HQ-драбблы

Цукишима сжимает зубы и цыкает. Вместо того, чтобы зло и недовольно зыркнуть свысока, приходится слепо щуриться. Куроо дурачится рядом, по движениям Цукишима угадывает, что он вертит очки в руках. – Отдай, – без особой надежды пробует Цукишима и поджимает губы. – Отдам, куда я денусь. Ну подожди немного, Цукки. Лицо напротив все такое же расплывчатое, но как Куроо надевает очки, Цукишима улавливает вполне отчетливо. – Вау, – Куроо присвистывает. – Если ты без них видишь так, как я в них, то это такая жесть… – Поэтому я говорю – отдай, – Цукишима начинает злиться сильнее, в груди горячо плещет раздражением. Больше всего на свете он именно это терпеть не может – когда отбирают очки. Тупые людишки с идеальным зрением не понимают своего счастья, а главное – как он себя чувствует. И не поймут, можно даже не пытаться. От Куроо следовало этого ожидать, но до сих пор он даже не думал забирать очки, только рассматривал пару раз, и оттого Цукишиме еще обиднее. Он делает то, чего всегда, с детства отчаянно старался не делать: ведется. Реагирует. Бросается вперед, пытаясь отобрать очки сразу, силой. Куроо смеется, конечно, и Цукишима, не отдавая себе отчета, кусает его куда пришлось – просто в груди уже слишком горячо. Куроо вскрикивает от неожиданности, но сдавленно смеяться, прижатый весом Цукишимы к постели, не перестает. И очки с него даже не слетели – вот же. Цукишима кусается снова, сжимает зубы на надплечье. Куроо дергается всем телом, чуть не сбрасывает его и мычит. Цукишима только больше наваливается и старается придавить изо всех сил, хотя и знает, что как раз сил у Куроо больше. Но тот не то чтобы всерьез вырывается, только мычит еще – наверное, Цукишима сомкнул зубы на какой-то болевой точке. От этого внутри снова горячо вспыхивает, но на этот раз торжеством – справедливость! И еще – немного азартом. Цукишиме неожиданно нравится так прижимать Куроо, нравится, как он возится, сбивая одеяло и простынь на постели, как мычит и тяжело дышит. Мысль внезапная, и Цукишиме кажется, он обдумывает и действует, как на площадке – слишком быстро. Слегка кружится голова, но это уже от возбуждения. Он резко поднимается сам, но не отпускает Куроо, дергает его за запястье и волосы. Мычание еще громче, Куроо тут же подчинается, вынужденно тянется за руками, почти не сопротивляясь – ему, кажется, тоже некогда раздумывать. Когда Куроо оказывается на полу, Цукишима спускает ноги по бокам от него, и тогда тянет за волосы еще, не так сильно – как Куроо нравится. Цукишима утыкает его лицом во внутреннюю часть своего бедра, и снизу вверх, до самого затылка сразу пробирает мурашками от сбитого влажного дыхания на коже. Куроо облизывается, и по бедрам Цукишмы пробегает мелкая сладкая дрожь от влажного и – почти – случайного прикосновения. Но Куроо больше ничего не делает, не двигается и не смеется даже, больше не отпускает комментарии. Цукишима сглатывает и глубже запускает пальцы в его волосы, направляет к своему паху. Цукишиме не видно, зато он сразу чувствует, что Куроо с готовностью открыл рот. Влажные губы трутся о яички, нос утыкается в основание члена. Куроо чуть высовывает язык, и Цукишима совсем сбивается со вдоха, кусает нижнюю губу и торопливо направляет член ему в рот. Сначала тычется головкой в щеку пару раз, соскальзывает, задевает дужку очков – и от этого почему-то особенно сильно накрывает. Картинка перед глазами расплывается еще больше, в голове пульсируют ругательства. Куроо чуть поворачивается, ловит головку губами, и Цукишима наконец притягивает его голову совсем близко. Член легко проскальзывает глубже, Куроо беспорядочно ласкает его языком, старается надавить снизу, тронуть уздечку, когда Цукишима отстраняет его за волосы. Кончиком языка Куроо поддевает под самой головкой, ощупывает ее как в первый раз, как вслепую – а ведь и правда вслепую, ему в очках точно так же плохо видно, как Цукишиме – без. Когда кончик языка с силой толкается в устье, Цукишима громко ахает – и снова, и снова, кончая. Внутри все горит, в голове мутно, как перед глазами. Он судорожно сжимает пальцы в волосах Куроо, еще пару раз натягивает его рот на свой член и отпускает, тяжело дыша. – Господи… – выдыхает Цукишима, трогает кончиками пальцев лицо Куроо – все в сперме – и заляпанные очки. Слабо тянет за дужку. Двигаться вообще-то совсем не хочется. – Стой… дай, разреши, – быстро хрипло бормочет Куроо, поднимается на ноги и подается вперед. Цукишима падает на спину и закрывает глаза. Судя по звукам и ощущениям, Куроо устроился над ним, расставил колени по бокам от головы. Цукишима резко распахивает глаза, чувствуя теплые влажные прикосновения к лицу. Вдруг мир становится четким, но частично его скрывает пелена. Куроо, надевший на Цукишиму очки, гладит его по щеке. Стоит Цукишиме открыть рот, чтобы задать вопрос, Куроо кончает ему на лицо, очки заливает второй порцией спермы. Дыхание у Куроо тяжелое, судорожное, он придерживает подбородок Цукишимы дрожащими пальцами. Цукишима машинально облизывается, во рту растекается, расцветает на языке знакомый солоноватый вкус. Куроо падает рядом и долго молчит. Цукишима лежит с закрытыми глазами. Нужно снять очки и вытереться, но у него нет сил, да и желания, если честно, тоже. – Я помою, – тихо, все еще с хрипотцой говорит Куроо на самое ухо, мягко трогает губами ушную раковину, волосы, висок, к которому прижата дужка очков. – Выброси, с этого дня я ношу линзы, – вяло язвит Цукишима. В груди снова теплеет, горячеет, но уже не от раздражения, не от злости, не от того, что он заведен. Кажется, что просто так – просто потому что Куроо ласковыми движениями вытирает ему лицо. Даже не нужно смотреть, Цукишима и так знает, как он улыбается.