Солнечные снежинки

Очнулся Никотодес Лестрейдж в Больничном Крыле. Голова раскалывалась, но челюсть совершенно не болела — на месте выбитого зуба уже стоял новый. У изголовья кровати, сжимая свою трость, сидел дядя Люциус. — Это было огромной глупостью с твоей стороны, Ник. Ты знаешь, что известная тебе картинка защищает от подобных атак, полностью выжигая мозги? Ты мог остаться пустой оболочкой. Ник похолодел от ужаса. Он позволил Дамблдору залезть в свою голову! Его тайны! Его личность! — Дядя Люциус… — Не волнуйся, он ничего не видел. Не могу поверить, что говорю это, но  тебе крупно повезло, что приступ случился именно в тот момент. Никто ничего не может выловить из головы сумасшедшего, даже такой мастер, как господин Директор. Согласие на повторный сеанс я, разумеется, не дам, но будь осторожен — приступы безумия не случаются по щелчку пальцев. Дабы избежать проблем в будущем — мы договорились о занятиях окклюменцией с Северусом Снейпом. Не спорь — лучше немного потерпеть, чем потом оказаться в Мунго только потому, что наш общий знакомый слишком ревниво оберегает головы своих… друзей. И мрачный дядя Люциус покинул помещение, даже не оборачиваясь. Ник тихо простонал в подушку — о предстоящих занятиях он знал ещё летом, от тёти Нарси. Женщине эта идея казалась просто великолепной, и она уговаривала племянника самому поговорить со Снейпом об обучении. Потом тётя просто поставила Ника перед фактом, что разрешение на занятия уже на профессорском столе, и первое время в Хогвартсе парень трясся от ужаса, думая, что Снейп позовёт его на первое занятие. Ещё и назовёт это как-нибудь обидно, вроде «Дополнительных занятий по ЗОТИ» или «Частного курса простейших зелий». Брр, ужас какой. А теперь от него и не отвертишься. И, в свете тяжёлых отношений  с профессором и более близким знакомством с его кулаком, будущие занятия пугали парня ещё сильнее. — Мадам Помфри, Вы не знаете, где именно сейчас лежит Гарри? Мы бы отправили ему шоколад. Видеть Лаванду и Сьюзан оказалось неожиданно больно, так что Ник поспешил повернуться на другой бок и задёрнуть занавески. Исчезновение Поттера из школы не вызвало никакого ажиотажа — все помнили, что он ещё в прошлом году лежал с нервным срывом в Больничном Крыле и пребывали в полной уверенности, что Мальчик-Который-Выжил лечится где-то в Европе. Так что ни драматические паузы, ни таинственное молчание от профессоров не подняли паники среди учащихся — да и о какой панике может идти речь, когда всё хорошо? Ник только удивлялся филигранной точности Пожирателей, которые, несмотря на активные действия, оставались полностью незамеченными для магической общественности. Впрочем, это было не так трудно — в них всё равно никто не верил. Вздумай юный Лестрейдж надеть маску и выйти в Косой Переулок, как его тут же остановят авроры — только вот они даже метку проверять не станут, просто влепят штраф и запишут в подражатели. Из Больничного Крыла его выпустили почти сразу, прописав лёгкие успокоительные, основанные на гомеопатии. Причём прописали на постоянной основе, мадам Помфри обещала договориться с домовиками о поставках к завтраку. Никто его не встречал, никто ничего не говорил — только стайка пуффендуйцев-первокурсников испуганно сбежала при его приближении. В гостиной Слизерина так же ни у кого вопросов не возникло, только Драко что-то пробормотал в ответ на гневный взгляд.  Паркинсон привычно закатила глаза и заявила, что в следующий раз парню следует извиняться по почте, а не ходить за сувенирами во всякие разные места. И, кажется, его вообще лучше запереть в каком-нибудь защищённом особняке — но, зная характер Лестрейджа, в этом же доме наверняка будет собираться какая-нибудь подпольная группировка в духе Ордена Феникса. Парень похихикал над понятной только им двоим шуткой и, успокоенный, плюхнулся в кресло. Об инциденте с Кэти в Хогвартсе не говорили. Вообще. Было ли это мастерством Дамблдора, или тема оказалась неинтересной, парень не знал — но факт оставался фактом, дело не получило огласки и, кажется, даже не вышло за пределы школы. А буквально через три дня облезлая сова принесла Нику приглашение в подземелья на огрызке пергамента. Прочитав лаконичное «Сегодня в семь», парень застонал и со всей силы впечатался лбом в стол, кажется, расплескав чью-то овсянку — завтраки в Хогвартсе всегда были очень однообразны. — Никотодес Лестрейдж, у тебя есть три секунды на объяснения, иначе твоя шевелюра окажется на полке в моём поместье. Тихое шипение Паркинсон и вид каши, поддерживаемой над коленками заклинанием, заставил парня истерично хихикнуть. — А у меня урок окклюменции. Со Снейпом. В семь. — Тогда мне следует попрощаться с тобой сейчас, пока ты ещё адекватен, Лестрейдж. Чья это вообще идея? — Тёти Нарси. Панси выглядела как живое воплощение скепсиса. — Твои родственники настолько тебя ненавидят? Не желая отвечать на явно риторический вопрос, Ник заперся в библиотеке, мрачно листая подходящие книжки. А он так не хотел лезть в эту чёртову окклюменцию! Надеялся на природную защиту — никто не лезет в мозг к Блэкам. Что же, как оказалось, Альбусу Персивалю Вулфрику Брайану Дамблдору плевать на технику безопасности. Так, вечера парень ждал с мрачной обречённостью гладиаторов. Не будь комнаты профессора Снейпа около слизеринской гостиной, он бы обязательно вскинул палочку перед директорским креслом — «идущие на смерть приветствуют тебя».  Но, к сожалению или к счастью идти было всего минут пять. Профессор был мрачен. Он стоял около огромной чаши и медленно опускал туда серебряные нитки на кончике своей палочки. В комнате мебели не было, кроме одного огромного шкафа с тёмными стёклами. — Мистер Лестрейдж. Кажется, вы умеете отличать часовую и минутную стрелки и узнавать с их помощью время. Похвально, похвально… Ник стиснул зубы, стараясь не поддаваться на столь явную издёвку. Кажется, это его судьба — быть объектом ненависти Северуса Снейпа. И этот наглый сальноволосый ублюдок сейчас будет лезть к нему в голову? — Тонкое искусство окклюменции… — Я читал учебник, профессор. — Похвально. В таком случае, примите это. Снейп вытащил из рукава пузырёк и с помощью волшебной палочки отправил прямо в руки к парню — на лице его при этом царствовала брезгливость. Парень недоверчиво посмотрел на зелёное стекло и перевёл взгляд на преподавателя. — Стабилизатор, Лестрейдж. Как Вам известно, ментальные искусства не используются на сумасшедших. В идеале, Вас должен учить кто-то из родственников, но, кажется, положение вашей семьи довольно…плачевно. Я согласился преподать Вам азы, и, чтобы компенсировать эту разницу, Вы должны стабилизировать своё психическое состояние. Пейте! Ник посмотрел на пузырёк у него в руках. Воистину, нужно быть полным идиотом, чтобы тут же опрокинуть в себя зелье неизвестного свойства под взглядом Северуса Снейпа. Мужчина тихо рыкнул. — Магией клянусь, что в этом флакончике не яд. Пейте, Лестрейдж — зелье обладает именно тем свойством, о котором я Вам сообщил. — А название у этого зелья есть? — Вам оно ничего не скажет. Пейте! Ник демонстративно вытащил пробку и медленно понюхал. Ромашка, шалфей, гвоздика — обычные запахи, так пахнет не меньше половины укрепляющих зелий… И сильное психотропное вещество из той славной рубрики «Особенности некоторых чистокровных семейств», из учебника по душевному целительству, прочитанному, казалось, целую вечность назад.  И, если Ник правильно понял — эта штука действительно стабилизировала психическое состояние, а ещё снимала все барьеры, снижала критичность и, при постоянном применении,  очень сильно приближала выпившего к состоянию пускающего слюни идиота. Ник ничего не сказал — пузырёк полетел в профессора сразу, расплёскивая содержимое на пол и прикрывая луч тёмного проклятья из семейного арсенала Лестрейджей. Снейп увернулся, пальнул в ответ чем-то фиолетовым и несколькими колбами. Зелья почти сразу взорвались, и на Ника обрушился поток кислоты, которую он принял на левую руку, заорав от боли — состав почти сразу проел конечность до кости. Профессор, воспользовавшись этим, обездвижил ученика и схватил его за волосы, плеснув прямо в глаза из маленькой пипетки. — Не понимаешь по-хорошему, тварь? Легилименс! И Никотодес Лестрейдж, не успев ничего сделать, провалился в собственные воспоминания. — Где Поттер, мальчишка?! Ник медленно приходил в себя, лёжа на полу. Зелье, которое ему закапал Снейп, так же было в той чудесной книжке — его использовали для фиксации буйных больных, позволяя с помощью ментального воздействия погасить приступ. Память становилась в буквальном смысле открытой книгой — и больной мог только наблюдать, не в силах оказать даже минимального сопротивления. — Вы в курсе, что для использования этого зелья необходима лицензия целителя и письменное разрешение родных? — У меня есть и то, и другое, Лестрейдж. Где Гарри Поттер? Ник зашипел от боли в затылке — кажется, Снейп не стал его держать, и он ударился головой. — Его никогда не существовало. — Не ври мне! Ты стал подменышем, ты был в курсе этой аферы с самого начала, ты точно знаешь, где он! — Профессор, Вы сошли с ума? Мне было полтора года, когда я оказался в шкуре Мальчика-Который-Выжил, так что знать ничего не знаю. Спросите лучше у Ваших знакомых, зачем им понадобилось меня похищать и выдавать за человека, которого никогда не существовало. Снейп, сидевший на наколдованном стуле, гневно встряхнул головой и направил палочку на своего ученика. — Хватит! Гарри Поттер не был выдумкой — он уничтожил Тёмного Лорда. Материнская защита Лили… Нику вдруг стало всё равно — он устал, и у него болела голова.  Хотелось просто вернуться  к себе, свернуться клубочком на кровати и застыть, ни о чём не думая и рассматривая тяжёлый балдахин. — Не было никакой материнской защиты. Лорд развоплотился, потому что он мой отец, а магия не прощает смертоубийства между близкими родственниками. И меня украли у мамы до того, как Тёмный Лорд вообще пришёл в тот дом. Так что, уж простите, ваша Лили умерла за чужого сына. На Снейпа было страшно смотреть. Он резко побледнел, зрачки его расширились, полностью скрывая радужку. — Вон отсюда… Видя, что парень никак не реагирует на его свистящий шёпот, мужчина вскочил и трясущимися руками схватил первый попавшийся предмет из шкафа с тёмными стёклами — волею случая, этим предметом оказалась банка с тараканами. — ВОН!!! И Ник, увернувшись на вбитых Рудольфусом рефлексах,  выбежал из комнаты.