Broken Back – Happiest Man On Earth
Утро следующего дня можно было описать словом «неудобно» во всей его полноте. Во-первых, Акааши не понимал, как он мог так свернуться, что руками он обнимал Бокуто, уткнувшись тому в шею, а ноги свисали с дивана так, что ступни еле касались холодного пола, заставляя подрагивать от гулявшего по дому сквозняка. Во-вторых, ему было как-то стыдно перед Котаро за то, что остаток вчерашнего вечера он прорыдал у него на коленках от безысходности. Ну что ж, всякое может в жизни случиться, Акааши принял и смирился. Почти. Поэтому теперь он не собирался терять ни дня, чтобы успеть абсолютно всё. И в-третьих, совсем уж неловко было, когда домой вернулась мама Кейджи, и, окинув быстрым взглядом диван в гостиной, ушла на кухню, сдерживая смешки. Она считала это очень даже милым. А потом, когда она высказала своё «мило» сыну, тот покраснел чуть ли не до кончиков ушей, поняв, что с конспирацией у него дела плохи. Кейджи проснулся намного раньше, успев за это время дважды сходить на кухню и заварить себе кофе, а также пытался размять затёкшую спину, отчего суставы громко хрустели, заставив Акааши поморщиться. Не стоило им засыпать на диване. На журнальном столике стоял разрядившийся за ночь ноутбук, поскольку вчера никто даже и не подумал выключить его или хотя бы поставить на зарядку. Акааши выудил откуда-то из-под дивана провод, воткнул его в розетку, и, удостоверившись, что зелёная лампочка загорелась, пошёл на кухню за едой. Ну или за третьей кружкой кофе. Он стоит спиной ко входу, размешивая сахар в кофе и пытаясь подавить желание закрыть глаза и заснуть прямо так, стоя. Но внезапно чувствует, как тёплые руки обвивают талию со спины, а на плечо опускается лохматая голова. Волосы щекочут шею, и он неохотно отстраняется. Бокуто уже хочет возмутиться, по какой это такой причине его «отвергли», но все его мысли прерваны короткой фразой. — Моя мама здесь. Котаро на мгновение отпрянул, окончательно отгоняя остатки сна и одновременно стараясь сообразить, что здесь к чему. Получается далеко не с первого раза, поэтому на всякий случай он переспрашивает. — И что? — Это значит, что мы просто друзья, — Акааши устало облокачивается спиной на холодильник и отпивает кофе, который на этот раз получился слишком сладким. Но ничего, пить можно. — Т-то есть? — заикнувшись, произносит Котаро севшим голосом, и Кейджи уже видит, как подрагивают его руки. — Бокуто-сан, всего лишь на время, — заверяет его Акааши, легко улыбаясь. Эта детская наивность его забавляет, и он не может понять, как семнадцатилетний парень может быть таким. Бокуто звучно хлопает себя по лбу за недогадливость (или не совсем работающие мозги с утра) и успокаивается. Скоро они выйдут из дома, чтобы выполнить очередной пункт списка, и всё будет так, как ему захочется.***
— Акааши, я совершенно не понимаю, как ты можешь так жить! — буквально взорвался Бокуто, как только они переступили порог дома. — Это же совсем никакой свободы! Кейджи усмехается. Серьёзно, Котаро такой ещё ребёнок, и он совершенно искренне не понимает, как мог влюбиться именно в него. Да, странный. Да, с безумными «качелями» настроения. Да, придурковатый. Зато понимает лучше всех, даже лучше родителей, что Акааши так ценит. С ним можно вытворять все совершенно безбашенные вещи, которые только захочется, и за это тебя не осудят. И в его собственной голове идей для того, как весело провести время, хватит ещё лет на пятьдесят вперёд, хоть у них остаётся всего лишь четыре совместных месяца. Мысленно Акааши клянётся, что это будут лучшие четыре месяца, которые только можно себе представить. Уж он об этом позаботится. — Что у нас сегодня по плану? — спрашивает сеттер, накидывая поверх толстовки лёгкую куртку. К концу марта уже значительно потеплело, чему оба были несказанно рады, ведь наконец можно избавиться от тяжёлой зимней одежды. — Идём штурмовать супермаркет! — оптимистично заявил Бокуто, припоминая сороковой пункт собственного списка. Акааши мгновенно поникает. — Ты взял деньги? — интересуется Котаро, на что Акааши только хмурится и поджимает губы, буркнув скомканное «немного». Ну ничего страшного. Сегодня вряд ли они понадобятся.***
Акааши терпеть не мог большие супермаркеты. Эти огромные помещения, в которых вечно теряешься среди рядов с миллионами товаров, где куча людей с пресловутыми тележками, будто так и норовящие сбить тебя с ног, надоедливые консультанты и вообще. Всё, что там находится, можно было ёмко описать словом «слишком». А Акааши не нравится, когда «слишком», за некоторыми исключениями. Поэтому перспектива окунуться в эту пучину бегающих за покупками людей его не то, что не прельщала, даже немного пугала. Поначалу Кейджи усиленно старался отказаться от выполнения этого дела, но аргументы «ты же обещал!» вкупе с щенячьими глазками подействовали безотказно. Уже на подходе к самому зданию Кейджи потерял Бокуто из вида и немного (да, лишь самую малость) перепугался. Правда потом облегчённо выдохнул, когда тот резко появился из-за угла с огромной магазинной тележкой. — Я нашёл нам средство передвижения, — абсолютно серьёзным тоном говорит он, опираясь на ручку тележки так, будто это не менее, чем его собственная машина. — И это… серьёзно что ли? Акааши настолько красноречиво изогнул одну бровь, что у Бокуто не осталось сомнений, что выглядит он сейчас как распоследний идиот. А в принципе, чего уж там, он как-то с Куроо на этих самых тележках дрифтовал прямо вот на этой парковке около магазина, что уж там говорить о безобидном катании между полок? — Либо ты слушаешься меня и залезаешь сюда, либо тебе придётся возить меня ближайшие несколько часов, — категорично заявил Котаро, зная, что Акааши сейчас сделает всё, лишь бы только уйти отсюда. А первый в свою очередь сделает всё, чтобы его здесь удержать. Кейджи прекрасно знает, что Бокуто — далеко не пушинка, что ему часто приходилось проверять на собственном опыте, и что даже в этой чёртовой тележке ему будет совершенно не легко. Сеттер нахмурился и сделал самое красочное из своих лиц, прекрасно говорившее за него нечто вроде «зачем я на это подписался?». Однако мысль о том, что это первый и последний пункт в сотне, связанный с магазинами, Акааши облегчённо выдыхает и идёт на уступки. Один день можно и потерпеть. Спустя несколько минут Кейджи сидит в тележке, хмуро оглядываясь по сторонам, и сверлит взглядом окружающих его людей, а особенно каких-нибудь пожилых дам, которые соизволили загородить путь. Настроение у Акааши хуже некуда, и он уже буквально отсчитывает минуты до того момента, когда эта пытка закончится. — Ну Акааши, ну перестань так дуться! — Бокуто останавливается, кладёт голову ему на плечо и пытается обратить внимание сеттера на себя, что абсолютно бесполезно. «Ненавижу всё вокруг» ипостась Акааши он уже лицезрел, а вот обидевшуюся — ещё нет. И он без понятия, что делать в такой ситуации. Кейджи чуть краснеет, когда его без разрешения целуют в щёку, и бормочет что-то вроде «Ну не при людях же», а потом соглашается потерпеть, но только ради Бокуто.***
Акааши не узнать уже через час. Он забыл, где оставил тележку со всеми сладостями, что они вдвоём набрали, и теперь всё приходится держать в руках и ходить пешком. Кейджи уже не так обижен и раздражён, теперь он носится по отделу с хлебом за Бокуто, устроив импровизированное сражение на багетах, набивает карманы упаковками печенья, потому что их некуда больше положить и недоумевает, где Котаро умудрился потерять больше половины продуктов, что запихнул себе в капюшон. — Либо сдавайся, либо я убью тебя и сам заберу прекрасную принцессу Кейджи из твоих лап! — Котаро слишком вживается в роль и размахивает багетом во все стороны, пока Акааши старается защищаться так, как только может. — Ну уж не… стоп что? А почему ты тогда сражаешься со мной, если я и есть принцесса? — задаётся вопросом сеттер, пропуская парочку ударов, но затем успешно отражает все атаки партнёра и даже атакует сам, отчего Бокуто неслабо получает батоном по плечу. — Если ты и есть принцесса, то, как положено в каждой сказке, в конце должен быть поцелуй! — Бокуто-сан, на нас дети смотрят! — А мне плевать! Акааши даже не успевает во второй раз воззвать к разуму своего недоделанного принца, как неожиданно его подхватывают под талию, наклоняют так, что он чуть не падает, и легко и нежно целуют в губы, так, что он даже на пару мгновений забывает, где они на самом деле и хочет продолжить. Небольшая компания собравшихся посмотреть на это зрелище детей аплодирует «принцу» и «не-совсем-принцессе», Котаро наигранно кланяется, пока покрасневший Кейджи прячет ото всех взгляд, а детей скоро разбирают их родители, неодобрительно цыкая в сторону Бокуто и Акааши. — Бокуто-сан, к чему всё это представление? — краска так и не думала спадать с щёк. — Сам не знаю. О, может быть, пойдём в отдел одежды? Каким-то невероятным образом Акааши уже чувствует приближающееся маленькое безумие и старается как можно лучше скрыть, что на самом деле эта затея уже не кажется такой плохой и ему даже нравится. Только Бокуто он об этом не скажет. Или скажет. С этим он определится потом. Котаро рассказал, что когда-то давно он так сидел с Куроо, пугая проходящих мимо покупателей из вороха одежды. Акааши было совсем неудобно сидеть согнувшись в три погибели, так как рост тут явно не был ему на руку. А ещё неудобнее было осознавать, что сейчас Бокуто покажет ему «обещанный мастер-класс», и посему уже приготовил руку, чтобы прикрыть своё лицо от стыда. Не за себя, за сидящего точно так же скрючившегося рядом придурка. Он сидит как кот, будто выжидая подходящую жертву. Вероятно, этому он научился от Куроо с его кошачьими повадками, поскольку сам и минуты на месте усидеть не может. Когда ближе к ряду вешалок с женской одеждой подходит очередная девушка (которую, видимо, нисколько не смущает то, что вешалки как-то странно хихикают и трясутся), то Бокуто тихо, почти хриплым голосом шепчет «Купи меня». Акааши почти прорывает на смех, но он сдерживается из последних сил, когда «загадочный шёпот» переходит в наглое «ну купи, ну тебе жалко что ли, по скидке!». А потом, когда Бокуто протягивает руку к этой самой девушке сквозь ворох одежды, та вскрикивает и отпрыгивает в сторону и, судя по звукам, убегает в другой отдел. Акааши смеётся. Бокуто тоже смеётся и смотрит, как смеётся Кейджи, потому что для него это одно из самых прекрасных явлений на свете.***
Под конец дня, где-то за полчаса до закрытия, они оба валяются на кроватях в отделе мебели, выбирая самую мягкую, и, найдя безоговорочно самую-самую, буквально утонули в тёплой ткани и огромном количестве подушек. Акааши вспоминает, как ещё какое-то время назад пытался вытащить Бокуто из отдела спортивных товаров, где тот пытался протестировать каждый волейбольный мяч, имевшийся в магазине. Но увы, ему запретили, потому что «небезопасно» и «вам здесь не спортивная площадка», на что тот обиделся и ушёл дальше на поиски приключений. И Бокуто, и Акааши очень устали за этот день, когда они не делали практически ничего, но зато веселились от души, и, кажется, Кейджи начал ненавидеть супермаркеты чуточку меньше. Только если совсем чуть-чуть. Он лежит, раскинув руки в стороны, и пялится на потолок, состоящий из множества металлических балок, и думает о чём-то отстранённом. Хотя нет, буквально ни о чём. В голове не осталось ни единой мысли, отчего ощущалась непривычная лёгкость и какая-то… Свобода? Всё возможно. Акааши редко чувствовал себя по-настоящему свободным. Обычно это чувство накрывало его с головой, когда он видел что-то необъятное и красивое, как, например, ночное небо за городом, или когда ему кажется, что он тоже что-то значит и чего-то стоит, и именно поэтому на волейбольной площадке ему всегда было так хорошо. За последние несколько месяцев он был свободен как никогда раньше, и ему совершенно не хотелось, чтобы это чувство внезапно исчезло. — Хей, Акааши, — выдёргивает его из прострации Бокуто, легко потянув за рукав. — Остаётся десять минут. Пойдём? — Да ну, — отзывается сеттер. Он никогда в жизни не мог подумать, что лежать на магазинной кровати, пялясь в потолок, настолько хорошо. — Ладно, тогда до самого закрытия? — До самого закрытия. Кейджи продолжает бесцельно испепелять взглядом металлические балки, когда пришедший консультант уже почти пинками выгоняет их из магазина. Они так ничего и не купили, хотя Бокуто перед входом перечислил названия всех сладостей, которыми хотел сегодня закупиться на месяц вперёд. Нужно будет как-нибудь прийти полежать ещё. Опять.***
Акааши немного грустно осознавать, что теперь ему не с кем подраться багетами, что не с кем ездить по магазину на тележке и не с кем сгребать с полок все имеющиеся сладости. Он продолжает ненавидеть огромные супермаркеты тихой ненавистью и слишком редко туда ходит. Только если в компании Кенмы, но тот вечно занят с учёбой или подработкой, на которую устроился, чтобы не тратить слишком много времени играя в игры. «Мне тоже нужно как-то отвлечься от всего этого», — думает Кейджи, встаёт с магазинной кровати, от которой всё ещё пахнет деревом, и идёт к выходу.