the Game is on

      «Мое полное имя Кэйтрин Герра, я родилась в Италии официально от Аманды Ханнет и Альберта Герра. Ровно пять месяцев и 17 дней я пребываю в Лондоне, два с половиной из которых проживаю на Бэйкер Стрит 221Б» — зачитывал вслух Доктор Ватсон. Он стоял у кафедры, держа тонкий чуть желтоватый лист бумаги. Зал был совсем небольшой, высокие окна завешаны белыми итальянскими шторами которые не были повязаны, но свет все равно проникал сквозь светлую ткань и заливал помещение. Людей тоже было совсем мало и они были разбросаны в группках по два-три человека в разных сторонах зала, вжимаясь в пластиковые стулья.       «Небольшая предыстория к рассказу, который я собираюсь поведать в этих строках; Проживая, учась и работая в Италии я почти всегда являлась крайним человеком в команде и чаще всего по своей воле отдалялась от общества, из-за своей гордости и самовлюбленности, чувства собственного достоинства, возможно. В последствии чего у меня всегда было мало друзей и личности, с которыми я могла поговорить, ибо я считала всех и вся ниже моего уровня, в чем очень ошибалась, как и многие люди ошибаются в других. С возрастом у меня и вовсе пропали люди, с которыми я бы могла взаимодействовать в роли друга.» — пальцы Джона дрогнули, и он поспешно выровнял листы в своих руках, кидая краткий взгляд на свою жену, которая сидела на крайнем стуле первого ряда, прямая как палка, поджимая губы и не смелясь двинуть даже ресничкой, дабы не привлечь к себе взгляды других. Помимо нее в первом ряду, только занимая место по середине, прямо под кафедрой, сидел Шерлок с совершенно бесстрастным выражением лица и было сложно сказать, слушал ли он или витал в облаках как обычно.       «Поэтому, когда между мной и Доктором Джоном Ватсоном развязалась красочная переписка, странный всплеск чувств я сочла за любовь, за что я до сих пор каюсь, с того момента, как познакомилась Мэри Ватсон, его супругой. Не смотря на холод, который я источала в сторону этой женщины по началу, она все же разморозила меня своей улыбкой, своими речами, одновременно умными и живописными, и дружескими. Именно после знакомства с ней я начала осознавать, что чувства, которые теплились в моей груди к Джону Хэмишу Ватсону были лишь сильной дружеской привязанностью, точно такой же, которая на данный момент зарождается в моей груди, когда я пишу и о бывшей Мэри Морстен. Вернемся к Доктору Ватсону — ему наверняка не впервые быть обозначенными как первый друг за долгое время. Но я могу более красочно описать мое отношение к этому человеку — Джон самый беззлобный, порядочный и просто добрый, но из-за этого не мягкосердечный человек, которого я когда-либо встречала в моей жизни. Он ворвался в мою жизнь столь же неожиданно, сколько в урочный час. Джон раскрасил мой серый досуг.» — кадык у Доктора запрыгал и он покривил губы, вновь бросая потерянный взгляд на свою супругу, а после на своего друга, который все это время словно и не моргал. Аманда Герра сидела посреди зала, расправив плечи и придерживая венистой ладонью с полупрозрачной старческой кожей шерстяной платок покрывающий ее тронутые сединой волосы. Она в отличии от всех не смотрела на Доктора, а куда-то в сторону окон, будто могла видеть сквозь шторы. Чуть промешкавшись, Джон продолжил:       «Джон раскрасил мой серый досуг теплые краски, его письма вошли в мою жизнь и льстили душе не хуже комплиментов, которые я получала за все свое существование. Я не очень хороша в описании всех тех эмоций, которые доставляли мне разговоры с ним и строки, написанные его рукой, могу только сказать, что они были лишь положительные и очень яркие. Но в Лондон я приехала совсем не из-за того, чтобы встретить Джона Ватсона. Если бы не моя мама, то я бы наверняка даже и не подумала сдвигать свое жилье из Италии в Англию.» Женщина вздрогнула, но не отрывала взгляда от задернутого окна.       «Если бы не она, я бы никогда не нашла работу столь зависимую от группы людей, которые окружают тебя. Работать с полицией Лондона оказалось намного легче и приятнее, чем я предполагала, и отдельное спасибо нужно сказать отделению под управлением Грега Лестрейда, которые терпели мой заносчивый характер.» кроме Аманды, Мэри и Шерлока в зале был и Грег с парой-тройкой полицейских, один из которых шумно высморкался в платок на этом моменте.       «Я пишу это письмо, дабы сказать то, что не смогла произнести вслух — мои чувства и отношение к ставшим дорогим мне людям за эти месяцы. И дабы объяснить причину всего случившегося. Я не могу утверждать точно, но насколько мне позволяет догадываться мой трезвый ум — такая личность как Мориарти никогда не хотел убить меня из-за личной ненависти ко мне. Он бы сделал это только ради игры, дабы развлечь своего эго, как кошка, которая хватает мышку и отпускает ее, не давая отбегать слишком далеко. Я нарочно давала себя раз за разом хватать.» — Шерлок наконец-то моргнул, раздувая ноздри, но больше никак не подавая знаков жизни. Мэри уже была не в силах ловить взгляда своего мужа, приложив ладонь к белым губам, молчаливо разглядывала свои коленки. Доктор судорожно вздохнул, в который раз делая паузу и оглядывая зал, и вновь всматриваясь в необычно скачущий почерк, совсем не похожий на обычно ровный и разборчивый подчерк Кэйт.       «Я знала, что Чесс Бэкки Бель не откроет огонь, если я не приду на встречу с Мэри, я прекрасно осознавала, что Мориарти не собирается убивать Шерлока Холмса.» — Детектив в первом ряду снова моргнул, ибо в письме впервые прозвучало его имя. «.Но я якобы поверила смс об угрозе, и позволила использовать себя как пешку. В этот раз все ровно также — на столе под моей рукой лежит мобильный, на его экране сообщение с анонимного номера назначающего встречу с подписью „М“. В этот раз все сложнее, чем в предыдущий, в этот раз я чувствую за собой обязанность пойти на этот шаг. Я перебралась обратно в дом к моей матери, по просьбе Шерлока Холмса, тем самым выходя из игры и полностью из жизни детектива, который этим распоряжением отрезал пути Мориарти к его паутине. На что тот решил окончательно избавиться от игрушки, даже если Шерлок доказал, что мое присутствие или отсутствие — для его работы это не очень важно.» Джон поперхнулся слюной и некоторое время стоял, молча, на этот раз смотря в белый до боли потолок, мусоля язык между зубами и шумно дыша. Доктору было сложно читать — физически и морально, и еще сложнее выдерживать взгляды этой маленькой группы людей, которые внимали каждое его слово как слово девушки.       «Даже если я продолжу прятаться по углам, Джеймс Мориарти достанет меня. Я не вижу смысла избегать неизбегаемого и жить в тени собственного страха. Наша встреча назначена на крыше Башни HSBC, 5 ого августа, в 20.00.» В зале вновь повисла тишина, но Доктор уже не собирался ее прерывать. Записи в письме были закончены. Полицейские в последних рядах со всех сил терли глаза кулаками, Миссис Ватсон сдерживала дрожь в плечах, а Шерлок и Аманда все так же сидели как статуи, замерев, с единственным отличием в том, что по щеке старушки медленно ползла слеза. Ватсон сложил лист, засовывая его сначала в один конверт из столь же тонкой бумаги, на котором было мелко написано «Оглашать лишь через Доктора Джона Хэмиша Ватсона», а после во второй, более крупный и не пропускающий свет, на котором в свою очередь тоже была надпись. «Оглашать лишь на похоронах Кэйтрин Герры.»