Ойкаге, постканон, ER, по заявке "Ты раньше не улыбался".
26 июня 2017 г. в 14:31
– Ты раньше не улыбался, – Ойкава лежит вверх ногами, закинув их на спинку дивана и свесив с сиденья голову. Рассматривает фотографию на смартфоне, вертит его, то и дело дотрагивается до экрана, приближая – Кагеяма знает – лица.
Кагеяма оборачивается. Он сидит на полу, прислонившись к дивану спиной, и лицо Ойкавы совсем рядом. Мягкие, еще чуть влажные после душа волосы свисают назад, лицо получается таким открытым – непривычно.
– А теперь?
– Боюсь, как бы ты твоя улыбка не стала шире и ярче моей, тогда журналисты будут снимать только тебя, – смешливо и чуть снисходительно фыркает Ойкава, быстро скользит пальцем по экрану и демонстрирует Кагеяме его собственное лицо.
Красные щеки, мокрая челка, зажмуренные глаза. Кагеяма со снимка как будто кричит и улыбается одновременно. Может, так и есть – Кагеяма не уверен. Он вообще плохо помнит, что делал после финального свистка. Вокруг навалились ребята из команды, он оказался зажатым среди потных разгоряченных тел, сам сжимал кого-то, потом грудью налетел на Ойкаву, сильно столкнулся с ним. Тот что-то кричал на ухо, но вокруг все кричали, и Кагеяма слышал только «Тобио-чан» на все лады.
– У Бокуто-сана улыбка шире, – Кагеяма поворачивается больше и сам чуть сдвигает фотографию на смартфоне Ойкавы. Справа от Кагеямы и правда Бокуто – с силой обнимает за шею, это даже больше похоже на захват в сгибе локтя. Глаза у него совсем безумные, даже на не самой лучшей фотке из Интернета видно, как зрачок полностью затопил радужку. Бокуто скалится и пробует клыком свою золотую медаль. – Шире, чем у меня. И у тебя, – подумав, решает Кагеяма.
– Не переводи стрелки, Тобио-чан, – Ойкава задерживает взгляд на Бокуто, но никак не комментирует, снова приближает лицо Кагеямы. – Когда это ты начал улыбаться на камеру?
– Ничего я не начинал, – Кагеяма пожимает плечами, потом немного тушуется. Повисает короткая пауза. Ойкава быстро поворачивает к нему голову и смотрит так цепко, внимательно – Кагеяму этот взгляд всегда немного пугал, но и приятно волновал тоже. – Просто делал, что делалось. Это наше золото на Олимпиаде, – он даже не продолжает.
Их золото. Это действительно все объясняет. Все крики, все объятия до болящих ребер, все самые безумные глаза и самые широкие и неожиданные улыбки.
Кагеяма моргает, услышав тихий щелчок – как будто опустился затвор фотоаппарата. Звук выводит из задумчивости, заставляет вернуться в настоящее из вчерашних воспоминаний.
Ойкава смотрит на него со странной смесью удивления, восторга и неверия. Потом просто показывает фотографию, которую только что сделал – на ней у Кагеямы расфокусированный взгляд и легкая улыбка – в самых уголках губ и глаз.
– Тобио-чан! – Ойкава сначала резко садится, потом скатывается с дивана и расставляет колени по бокам от бедер Кагеямы. Нависает, несильно давит ладонями на плечи и почти щекочет челкой лоб. – Запрещаю тебе так улыбаться журналистам, – объявляет он.
Кагеяма давится смехом прямо во время поцелуя, хрюкает от неловкости и неожиданности, и Ойкаве приходится прикусить его за нижнюю губу, чтобы заставить сконцентрироваться.