О любви

      — Ты как будто совсем не надевала защиту. Шарон, я тебя…       — Ай! Больно!       — Прости.       Пейнтбол — штука интересная, но довольно жестокая, и семейство ден Адель—Вестерхольтов знало об этом не понаслышке. Вот и сейчас Шарон приехала с очередной игры счастливая, но порядком избитая. Роберт вызвался залечить боевые раны, так что она осталась лежать на постели в одном белье. В довольно соблазнительном чёрном белье...       — Это никуда не годится! Ты что, играла одна против всех?       — Да нет же!       Роб с опаской потрогал синяк на шее — размером с кулак. Рот будто наполнился горчицей. Угадав его чувства, Шарон живо завелась:       — Просто ты не видел, как я надрала им задницы! В прямом смысле! Стефан сидеть не сможет до…       Он не дал ей закончить:       — Если ты не будешь заматываться в шарф, я им же тебя свяжу и никуда больше не пущу!       Гладкая загорелая кожа, а на ней — круглые красно-пурпурные отметины. Поцеловав одну из них, Роберт принялся мазать. Шарон морщилась и вздрагивала.       — Ну всё, хватит. Всё, что ниже пояса, заживёт само.       — Ни черта подобного.       Он подобрался к ногам. Им досталось куда меньше: всего одно пятно — сбоку, на бедре. Роб чрезвычайно нежно погладил его и спросил:       — Ну вот что ты за человек?       — Вполне себе обычный человечек, — рассмеялась Шарон, беззаботно болтая ступнями.       Не давая Роберту закончить, она села, игриво обняла его и уткнулась ему в щеку заточенным носиком. Боязливые, осторожные прикосновения распалили её.       — Давай ты меня по-другому полечишь?       Роб чуть не выпустил тюбик из рук. Лицо Шарон являло собой саму невинность, но кофейные глаза блестели невыносимо лукаво и выдавали её с головой. От этого его собственная самовольно начинала кружиться.       — С ума сошла? Мазохистка?       Ден Адель обиженно надула губы. Роберт приложил все силы, чтобы смотреть на них, а не на пышную грудь.       — Неправильный ответ. Ты должен был сказать: «Конечно, милая. Из-за того, что ты вся в синяках, я буду в сто раз ласковее, чем обычно».       Она жадно и настойчиво поцеловала Роба, медленно укладывая его пахнущую мазью ладонь себе на талию, и больше сопротивляться он не мог. Да и не хотел.