Stuck in the Sound — Toyboy
За прошлые выходные погода так сильно испортилась, что сразу три пункта сотни были перенесены до лучших времён. Беспрерывно шли дожди и гремели грозы, так, что каждый выход на улицу превращался в одну огромную проблему. Метеорологи не обещали ничего хорошего в ближайшие несколько дней, а это значило, что придётся отложить ещё несколько пунктов списка. Но и целыми днями сидеть дома тоже надоело, хотелось движения, каких-нибудь приключений, которые каждый раз находились. Тиканье настенных часов спустя два дня без выхода из дома начинало раздражать, и сама обстановка надоела настолько, что можно было бы хоть сейчас выйти под дождь и лечь прямо на траву на заднем дворе, если бы не нежелание промокнуть. — Ты точно не хочешь выйти куда-нибудь? — Акааши не терял надежды, и поэтому спрашивал уже третий раз за день. — Не, извини, тут маме надо помочь, — голос на другом конце провода звучал не так расстроенно, как голос Акааши. — Тебе очень грустно, да? — Вроде того. Вот как ты будешь чувствовать себя после двух дней безвылазного сидения дома? — Ну… плохо. — Вот именно, что плохо. Может, в списке найдётся хоть что-то, что можно выполнить и сейчас? — Ладно, я закончу и посмотрю. А сколько ещё ждать до этого «закончу» — неизвестно. Час? Два? Сложно сказать. Находиться дома так долго и правда тяжело. Все занятия и развлечения быстро надоедают, и остаётся только лежать на кровати и смотреть за движением стрелок часов, как те бегут, сменяя час за часом. В небольшом перерыве между трудовыми буднями должно было быть очень много дел, которые раз за разом откладывались на выходные, но… нет. И к концу августа должно было стать только хуже, потому что и учебный год был в самом разгаре, и портится настроение из-за плохой погоды, да и тот маленький период каникул должен закончиться через пару дней, снова возвращая учеников в рутину. За не самыми приятными для Акааши раздумьями прошёл почти час. Странно, что иногда время летит невероятно быстро, а иногда плетётся со скоростью улитки. Ещё страннее то, что захватывает разум именно что-то вот такое. А ещё спустя несколько минут наконец звонит телефон, и этот звук кажется самым приятным, что Акааши вообще слышал за весь сегодняшний день. Хотя всё равно подумал, что звонок нужно сменить, слишком уж раздражающим тот был в повседневной жизни. — Знаешь что! — тут же раздался вопль из динамика, причём таким тоном, что Кейджи успел испугаться, не случилось ли чего за то время, что он прокрастинировал. — Я посмотрел список и нашёл то, что нужно! Я всё время из-за этого сидеть на месте не мог! — Постой, притормози на секунду, — он в своём полусонном состоянии не успевал за потоком восхищённой болтовни, вырывая из речи только отдельные фрагменты. — Ты посмотрел список, нашёл пункт, и? — И я определённо знаю, что мы будем делать сегодня ночью! — Акааши недовольно скривился, забыв, что собеседник этого видеть не может. — Нет-нет, ты не подумай чего. Просто обычная ночная вылазка в одно здание в нашем округе, ничего особенного. — Тебе не хватило ночных приключений на крышах? Дай подумать, их было уже, — он начал поочерёдно загибать пальцы каждый раз, когда вспоминал какое-либо из их похождений, к которым могли относиться слова «ночь» и «крыша». — Одиннадцать. Я насчитал одиннадцать. Тебе это говорит о чём-то? — Не-а. — Одиннадцать из семидесяти шести выполненных на данный момент. Знаешь, я бы сейчас мог привести процентное соотношение, но у меня нет ни калькулятора под рукой, ни желания. Просто пойми, что это немного однообразно. — Однообразно? — задумчиво протянул Бокуто, как будто не вникая, о чём сейчас идёт речь. — Не, мы же не на крышу собираемся. — Серьёзно? — Акааши не мог поверить, что наконец-то не придётся мёрзнуть на ветру на крыше какой-нибудь высотки, наконец-то не надо будет искать обходные пути мимо не очень одобряющих походы на крыши жильцов и оправдываться из-за слишком самонадеянного поведения своего спутника. — Да, только думаю, что ты это не очень одобришь. Сложно было что-то не одобрить после нескольких дней сидения дома под шум дождя и тиканье часов. Кейджи готов на всё, что входит в рамки приличия и не пресекает черту закона. — Знаешь, я одобрю уже всё, что предполагает выход из дома. — Хорошо, я тебя предупредил. И ещё, если что, помни, это было в списке. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы думать, что ты это не одобришь, так что не сильно ругайся сегодня вечером, хорошо? — Ладно, уговорил. — Тогда я приду к тебе часов в двенадцать, надеюсь, что ты будешь готов. — Непременно. А пока надо выспаться, раз вылазка в очередной раз ночная, ну или найти, чем занять себя до десяти вечера.***
Бокуто появился на удивление рано, причём настолько, что пришлось просить его ещё немного постоять на улице, пока родители заснут, чтобы не обнаружить себя и спалить всю контору. К вечеру ливень прекратился, и это было, несомненно, к лучшему, потому что идти куда-либо промокшим не особо хочется, а зонт совершенно не спасает от капель одежду. Тем более Бокуто так и не сказал, даже не намекнул, куда же они пойдут. Акааши помнил только что это должно ему не понравиться, и поэтому ему оставалось гадать, проблема в нём, или в месте, куда они направляются. — Я бы мог попросить тебя закрыть глаза, но я не хочу, чтобы ты разбил себе лоб, — туманно ответил Бокуто на все расспросы. — Зачем скрывать, если я всё равно приду на место и узнаю, — недовольно пробурчал Акааши. Перспектива идти в неизвестное место его не прельщала, тем более, Бокуто всегда говорил, что за дело будет следующим. Возможно, это какое-то исключение из правила. — Я уже сказал, что тебе это вряд ли понравится, но дело в списке есть, и? — он сделал небольшую паузу, будто ожидая ответа. — И я своё слово держу, а значит… — Нужно выполнить, да-да, я помню. — Ты у меня такой невероятно догадливый, — чересчур слащавым голосом проговорил Котаро, закрывая за ними входную дверь. За это его смирили уничтожающим взглядом и дали подзатыльник: Акааши не особо любил такое к себе обращение, если не сказать, что совсем не любил, а вернее, ненавидел. Да, так, наверное, правильнее всего. Дорога была знакомой. Этой дорогой они ходили каждый день в прошлом году, этой дорогой продолжает ходить Акааши сейчас. Разбитые фонари в одном из переулков, чей-то слишком экстравагантный дом-замок, два перекрёстка и заброшенное полусгоревшее здание. Мерцающее в темноте освещение дополнило иллюзию дороги домой где-то в середине января. Никак не в августе, даже холодный ветер способствовал этому ощущению. У Акааши, кажется, плохое предчувствие. «Если он сейчас свернёт на эту улицу…» «Только пусть попробует пойти через этот сквер». «Боже, только не…» Путь, который занимает ровно двадцать две минуты. Над ними возвышалось здание академии Фукуродани. — Не говори мне, что серьёзно собрался это делать. — Я собрался это делать. И да, я тебя предупреждал, если что, что тебе это совсе-е-ем не понравится. — Я на это не подписывался. Бокуто достал из кармана мобильный, жестом показав что-то, означавшее «подожди немного», долго листал список каких-то файлов (каких, Акааши разглядеть не смог, потому что Котаро как младшеклассник, закрывающий тетрадь с контрольной от особо любопытного соседа, отворачивал экран телефона в другую сторону), и с благоговейным выражением лица включил аудиозапись: — Да, только думаю, что ты это не очень одобришь. — Знаешь, я одобрю уже всё, что предполагает выход из дома. — Хорошо, я тебя предупредил. И ещё, если что, помни, это было в списке. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы думать, что ты это не одобришь, так что не сильно ругайся сегодня вечером, хорошо? — Ладно, уговорил. — Тогда я приду к тебе часов в десять-одиннадцать, надеюсь, что ты будешь готов. — Непременно. Акааши стоял и с непробиваемым лицом молчал. Вряд ли можно сходу назвать человека, способного распознавать его эмоции, так что задача становилась вдвойне сложнее. Реакция могла быть самая непредсказуемая, и это действительно так: разговоры записывать без разрешения как минимум подло, а как максимум… немного незаконно. — Ты записал наш разговор, — начал он ровным тоном без какого-либо проявления злости или раздражения. — Не сказав об этом мне. — Да, потому что… У меня есть обоснование, но тебе оно покажется неубедительным. — Ты знаешь, что чисто теоретически я могу написать на тебя заявление, подать в суд и выиграть его? — И засадить меня в тюрьму на оставшиеся месяц-полтора? Боже, Акааши, у тебя всегда было плохо с чувством юмора, — он усмехнулся, совершенно не обращая внимания на совсем не дружелюбно настроенного Кейджи, который, похоже, через пару минут будет рвать и метать. — Пытаешься припугнуть меня этим уже второй раз, и я тебе ни разу не верю. — Со временем ты становишься только дурнее, — проворчал сеттер, поняв, что Бокуто, в общем-то, на закон и личные чувства других людей плевать. И он действительно становился дурнее, потому что начинали они с безобидных походов по паркам и в разные интересные места, а закончили… закончили они нарушением чёртовых законов, чего в прошлый раз Акааши фактически удалось избежать. Теперь, видимо, не удастся: Бокуто настроен чересчур решительно. — Раз уж теперь мы соучастники, то давай рассказывай свой гениальный план, — он подрастерял всю уверенность в собственной правоте, и, подумав, что «терять больше нечего, можно пуститься во все тяжкие, чтобы было, что вспомнить», плюнул на всякие рамки вроде законно-незаконно. — Итак, — воодушевлённо начал Котаро, увидев заметно более нейтральное выражение лица спутника. То есть, это было больше нейтрально-смирившееся, чем нейтрально-угрожающее выражение, если так вообще можно сказать. — Сейчас каникулы, а значит, кроме охранника во всём здании мы вряд ли кого-либо встретим. Проблема с охранником легко и быстро решается: рядом со спортзалом есть обходной путь, который не прослеживается ни с поста охраны и почти не заметен на камерах наблюдения. Далее мы зайдём в здание со стороны двора, и идём к нашей цели — кабинету химии! У Акааши было много вопросов. Начиная с «Как ты узнал о том, что та дорожка не прослеживается камерами?» и заканчивая «Зачем нам именно кабинет химии?». С другой же стороны, он не знал, каким был первый год Бокуто в старшей школе. И у него нет никакого права осуждать, ведь тот просто выполняет свой список дел. «Как же абсурдно звучит», — думал Акааши. «Почему я не отказался сразу?», — думал Акааши. Но вот он уже шёл той самой дорожкой к другому входу в здание академии, по пятам следуя за своим чёрт-возьми-как-ему-в-голову-вообще-такое-пришло-спутником. Ему было страшно. Адреналин ударил в голову, и он почувствовал надоедливый звон в ушах, прерываемый только звуком собственных шагов и тяжёлого размеренного дыхания. Акааши никогда не делал ничего подобного. Он вообще старался не конфликтовать и попросту следовать правилам, чтобы не последовало наказания, которое в данном случае может быть довольно неприятным для обоих. Кейджи уже ярко видел перед глазами картинки как он, один из лучших учеников класса три-шесть и капитан известного волейбольного клуба, стоит в кабинете директора и выслушивает о себе совсем не лестные слова. А затем его исключают, написав в личном деле, что он «маленький поганый преступник». Возможно, в другой форме, но смысл тот же. — Перестань оглядываться каждые две секунды, нас не преследуют, — шёпотом сказал Бокуто, которого самого почти трясло от странности и ужаса всей ситуации. — Говорит мне человек, который крадётся через кусты в здание своей бывшей школы, — в тон проговорил Акааши, продолжая развивать свою фантазию про отчисление и разрушенное благодаря одной-единственной вылазке будущее. Через какое-то количество времени и пререканий, а также подъёма по лестнице, на которой оказалось слишком громкое эхо, из-за чего Бокуто и Акааши чуть не подрались прямо на месте, цель была достигнута: дверь кабинета была прямо перед ними. А потом Бокуто достал из кармана рубашки шпильку, прокомментировав это как «У мамы нашёл, мне сейчас нужнее». «Он собрался взламывать замок шпилькой», — Кейджи подавил желание прикрыть лицо рукой от накатившего на него испанского стыда. Он знал, что у Бокуто есть навязчивые идеи. Он знал, что тот идёт в своих целях до конца, если не дальше. И он, чёрт возьми, знал, что рано или поздно всё дойдёт до чего-то подобного. Настолько же глупого и идиотского, как взламывание замка школьного кабинета шпилькой в час ночи. Тем временем Котаро с видом эксперта ковырялся в замочной скважине, то и дело припадая к двери ухом, чтобы услышать… Да что там вообще можно услышать и как это поможет?! Акааши надеялся на то, что замок не откроется, всё закончится хорошо и они вернутся домой, не успев совершить ничего фатального. Но это только до тех пор, пока не раздался слишком громкий в окружавшей их тишине щелчок. По восхищённому лицу Бокуто стало понятно, что ничего хорошо не закончится и надо терпеть до конца. — Ты представляешь, я очень много тренировался прошлым летом, и мне это пригодилось! — он смахнул воображаемую слезу. — Нужно рассказать Куроо, он будет гордиться мной. — Лучше бы ты потом рассказал всё охране и во-о-от той камере, — сеттер ткнул пальцем в тёмный объект под потолком. — Думаю, она не очень оценит твои умения. — А, ничего такого, на третьем этаже камеры всегда выключены, а на лестнице их вовсе нет, поэтому за секретность можешь быть спокоен, — как тут быть спокойным, когда посещение академии ночью — не особенно распространённое хобби среди учеников. — И пора уже приступить к самому делу! — Что хоть за дело-то? Бокуто выдержал театральную паузу, загадочно приподняв брови, и, войдя в кабинет, рассказал самую невероятную историю, предшествовавшую какому-либо пункту сотни. — Однажды на улице я услышал, как двое старшеклассников говорили о том, как их друг устроил взрыв на уроке химии. И тогда я посчитал, что это очень круто, и я до сих пор так считаю, и поэтому пообещал себе обязательно подорвать что-то. В старшей школе у меня не было такой возможности, поэтому, пока у меня ещё есть время, я должен уже заставить что-то взорваться прямо здесь. Испытывать настолько жуткий приступ испанского стыда второй раз за час — это нормально? — И я советую отойти подальше, а лучше постоять на стрёме. — Ты же говорил, что здесь никого не может быть! — Я мог ошибаться. Пока Котаро снова ковырялся шпилькой в замке, но на этот раз от шкафчика с различными реактивами, Акааши вспомнил то, что его спутник-соучастник в химии полный ноль. Если могло бы быть что-то ниже этой отметки — то это определённо он. Потому что быть настолько непросвещённым даже в самых простых темах нужно уметь. А сейчас это могло сыграть с ними очень плохую шутку. Настолько плохую, что Акааши уже думал, можно ли как-то подручными средствами выключить противопожарную сигнализацию. Услышав другой щелчок замка, чуть более звонкий и высокий, он действительно испугался. Бокуто мог смешать такую ядерную смесь, что потом все учителя, и не только химии, были бы в шоке от опалённой мебели и копоти на стенах. А страшнее всего за самого Бокуто, лишь косвенно знакомого с техникой безопасности при работе с химическими реактивами. — Так, я хочу налить вот эту жижу сюда, а потом перелить вот сюда-а-а… От каждого слова Кейджи вздрагивал. Это могло случиться прямо сейчас. Ну или вот сейчас. Не случилось? Хорошо, благоприятный исход всей этой истории ещё возможен. Он сидел в дверном проёме и ждал, чтобы Котаро как можно скорее удовлетворил своё любопытство и дал отсюда дёру, потому что, кажется, в конце коридора движется чья-то тень. Или это просто воображение на фоне адреналина и жутковатой ситуации. Ну или тень от дерева на улице. Что угодно, только не человек, нет-нет-нет! — Акааши, смотри, эта штука стала почти чёрной, а ещё она… — он восхищённо выдохнул. — Она искрит! А если попробовать налить туда вот это… Желание подбежать и вырвать пробирку из рук было чуть слабее желания сделать ноги, так что можно быть спокойным, приоритеты расставлены правильно. А потом за спиной раздался громкий хлопок. А следом и восторженно-радостный визг. — Она взорвалась! Она правда взорвалась, только кажется, она сейчас выльется и подорвёт всё остальное… — Выливай в раковину и быстрее бежим отсюда! Послушавшись инструкций более умного в плане химии Акааши, Бокуто вылил непонятную коричнево-красную мутную жижу в раковину, да и пробирку туда же бросил, плевать, что будет дальше — фактически, это уже не его дело. Его дело сделано. Они бежали настолько быстро, что даже забыли про конспирацию, охрану и камеры, и перелезали через забор тоже в спешке, так что у Акааши прибавилась пара модных порванных штанов и царапины на коленках, а у Бокуто — ссадины на руках от не очень удачного приземления. Холодный ночной ветер бил в лицо, пока они бежали по улицам, хотя уже давно покинули территорию академии, и смеялись во весь голос. — Знаешь, я не помню, когда последний раз чувствовал себя настолько живым, — проговорил Бокуто, пытаясь отдышаться, когда они оба выдохлись от слишком быстрого бега. Да, смеяться прямо на бегу было очень плохой идеей, и им ли, как спортсменам, это не знать. — Аналогично, — ответил в тон Акааши, и затем получил поцелуй в губы. Да, неожиданно и совершенно не для такой ситуации. — Мне показалось, что самое время, — Бокуто густо покраснел, будто они вовсе не встречаются на протяжении почти целого года. Он стушевался больше обычного, и, казалось, не знал, куда деть собственное смущение. — Ой, смотри, жёлтая машина! — Боже, ты всё ещё помнишь эту игру? — С чего бы мне забывать? На некоторые вещи у меня очень хорошая память. — Я в этом даже не сомневаюсь. Этой ночью они оба вряд ли смогут заснуть, чувствуя прилив энергии во всём теле и сдерживая непроизвольную улыбку каждый раз, когда будут вспоминать дело номер восемьдесят один. «