Солнечные снежинки

«Уважаемый мистер Лестрейдж! Ваше письмо не может быть получено, так как вы не входите в оговоренный список родственников. С просьбой о включении в список можете договориться в Министерстве магии, отдел Правопорядка. С уважением, Селестина Фрост, административный корпус.» Гарри скомкал дешёвый пергамент, на котором пришла отписка из Министерства. Наверняка автоматическое уведомление, никто и не понял, кто написал Беллатрикс. Мерлиновы бюрократы! Гарри вытащил собственное письмо из конверта — его вернули не распечатанным, что снова говорило о глупости Министерства — и сжег формальную писульку в камине. — Гарри! Как прошло? Оправдали? Глядя в полные надежд лица Рона и Гермионы, парень кивнул и коротко описал суд. Лицо младшего Уизли скривилось от отвращения, когда он узнал, что Люциус лично защищал Поттера, а Грейнджер пришла в ярость, узнав, на чём аристократ строил защиту. Ник тут же усмотрел в этом повод обидеться, и сбежал к Лаванде с Парвати. Девочки жаждали подробностей, и Гарри предложил им направиться в библиотеку, позвав Падму и Сьюзан Боунс. Гриффиндорки ответили согласием, и буквально через полчаса они всей компанией уже сидели, прикрывшись книгами, и тихо охали над его рассказом. Сьюзан очень органично вписалась в женский коллектив. Конечно, поначалу остальные отнеслись к ней настороженно, но после рассказа Гарри тут же приняли Боунс в коллектив. Поттер считал, что девочке это пойдёт на пользу — она явно  была зажатой и робкой, а бойкие Патил и Браун помогут это исправить. Одним из плюсов коллектива сплетниц была возможность постоянно молчать. Так, краем уха прислушиваясь к обсуждению собственного суда, Ник думал, что ему делать дальше. Сначала он хотел пойти к Паркинсон, чтобы узнать, как можно писать письма в Азкабан, но потом отказался от этой идеи. Что он, совсем идиот, что ли? Так, парень начал рассуждать. Судя по министерскому автоответчику, писать заключённым могут только родственники, которые попросили об этой услуге. Мама урождённая Блэк, у неё две сестры — Нарцисса Малфой и выжженная с гобелена Андромеда, ещё в наличии беглый кузен Сириус. Два последних, по очевидным причинам, писать Пожирательнице не будут, а других живых Блэков Ник не знал. Значит, оставалась только тётя Нарси, Нарцисса Малфой, мать хорька и жена Пожирателя. Ну, он давно хотел поближе познакомиться с родственниками. Дождавшись паузы в девчачьем разговоре, парень поднялся с места. — Пойду подумаю обо всём этом. Девочки тут же закивали, и парень, обняв каждую на прощание — Сьюзан покраснела, но не отстранилась — пошёл в уже родную пустую комнату около совятни. Там он достал чистый пергамент с полки  — не ему одному приглянулась эта комната — и после ряда проб и ошибок письмо было написано. «Здравствуй, тётя Нарси! Должно быть, моё послание будет неожиданностью для тебя. Что же, позволь объяснить — пишет тебе твой горячо любимый племянник Никотодес Лестрейдж. Не так давно я узнал своё настоящее имя, и теперь хочу наладить контакт с родственниками. Помимо простого желания познакомиться с родной тётей, я так же хочу попросить тебя об одолжении. Как только я узнал, кем являюсь на самом деле, я постарался связаться с моей матерью, но моё письмо не прошло Азкабанский цензор. Пожалуйста, передай его маме, если ты состоишь в списке родственников. С лучшими намерениями, Никотодес Лестрейдж.» Отправившись в совятню, Гарри увидел недовольную Буклю, и вспомнил о зелье родства, за которым он её посылал.  Это заставило его добавить в письмо ещё несколько слов. «P.S. Свою кровь для доказательства родства прилагаю». Парень трансфигурировал деревяшку в колбу и, полоснув себя по ладони, поместил туда немного крови. Ник надеялся, что заклинание, скрывающее его внешность, не распространится на кровь. Впрочем, теперь у него есть возможность это проверить. Выбрав неясыть — Букля недовольно ухнула — Гарри привязал к ней получившуюся посылку и медленно начал спускаться, старательно идя сквозь все людные места. Удача улыбнулась ему около Большого Зала — Малфой с прихлебателями и Паркинсон стояли около доспехов и о чём-то говорили. Будто случайно, Ник подошёл ближе. — О, Поттер. Пакуешь вещи и закапываешь палочку? Малфой явно настроился на очередную перепалку, то есть повёл себя в соответствии с поттеровским жизненным опытом. Краем глаза парень заметил профессора Макгонагалл, и потому повернулся к Панси и дружелюбно улыбнулся. — Все Малфои такие тупые, или Люциусу просто не повезло с сыном? Драко тут же покраснел и сделал шаг вперед. Гарри же, не меняя выражения лица, со всей силы залепил хорьку кулаком в нос. Что-то хрустнуло, на пол закапала кровь, и Малфой с воем отшатнулся, попав прямо в объятия Паркинсон. Ник извиняюще посмотрел на девушку, но тут подлетела Макгонагалл. — Что здесь происходит?! — Он первый начал, профессор! Гарри поспешил выпалить эти слова. С ракурса профессора был виден шаг Малфоя, и Поттер собирался сказать, что ожидал нападения и принял превентивные меры. Макгонагалл такое объяснение приняла с трудом, но его недавнее нападение на Амбридж вполне подтверждало такую версию. Так, женщина сняла с обоих по двадцать баллов и отпустила с миром. Гарри поспешил к себе, аккуратно прижимая к себе руку, испачканную в крови Драко Малфоя. Зелье родства в трёх экземплярах стояло на его столе. В комнате никого не было, и парень, закрыв дверь, поспешил проверить свою теорию. Специальным заклинанием, прилагавшимся к инструкции, Гарри поместил кровь Малфоя в пиалу и снова полоснул себя по руке. Так, следовало капнуть своей крови в каждое зелье, немного поболтать его, а потом добавить кровь предполагаемого родственника. Если это действительно так, цвет изменится. Ближайшие родственники прямой линии — родители, сёстры, дети, бабушка и дедушка — окрасят зелье в синий цвет, а побочные — тёти, дяди, кузены и кузины — в фиолетовый. Оттенки менялись в зависимости от дальности родства, и к каждому из зелий прилагалась таблица оттенков. Гарри решительно приступил к проверке. После добавления крови Драко несколько секунд ничего не менялось, а потом зелье начало постепенно темнеть, придя к светлому лиловому оттенку. Ник сверился с таблицами — Драко Малфой точно был его двоюродным братом. Парень ликовал — если зелье сработало у него, сработает и у Нарциссы Малфой. В этот день он больше не выходил из комнаты, не откликался на зов друзей и не обращал внимания на происходящее. Парень лежал на своей кровати и смотрел в потолок, мыслей в его голове не было, желаний тоже. Истерическое состояние, в котором Ник пребывал с начала года, медленно сменялось апатией, и парень был этому только рад. Он сильно похудел, напоминая скелет, приобрёл целый набор нервных тиков и испытывал проблемы со сном. Гарри срочно требовалась помощь, он не мог справиться с навалившимся на него самостоятельно, но совершенно не знал, к кому обратиться. Единственным родным взрослым был Сириус, но Гарри не мог рассказать ему правду. Сириус не простит. Не простит происхождение, не простит желание пообщаться с мамой, не простит сам факт его существования. А вот тётя Нарси могла. Гарри появился на завтраке гораздо позже остальных, благо, была суббота и никуда не надо было идти. За гриффиндорским столом сидели только старшекурсники и Гермиона, которая, завидев парня, решительно поднялась ему навстречу. — Гарри, нам надо поговорить. Я… Огромная сова, кружащая под потолком, с недовольным уханьем ринулась к Поттеру, заглушив девушку. Привязанное к лапе письмо щеголяло гербом Малфоев, и парень поспешил его отвязать и спрятать в карман мантии. — Это кто тебе написал? Гермиона тут же позабыла про ссору и собственное стремление поговорить, с любопытством рассматривая сову. Гарри кинул взгляд на стол Слизерина — на его счастье, дорогой двоюродный брат уже ушёл и не мог узнать свою сову. Поттер угостил посланницу гренкой и холодно посмотрел на девушку. — Кажется, я имею право не отвечать на такие вопросы. Не дожидаясь ответа, Гарри удалился, направившись в тот самый класс, где он в первый раз говорил с Панси Паркинсон. Там он медленно достал письмо, адресованное Никотодесу Блэку, и вскрыл его, вчитываясь в строчки. «Добрый день, дорогой племянник. Твоё письмо было полной неожиданностью и несколько шокировало меня. Признаю, сначала я не поверила, что это действительно ты, но присланная тобой кровь действительно принадлежит моему племяннику. Единственным возможным кандидатом является потерянный сын моей любимой сестры, так что я верю тебе. Похоже, ты живёшь в другой стране, так что обязана предостеречь тебя — не нужно имён, письмо может попасть не в те руки, и ты, как сын своей матери, окажешься в большой опасности. Для более откровенной беседы я предлагаю тебе встретиться в банке „Гринготтс“, в тот день, когда тебе будет удобно. Я очень хочу посмотреть на тебя и поговорить. Напиши, когда у тебя будет свободный день, и я пришлю двусторонний портал. Твоя тётя». Гарри тут же бросился в совятню и написал, что он учится в школе и не может отлучаться надолго, но сейчас выходные и он с радостью встретится с тётей в Лондоне. Ответ пришёл тем же вечером — в конверте лежала булавка и сообщение, что его будут ждать в воскресенье, в десять утра. Гарри буквально подпрыгнул и призвал Критчера, перемещаясь на Гриммо, 12  — он должен был изменить свою внешность, представ перед Нарциссой Никотодесом Лестрейджем. Так, всю ночь он стоял перед двумя зеркалами в хозяйской спальне, с помощью портретов наводя на себя морок. В одном зеркале отражалось его реальное лицо, а в другом то, что видели все вокруг, и целью парня было сделать так, чтобы отражения стали идентичны. Это было совсем непросто, и Ник порадовался, что прибыл сюда сразу, тем самым получив больше времени на работу с собственной внешностью. Портреты очень сильно помогали, подсказывая семейные секреты по изменению внешности, и к восьми утра Гарри Джеймс Поттер окончательно преобразился в Никотодеса Лестрейджа. Дело осталось за малым. — Критчер! Подготовь мне мантию поприличнее. Домовик ринулся исполнять поручение, а сам Ник, шалея от своих действий, начал медленно отращивать свои волосы. Как и в первый раз, он сделал их той же длины, что и волосы Беллатрикс, добиваясь абсолютного сходства. Тут Критчер принёс красивую кремовую мантию простого кроя и завтрак, а потом пришло время отправляться на встречу с роднёй. Ник, выдохнув, как перед прыжком, сжал булавку-портал.