Сурвилл. Мыслеформа проклинателя

      Волк умер прямо на ней. Стрела вонзилась невероятно точно, сразив его мгновенно. Энни закашлялась, раны жгли, на глазах выступили слезы, тяжелый ком в горле не хотел уходить. Везде, куда бы она ни направилась, ее преследовал столь знакомый запах смерти. С трудом скинув тушу с себя и испачкав пальцы теплой кровью, спасенная поднялась и осмотрелась. Зашуршали неугомонные деревья, шипя коварной, скрывающей свет листвой, но с одного ловко спрыгнула, застыв за кустарниками, человеческая фигура. Некоторое время обе молчали, а затем послышались спешные шаги — она бросилась бежать, беззаботно петляя в темноте, будто точно зная куда. — Постой, — глухо раздался голос Энни, — подожди меня! Слишком темно — в этом лесу одни очертания предметов удавалось увидеть, как в середине ночи. Устремившись следом, порой спотыкаясь об коренья и едва не падая, Энни то и дело продиралась чрез кусты, бежала, не помня себя и не смотря под ноги — делала все, чтобы не упустить спасителя из виду. Но, поскользнувшись в очередной раз, она поднялась и не смогла больше определить направление, в котором он скрылся, поэтому инстинктивно шла вперед, пока не очутилась на опушке. Небольшой островок неба проглядывал между раскидистыми кронами, противосумеречные лучи тонкими струйками прорывались между листьев рядом стоящих деревьев. Прохлада вечера вынудила Энни поежиться, откуда-то издали раздавались людские голоса. Она направилась туда, но была резко остановлена. Ее схватили сзади, приложив холодный нож к вздрогнувшей шее: — Куда ты идешь и кто такая?! — рыкнул голос спасительницы. — Энни, — промямлила девушка, — я ищу выход из леса… — Тогда зачем лезешь туда, где тебе не будут рады?! — Просто надеялась, что… Кроны угрожающе зашипели, Энни посмотрела в сторону сорвавшихся с дерева листьев, закруживших в бешеном танце. — Что вы тут делаете? — резко прозвучал голос за их спинами. — Эйрин, отпусти девушку. Энни попятилась назад, рассматривая обоих. Рыжеволосая девушка, напавшая только что, недружелюбно прищурила зеленые, кошачьей формы глаза. Веснушчатые щеки были изрисованы вертикальными полосами бистрового* цвета, от нее пахло травами и свежестью, мягкие губы скривились в усмешке. Крайне неприличная по меркам Сурвилла одежда словно бросала вызов общественности — кожаная юбка не то что не достигала земли, но не прикрывала даже смуглых колен, большие надрезы расположились по сторонам, откуда выглядывали повязки, за одну из которых Эйрин поставила нож обратно в футляр. Живот был оголен и тоже симметрично раскрашен продольными линиями, удобнее обыденных казались сандалии — с плетенными полосами, несколько раз обмотанными вокруг ноги. Этот дерзкий взгляд и полная свобода в одежде и действиях, без капли скромности, пленили Энни. Худые незнакомки совершенно не походили на пухлых горожанок. Взгляд ее невольно проскользнул по упругим мышцам живота напавшей, задержавшись на мгновение дольше приличного на выпирающей тазобедренной кости. Гладкая, без волос кожа, словно у богинь, не меньше выделяла незнакомок. Слишком другими они казались — отметила Энни, сама она больше похожая на них, нежели на жителей Сурвилла, хотя тело ее не было натренированным, пусть и перенесло различные физические и душевные травмы. — Эта самозванка хотела пробраться в наш лагерь, — пожаловалась Эйрин, смерив девушку презрительным взглядом. — В таком случае все серьезно, — нахмурилась женщина. Лишь страшный шрам украшал бледную кожу. — Выглядишь так жалко. Надеюсь, тебе нет и шестнадцати. — Еще как есть! — зашипела Энни, срывались листья с деревьев, буйствовал ветер, небо нахмурилось, жаждя опрокинуть чан слез на бренную землю. — Не ваше дело как выгляжу и почему. Мне и лагерь, и вы даром не сдались, я просто хочу выйти из этого чертового леса! Ее же хотела поблагодарить, — сжав руки в кулаки, раздраженно посмотрела на Эйрин. — Но и это желание отбилось, она мне противна. Либо вы указываете мне верный путь, либо я найду его сама. Что непонятного? Натянутые до предела нервы едва ли могли позволить выдержать еще хоть минуту с незнакомками. От встречи с ними остался неприятный осадок, Энни так и ждала какого-то подвоха. Почему она поступила столь безрассудно, бросившись в неизвестный ей лес? Но разве существовала альтернатива, когда ее хрупкий мир потревожили не впервые? — Лучше бы тебе было пятнадцать, — печально улыбнулась женщина, вернув к реальности. Ее красные кудри, явно подкрашенные чем-то, покачивались от завываний ветра, она убрала спавшую на глаза прядь в сторону, — так как с шестнадцати даже прохожие, случайно оказавшиеся на нашей земле, обязаны исполнить обычай. — Какой еще обычай? О чем вы? Я не хочу ничего исполнять. — Придется, — ухмыльнулась та. — Впрочем, мы можем не терять времени и начать прямо здесь, не идя в лагерь. Я вождь своего племени, она моя приемная дочь и наследница. До этого Эйрин изучала в основном лишь стрельбу из лука, ни искусству борьбы, ни подобному она не обучалась, разве что самостоятельно. Вы должны сражаться, задействуя любые подручные средства, даже оружие, которое при себе. Если откажешься, мы убьем тебя. Победит она — исход такой же. Поставив под угрозу жизнь Эйрин, станешь частью нашего племени, а если убьешь противницу — займешь ее место и будешь моей наследницей. В любом из этих случаев дороги назад тебе нет. Эйрин наступала с недоброй улыбкой. Энни ошарашенно пятилась. Соперница выглядела уверенной в себе и сильной, она же могла похвастаться только хорошей выносливостью и ловкостью. — Это безумие! Я не могу одолеть того, кто меня превосходит! — Никто не заставляет тебя побеждать, имеешь полное право сдаться, — усмехнулась женщина, протирая тряпкой боевой нож. Загремело небо, тяжелыми каплями застучал по земле дождь, но она осталась невозмутимой и даже не встала, подняв лицо к небу и прикрыв глаза. — Поединок обещает быть интересным. Энни засмотрелась на нее, едва успев отпрыгнуть в сторону от ножа Эйрин, но он задел ее руку, потекла новая струйка крови. Голова закружилась, Энни побежала в сторону, шлепая по грязи. Такое длинное, пусть простое платье все равно сковывало движения. Девушка обернулась, испуганно смотря в сторону своей противницы. В этот миг показалось, что место ей знакомо, хотя она никогда не была здесь. Странное чувство дежавю — в мыслях промелькнули картинки с той же поляной, но освященной солнцем. У Энни возникло видение, как, выхватывая ножи Эйрин, убивала ее, как побеждала спустя года и женщину, становясь вождем их племени. Она вспомнила их лица через блики костра, и все это казалось ей до боли знакомым. Энни не знала будущего, но почему-то чувствовала, что оно на ее стороне, только принимать его никак не хотела. Дальнейшие события прошли как в тумане — пронизывающие потоки холодного ветра срывали листья с разбушевавшихся деревьев, тяжелые капли дождя били по побледневшим щекам Энни, тогда как волосы и одежда пропитались небесной водой. Не на что было надеяться — стремительные и порывистые движения противницы не давали мыслить ясно. Она наступала ловкими, почти кошачьими движениями, скривив губы в подобии усмешки. Женщина и вовсе перестала за ними смотреть, лишь раз одобрительно кивнув кому-то из двоих. Расположившись под навесом тяжелых еловых ветвей, она продолжила невозмутимо следить, ловко подкидывая нож в воздух и ловя его после серии мудреных вращений за рукоять, даже не обращая на него внимания. Энни боялась прямого столкновения и поэтому долго его избегала, петляя между деревьями и возвращаясь обратно на поляну. Надо сказать, на выносливость она никогда не жаловалась и часто передвигалась бегая, но все равно выдохлась. Эйрин настигла ее и схватила за волосы, больно ударив головой о рядом стоящую ель. Краска размазалась по щекам нападающей, приняв серовато-коричневый цвет, но лицо не перестало быть красивым, слишком утонченными казались его черты на фоне общей грубости. Небо загремело, послышались раскаты грома, Энни поскользнулась на сырой земле, упав назад и застонав. Эйрин свалилась сверху, но быстро оправилась, готовясь нанести удар ножом. Сдерживая ее руки своими, девушка сопротивлялась, а оружие опускалось ниже и ниже до такой степени, что коснулось лезвием вздрогнувшей шеи. Энни вскипела — собрав всю злобу, накопленную внутри, ответила не менее яростно. Резко дернувшись, отвела в сторону ее руки, сжала их до боли, с трудом вырвав нож и откинув его на пару метров дальше. В глазах Эйрин читался испуг, она дернулась корпусом в сторону ножа, но была резко схвачена. Заломив ей руку и пнув коленом в позвоночник, Энни быстро оказалась сверху. — Сволочь! — зашипела она. — Убить меня вздумала из-за ваших идиотских устоев? — Вздумала, да! Мне своя жизнь еще дорога, — оскалилась Эйрин, незаметно вытащив второй нож и полоснув по ноге до крови, прорвав тонкую ткань платья. Энни отбила его, схватившись за волосы Эйрин, та разозлилась, смачно ударив ее в подбородок. Они сцепились, прижавшись друг к другу и крутясь по мокрой земле, рисунки на коже девушки растеклись. Пачкаясь в грязи, обе хватались за друг друга, каждая пытаясь оказаться сверху. Эйрин настырно прижала Энни к земле и вцепилась в шею, душа, лишая последних капель кислорода. — Дрянь! — Энни наотмашь врезала ей по лицу, а затем фалангами пальцев под глаз. Эйрин выпустила противницу, зажмурившись, а та пнула ее ногой в подколенную чашечку, рванувшись в сторону ножа. Энни схватили за лодыжку, дернув к себе. Снова оказавшись сверху, Эйрин впечатала ее жалкую морду в землю. Сколько ненависти вызывала эта эгоистичная сволочь, думающая, что ее только убить и хотят! — Сама дрянь! — Эйрин, дернув за волосы, снова ударила лицом об землю Энни. — Ты ничем не лучше! А дождь лил, молнии окрашивали помрачневшее небо, одежда промокла до нитки. Грязные, промерзшие и озлобленные противницы не желали сдаваться, они явно чувствовали, что на кону их жизнь. Энни свою не ценила, но умереть так здесь и сейчас выглядело бы слишком жалким. Она будет сражаться до последнего вздоха, до тех пор, пока сердце еще вольно стучать в груди. Раны давали о себе знать слабым, но назойливым зудением, не пекли, все же не переставая иногда ныть. Энни больно ударила Эйрин локтем в живот, вывернулась, хватаясь за ее промокшее тело, цепляясь за руки, покрывшиеся грязью, сверля яростным, обезумевшим взглядом. Заехав лбом по носу, заставила его кровоточить, несколько капель теплой крови упали ей на подбородок. Эйрин бесилась — она все не могла поверить в то, что настолько хрупкая девушка так отчаянно борется за свое существование. Вроде бы не делала ничего особенного, но все ее действия и намерения не отражались на лице, однако не это было самым обидным. Всем своим естеством Энни ее скоординировала, не давала мыслить ясно. Ожидая одного, Эйрин никак не готовилась к другим разворотам событий. Она занесла руку, чтобы ударить девушку по лицу, но та сдержала ее своей. — Доверься мне, — прошептала Энни со странной печалью, слишком грустны были ее глаза. — Сдайся… — Ты омерзительна, — скривилась Эйрин, врезав ей рукой под подбородок, отчего девушка закашлялась. — Воин никогда не сдается. Пара мягких урывистых шагов — и охотница подобрала свой нож. Покрытый грязью, но не менее острый, он больше не блестел, им можно было резать плоть, как мякоть. Небольшой, легкий и удобный в применении, не один год союзник Эйрин. Она берегла его, затачивала, всегда носила с собой и ценила — он достался ей в наследство от матери-охотницы, женщины, переселившейся в Сурвилл с Крайнего Севера и умершей во время страшной ночи пожара пять лет назад. Лес одевал их и кормил, спасал в самые страшные времена, но построенные из его деревьев дома тогда сгорели дотла. Даже он их предал, и дикая печаль казалась ничтожной по сравнению с тем, что в нем творилось. Некогда нормальные животные становились безумными, тьма закрадывалась в их сердце, управляя зверскими инстинктами. Ранее мирные обычно создания жаждали убивать. Лес мутировал, изменив свой экзоскелет, каждый день света в нем становилось все меньше. Их племя боролось, чтобы последние его лучи не погасли. Та девушка, похоже, и не подозревала, в каком аду оказалась, что даже просто быть убитой человеком в таком месте — счастье, редкость… Ее наивность, это дерзкое упрощение всех вещей злили. Эйрин приблизилась не спеша. Энни лежала не шевелясь, смотря пустыми глазами в серое небо. Эйрин опустилась на колени, тучи уплывали дальше по небу, дождь здесь прошел. — Тебе конец! — воскликнула она, замахнувшись ножом в сторону ее сердца. — Нет, тебе, — невозмутимо ответила Энни, в мгновение ока всадив нож, который тоже успела подобрать, в тыльную сторону ладони атаковавшей, отвратив траекторию удара от себя. Эйрин закричала пронзительно и остро, ее возглас будто разорвал слои атмосферы, взметнувшись до омраченных небес. Вырвав нож из ее руки, заставив тем самым противницу зажмуриться, Энни откинула ее, набросившись, приложив его к бледной, напряженной шее, дерзко схватив ее за волосы. Глаза горели бешеным огнем. — Тебе не убить меня, как бы ты ни хотела. Если я должна была бы погибнуть, то умерла бы уже давно. Посмеешь дернуться — перережу твою глотку. — Молодец, — захлопала женщина за ними, заставив девушку вздрогнуть. — Победа за тобой. Убей же ее. — Безразлично блеснули глаза. — Разве вам она ничуть не дорога? — огрызнулась Энни, смотря на побледневшую Эйрин. Та, похоже, была слишком испугана, чтобы попытаться шевельнуться. — Разве вы не желаете ей добра, не хотите, чтобы она жила и дальше? — Дорога? — усмехнулась женщина, присев рядом. — Слабые всегда умирают, и моя забота ей ничем не поможет. А добра, которое ты так непринужденно упомянула, давно нет в наших краях. Здесь существуют жизнь и смерть, и тонкая грань между ними, а остальное не имеет ценности, — бесцветно произнесла она, смотря в пустоту. — Прощай, Эйрин, и да хранят духи леса твою душу. Женщина поднялась и стала уходить. Энни выбесило все, ее рука предательски задрожала. — Вы лжете, — пробормотала девушка. — Она вам важна, как никто другой. К чему это мнимое безразличие? — А ты не промах, — тепло улыбнулась женщина, полуразвернувшись и показав неизуродованную половину своего лица. — Пошли. Ведь не собираешься ее убивать, верно? Это заметно по твоим глазам — ты зла, расстроена, нервничаешь, но в них нет блеска убийцы. Могу даже предположить, что ты никогда никого не убивала. Хотела бы я мочь сказать про себя то же самое… С ее стороны подул ветер, настолько холодный, что казалось, он несет с собой лишь смерть… Тусклый свет озарил бледное лицо. Мгновение показалось странным. Белые тела в крови, оранжевое, горящее небо заката на заднем плане, серебристая пыль, спускающаяся с безмолвных небес; оглушающая, режущая уши тишина, и эта милая, но бесчувственная улыбка — картина, вселяющая трепет и ужас, предстала пред глазами Энни, затуманив сознание. Безумные тени с искрящимися золотыми контурами поглощали последние лучи света, тянулись вверх кровожадными лапами, будто желая издать предсмертные вопли. И вверху горы из разлагающихся трупов и сухих ветвей, окропленных свежей кровью, гордо стояла эта женщина, протягивая руку, чтобы пригласить идти за ней следом. Ее платье окрасилось багряным, сзади развевалось подобие плаща, серебристого и слепящего, как небесная пыль. «Пошли», — позвала она в мир смерти, пока тени раскрывали беззубые рты на заднем плане. «Иду», — ошарашенно ответила Энни в мыслях. — Ты единственная нормальная среди безумцев, — загоготали неугомонные листья. По озябшей коже проскользнул северный ветер.