HQ-драбблы

Вся кожа горит так, что Гошики даже не чувствует струй воды, скатывающихся по плечам. В голове мутно, перед глазами то темно, то вспыхивает красным, когда возбуждение накатывает особенно сильно, пульсирует во всем теле. Ему приходится упереться в стену предплечьем, спрятать лицо в сгибе локтя, становится чуть легче. Вторая рука уже болит – так напряжены мышцы: Гошики слишком быстро и резко водит кулаком по члену, все трет и трет головку, уже совсем темную и раздраженную. Низ живота уже сводит, поджимаются пальцы, и Гошики расставляет ноги пошире для устойчивости. В паху так невыносимо горячо, Гошики так невыносимо хочется кончить – и надо совсем немного. Он крепко жмурится, часто поверхностно дышит, хапает ртом влажный воздух в душевой. Чувствует, как подступает оргазм, как жар внизу живота подбирается к критической точке, как все сильнее пульсирует в паху. Закусывает нижнюю губу до боли. Удовольствие обещает вот-вот взвиться снизу вверх по позвоночнику и вымыть все. Гошики отчаянно нужна эта разрядка. – Го… – А!.. – Гошики кончает и вскрикивает ровно в тот момент, когда хлопает дверь душевой. Руки и ноги дрожат, влажный воздух густо забивает легкие. Гошики так хорошо, что плохо. От облегчения хочется плакать. Или плохо из-за того, что он услышал?.. Еще какое-то время Гошики так и стоит, уткнувшись в предплечье, только отводит дрожащую руку под воду и невидяще смотрит, как стекает с пальцев сперма, смешиваясь с водой. Потом становится жгуче стыдно. Он снова зажмуривается и кусает губу, сжимает кулаки и пару раз ударяется лбом о стену, прежде чем решительно выпрямиться и выключить воду. Стыд мешается с обидой. Гошики столько терпел, не зная, как выбрать себе время и место, всегда кто-то или что-то мешало, и пять утра в день, когда нет утренних тренировок, показались ему отличным временем. Особенно после того, как он проснулся с таким болезненным стояком, что решил: терпеть вообще-то вредно. У него молодой, здоровый, растущий организм. Обида выветривается, Гошики сдувается, едва выйдя из душевой. Он был на все сто уверен, что в раздевалке уже никого нет – он сам вот точно поспешил бы уйти. Гошики пытается внутренне возмутиться, но становится только еще больше стыдно и неловко так, что… что уж лучше бы он еще потерпел. От стыда и неловкости даже тело не слушается, Гошики не знает, что делать, так что просто неуклюже вытирается и чуть не падает – прямо на Ширабу, который так и сидит в раздевалке на низкой скамейке. – Ширабу-сан… – вроде хочется извиниться, но слова встают в горле. Ширабу резко поднимает голову, будто только очнулся, смотрит круглыми глазами. Гошики у него такого выражения лица никогда не видел. И еще у Ширабу красные щеки, как после пробежки на морозе. Почему-то это придает сил, Гошики решительно повязывает полотенце на бедрах, набирает побольше воздуха в грудь и вскидывает подбородок. – Подумаешь! Со всеми бывает, – выпаливает он. – Бывает, – голос у Ширабу согласный, но он как-то странно кривится. Резко встает и скрывается в душевой – Гошики только успевает заметить у него в руках какой-то комок ткани. И он так и пошел, как был – в сползших пижамных штанах. Как будто хотел их снять, а потом передумал. Гошики натягивает трусы, футболку, спортивки… Стоп. А трусов под сползшими штанами у Ширабу и не было. Гошики заливается краской по-новой. Дальше день проходит как обычно, следующий – тоже. Гошики старательно не думает о пяти утра, о душевой в общежитии, о Ширабу. Ему есть, чем заняться: когда нет тренировок, нужно подтягивать учебу. И все идет отлично ровно до следующего вечера, ровно до того момента, как Гошики заходит в раздевалку. Почти вся команда на месте, все переодеваются, стоя лицами к шкафчикам. Гошики задерживает дыхание, пройдя мимо Ширабу. Взгляд соскальзывает на его поясницу – вот, из-за пояса школьных брюк торчит резинка трусов. А могла бы и не… Гошики с силой бьет себя по лбу, заслуживает чуть недоуменный взгляд Каваниши и в сторону Ширабу больше не смотрит. Еще через пару дней, через пару тренировок Гошики чувствует, что скоро взорвется. Неловкость разливается вокруг него рядом с Ширабу, пожирает пространство, здравые мысли и даже заставляет ошибиться на площадке – и это последняя капля. – Ширабу-сан, – Гошики решительно ловит его за локоть на выходе из спортзала, тянет в сторону поля, где обычно тренируются лучники. Сейчас там никого нет. На удивление, Ширабу даже не сопротивляется. – Тот эпизод, это… – начинает Гошики громко, но замолкает. Что говорить дальше, он не придумал. – Лучше молчи, – Ширабу смотрит до жути мрачно; тень от челки падает на глаза. – Это нормально, – упрямо продолжает Гошики и скрещивает руки на груди. – Типа, здоровый, молодой, растущий организм. – Гошики, – в голосе Ширабу – предупреждение и даже угроза. – Вообще ты старше, должен сам мне сказать, Ширабу-сан!.. – Гошики все-таки наконец осекается, запнувшись о взгляд. В голове некстати всплывает полоска кожи над пижамными штанами – кожи, а не трусов. – А если ты, ну, знаешь, можно было бы… – он еще сам не знает, что хочет сказать – предложить? Грудь сдавливает, становится жарко, в голове лихорадочно проносятся мысли, слипаются в один ком, и Гошики все никак не может оформить его в толковую идею. – Я тебя ударю, – еще мрачнее сообщает Ширабу. – Ну и ударь! – запальчиво говорит Гошики, делая шаг вперед, ближе. Ширабу густо краснеет, смотрит снизу вверх все так же жутковато, но теперь еще и как-то беспомощно. У Гошики сердце разгоняется до скорости света, щеки тоже печет. Инстинкты подгоняют, толкают в спину. Гошики думает, насколько неловко будет поцеловать Ширабу здесь и сейчас.