В дороге

Лучи утреннего солнца заливают паркет, весенний ветер слабо взъерошивает смятые и спутанные пряди волос, щекочущих скулу и щеку. Чонгук делает вид, что все спит, подмяв под себя простынь, а на самом деле тайно наблюдает за бесшумно перемещающимся по комнате ступням. Они стоят у окна, после перемещаясь к креслу, а затем всего на несколько секунд выходя из комнаты, но, к счастью, снова возвращаясь. Чонгуку так приятно наблюдать за аккуратными сборами Юнги, которым не издается ни единого звука. Он бесшумно одевается, причесывается, собирает сумку, поглядывая на наручные часы. Чонгуку особенно приятно видеть их на запястье Юнги, очень тепло в груди от одной только мысли, что тот носит его подарок. Юнги смешно чешет нос и чихает, тем самым издавая первый звук за сегодняшнее утро. И Чонгук не в силах удержать образовавшуюся на его лице ломанную улыбку. - Ах ты маленький обманщик, - тихо, как говорить умеет только Юнги. Не перекрикивая размеренные и гармоничные звуки с улицы. Чонгук слышит шепот листьев на дереве и видит как в их комнату, подгоняемые свежим потоком ветра, проникает несколько белоснежных лепестков яблони. Они кружатся, падая на пол, некоторые остаются на подоконнике. Это глупо, но Чонгук представляет множество этих маленьких цветочков в черных волосах Юнги. Чонгук улыбается более открыто, не решаясь полностью открыть глаза. - Притворщик. Уже поздно делать вид, что ты спишь, - Чонгук знает, что Юнги идет к нему. - Привет, - тихо говорит Юнги, опускаясь на колени перед кроватью. Его пальцы любовно убирают мешающиеся пряди, заправляя их за ухо. - У тебя на щеке след от простыни. Чонгуки, ты такая неряшливая свинка, - говорит Юнги, ненавязчиво исследуя подушечками пальцев все лицо младшего. Чонгук ловит их губами, тем самым оставляя легкий поцелуй, а затем открывает глаза. - Поспи еще немного, - шепчет Юнги, наклоняясь к нему ниже. - Ты вернулся всего три часа назад. Тебе нужен здоровый сон, - в уголках покрасневших от недосыпа глаз собираюсь легкие морщинки из-за снова образовавшейся улыбки. Юнги целует его в лоб. - Все никак не привыкнешь, что мне давно не семнадцать, хен, - хрипло усмехается Гук, откашливаясь и снова закрывая глаза. - Здоровый сон нужен в любом возрасте. Как жаль, что с годами мозгов в твоей голове не стало больше, чтобы суметь понять такие очевидные вещи, - Чонгук беззвучно смеется. Он знает, что для Юнги все еще малыш Чонгуки. Но у него нет сил, чтобы как-то подразнить своего хена. - Хорошенько поспи, ты слишком устал, - его голос звучит словно колыбельная, пальцы скользят по горячим крепким рукам, поглаживая и кисти, и предплечья, и плечи. - Отдохни и скорее наберись сил, - наполовину уснувшему Чонгуку кажется, что эти слова Юнги подсказывает более мудрый чем он сам ветер. Ему начинает сниться сон, в котором множество белых лепесточков путаются в волосах Юнги, и где обнаженные щиколотки перемещаются по комнате туда-сюда, туда-сюда. На душе становится так тепло, и Чонгук засыпает еще до того, как Юнги зашторивает окна и закрывает за собой дверь, сказав перед уходом: "Добрых снов, Чонгуки".