***
Мой брат абсолютно не умеет пить. Он пьянеет от трех бутылок пива, поэтому пьет только со мной или Мари. Это началось с его пятнадцати лет — вдвоем смотреть ужасы и пить пиво, когда все херово. Никаких друзей, женщин или животных. Он всегда находит время, чтобы посидеть со мной, как вчера, если страдаю я. И до сих пор боится смотреть ужасы один. В его детстве я пообещал, что смогу защитить его от всех зомби, и он все еще верит в это.***
Би Джей видит нас еще с улицы. Открыв дверь, мы оказываемся в царстве этого медведя и его мастеров-рабов. В зале всего три кресла, четвертое стоит в кабинете Би, сидеть на нем могут только особые клиенты. Сейчас два раба заняты, жужжание тату-машинок приятно заполняет помещение. Друг указывает своей лапищей на кабинет и проходит мимо нас на улицу. В кабинете Би светло и слишком просторно, на мой взгляд. Я залезаю на диванчик, который стоит специально для меня. Клиенту, который однажды сел на него, Би Джей сломал нос. Карл кидает мне пачку сигарет, приносит пепельницу и устраивается рядом на полу. Я закуриваю и запускаю пальцы в волосы брата. Они мягкие, длинные, отросшие корни бросаются в глаза. Би возвращается через десять минут, захлопывает дверь, хватает мою пачку, поджигает сигарету, глубоко затягивается, тяжело выдыхает и плюхается на свой стол. — Ну что, готова, шкурка? — он хитро смотрит на меня. — Но-но, лосяра, сначала эскиз покажи! — смеется брат. Друг делает вы-не-доверяете-мне-гребаные-ублюдки лицо и начинает рыться в бумажках на столе. Я замечаю сертификат на стене, подхожу к нему, стряхивая пепел в вазу с долбаным алоэ, и узнаю, как зовут моего друга. — Бенджамин Джеффри Франклин? Брат странно смотрит на меня, читает сертификат и заходится истерическим смехом. Би возмущенно фыркает: — Как будто твое имя лучше, Джером.***
— Джером?! Джесси Джером Крингл?! Ты серьезно?! Я уныло киваю. Чарльз заглянул в школьный журнал, чтобы узнать свои оценки, но, кажется, забыл об этом. — Это же как Джером Валеска! Ты — юный Джокер, друг, — Чар почему-то крайне доволен этой информацией, — Давай покрасим тебя в ярко-рыжий? Я думаю, у Валески были именно такие волосы. — Ты ведь в курсе, что Валеска не был молодым Джокером, да? — Я считаю, что был, а ты не будешь со мной спорить! — Чарльз, делай что угодно, но, если завтра в школе меня назовут педиком, я расскажу, кто это со мной сделал, — я вздыхаю, а друг хихикает и велит немедленно идти к нему домой, потому что «у мамы как раз осталась именно та краска, которая нужна тебе для превращения». Я выдерживаю предварительное осветление, позволяю вымазать себя рыжей дрянью и благополучно оказываюсь на стуле ожидать «преображения уродливой гусеницы в прекрасную бабочку-Валеску». — Эй, смотри, я твоя Харли Квинн! — этот придурок собирает свои довольно длинные волосы в два высоких хвостика рядом с лицом и начинает прыгать по комнате, — Каждому Джокеру нужна своя сумасшедшая акробатка. — Где же твои лосины, Харли? — смеюсь я. Он резко приближается к моему лицу и шепчет мне в губы: — Я Харли-в-нормальной-одежде. И ты любишь меня такой, Джером.***
— Ты что, не знал мое имя, ублюдок неблагодарный?! — Би трясет меня за плечи. — Эй, Бенджамин, отвали от него, — брат все еще смеется, держа в руках листок бумаги, — Джесси, смотри, твой эскиз. Я выпутываюсь из лап друга, отбираю у Карла рисунок и замираю. Это именно то, что я хотел. Черный-черный змей, пожирающий сам себя. Уроборос. Начало и конец. — Спасибо, — шепчу я и прижимаю рисунок к груди, — Он волшебный. — Так мы не будем разрисовывать тебя, принцесса? Ты и так довольна? — хохочет Би и протягивает мне зажженную сигарету, — Мое кресло ждет тебя, шкурка. Брат держит меня за руку, я лежу лицом в подушку, Би Джей жужжит машинкой, кажется, прямо в голове. Раньше я отключался от боли, уходил в воспоминания или мечты, сейчас же наслаждаюсь каждой иглой. Мне не больно, скорее, очень жарко. Я получаю извращенное удовольствие из смеси страха, жара и невозможности нормально дышать. Я, определенно, не здоров. Ужас при виде иголок я начал испытывать после того, как понял, что теряю над собой контроль — я воткнул катетер в артерию и любовался кровавым фонтанчиком. Мне было смешно. А когда я осознал, что произошло, мне стало чертовски страшно. Татуировки — жалкая попытка избавиться от этого ужаса, понять, что я могу держать себя в руках. Потеря контроля — одна из главных проблем моего существования. Смена четырех школ и двух колледжей научили меня тому, что, для всеобщей безопасности, мне просто не нужно общаться с людьми. Би устало выпрямляется, откладывая машинку: — Перекур, чувак. Ты жив вообще? Я сажусь, киваю, и моя шея громко хрустит. — Когда-нибудь я заставлю тебя стонать, сучка, — улыбается друг, вытягивая руки к потолку, — Я уверен в этом. Каждый раз он ждет, что я буду кричать от боли, а когда этого не происходит, страшно расстраивается и обещает, что в следующий раз я точно буду визжать. Би отворачивается, а Карл внезапно наклоняется к моему уху и шепчет: — У него на столе ограниченный выпуск «Лечебницы Аркхем», он нужен мне любой ценой. Я фыркаю. Брат считает себя взрослым и ответственным за «маленького старшего брата», но когда дело доходит до комиксов про Бэтмена, он превращается в безумную фанатку и готов на все. — Би, ты отдашь мне «Лечебницу»? — Это же ограниченный выпуск, оригинальная рисовка, сто пятнадцать страниц наслаждения. Даже запах еще не выветрился, — друг делает ты-же-не-посмеешь-отобрать-мою-прелесть лицо. — Карлу она нужнее. А ты большой мальчик, и я угощу тебя пивом, — Би Джей надувается, но вариантов у него нет — либо он отдаст комикс добровольно, либо брат порвет его. И я не преувеличиваю, мой брат за Бэтмена готов навалять даже Би. Однажды они пытались драться за комикс, созданный Фрэнком Миллером, а я пытался не дать им загрызть друг друга. Учитывая тот факт, что мой брат выше и сильнее меня, а Би намного выше и почти в два раза шире Карла, мне было нелегко. В итоге, сломав мне нос и вывихнув запястье, они успокоились и еще пару дней ходили с виноватыми рожами. — Тебе придется искупать меня в пиве, — друг выдыхает дым в потолок. Я закуриваю вторую сигарету и улыбаюсь, глядя на брата, шепчущего комиксу признание в любви. — Как Мари тебя еще терпит, идиот? — Би треплет Карла по голове, — Джесси, на трон, пожалуйста.***
Брат пытался выяснить, почему я являюсь социофобом. Я пытался объяснить ему, что я не боюсь людей, я просто не хочу с ними общаться. Интроверты ведь так себя и ведут, верно? Да и не готов я садиться в тюрьму за непредумышленное убийство или подобную херню, если в какой-то момент перестану себя контролировать. Но Карл говорил, что даже интровертам нужно общение, а я мог годами не разговаривать с людьми. Я закрывался в комнате, и раз в день мама оставляла еду под дверью, чтобы я не сдох и не начал разлагаться прямо в доме. Она очень этого боялась, а я просто не хотел говорить. Карл даже пытался проводить эксперименты. Он выводил меня в клубы, но каждый раз я сбегал и сидел недалеко от входа в темноте, ожидая, когда брат меня заберет домой. Он изучил тонны литературы, которую я считал бесполезной, заставлял Мари помогать ему, пока она не взбесилась. Эта девушка пришла к нам домой, вытащила нас на кухню, потыкала в меня пальцем и начала орать на брата, что я не социофоб, а он не психиатр. Для убедительности, она кинула в него несколько сырых яиц, потому что «этот идиот не понимает человеческую речь без физических воздействий». Как ни странно, это помогло.