Котёнок

      Урок 2 Северусу требовалось противоядие от любви. Он не знал, почему не подумал об этом раньше. Он использовал это зелье несколько раз в качестве студента, чтобы не позволять девушкам дурачить себя. Даже если ты сильно в кого-то влюблен, зелье быстро гасит все ненужные и неважные эмоции. Он уже так долго не нуждался в его использовании, что и позабыл о нем. Он проклинал себя, что не догадался о нем раньше. Теперь он был готов к ее приходу. Он мог бы справиться с ее воздействием с помощью этого зелья и как только он начал бы думать, что она просто еще один студент, он бы бросил зелье и продолжил двигаться дальше своей повседневной жизнью. Оно поможет. Оно должно ему помочь. Так он уверенно и сидел в своем классе зелий в ожидании ужасной мисс Грейнджер, натянув на лицо маску равнодушия. Когда она вошла, он заглянул ей в лицо и почувствовал… ничего! Зелье действовало! — Сегодня, мисс Грейнджер, мы будем работать над гораздо более сложным зельем. Из-за его сложности, я должен помочь вам в его приготовлении. Вот список ингредиентов, — сказал он ей без всяких эмоций. Он ощущал себя сильным, способным контролировать свои чувства, наконец, чувствовал, что он снова был главным в паре с ней! Это ощущение дарило такое блаженство! Гермиона начала устанавливать свой котел. Северус смотрел на нее краем глаза, надеясь, что ни одно из его чувств не вырвется вновь. Если бы они… он ненавидел думать, что привязался к ней. Он подошел к ней, как только она приготовилась, и передал ей инструкции. — Вы будете готовить Аконитовый отвар. Он особенно сложен в приготовлении, но в то же время крайне важен для современного колдомедика. Если вы сможете сделать этот отвар, то вам не составит труда сварить и все остальные зелья, что я собираюсь дать вам за ваши дополнительные уроки. Вот ваши ингредиенты, — он протянул ей пакет с материалами, стараясь действовать осторожно, чтобы избежать прикосновения ее руки. — Этот урок продлится ровно час. За это время вы должны будете закончить работу. Время пошло, — сухо произнес он, наблюдая, как Гермиона раскладывает ингредиенты на столе перед тем, как начать варить зелье. Учитывая, что противоядие от любви действовало превосходно, он позволил себе смотреть на нее, ходить вокруг нее и наблюдать за ней. Внутри он был в полном покое. Он ничего не чувствовал, и это было замечательно. Она взглянула на него, когда он наблюдал за ходом ее зелья. Он снова посмотрел вниз, наблюдая за ее легкими движениями, от которых слегка нервно колыхались ее беспокойные волосы за ухом; ее сосредоточенным глубоким дыханием; ее рукой, движущейся к ингредиенту… он вдруг заметил, что это не тот ингредиент. Неосознанно, его рука сама потянулась вперед, поймав ее руку прежде, чем она смогла поднять ингредиент со стола. И этот малейший контакт разнес весь его контроль вдребезги. Ее рука была нежной и гладкой, ее маленькие пальцы — в его больших. Все ее эмоции вливались в него через ее руку, и он был едва в состоянии сохранить самообладание. — Профессор? Он повернулся к ней, едва заметив, в какой опасной близости находились их лица. Их глаза встретились, и он не смог скрыть своих эмоций. Он понял это по ее глазам и растерянности, проявившейся на ее лице. Их лица были так близко, а его разум — переполнен страстными эмоциями, подсказывающими ему, что они были достаточно близко, чтобы поцеловаться… — Печально, — мягко произнес он. Медленно, он отпустил ее руку, но его пальцы задержались на ее, когда он захотел разорвать контакт. Пытаясь контролировать свое дыхание, он отвернулся от нее. Когда он шел к своему столу, его руку все время покалывало. Он отказывался, однако, признавать, что это было от прикосновения к ней, пока благополучно не добрался до своего стола. Там он сжал руку в кулак, смакуя в памяти ощущение ее ладони. — Спасибо… — произнесла она тоненьким голоском, едва слышно, но он услышал ее. Он посмотрел на нее, но она снова сосредоточилась на своем зелье; ее лицо было скрыто волосами. Это было плохо. Очень плохо. Единственный раз, когда это зелье выветрилось, вступив в контакт с чистым и мощным чувством, сумевшим подавить все его старания. С таким чувством, как любовь. Он размышлял о том, может ли он иметь такие чувства, надеясь и молясь, чтобы это было более утрировано… никогда прежде он не думал, что он действительно… Он знал, что эти уроки были плохой идеей. Но он не мог думать о том, чтобы сейчас отступить. Не с таким чувством, как это. Он должен был сейчас подумать. Сидя за своим столом, он пытался следить за мисс Грейнджер, не ощущая бабочек в животе. *** Выйдя из класса, Гермиона с любовью провела по ладони, вспоминая его нежные прикосновения, когда он перехватил ее руку. Его руки на вид были большими и грубыми, с мозолями, но когда он прикоснулся к ней, они были нежными; он держал ее пальцы так, словно они были драгоценными. Она улыбнулась и сосредоточилась на чувствах, исходивших от него. Ее радость была переполнена. На мгновение она увидела его сквозь эти черные глаза. Она увидела любовь, сияющую на лице этого человека. Все еще смакуя в памяти его прикосновения, она медленно побрела к общежитию. *** После урока Северус остался в своем кабинете на некоторое время. Он был истощен. Не физически. Эмоционально. Она выпила его. После борьбы против этих чужих чувств он ощущал себя так, будто пробежал милю через болото. Он устал от всего этого. Почему она не могла просто оставить его в покое? Он был болен и устал от нее. Нужно было что-то сделать. Что-то, чего он еще не пробовал. Но что? Тогда у него возникла идея, которую он даже не рассматривал раньше. Что, если ему просто перестать бороться? С чувствами, тоской, всем остальным. Что, если принять ее, лелеять и жить дальше, тайно храня в сердце эту любовь, которую он не мог отрицать? Он вспомнил этот взгляд, ощущение ее руки, легкое дуновение ее дыхания, когда их лица были так близко… Но сработает ли это? Окажется ли он в состоянии идти в ногу с жизнью? Или его чувства могут подавить его? Должен ли он так рисковать? А что насчет Энджи? Он любил ее, пусть как сестру, но любил, и ее отняли у него. Если он позволит себе полюбить снова, кто даст гарантию, что и ее у него не заберут? Он был в замешательстве. Он не знал, стоит ли ему рисковать или нет. Но любовь имела свои риски. И, кроме того, сейчас он рисковал сойти с ума от любви. Единственным способом бороться с этим было смирение. Он должен был смириться. С опаской, он позволил щитам покинуть его голову… пусть стены вокруг его сердца рухнут. Чувства накрыли его нежно, почти как ласковое прикосновение, и он постепенно позволил себе принять их. Это было более прекрасно, чем эффект от зелья. Вместо немого ощущения это принесло ему радость, какой он не испытывал много лет. Столько долгих лет. С ней пришел покой, который он не мог описать словами. Он чувствовал себя спокойно, легко, прочно и нерушимо. Это было не более чем воображение. Но все же оно было довольно успокаивающим. Он сидел в своем кабинете, наслаждаясь любовью, которая теперь наполнила его сердце умиротворением и радостью, переполняющими его сознание. Он перестал держать себя под контролем, но наконец-то обрел покой.