Одно из моих первых воспоминаний на скейте. В воспоминаниях я мала, мне, вроде, четыре или пять. Доска под моей ногой кажется слишком огромной, но большие руки придают уверенность и держат меня за подмышки. Я в безопасности.
Следующее мое воспоминание о скейтбординге произошло двумя годами позже. Я не выгляжу на свои восемь, но я катаюсь на очень даже собственном (дерьмовом б/у) скейте по бетону вокруг дома, стараясь изо всех сил, чтобы не быть хуже мальчишек, нарезающих круги вокруг дома на своих скейтах.
Эти мальчишки, чьи лица по большей части я знала очень смутно, были причиной того, что я начала кататься. Жить в системе опеки foster care* было не просто ни для одного из нас, но ребята нашли свою отдушину после того, как обнаружили целую кучу скейтбордов в коробке пожертвований в центре города и, когда я стала достаточно «взрослой», они помогли превратить это и в мою отдушину.
Я была злым ребенком, хотя кто-то говорит, что я все еще такая, так что мой агрессивный стиль катания все-или-ничего был чем-то вроде подарка с небес, который облегчил весь этот груз скрытой злобы и разочарования. С возрастом катание на скейте становится даже не то что способом выплеснуть свою злость и агрессию, а основой того, на чем я строю свое
хорошее, то, чем я постоянно наслаждаюсь.
Когда меня удочерили, я очень смущалась, потому что мне должно было исполниться тринадцать через пару дней, казалось, что меня взяли, уже было очень значимым подарком. Моя ближайшая компания, Уилл, которому было семнадцать на тот момент, что значило, что скоро он будет стар для нахождения в системе опеки, и еще несколько взрослых ребят скинулись, кто сколь мог, чтобы купить мне доску. Обратная сторона скейта была белая с черным узором кошки, симметрично распределенным по доске. Я считала этот подарок идеальным.
Я все еще отчетливо помню, как Уилл подозвал меня к себе, перед тем, как я собиралась открыть входную дверь.
- Котенок, погоди! – он подбежал ко мне, пряча руки за спиной, с широкой улыбкой на лице.
Я оборачиваюсь и вижу, как он становится передо мной на колено. Я знаю, что он делает это, чтобы вывести меня из себя, мой рост, наконец, позволяет мне не пользоваться никакими жестами. Я закатываю глаза, а он смеётся.
- Я и ребята тебе кое-что приготовили, что-то, что будет напоминать тебе о нас, лады?
Я медленно киваю и в тишине наблюдаю, как он достает доску из-за спины. Она была обмотана ленточкой с кривым бантиком, на наждачке мелом была написано куча всего. Мой радостный крик продолжился около секунды, а потом я осознала, что это не просто надписи – это маленькие послания от моих «братьев», в которых они прощаются, говорят, что будут скучать, просят помнить, когда я стану известной победительницей X-Games *.
Я не могла ничего сказать, даже поблагодарить. Вместо этого, я просто накинулась на Уилла и не отпускала, как мне казалось, маленькую вечность.
Лилит – это женщина, что удочерила меня и сразу же настояла на том, чтобы я звала ее
Матушкой.
Она не была жестокой, не в прямом смысле этого слова. Она просто была… холодной. Ее как будто не было.
У меня было все, что мне нужно или же, все, что
Матушка думала мне нужно. Я была, и все еще остаюсь, благодарна за все вещи, что я получала от нее. Прежде всего, я была очень удивлена, ведь она даже разрешила мне продолжить кататься. Оглядываясь назад, я понимаю, что она сделала это просто, чтобы я ей не надоедала. По началу, она не хотела отпускать меня в скейт-парк, ведь тогда я еще «так молода и впечатлительна», так что, она наняла кого-то, чтобы они соорудили пару рамп и поставили перила на заднем дворе. Иметь собственный мини-парк было невероятно, по сравнению с тем, что раньше каждая деревяшка была моей рампой.
Потом, когда мне исполняется четырнадцать, меня начинает тошнить от постоянного одиночества на заднем дворе, так что я убегаю в скейт-парк, пока
Матушка была на какой-то бизнес-конференции. Она была в ярости, когда узнала, что я сбежала. Я не могла выйти из дома два месяца.
Наказание понесло за собой некоторые неприятные последствия для нее. Ведь быть запертой в доме, означает, ну, что я
всегда рядом. Изначально, я должна была сидеть дома шесть месяцев, но, судя по всему, я была невероятно надоедлива, поэтому меня «освободили» спустя два месяца.
Я начала ходить в скейт-парк. Там я и встретила Керша - гигантский парень-щеночек.
Первое впечатление сложилось такое себе.
Он поднял трубу, на которой я стояла, скорее всего, чтобы повыпендриваться, но он обсчитался в скорости и угле подъема, так что я с глухим стуком упала задницей на рампу, что стояла рядом со мной.
Вместо того, чтобы хоть как-то извиниться, как сделал бы нормальный человек, он спрашивает мой номер и называет меня «горяченькой» как минимум пятнадцать раз.
После того, как я его успокоила, он стал просто стоять с усмешкой на лице. Он сказал что-то вроде
«все нормас, малышка, мы можем быть просто бро!».
Вот так я и встретила своего лучшего друга.
Мы становились ближе, спустя годы, которые я просто терпела его нахождение в парке. К тому моменту, когда мне исполнилось шестнадцать, мне пришлось неохотно признать, что я наслаждаюсь его компанией.
Я не понимала, насколько сильно он мне дорог, но за пару дней до моего восемнадцатилетия все изменилось.
Краткое изложение ситуации:
Матушка возвращается со своей бизнес-конференции на день раньше, чем планировалось, и застает меня в компрометирующем положении с одной из девушек, что иногда тусовались в парке. Я пыталась сказать, что ничего не было, но было трудновато спрятать правду, когда мое лицо находилось между ног той девушки, при том, что
Матушка вошла в комнату именно в этот момент.
Я знала, что я лесбиянка еще с пятнадцати, но также я знала, что мнение
Матушки по поводу гомосексуальности было как минимум не очень мирным, так что я сидела тихо. В любом случае, мнение Лилит никак не могло избавить меня от моей склонности. Ведь я могла заполучить любую девушку, это не было проблемой, и обычно это протекало быстро и скрытно. Просто так случилось в тот раз, что я была не слишком осторожна и меня словили.
Матушкино разочарование было ожидаемо, но я не ожидала ее злости. Или того, что она дала мне время до конца ночи, чтобы я собрала свои вещи и свалила.
Керш принял меня, три моих сумки и скейт с распростертыми объятьями.
Его маленькая квартира-студия находилась далеко от того щедрого дома, к которому я привыкла, но хоть когда-то в жизни я чувствовала себя уютно. Я получила работу в скейтпарке, в основном нужно было заставлять детишек подписывать отказы и кричать на говнюков, которые решили не одевать шлем, и я отдавала половину зарплаты, оплачивая квартиру. Это было странно, я впервые чувствовала себя действительно взрослой.
На соревнование я пробралась только благодаря своей работе, если честно. Парк должен был рекламировать местные соревнования и концерты, а это значило, что нужно расклеивать флаеры, я знала только это, но спустя часы безумного веселья и расклеивания постеров я все-таки удосужилась потратить минутку на прочтение того, что я распространяла. Я никогда особо не обращала внимания на постеры и рекламы, что были расклеены по всему городу и в парке, но возможно, если бы обращала, то могла и раньше осознать, что у меня есть возможность зарабатывать своим увлечением.
Чтобы восполнить это, я стала участвовать в каждом концерте, заезде и соревновании, что только могла найти. К моему удивлению, спонсорство от бизнесменов и команд стали приходить со всех сторон.
В то время как каталась я не для «популярности» и не для денег, то это было просто, блять, очевидно, что мне не было обидно, что и то, и то стало приходить ко мне.
***
И это приносит меня в настоящее. Dew Tour в Торонто, заезд женского отделения любительского скейтбординга. Также известное, как СамоеБольшоеСоревнованиеВМоейДолбанойЖизни.
Стоять на большой платформе для первого заезда наряду с остальными участниками соревнования… я выгляжу либо слишком самодовольно, либо слишком отрешенно, либо все вместе, серьезно. Правда в том, что я пытаюсь не нервничать изо всех блядских сил.
Керш в шутку предложил мне немного алпразолама, перед тем, как меня вызвали в очередь и я изо всех сил пытаюсь отказаться от мысли, что надо бы его принять.
Я знаю, что умею кататься. Я знаю, что я чертовски хороша. Но также я знаю, что я сейчас стою рядом с самыми лучшими скейтершами, которых когда-либо встречала и это (быть новичком в соревновании) у меня впервые.
Я слышу, что диктор начал разглагольствовать, но стараюсь не дать ему помешать мне пробраться в зону.
- Ладно, ребята, добро пожаловать на Dew Tour 2015! Мы готовы начать женское отделение любительского уличного скейтбординга. Каждому скейтеру дается три заезда по 45 секунд. Позже мы подсчитаем средние баллы за все три заезда и кто наберет больший бал и будет победителем в этом отделении. Тройка лучших скейтеров получит возможность пройти на следующий этап соревнования!
Новая волна волнения подступает. Расплата за невозмутимость. Я смотрю вверх и перестаю возиться с браслетом, когда слышу, как назвали мое имя, к тому же я была шокирована тем, что люди
аплодируют?
- Первая в номинации – любимица фанатов, возрастом двадцать один год, родом из Торонто, Кармилла Карнштейн!
Я встряхнула головой, чтобы хоть как-то прийти в себя и сфокусироваться на своем заранее спланированном выступлении и пока собиралась с мыслями, уловила на себе взгляд милой девушки с грязными блондинистыми волосами, спрятанными под ярко-голубую шапку. Она перегнулась через ограждение, не обращая внимания на переглядки райдеров. Она смотрит прямо на меня.
Мое волнение как рукой сняло. Хм. Это было странновато.
Я быстро регистрируюсь и слышу гудок, свидетельствующий о начале заезда, так что я просто ухмыляюсь маленькой милашке в шапочке, бросаю доску и отталкиваюсь.
***
Я снижаю скорость после первых перил, ставлю ногу в позицию и медленно приседаю. Плавно наклоняюсь в диагональном направлении к двенадцати ступенчатой лестнице, что находиться передо мной, жду подходящего момента и отталкиваюсь от земли так высоко, насколько это вообще возможно. Я знаю, что если прыгну недостаточно высоко, то либо у меня соскользнет нога, либо скейт удариться об перила и я полечу вниз по ступенькам и абсолютно точно облажаюсь. Мышечная память моих ног воспроизводит прыжок с невероятной точностью, заставляя доску взлететь и вращаться, идеально завершая hardflip*. В душе я ликую, когда приземляюсь на землю и осознаю, что
да, я осилила эти огромные ступы и перелетела над перилами. Это как минимум, трюк, который некоторые скейтеры не могут осилить без длительных тренировок.
Я слишком сфокусирована на своем деле, чтобы слышать крики людей или что там говорит диктор о моем приземлении, так что я продолжаю свой путь, справляясь с маленькими препятствиями, набираю обороты, проделываю несколько легких трюков, чтобы получить немного дополнительных очков, а потом использую набранную скорость для олли наверху рампы. Высота рампы составляет примерно шесть футов* от земли, на ней располагается ряд перил и несколько уступов, разделенных лестницей и спуском с рампы. Я еду к уступу справа от меня и делаю олли, сгибая ноги в коленях. Я выворачиваю вправо, пока моя доска не оказывается перпендикулярна выступу, надавливаю на нос доски, до соприкосновения с выступом. Плавно скольжу, повернувшись спиной к месту, куда буду приземляться, и спрыгиваю, как только начинаю чувствовать, что выступ заканчивается. Приземляюсь на немного разбитую дорогу, почти не почувствовав тряски.
- Карнштейн уверенно приземляется на землю, после заднего noseslid’а на 180 градусов*! Уверен, судьям понравится этот заезд! - кричит диктор.
Я знаю, что у меня теперь достаточно много очков, так что завершаю заезд несколькими простыми трюками, осторожно, чтобы не показаться самоуверенной и не пробовать делать что-то невероятное, я ведь из-за этого могу облажаться.
Я возвращаюсь на платформу, пытаясь не выдать свое сбитое дыхание и нарастающую ухмылку. Когда я повернулась лицом к толпе, я услышала много фраз, вроде «поздравляю, чувак», и пару похлопываний по спине от других скейтеров. Я поднимаю взгляд и вижу, что кексик просто с ума сходит из-за меня, она хлопает, прыгает, трясет своей милой головой и что-то выкрикивает. Это зрелище невероятно радует меня.
