***
Он подпрыгивает к нам, отталкивает Себастьяна и вцепляется ему в горло, пока я стараюсь не думать о том, какие у меня тесные джинсы. Мне требуется несколько секунд на осознание происходящего: Немец душит парня с ахерительными губами. Нехорошо. — Какого хуя?! — ору я и падаю со стола, ударяясь лбом об пол, — Что ты делаешь, мудила?! Убери нахуй руки! — Он хочет сделать тебе больно, — говорит Немец, разжимая руки и не глядя на меня, — Я же вижу. — А тебе какое дело? — шипит Себастьян, отталкивая его от себя, — Проваливай нахуй. Немец смотрит на меня глазами побитого пса, а мне почему-то неприятно находиться с ним в одном помещении. — Что тебе блять надо? — устало спрашиваю я, смирившись с тем, что не могу встать сам, — Что ты ко мне прицепился? — Он правда сделает тебе больно, — говорит он, а Себастьян складывает руки на груди и смотрит на меня, — Очень больно. — Пусть так, — фыркаю я, закрывая глаза, — А с чего ты решил, что я против? Немец выбегает за дверь, не сказав ни слова, Себастьян смеется, обнимая себя руками. — Меня, кстати, Джим зовут, — говорит он, пока усаживает меня обратно на стол и прикуривает сигарету. — Круто, — я улыбаюсь и понимаю, что даже немного протрезвел. Нет, я по-прежнему качаюсь во все стороны, и волшебная страна все так же в состоянии шторма, но теперь в моей голове не шумит, а лицо Себастьяна не попадает в шторм. Замечательно. — Тебе не больно? — он дотрагивается до моего лба кончиками пальцев.***
— Тебе не больно? — спрашивает Чарльз и отворачивается. — Что мне не больно? — я закуриваю и открываю банку, пиво шипит, пенится и проливается мне на колено, — Блять. Мы гуляем. На самом деле, мы сидим на заднем дворе его дома, распивая пиво и выкуривая очередной косяк, но называется это громким словом «прогулка». — Ну, это, — Чар поворачивает ко мне совершенно красное лицо и машет рукой в воздухе, — С парнями. — Не больно ли мне ебаться в зад? — Да, — говорит он и краснеет еще сильнее. Я смеюсь так, что скатываюсь на траву и выливаю на себя все пиво, а Чарльз прячет лицо в ладонях. — Больно, конечно, — говорю я, отдышавшись, — Но это того стоит. А почему ты спрашиваешь? — Интересно. Не понимаю, зачем трахать мужиков, если есть девчонки, — говорит он, прикуривая сигарету, — У них же сиськи, и задницы мягкие, и вообще. Типа, жопу же надо растягивать, да и сжимает член она дико. Да и это блять задница! — То есть, больно только тем, кто ебет? Чувак, есть мужики, которым нравится, когда их трахают в зад, — я весело улыбаюсь и отбираю у него банку, — На это ты что скажешь? — Это извращение, чувак, — фыркает он. А потом замирает, и его глаза смешно округляются. — Не говори мне, что тебя ТАК трахают. — Не скажу, — смеюсь я, положив голову ему на плечо. — Твою мать, Джесси! — орет он, роняя на себя пепел, — Ты ужасный! Чарльз сжимает меня в объятьях, ерошит мои волосы и кричит на весь мир о том, что его лучшего друга ебут в задницу какие-то мужики. А я пытаюсь проглотить слова, которые объяснят ему, что его лучший друг мечтает, чтобы его ебал в задницу один-единственный парень.***
— Эй, парень, — Джим трясет меня за плечо. Джим — собачье имя, на мой взгляд, — Ты здесь? Я киваю и делаю глоток обжигающего виски. Скоро мой организм вообще перестанет усваивать алкоголь — столько-то бухать. Себастьян наклоняется и снова целует меня, выдыхая сигаретный дым мне в рот. От его губ и языка мир начинает вращаться сильнее, и я закрываю глаза. Надеюсь, мне удастся не блевануть. Было бы замечательно. Он облизывает мои пластыри, его горячие пальцы обводят каждый шрам на моей спине, он тяжело дышит, а я сжимаю его коленями и обнимаю за шею. Шлюха. Себастьян отрывается от моего рта и тихо рычит мне в шею, покусывая нежную кожу, а потом проводит носом вниз, к ключицам. Я сжимаю в руках его длинные волосы и думаю, что сейчас он слишком похож на собаку. Думаю, что у него острые зубы. Думаю, что я шлюха. — Да ты маленький мазохист, — говорит он, оттягивая зубами колечко в соске, — Это же ахуеть как больно. Я хочу ему ответить, но он кусает мой левый сосок, и я давлюсь своими словами, жадно глотая воздух. Он стягивает с меня майку, а я пытаюсь расстегнуть уебанские маленькие пуговицы на его рубашке. Почему он блять в рубашке? — У меня нет смазки, — смеется он мне в губы, а я закатываю глаза. — Чувак, во мне столько всего, что боли я точно не почувствую, — говорю я, сжимая пальцами его упругую ахеренную задницу. — Как знаешь, — улыбается Себастьян, расстегивая мои джинсы. Я ложусь на стол и приподнимаю бедра, чтобы помочь ему. Мне кажется, что мое тяжелое дыхание слышно через крутящийся потолок и качающиеся стены по всей школе, но мне так насрать в этот момент. — Так твоего чувака зовут Чарльз, — говорит он, поглаживая Твое имя на левом бедре, — Красивое имя. Я лежу на столе в трусах и кедах, как развратная школьница из порнухи, мой член стоит, а ноги трясутся. Шлюха. Себастьян прикусывает кожу на моем животе, стягивает боксеры и отшвыривает их в сторону. Теперь я точно порнушная малолетка. Я успеваю подумать о том, куда он выкинул всю мою одежду, а потом он снимает рубашку. Подтянутый живот, накачанные руки, гладкая загорелая кожа, изображение дьявола во всю грудь и тонкая черная дорожка волос, спускающаяся вниз от пупка. Он блять бог секса. Его джинсы держатся на тазобедренных костях, и я уверен, под ними нет белья. Себастьян улыбается, разглядывая меня, и хрипло дышит. Он облизывает пальцы левой руки, и это чертовски сексуально, потому что мой член готов взорваться. Он ложится на меня грудью, кусает за нижнюю губу и резко вводит в меня палец. Я чувствую неприятное жжение в заднице, неприятный твердый стол под лопатками, его тазобедренную кость, которая неприятно впивается во внутреннюю сторону моего левого бедра, но самое неприятное, что я чувствую, — грубая джинса, которая трется о мои ягодицы. Вот это блять ужасно. Все это я чувствую только до того момента, как его палец находит простату. Меня подкидывает на столе, и я захлебываюсь собственным стоном. — Да, детка, — шепчет Себастьян и входит в меня, вероятно, тремя пальцами. Жжение усиливается, но он трахает меня пальцами и попадает по простате каждый раз, так что похуй. Я готов кончить только от его пальце в своей заднице, но он сжимает основание моего члена правой рукой и тихо рычит мне в шею. — Трахни меня, — мой голос срывается на крик, когда он вытаскивает пальцы и входит в меня своим огромным горячим членом. Я сжимаю руки в кулаки и слышу звук, с которым ногти разрывают кожу ладоней, я распахиваю глаза и вижу каждую пылинку, летающую вокруг тусклой лампочки под потолком, я шире раздвигаю ноги и чувствую каждую вену на члене Себастьяна. Он входит в меня после каждого слова. — Ты, — толчок, — Такой, — толчок, — Ахуенный, — толчок. На глаза наворачиваются слезы, потому что я не моргаю, а ноги сводит судорогой, потому что мне неудобно. Его пальцы сжимают мои плечи, и мне кажется, что сейчас они сломают мои кости, его зубы кусают кожу на моих ключицах, его невероятный член сводит меня с ума, а его ебучая правая рука не дает мне кончить. И тут он делает это. — Закрой глаза, — говорит он. — Представь, что я Чарльз, — шепчет он мне на ухо. — Представь, что я твой лучший друг, — рычит он и начинает трахать меня жестче, постанывая сквозь зубы. — Представь, что я люблю тебя! — кричит он и проводит сжатым кулаком вверх-вниз по моему члену. Перед моими глазами взрывается темнота, мир накрывает оглушительная тишина, я выгибаюсь и кончаю, прокусывая себе губу в попытке заглушить скулеж. Себастьян кончает через пару секунд, вцепившись зубами в мое плечо. — Я провожу тебя домой, — его голос хриплый и все еще сексуальный. Мне хочется урчать от удовольствия и удовлетворенности. Шлюха.