27 club

      Мой первый секс был на следующий вечер после окончания средней школы. Была вечеринка, много алкоголя и все девчонки школы. Понятия не имею, как я там оказался, но к ночи я был невероятно пьян. Кристи — девушка, с которой я пересекался на занятиях по математике — утащила меня в пустую комнату. Она буквально уронила меня на кровать и полезла целоваться. Помада на ее губах была отвратного вкуса, и ее язык был противно скользкий. Как и у любого нормального подростка в период полового созревания, мой член начать вставать, как только ее грудь коснулась моей, а стоячие соски вдавились в мои ребра. Она была довольно приятной, если бы не ее рот. Голова кружилась, и я практически не видел ее лица. Ее руки стащили с меня джинсы и трусы, ее задница очутилась на моих бедрах. Ее голая задница. Невероятно. Рукой она запихнула мой член в свою дырку и начала скакать на нем, издавая звуки голодной чайки. Это было странно — мой первый секс, по рассказам это должно быть приятно. Но я чувствовал себя так, словно вставил член в мертвую мокрую курицу. Неверно. В мертвую, скользкую, отвратно мягкую индейку — настолько ее вагина была раздолбана. Сравнение с индейкой не понравилось моему желудку, я скинул с себя девушку, кое-как натянул джинсы и рванул в туалет. Блевал я тогда долго и, что называется, со вкусом. В итоге, вырубился рядом с унитазом. А на следующее утро началось Лето Моего Блядства.

***

      Би смотрит на меня, и я должен что-то ему ответить. Но в моей голове пусто, потрясающе пусто.       — Я люблю тебя, Джесси, — повторяет он, и я оживаю. Закрываю уши руками, на заднице отъезжаю к стене, зажмуриваю глаза.       — Би Джей, ты-пьян-ты-пьян-ты-пьян, — шепчу я, когда он наваливается на меня и проводит мокрым языком по моей шее, — Ты-просто-пьян-чертовски-пьян, ты-пьян-не-трогай-меня, пожалуйста-пожалуйста-не-трогай.       Его пальцы на моей ширинке, а я ничего не могу сделать. Его пальцы на моем члене, а я все еще молчу. Его пальцы сжимают мою задницу, а я вижу скопление пыли под моей кроватью. Его ногти царапают Твое имя, а я думаю, что пора бы убраться в комнате. Его пальцы крепко обхватывают мою правую лодыжку, а я безумно хочу чихнуть, но не могу.       — Что это?! — он все еще держит мою ногу. Слишком близко к лицу. Нехорошо. — Что это блять такое, Джесси?!

***

      — Что это блять такое, Джесси?! — Чарльз стоит надо мной, пока я судорожно пытаюсь залезть под его одеяло, — Покажи ногу.       Я укрываю голову подушкой, стараясь свернуться клубком.       — Опять Барбара, — зло шипит он и садится на кровать, — Просто покажи ногу.       Я высовываю правую ногу из-под одеяла, прижимая подушку к лицу. Чар аккуратно касается лодыжки, обводит пальцем дорожку маленьких черных синяков.       — Это ведь не героин? — я фыркаю, убирая подушку, — У нее бы не хватило денег на него, верно? Конечно, не хватило. Это же блядская Барбара. Джесси, что за дерьмо она с тобой делает? Ты же боишься иголок, в школе, блять, прививки не делал!       — Я все еще их боюсь, Чарли. Но мне так хуево, друг… — я не успеваю договорить. Его кулак врезается в мой висок, затем в скулу, потом в нос. Я не защищаюсь, не закрываю глаза.       — Не смей оправдываться своей великой любовью к хер знает кому, мудак! — Чар бьет меня снова, — Никто не стоит этого, придурок!       Он трясет меня за плечи, моя голова мотается в разные стороны, перед глазами пляшут цветные пятна.       — Ты стоишь, — смеюсь я, сплевывая кровь себе на футболку, — Ты стоишь, ебаный ты гандон.       Он отходит на шаг, беспомощно приоткрыв рот, я скатываюсь с кровати.

***

      — Это следы от уколов, Би, — я вжимаюсь в стену, притягиваю коленки к подбородку.       — Какие нахуй уколы?! — орет Би Джей и хватает меня за плечи.       — Морфин, — говорю я и бью его по лицу, еще, еще. Отклоняюсь назад, ударяясь затылком о стену, и врезаюсь лбом ему в переносицу. Она трещит, а Би смотрит на меня абсолютно трезвыми глазами:       — Я понял, Джесси, понял. Хватит.       Я бью его снова, не чувствую боли, не чувствую жалости, ничего не чувствую. Отталкиваю его и встаю.       — Проваливай.       — Джесси, послушай…       — Проваливай, — поднимаю с пола сигарету, не отрывая взгляда от Би, шарю по креслу в поисках зажигалки.       — Джесси, — повторяет он, как будто мое имя все исправит, — Джесси, я не хотел.       Разворачиваюсь, в два прыжка достигаю ванной комнаты и запираюсь там. В дверь тут же начинают молотить кулаки Би Джея.       — Я не хотел! Не хотел! — орет он, — Не хотел я этого!       — Иди нахуй, — шепчу я, сползая на пол, — Иди-нахуй-иди-нахуй-иди-нахуй.       Би затихает только утром, я слышу, как он храпит под дверью. Я не шевелюсь, не издаю звуков, не трогаю шишку на лбу.       — Джесси, я дома! — радостный голос брата нарушает тишину нашего дома, — Вставай, засранец, хватит спать! Где же ты?       Как верный пес, я всегда встречаю Карла, когда он возвращается, но сейчас я не могу открыть дверь.       — Я здесь, — кричу из ванной. Ноги затекли за несколько часов, стоять больно и неудобно. Щелкаю пальцами, прислоняюсь лбом к двери — Я здесь, Карл.       — И какого хера ты там делаешь?       — Би себя плохо вел.       Звук удара, еще один, протяжный стон.       — Выметайся нахер из моего дома, блядский урод! — брат орет, пиная Би тяжелыми ботинками, я наблюдаю из-за приоткрытой двери, — Ты, сука, обещал его не трогать! Ты обещал, мразь! — удар приходится по лицу, Би Джей сплевывает кровь и, похоже, зуб на пол, но никуда не уходит. Я пытаюсь просочиться в щель на пороге ванной комнаты.       — Джесси, он не сделал тебе больно? — Карл кидается ко мне, вертит мою голову в разные стороны, проводит ладонями по плечам, пытливо заглядывает в глаза, — Эй, ты в порядке? Откуда синяк на голове? Это он?!       — Все нормально, мамочка — фыркаю я, — Ничего не было, я в стену врезался.       — Ты врешь, — шипит Би, поднимаясь на ноги. Успеваю схватить брата за запястье до того, как он свернет Би Джею шею.       — На кухню. Пожалуйста, Карл, — я вцепляюсь в локоть брата и тащу его за собой, другой рукой толкая Би в спину.