Котёнок

Тишина была настолько звенящей, что ушам Гермионы стало больно. Никто из них троих не пошевелился, а учителя ошеломленно уставились на нее. Какие разные взгляды были на их лицах. Лицо МакГонагалл было полно крайнего удивления, почти недоверия, как будто она никак не могла поверить, что перед ней стояла пропавшая девушка. На лице Северуса виднелась смесь удивления, сожаления, боли и предательства. Сердцу Гермионы стало больно за него. — Мисс Грейнджер! — вдруг воскликнула МакГонагалл. Она попыталась продолжить, но ее рот просто открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды. — Простите, профессор, — ответила Гермиона, глядя прямо на МакГонагалл и избегая контакта с глазами Северуса. Ей было невыносимо видеть боль в его глазах. — Незачем извиняться, глупая девочка, — сказала МакГонагалл голосом, исполненным милосердия. — Пойдем, мы должны найти тебе кое-какую одежду и поговорить с директором. МакГонагалл подошла вплотную к Гермионе и обняла ее так, будто девушка была ранена. — Я в порядке, профессор, честно, — заверила ее Гермиона. — Хорошо, но тебе все равно надо посетить больничное крыло, чтобы убедиться в этом! — сказала МакГонагалл, с тем же удивленно-недоверчивым выражением лица и шоком, до сих пор заметным в ее голосе. Две женщины прошли через дверь, мимо мастера зелий, при этом МакГонагалл была слишком озабочена состоянием девушки и даже не попрощалась с ним; Гермиона же много думала о нем, поняв, что не сможет смотреть на него и при этом не разреветься. Когда они ушли, Северус еще долго смотрел на дверь, через которую прошла ОНА. Его котенок… ушла… «Но она не была котенком», насмешливо произнес голос в его голове. — «Она была Гермионой Грейнджер. Твоей студенткой». Он погрузился в кресло и закрыл лицо руками. Она ушла. «Ты знал, что все вело к ней», — продолжал голос. — «И знал, что это была она, ты знал, что это правда». «Я знаю», — подумал он. — «Но я не хочу, чтобы это было правдой… я любил своего котенка… а теперь она ушла…» «Ты знал, что потеряешь ее», издевались над ним его мысли. «Так же, как и всех остальных. Ты потерял Энджи и многих других… а теперь ты потерял своего котенка». — Почему? — внезапно сказал он вслух. — Почему я никогда не могу никого сохранить! — Треснув кулаком по стулу, он схватил ближайший предмет и швырнул его в стену. Воспоминания последних дней замелькали в его голове. Сначала то, как котенок пытался пить молоко, чуть не задохнувшись; затем, как он взял котенка, рысью гнавшегося за ним по пятам и мурлычащего так громко, как только можно, на кухню; потом как он проснулся утром от ее мурлыканья и ее нежных лап на его груди; вот он уже дарит ей синий воротник; а затем ему вспомнились ее простые ласки поздней ночью, и ее глубокие карие глаза, смотрящие в его… Глаза Гермионы Грейнджер… А ведь у нее не было причин быть вежливой к нему. За всю ее жизнь в качестве его студентки, он не сделал ничего из ряда вон выходящего, но относился к ней несправедливо. Занижал ей оценки за работы с незначительными ошибками, не давал ей баллов за правильный ответ, оскорблял ее в присутствии всего класса. Боль в его голове усилилась. И он был открыт с ней. Гермионой Грейнджер! Рассказывал ей о своей сестре, о своих ночных кошмарах, о своих бедах. Что она сейчас поведает своим маленьким друзьям? Расскажет им о том, каким слабым был мастер зелий. О том, что он не представлял из себя ничего, кроме мягкого слабака, который совершал подлости лишь по причине собственного сумасшествия. Она даже не посмотрела на него, когда уходила! Даже не взглянула! Она ненавидела его. Но, по некоторым причинам, он не мог заставить себя ненавидеть ее… *** Гермиона изо всех сил вцепилась в мантию, убедившись, что она полностью закрывает ее тело. Это было очень неудобно — ходить по залам в одной лишь мантии. Но это было не настолько неприятным, как ощущение, что она предала доверие Северуса. Она знала, что она не просила его заботиться о ней, что он удерживал ее в своей комнате или то, что она при всем желании не смогла бы сказать ему, что она Гермиона Грейнджер. Тем не менее, это ощущение присутствовало. Ощущение, что это она отвечала за огромную боль, что увидела в его глазах. Она чувствовала себя ужасно. — Мисс Грейнджер, с вами все хорошо? — спросила МакГонагалл. — Да, профессор, — ответила Гермиона. — Я просто задумалась. Возникла короткая пауза. — Мисс Грейнджер, как же вы попали в кабинет профессора Снейпа? — Ну, я неправильно сварила противоядие от бессонницы для Рона, и проверила его на себе, не зная, что оно было неправильным, после чего превратилась в котенка. Се… профессор Снейп нашел меня в студенческой лаборатории и взял к себе, — сказала она, не поднимая глаз от пола. — Что интересно, то же самое мне рассказали мистер Поттер и мистер Уизли, — заявила МакГонагалл. — Да, — кисло ответила Гермиона. Гарри и Рон. Что было бы, если б они не рассказали МакГонагалл? Она знала, что бы произошло. Кажется, все было бы намного хуже, чем теперь, если бы она осталась наедине с Северусом, когда менялась обратно. Она чуть вздрогнула при мысли о том, в каком виде она могла предстать перед ним. «Наверное, мне было бы неловко. Блин!» — подумала она про себя. Они пришли в больничное крыло. Мадам Помфри засуетилась, едва увидев Гермиону. — Мисс Грейнджер! Слава богу, вы нашлись. Ложитесь в эту койку, а я принесу вам какую-нибудь пижаму, — сказала она, уже толкая Гермиону на кровать и бросаясь в свой кабинет. — Я приведу к вам директора школы, мисс Грейнджер, и мы побеседуем с вами. Я надеюсь, вы чувствуете себя достаточно здоровой, чтобы ответить на несколько наших вопросов? — спросила МакГонагалл. — Да, профессор, как я уже сказала, со мной все хорошо, — настаивала Гермиона. — Я даже не думаю, что мне надо находиться в больничном крыле… — Надо! — безапеляционно ответила мадам Помфри, вернувшись с пижамой и наколдовав вокруг кровати ширму. — Ошибочно сваренные зелья дают больше реакций, чем первую. Вы в любой момент можете ощутить боль и тошноту, поэтому разговор с директором лучше перенести на завтра. Сейчас вам необходим отдых и коррекционное зелье. Оно сделает ваши внутренние органы нормальными. Вы можете выглядеть прекрасно снаружи, но среди ваши внутренних органов творится хаос! Словно в подтверждение слов медсестры, живот девушки покачнулся, и она сгорбилась на колени, задыхаясь. — Возьмите это, — сказала мадам Помфри, сунув ей под нос пузырек с нужным зельем. Гермиона медленно выпила его, следя за тем, чтобы оно не пролилось. Потом обе женщины оставили ее, чтобы она переоделась в пижаму, и мадам Помфри вернулась, чтобы дать ей зелье сна без сновидений. Выпив его, Гермиона тут же упала на подушки и провалилась в сон.