совершенно не видно. Но они сворачивают в самый последний момент: Кейджи не понимает, куда они идут, тропинка осталась далеко позади, и кажется, что обратно они уже точно не дойдут, если продолжат отдаляться от любых ориентиров. Котаро остановился в самый последний момент, и Акааши чуть не врезался ему в спину, продолжая смотреть по сторонам, а не вперёд. — Оно здесь. Бокуто смотрит вперёд, не отрывая взгляда, а его спутник тем временем ошарашенно смотрит себе под ноги, где листья у едва пробившихся из-под земли растений светились. Не только листья, всё, буквально всё вокруг светилось. Кора на стволах деревьев, старые поломанные фонари, обвитые сухими вьющимися ветками, ещё одна забытая всеми асфальтированная дорожка. И что-то непонятное вдали тоже сияло, освещая всё вокруг мягкими пятнами. Присмотревшись, Кейджи понял, что это никакие вовсе не лампы, как он сначала подумал, а светлячки. Тысячи светлячков, ползавших везде, где только можно, и источавших неяркий, но тёплый свет. Это не было похоже на что-то реальное и происходящее прямо сейчас, скорее на кадр из какого-то фэнтези или очень хорошо прорисованную картинку. Вот почему Бокуто настаивал на том, чтобы идти ночью. Днём всего этого великолепия не видно. Тем временем последний достал из своего рюкзака банку, и, заворожённо оглядывая ближайшие свисающие ветки деревьев, подозвал спутника к себе. — Видишь это? — почему-то шёпотом спрашивает он. — Конечно, — так же тихо отвечает ему Акааши, подходя ещё ближе и легко касаясь кончиками пальцев чуть влажной от росы коры. Светлячки начали расползаться в стороны, образуя небольшое тёмное пятно. Акааши такого даже на зимнем фестивале не видел. Там деревья украшали гирляндами, но это ни за что не сравнится с тем, что происходит прямо перед ним. — Красиво, правда? — голос Бокуто раздаётся как будто откуда-то издалека, хотя он здесь, совсем рядом, стоит буквально в двух шагах с этой чёртовой стеклянной банкой в руках и сияющими глазами. Акааши не понимает, откуда взялся этот ярко-жёлтый янтарь, которым светится радужка, так неестественно и нереально, но в то же время так… уместно? — А у тебя глаза светятся. Бокуто успел выпалить это прежде, чем Акааши сказал то же самое. Кейджи не верит, хотя какой-то частью сознания понимает, что здесь может быть всё. И светящиеся деревья, и светящиеся глаза. Он достаёт из кармана телефон и смотрит в чёрный экран на своё отражение. Самого изображения почти не видно, зато видно два горящих зелёных огонька. Бокуто был прав. Акааши смотрит поочерёдно то на отражение своих глаз, то на всё вокруг, и чувствует какую-то лёгкость и пустоту в своей голове. Странное ощущение, если учитывать, что уже завтра его ждёт множество тестов и прочих прелестей конца учебного года, но чертовски приятное. Ему хочется запечатлеть всё, что он видит, хоть на холст, хоть на камеру, на что-нибудь, чтобы потом рассматривать и находить новые детали. К тому времени в руках Котаро светится уже целая банка, та самая, которую он притащил с собой. Раз Акааши решил запечатлеть, то начать нужно с малого. — Бокуто-сан. Тот поворачивается, и Кейджи успевает сделать весьма удачный кадр. В тот момент он пожалел, что забросил рисование ещё в младшей школе. Сегодня ночью это умение ему бы определённо пригодилось. — Ты что, меня фотографируешь? — Да, а что такого? — он легко улыбается, смотря на деланное недовольство и возмущение, отлично зная, что Бокуто никогда не бывает против неожиданных фотографий, даже смеётся над собственными неудачными лицами, хлопая Акааши по плечу со словами «У тебя уже прямо коллекция моих убогих фотографий». А сам Кейджи бы не сказал, что они прямо такие уж убогие. Он любит пересматривать архив фотографий со своим капитаном и вспоминать, какое по счёту дело они выполняли. Всё-таки этот список не был такой уж плохой идеей. — Тогда дай я сфотографирую тебя! — Акааши не возражает, когда у него из рук вырывают телефон, а сам он ловит падающую из рук Котаро банку (потому что тот очень внимательный) и заворожённо глядит на содержимое. Всего несколько каких-то жучков, которые непонятным образом светятся и заставляют его чувствовать себя так волшебно. А Бокуто, кажется, завис. Он смотрит на экран телефона широко открытыми глазами, как будто видит там нечто сверхъестественное или ещё что-то паранормальное. — Что ты там такого увидел? — Да ничего особенного, — отмахивается тот. Акааши чувствует, как ему что-то капает на нос. Ещё раз, только уже на руку. И ещё несколько довольно крупных капель, оставивших мокрые пятна на тёмно-коричневом пальто. Капли начинали шуршать по листве, заставляя все огоньки понемногу гаснуть. — Вот каждый раз, когда я сюда прихожу, постоянно начинается дождь. Не знаю, почему это. Само место такое, ну, как сказать, странное. Да, Кейджи уже заметил, что странное. Нереальное. — Прямо как из какой-то книжки или фильма, правда? — Бокуто подходит ближе и забирает банку со светлячками, убирая ту в рюкзак, и, увидев недоумевающий взгляд спутника, добавляет. — Не волнуйся, как только приду домой — выпущу. Пойдём. Уже привычный туман вокруг всё больше сгущается, становясь практически непрозрачным. В какое-то мгновение Акааши начинает казаться, что они идут не так, что они заблудились, но, как только видит перед собой уже знакомую разбитую асфальтированную дорожку, облегчённо выдыхает, догоняя идущего впереди Бокуто. Всё-таки странное это место. Туман полностью скрыл всё за каких-то полминуты, а все светлячки как будто разом погасли, будто кто-то выключил свет. Время прошло как-то быстро, отчего казалось, что время там, в глубине парка, идёт как-то иначе. То тянется, то летит быстрее скорости света. Кейджи не понимает. Все те почти два часа, что они там провели, показались ему несколькими минутами, но часы доказывали обратное. Время отпечаталось у него в памяти и сознании одним большим и светлым пятном на тёмном фоне, оставив слабое свечение на сетчатке. Привыкнуть к темноте было труднее, чем обычно. Да и к обычной реальности тоже нужно было снова привыкать. Дождь усилился, в углублениях асфальта начали образовываться небольшие лужи. Ни Акааши, ни Бокуто такого предвидеть не могли (хотя насчёт Бокуто ещё были сомнения, он здесь наверняка не в первый раз), и зонта ни у кого не было. Бежать тоже было бессмысленно, всё равно идти ещё достаточно долго, а промокнут они в любом случае. Только почему-то Котаро снова рвётся вперёд, начинает бегать из стороны в сторону, заставляя кроссовки намокнуть в особо глубоких лужах, размахивает руками и иногда крутится, неосознанно делая неуклюжие пируэты, будто пытаясь подстроиться под музыку в своей голове. — Бокуто-сан, вы же заболеете. Перестаньте. — А мне уже нечего терять, всё равно до конца учёбы две недели остаётся! — он цепляется за фонарный столб и, широко улыбаясь, оббегает вокруг него, подставляя лицо падающим каплям. — Бокуто-сан, экзаме… — Плевать! — Котаро подбегает и хватает Акааши под руку, разворачивая к себе, и, придерживая за плечи, говорит, заглядывая прямо в глаза, в которых ещё осталось чуть-чуть того нереального свечения. — У тебя впереди только окончание школы, университет, работа, и всё прилагающееся. Ты просто не успеешь почувствовать все краски жизни! Давай, развлекайся, у тебя же есть такая возможность. Под конец его голос чуть стих, но от этого небольшая речь не стала менее убедительной. В мыслях Акааши пронеслось «А ведь действительно», и он, плюнув на все моральные устои и собственные принципы, присоединяется к Бокуто, и, изредка прерываясь только на долгие поцелуи, носится с ним под дождём почти до четырёх утра.***
Акааши много раз пытался найти то место, которое показывал ему Бокуто. Он точно помнит, какой дорогой они шли, много раз шёл точно так же, но никакого заброшенного парка не видел. Даже карты не помогли, ведь ни на одной даже не отмечен этот забытый всеми уголок города. И больше никогда Кейджи не видел светлячков в марте.