Ликорис

Сквозь полудрему до обострённого слуха доносится приятный шорох листвы, потревоженной прохладным утренним ветром. Лениво Гаав разлепляет веки, выставив вверх широкую ладонь, чтоб загородить лицо от игривого солнечного лучика, скользнувшего по его глазам. Первой после пробуждения перед Гаавом появляется пронзительная небесная синева, ускользающая из его пальцев и смеющаяся тонким девичьим голосом. Улыбка освещает его лицо, и Гаав энергично садится, потягиваясь с удовлетворённым мычанием. Разведя костёр, мужчина быстрыми движениями — но не без удовольствия — поджаривает кусок дичи в специях и, скоренько перекусив под пение утренних птиц, накидывает на плечи оранжевый плащ, стряхнув с него пару сухих листьев. Выпрямившись, Гаав ненадолго замедляет темп своих движений, окинув природные просторы взглядом. Перед его взором расстилается редеющая зелень дикого леса. А на горизонте серебрится полоса воды. Похоже, сегодня последний день путешествия. В очередной раз Гаав не может сдержать искреннюю улыбку и широким шагом устремляется вперед, вслушиваясь в естественные шорохи изумрудного леса. Ощущение сладостно волнительного предвкушения ничуть не портило его приподнятое настроение, лишь подгоняя его идти вперед.

***

Ему показалось, словно песчано-каменная коса тёмного моря возникла из ниоткуда, неожиданно врываясь в пространство вместе с гудящим нестройным шумом. Деревья резко расступились и яркие отсветы солнца резанули по глазам Гаава, привыкшего к полусумраку леса. Его дыхание сперло от солёного запаха, резко задувшего встречными порывами ветра. Шум, гулко звучащий в ушах, оказался неспокойной погодой, играющей солнцем, тучами и волнами Демонического моря. — Дельфин, — с улыбкой шепчет Гаав, окинув взглядом шторм и подходит ближе к бушующим волнам, опрокидывающимся на берег. Долетая до его тела, брызги воды тихо шипят, заполняя воздух горячим паром, но Гаав, не обращая внимание на предупреждение, идёт дальше, ступая на гребни волн. В какой-то момент Гааву мерещится, словно он слышит её прекрасный серебристый смех в морском гуле, и он делает несколько поспешных и необдуманных шагов вперед. А стоя примерно по пояс в воде, он, кажется, начинает понимать, почему тонут корабли и пропадают целые флотилии в океанах, проплывая по морю Демонов. Издав громкий смешок и тряхнув копной волос, Гаав протягивает руку вперед, и полумагическая вода с шипением испаряется от его кожи, а волны утихают. Но это было всего лишь уловкой; тут же они бурлят пузырями, меняя направление прибоя и пытаясь сбить нарушителя с ног. Однако Гаав стоит крепко, врезаясь стопами в песок и не убирая горячей ладони от неспокойной глади. Пена брызгает в его лицо, поддаваясь порывам холодного ветра, мутная вода заливается в уши, а рыжие волосы быстро тяжелеют, утягивая на дно. Взбунтовавшиеся чёрные волны почти полностью загораживают Гааву весь обзор, с воем ветра и шипением пузырей опрокидываясь рядом. Вспененная иссиня чёрная вода с шумом всё яростнее ударяется о бока непрошенного гостя, стараясь потушить огонь. Бушуя всё сильнее, море обливает Гаава с головы до ног серией волн, и он задерживает дыхание, ненадолго потеряв ориентацию в пространстве. Тишина резко наступившего штиля звенит в ушах. Штормовые волны обратились лазурной рябью, блестящей в лучах солнца, которое смотрит с якобы давно разъяснившегося неба без единого облачка. И слышно, как тонкие струйки воды стекают на зеркально гладкую гладь. Она. Потоки воды текут с её синих волос и рукавов плотного платья, и Дельфин, стоящая напротив по пояс в воде, подходит ближе, улыбаясь слегка приоткрытым ртом. Неожиданно Гаав ощущает себя потерянным, неосознанно сбившись дыханием и зачарованным взглядом смотря за её плавными движениями, едва колышущими воду. Солёные капли текут по лицам обоих, но на бледной коже Глубоководной Дельфин они играют серебристым и немного розовым, как жемчуга на её шее. Она останавливается, и синее платье отражается в светлой глади воды, касаясь огненного пятна образа монстра-дракона. Её голос звучит высоко и звеняще-надтреснуто, звучит подчёркивающий интонацией совсем не те места, которые нужно выделить. Но кажется, она говорит радостно. — Ты! Ты позвал меня, зачем? Напугал её, — Дельфин обвела пространство расслабленной ладонью, и улыбка на её лице приняла вопросительное выражение. Засмотревшемуся в улыбающиеся аквамариновые глаза Гааву почудилось, что он — маленький ребёнок, идущий ко дну в бесконечно глубоком океане. Но это наваждение быстро прошло, когда он взял себя в руки, вспомнив о цели путешествия. — Я хотел поблагодарить тебя. То, что ты сделала тогда… Спасибо. Девушка ласково-безумно улыбнулась и опустила синие ресницы, качнув головой. — Ах, это было совсем несложно, — почти прошептала она, коснувшись пальцами своих губ. После паузы девушка снова подняла голову, смотря на Гаава снизу-вверх. — А мы так давно не виделись… Как жаль, что ты ушёл тогда. Гаав нежно улыбнулся, смотря в её красивое, словно подёрнутое водой лицо. Он уже почти не слушал то, что говорила Дельфин, любуясь ею и практически забывая дышать от её прохладной близости. Его пальцы мимолетом прикоснулись к синим волосам, убирая мокрые пряди с лица девушки, и пар тихим шипением пощекотал его ладонь и её щёку. Голос Дельфин засеребрился в смехе, и она слегка откинула голову назад. Задержав дыхание, Гаав склонился и коснулся губами её мягких, слегка влажных губ, осторожно придерживая её прохладную щёку широкой ладонью. И когда тонкие бледные пальцы дотронулись до его шеи, Гаав крепко приобнял хрупкий девичий стан второй рукой, прижав Дельфин к себе. За плеском волн, поглощённый синеглазым сердцем Демонического моря, он не слышал больше никаких звуков. Будучи занятым мыслями о Дельфин, Гаав не ощутил тихих шагов, следующих за ним по пятам. Сокрывшись в тени дерева и прижавшись напряжённой спиной к стволу, Йон уставился в пространство помутневшим взглядом широко раскрытых глаз. С силой упершись пятками в почву, он тихо и прерывисто дышал, судорожно царапая пальцами осыпающуюся кору дерева. Крупная дрожь била его тело, и оно в борьбе с самим собой выгибалось, желая разорвать себя изнутри, вырваться наружу из клетки рёбер и ограничений. Внезапное расслабление дёрнуло Йона вниз, и он медленно съехал по дереву на землю. Слабый смех сорвался с его губ, превращаясь в гримасу боли, и юноша упёрся лбом в колени, запустив дрожащие пальцы в свои волосы. Кровавая пелена ревности снова и снова застилала белки его глаз.