Fate/Distorted Night

Возвращение отсутствовавшего долгое время короля громкой вестью пронеслось среди класса рыцарей и аристократии. Не все верхи, как можно было ожидать, оказались рады возвращению человека, который на долгие месяцы оставил царство без управления и погубил весь цвет армии. Однако наибольший шум и возмущение вызвало то, что на место короля, в сопровождении Леди Морганы, явилась женщина. Не было ни одного солдата, который не воспринял бы подобный ход как некого рода дурную шутку, неуместную насмешку и проявление наплевательского отношения не только к себе, но и к каждому подданному, особенно во времена углубляющегося социального кризиса. Как у кого-то только могло хватить наглости выдавать за их не вернувшегося с войны правителя какую-то женщину? Первый тревожный звонок раздался в их умах тогда, когда они увидели в руках самозванки оружие былого короля, хотя даже оно к тому времени выглядело не менее чуждо. Еще когда король утратил Калибурн, символом его власти стало второе по значимости принадлежащее ему оружие - копье Ронгоминиад, которым был сражен тиран Вертенген. Согласно новоустановленному закону, копье символизировало и подчеркивало право этой женщины на законную власть, что, в свою очередь, только сильнее усиливало негодование людей и их веру в абсурдность происходящего. Принимая все это во внимание, женщины сделали следующее заявление: - Кто не согласен с правлением чудом выжившего после битвы Артура, а ныне Артурии, пускай бросит действующему королю вызов и, в случае победы, займет его место. Сражаться за трон. Сойтись в равноправной битве, в результате которой придется убить женщину. Это условие звучало насмешкой над самой рыцарской честью, которой следовали на протяжении многих веков. Не выдержав давления, часть рыцарей отступила, принимая позор управления «ходячей матки», и не найдя в себе храбрости обагрить руки кровью недостойной женщины. Однако некоторые из рыцарей переступили черту: они были готовы принять на себя грех только ради того, чтобы пресечь на корню намечающееся безумие, и они не собирались отдавать королевство человеку, взгляды которого были прямо противоположны взглядам их прежнего славного короля. Эта горстка отважных людей настроилась взять все в свои руки. Этим рыцарям было близко чувство долга, и все они обладали внушительным достоинством, но они не убоялись поставить на кон свою репутацию, поскольку верили, что это послужит верной цели. Королевство нельзя отдавать в руки того, кто алчно добивается и жаждет власти. - Очень хорошо. В отличие от оставшихся в стороне рыцарей, те, что бросили новой королеве вызов, отнеслись к поединку со всей серьезностью и ответственностью. Несмотря на то, что их противником была всего лишь женщина, от результатов битвы зависела не только их судьба. К тому же, в руках женщины было не что-нибудь, а самое настоящее кавалерийское копье, и потому не приходилось сомневаться, что она способна оказать отпор. Бой проходил прямо на месте, в тронном зале, в тот самый день, когда Артурия впервые предстала перед ними. Первая битва, которая должна была стать и заключительной, окончилась спустя всего десяток секунд. Голова доблестного рыцаря была расплющена об его же кирасу под весом чудовищного копья, которым женщина замахнулась будто мечом. Наблюдавшие со стороны рыцари вздрогнули, как только наконечник копья со скрежетом взмыл от продавленных наплечников вверх, а безликое тело оппонента свалилось наземь. В головах выживших проскользнула мысль, что враг сильнее, чем они предполагали. Правила рыцарского боя диктовали сражаться один на один, но при таких условиях… - Не нужно тянуть, нападайте всем скопом. Разрешим этот вопрос сразу. Дюжина рыцарей, как один вытащив из ножен мечи, дружно бросилась вперед. После битва в тронном зале получила название, ужас которого было не передать словами, но те, кто видел произошедшее своими глазами, вздрагивал, лишь краем уха услышав о «Троне рыцарей». Со смертью каждого из воинов, из толпы ранее отказавшихся сражаться все больше и больше решалось вступить в бой. Что могло заставить их отказаться от защищаемой ими доблести и поднять руку на того, кого бы они в иной ситуации никогда бы не посмели тронуть? Причины этого у каждого были свои: это и гнев из-за бессмысленной жестокости, это и месть за расставшихся с жизнью собратьев, это и необъяснимый страх, который сулила им «новая королева». Что бы ни послужило для каждого из них причиной, всех их объединяла общая цель: этот хаос было важно остановить во что бы то ни стало. Во благо родины ли, во благо принесенных жертв ли – неважно. На их глазах закладывался фундамент перемен, путем бессмысленного, одностороннего кровопролития, где никто не пытался остановить воинов, терявших друг за другом самообладание, а затем и жизни в секундном порыве. Спустя всего несколько минут в залитом кровью и усеянном людскими останками некогда величественном зале, осталась лишь омытая с головы до ног фигура в пропитавшихся кровью багряных доспехах. С замедляющего вращение кавалерийского копья слетали последние искры и стекала свеже-пролитая кровь. Полы и стены тронного зала были усеяны растерзанными частями рыцарей в искореженных доспехах, которые, подобно украшениям, застилали не только окна, но и сам трон. - Чудовище! К тому времени оставшиеся в живых рыцари видели в ней уже не женщину. Они видели спустившегося к ним демона битвы. - Это не человек, это монстр! Монстр, которому чуждо все, не отвечающее его интересам. Оставшиеся в зале люди побросали оружие и преклонились перед «возвратившейся» королевой, преклонились в крови и внутренностях своих павших товарищей, скрипя зубами и до белизны сжав кулаки, признавая свое ничтожество и бессилие. Женщина воссела на багровый от крови трон, а ее сестра провозгласила, что любые несогласные с властью королевы могут попытаться вновь оспорить ее право, продолжая раз за разом бросать ей вызов. Несмотря на всю жестокость, впоследствии люди начали замечать в кровавом демоне черты своего прежнего короля и свойственные ему привычки. В конце концов, никому ничего не оставалось, кроме как принять историю Морганы о том, что Артурия - никто иной, как их прежний король. Весть о великом возвращении продолжала распространяться в первозданном виде, не упоминая пол правителя. Она гласила лишь то, что «Король Артур вернулся». Таким образом, королевство вновь оказалось в руках Артура и Морганы, хотя и сохраняло свою территориальную целостность лишь на хрупких швах. Необходима была сильная рука и решительные действия для возвращения отколовшихся территорий и усмирения оставшихся. Камелот все еще оставался одним из крупнейших государств на острове, объединявшим множество княжеств. В результате продолжительных войн погибла значительная часть населения страны, и поредевшие семьи крестьян больше не могли выращивать продукты в прежних объемах: сбор урожая сократился в несколько раз. Губительно на продовольственной проблеме сказались и погодные условие последующих лет: вечные дожди мешали посадкам и топили то, что с трудом удавалось засеять. Начинался голод. Вскоре страна едва могла себя прокормить. Для поддержания столицы, из живущего на окраинах населения начали выдаивать все, что только было возможно. Из-за этого связи с отдаленными территориями начали обрываться одна за другой: никто не хотел отдавать последнее, что имел. Слухи о том, что ранее гонимая Моргана возвела на трон самозванца, не стихали ни на миг, и в разоренных княжествах росли бунтарские настроения. Подняли голову и силы, замешанные в восстании принца Мордреда. Именно они начали сеять в деревнях семена бунта и очередного переворота. Разумеется, слухи о стихийных лагерях бунтовщиков, в конечном итоге, начали доходить и до правящих в Камелоте верхов. Решение этой проблемы было таким же, как и во всех похожих случаях: ни с кем в переговоры не вступать, подавлять бунт на корню, истребляя всех бунтовщиков, пока он не вырос в вооруженное восстание. По территории Камелота гремели локальные стычки, отдаваясь эхом прежних сражений. Было бы ошибочно полагать, что все рыцари поддержали новую политику вершения порядка. Те, кто был против и открыто сопротивлялся, спаивались ведьминским ядом, который выкорчевывал из них нравственность и превращал в послушных солдат. Скверне было подвергнуто почти все ближайшее окружение Артурии, ее самые волевые и упрямые командиры. Они стали ее верной и безропотной поддержкой, возведя непобедимость своего короля почти в абсолют. Некогда доблестные рыцари Камелота водили свои отряды по деревням и грабили их, убивая всякого, кто был заподозрен в восстании. Любые действия Артурии согласовывались с Морганой. Она всегда присутствовала на аудиенциях Артурии в качестве советника и ближайшего соратника. Одной из ключевых черт политики главного кукловода являлось избавление от всех неугодных. В детали планов дальнейшей гегемонии Моргана не посвящала никого, однако все они одобрялось королевой и творилось с ее подачи. По общепринятому мнению, Артурия железной хваткой устанавливала внутри страны свою власть и вершила будущий порядок. В какой-то момент стало ясно, что сконцентрировав все силы на подавлении лишь внутренних конфликтов, стране не видать перспектив в дальнейшем развитии. Между Морганой и Артурией было условно произведено разделение на внешнюю и внутригосударственную сферы. В то время как Артурия отвечала за порядок внутри страны, Моргана покидала земли Камелота и либо договоренностью, либо шантажом заручалась поддержкой соседних племен и княжеств. О равноправных союзах речи даже не шло: мелкие государства включались в королевство Морганы либо добровольно, либо путем закулисных политических интриг. Так или иначе, но ей всегда удавалось обеспечивать остановившуюся в развитии страну своевременной поддержкой извне. Какие бы надежды ни питал в мыслях народ, как бы ни пытался преступить через себя и поверить в слова о том, что когда-нибудь наступят перемены и лучшие времена, в реальности гнет с годами нарастал лишь сильнее. Рыцари продвигались в своих «зачистках» лишь дальше, и казалось, что этому не будет конца. Последняя оставшаяся крупица свободы заключалась лишь в праве, данном с первого дня правления и которое никогда не отменялось: право бросить королеве вызов. Это право давалось всем и каждому. Любой граф или захолустный крестьянин, человек от самого верха и до самого низа мог подойти в обозначенное время и потребовать поединок, дабы свергнуть тирана. Однако такой возможностью пользовались лишь в первое время, затем - лишь отчаянные и дураки, о кончине которых никто не стал бы сожалеть. Потому для многих стало новостью, когда, спустя целое десятилетие, в тронный зал кто-то зашел с намерением битвы. С неожиданным хлопком и скрипом проржавевших врат, в зал бесцеремонно ворвался закованный в доспехи рыцарь. Стражники наставили на нежданного гостя оружие. Однако, присмотревшись и узнав его, тут же отвели его и склонили перед ним головы: - Простите нас, сэр! Рыцарь прошел мимо них и остановился перед троном. Он не стал кланяться перед гордо сидящей королевой. Его полустертые черные доспехи узнавал и видел лично не каждый рыцарь Камелота, но каждый при их виде вспоминал одного из некогда приближенных королю рыцарей. - Что в моем замке могло понадобиться предателю? – королеве пришлось сделать первый шаг на пути к диалогу. Эти доспехи рыцарь носил еще до того, как присягнул ей на службу. Тем самым, он лишний раз подчеркивал, что не входит в число ее вассалов. Это был рыцарь без сюзерена. Точнее, это был рыцарь, который лишился его, совершив немыслимое предательство по отношению к своему королю. Ланселот Озерный снял шлем и показал свой лик. - В тот раз я позволила тебе уйти. Но не рассчитывай, что моя милость распространится на тебя дважды. Лицо рыцаря было опущено и исполнено скорби. - Все-таки, таков ваш истинный вид. Ланселот был одним из тех немногих, кто знал об истинной личности своего короля. Совместная жизнь с бывшей королевой Гвиневрой преподнесла ему множество открытий о той жизни Камелота, которая была скрыта от посторонних глаз. - Я не сомневаюсь в ваших словах и не сомневался в них никогда. Вы всегда выполняли данные обещания. Но я пришел просить не вашего прощения. - Неужели тебя беспокоит судьба чужой страны после стольких лет проведенных на своей родине? - Да. В случившейся трагедии есть доля и моей вины. Останься я тогда с вами, возможно, вам бы не пришлось становиться такой, какой вы стали сейчас. Останься я с вами, возможно, тогда бы не смогло дойти до кровопролития, в котором пала большая часть ваших поданных. Возможно, сэру Мордреду даже не удалось бы собрать свои повстанческие войска, и вам бы не пришлось в одиночестве взваливать на себя весь груз ответственности, не пришлось бы оставаться совершенно одной. В тот важный и по-настоящему переломный момент, вы были брошены всеми и остались один на один с ошибками прошлого, не зная, каким образом их можно было бы исправить. Даже великий Мерлин не оказал тогда вам своей поддержки. - Зачем ты вспоминаешь имя этого интригана? – не могла сдержаться Моргана при упоминании имени своего противника. - Благодаря Мерлину я и оказался здесь. Он больше не может напрямую взаимодействовать с этим миром, но ему удалось проникнуть в мир моих снов и связаться со мной. Он поведал мне о творящихся здесь бесчинствах, но не смог сказать, что именно случилось с королем. Он лишь знал, что король жив. Он направил меня сюда, чтобы я помог вернуть того на прежний, верный путь. И если эту задачу понадобится решить силой, то нет никого, кто бы смог справиться с ее выполнением лучше меня. - Боюсь, ты слишком опоздал, - ответила ему Моргана. – Ты подметил верную вещь: если бы ты никуда не уходил, все могло сложиться иначе, но случившееся не вернуть, и обратной дороги не существует. Одними лишь доблестными словами тебе не вернуть своего правителя. Королева, - она наклонилась, полуобняв сидящую на троне Артурию, и нашептала ей указ, - прикажи избавиться от него. Этот заблудший не стоит наших с тобой усилий. Артурия замешкалась и не стала мгновенно исполнять отданный приказ. Она положила ладонь на руку Морганы и высказала собственное мнение. - Сейчас время для «вызовов». Ланселот, осмеливаешься ли ты бросить мне вызов? Лишь в этом случае тебе будет дана возможность покинуть сей зал не лежа на щите. - Похоже, люди были правы, - выдохнул рыцарь. - Вы уже не тот человек, каким были прежде. Не только внешне, но и внутри. Если не существует иного выхода, я обязуюсь положить конец вашей тирании и вызываю вас на рыцарский поединок, - сэр Ланселот достал легендарный Арондайт, сиюсекундно приготовившись к битве. - Не спеши, Ланселот, - остановила его королева. – Если поединку быть, то точно не здесь. Помни, что ты - некогда величайший рыцарь. Не стоит бесславно проливать нашу с тобой кровь в зале, где не будет ни одного свидетеля. Наш бой состоится на глазах у всего люда: пусть они узрят, пусть они вспомнят, на что способна их королева и сильнейший из всех рыцарей. Бой состоится в полдень завтрашнего дня на турнирной площади, - она махнула рукой в сторону дверей, после чего положила ее на подлокотник трона. - А теперь исчезни. Чтоб до того времени ты не смел показываться мне на глаза. Когда легендарный рыцарь покинул зал, Моргана, не мешкая, высказала свое негодование. - Я не одобряю этой игры. От него нужно было избавиться сразу. Если с его появлением связан Мерлин, результат такой неосмотрительности может вызвать непредсказуемые последствия. - Не думаю, что мой наставник способен на подлость. Да и если слова Ланселота правдивы, обо мне нынешней ему известно лишь с чужих соображений. У него нет причин плести против меня интриги. Ланселот остановился в одной из непримечательных, еще не до конца разоренных таверн. На первом этаже здания, как и ожидалось, разбойничали рыцари, опустошая в погребе трактирщика последние стойки вина. После разрухи и насилия, увиденных им на пути к таверне, это было далеко не самым страшным, и именно это помогло ему пройти мимо трактирщика, не обращая внимания на его трагедию. Превыше всего остального его беспокоила сохранность человека, с которым он проделал путь до цитадели. Спустя год с того момента, как он поселился с Гвиневрой в небольшой провинции своей любимой Франции, вдали от дома и двора Камелота, свершилось событие, впоследствии изменившее жизнь этих двоих. Ланселот поднялся на второй этаж таверны и с особой периодичностью постучался в дверь. Сигнал из двух коротких, трех длинных и еще двух коротких стуков должен был означать, что дверь открывать было безопасно. За дверями раздалось шуршание замка, но прежде, чем дверь отворилась, голос мальчика обратился с вопросом к пришедшему человеку: - Сэр, это вы? - Открывай, Алстан, - заявил ему рыцарь. Дверь была открыта, и перед ним появился мальчик десяти лет. Ланселот зашел в комнату и закрыл дверь на засов. - Наши планы меняются, - отрешенно сообщил он. - Что случилось, сэр? Вам удалось встретиться с королем? Ланселот, сперва собираясь пройти мимо мальчика, внимательно посмотрел на него и легонько положил ладони на его небольшие плечи: - Слушай внимательно, Алстан. Я прошу тебя поступить в точности, как я скажу. Мальчик неуверенно покивал, понимая, как нервничает его спутник. - Мне придется уйти на рассвете. Тебе лучше не идти со мной, а остаться здесь и никого не впускать. Если к закату я не вернусь, ты, более не дожидаясь меня, покинешь замок через восточные ворота. Иди по тропе на юг, по пути старайся ни с кем не пересекаться. Когда дойдешь до тамошнего поселения, найди купцов, которые помогли нам найти ночлег, уговори кого-нибудь из них доставить тебя до порта. Оттуда ты сможешь вернуться к матери. - Что вы такое говорите, сэр? Вы хотите, чтобы я вас бросил? Хватка взрослого усилилась, почти вгрызаясь мальчику в плечи. - Ты выполнишь мою волю и поступишь, как положено достойному рыцарю, коим ты и являешься. Завтрашний день может стать для меня последним, и к этому лучше быть готовым. - Почему я не могу пойти с вами? – возмутился юноша. – Вы научили меня владению меча. Я смогу оказать вам поддержку в бою против любого неприятеля! Вы сами сказали, что теперь я рыцарь, а не простой оруженосец! - Именно поэтому я верю, что тебе по силам самостоятельно проделать весь этот путь до самого дома. Его пальцы медленно разжались и отпустили мальчика. Ланселот сел за стол и сложил перед лицом руки. Прошло целое десятилетие с его ухода, но даже за этот срок он с трудом мог поверить в произошедшие перемены. Каким образом оплот света мог так кардинально перемениться? Если бы его попросили описать нынешний Камелот одним словом, то теперь им бы без сомнения стало слово «грязь». Она была вездесуща. Не только на улицах, но в самих человеческих душах, в сознании из года в год живущих в этих условиях людей, не способных что-либо сделать из-за собственной слабости и трусости. Этой грязью пропиталось совершенно все. А ведь каких-то несколько лет назад все было совершенно иначе. Если бы ранее ему кто-либо сказал о том, какое ждет королевство будущее, он бы усмехнулся такому человеку в лицо и назвал бы его фантазером. Алстан. Ребенок, рождение которого стало возможно только благодаря долго зреющей, вынашиваемой любви. Одного из самых загадочных и волшебных для человека чувств. Другим звеном для его появление послужило второе чувство, не отпускавшее обоих его родителей – это чувство предательства. Хотя оно никак не отражалось на жизни самого мальчика, этот вердикт был высечен в сердцах его родителей и напоминал о себя всегда, когда они думали о своем ребенке. Мальчик рос вполне здоровым и сильным. В шесть лет он учился у отца основам боя и получил от него ранг оруженосца. Уже тогда у него созрела мечта выбраться из провинции и стать великим рыцарем, сделав честь своему отцу, и, возможно даже, попытаться стать еще известнее, чем он. Среди друзей он то и дело пытался найти повод для какого-нибудь подвига или благого, бравого для рыцаря дела. К десяти годам у него появилась возможность проявить себя в настоящем походе, притом, на глазах у своего учителя и отца. В последний год отец был чем-то озабочен и говорил с его матерью о каких-то снах, о каком-то долге и чувстве вины. Что судьба всеми силами пытается его направить в далекий город на отделенном от материка острове. Алстану удалось уговорить пусть не мать, но отца взять себя в этот поход и показать город, о котором ходили легенды, но о котором за последнее десятилетие перестало быть что-либо слышно. Отца он никогда не называл по имени, а обращался к нему только на «сэр», что лишь усиливало в глазах окружающих привязанность мальчика к рыцарскому кодексу. Алстан налил похлебки измученному, словно побывавшему на поле битвы отцу, и оставшееся время через окно смотрел на тлеющую, угасающую жизнь обнищавшего народа.

***

На следующее утро, наведя блеск на потертые временем латы, Алстан помог отцу их надеть. Турнирный доспех никто им предоставлять не собирался, но для Ланселота, мастера боя, который в совершенстве владел любым оружием, это не составляло проблемы - в любой битве он был готов обернуть ситуацию в свою пользу. Что действительно могло вызвать трудности, так это состояние его «напарника» в турнире. Конкорд доживал свои последние годы, и Ланселот выбрал себе нового скакуна. Этот конь прежде никогда не участвовал в серьезных сражениях и был совсем юн, однако предпочтение рыцарь отдал именно ему. Перед тем, как отправиться на битву, он хотел произнести для сына речь, которая прибавила бы тому уверенности и сил, правда, нужных слов найти сразу он не смог. И хотя его поддерживал великий волшебник, он не мог знать, чем обернется его путешествие. - Алстан, чтобы ни произошло, - словно обращаясь не к сыну, а убеждая самого себя, - не смей падать духом. Мы проделали этот путь не для того, чтобы сгинуть. На любом пути возникают трудности, но они нужны для того, чтобы их преодолевать и становиться сильнее. Сегодня передо мной стоит вызов, не сопоставимый ни с чем за последние десять лет. Мальчик слушал наставление своего учителя. Он все еще хотел отправиться с ним, но знал, что отец этого не допустит. Прощальная речь отца звучала так, будто он заведомо сдался противнику, хотя и пытался убедить и настроить себя на обратное. Отец вообще вел себя странно. Прежде всего, зачем ему понадобилось отправляться в другую страну и принимать участие в поединке, в котором один из его участников непременно бы погиб? За годы тихой жизни здоровье рыцаря стало слабее, и хотя он имел огромный боевой опыт, он уже не был способен на подвиги, которые совершал в своей молодости, и мальчик это понимал. Но несмотря на взбушевавшиеся внутри него противоречия, он улыбнулся и подыграл старому рыцарю. - Отец, я верю в тебя. Ты не проиграешь. Я не помню, чтобы кто-либо был способен тебя одолеть, - фальшиво смог выдавить из себя мальчик, провожая его в путь. - Именно! И мы еще расскажем матери о наших с тобой приключениях! – он хлопнул его по плечу и покинул трактир. Оседлав на улице коня, Ланселот потянул за поводья и поскакал навстречу своей судьбе. Наблюдая из окна второго этажа за удаляющейся, на фоне лучей пробудившегося солнца, спиной отца, мальчик с силой сжал кулаки и, наперекор отцу, сделал собственный выбор. Хотел бы того старый рыцарь или нет, он решил последовать за ним, и если у того что-то не получится, он сделает все возможное, лишь бы помочь одному из самых близких для себя людей. Когда рыцарь скрылся из виду, мальчик покинул их временное укрытие. Он не хотел, чтобы отец знал о его приходе, и потому собирался проникнуть на турнирную площадь тайно. Однако только он открыл дверь комнаты, как натолкнулся проходившего мимо хозяина таверны. Брови плотного мужчины сначала грозно сузились, но затем обрели привычный вид, и он доброжелательно поинтересовался, вернее, уточнил, с какой целью мальчик решил в одиночестве покинуть это место. - Ты куда-то с отцом?

***

На турнирной площади заканчивалась подготовка поля, давно не видевшего рыцарского поединка. Продуваемое холодным ветром ристалище было украшено потертыми и поблекшими гербами, с изображением лучей солнца, и посеревшими от пыли старыми флагами. Речь герольда не сопровождалась гудением труб, как это было принято в других королевствах. На трибуны силком и под угрозой наказания загоняли исхудалых простолюдинов, будто пасущихся овец в стойло. Королева годами не покидала тронного зала и не участвовала в сражениях за его пределами. Занимая трон, она лишь отдавала приказы военачальникам, которые возглавляли ее походы. После своего великого возвращения она не только ни разу лично не вела свои войска, но и как король не пыталась повлиять на их боевой дух. В ее понимании это было пустой тратой времени. Если дух силен, ему не нужна поддержка других, потому что сильный рождает силу внутри себя сам. Смутно вспоминая, как проводятся битвы верхом, королева отправилась проверить состояние, пожалуй, наиболее известного в королевстве коня, ее коня - Дон Сталлиона. Этот жеребец по праву был сильнейшим и быстрейшим конем во всем Камелоте и служил королю долгие годы, везя ее на своей спине во всех завоевательных походах. Однако при их встрече после долгой разлуки, конь не признал старого хозяина, и при его приближении в страхе подался назад. - Держите его, - приказала она конюхам. Двое мужчин взяли поводья и подвели коня к Артурии, держащей в руках свое концептуальное оружие, Ронгоминиад. Конь противился и пытался вырваться, но как только Артурия оседлала его, он перестал метаться. Не из-за того, что успокоился и принял всадника; у него просто исчезла возможность для сопротивления. Конь задрожал, а его копыта поджимались из-за тяготящего его веса оружия. Она стукнула ногами и дала ему приказ идти, и он, едва сохраняя равновесие, сделал несколько шагов, после чего свалился, скинув с себя всадника. - Бесполезное животное! – рассвирепела Артурия, пнув обессилевшего коня. – Приготовьте мне другую лошадь. И подготовьте оружие не только моему противнику, но и мне. Она подняла руку с Ронгоминиадом. - Придется от него отказаться, - она вновь посмотрела на коня и стукнула ботинком ему в живот с такой силой, что тот скрючился. – Из-за тебя. Я еще подумаю, что с тобой делать. Наступил полдень, а с ним время турнира. Оба рыцаря заняли противоположные друг другу позиции на арене. Оба были вооружены щитами и боевыми копьями. Сэр Ланселот предстал на личном коне и в личном доспехе, в то время как королеве пришлось сменить скакуна и отказаться от символизирующего ее оружия. - Тебе есть, что сказать перед боем, предатель? – спросила королева своего бывшего слугу. - Чьей бы победой не увенчалась эта битва, уверен, что ее плоды буду пожинать я. Моя королева, я бы хотел обратиться к вам и продолжить разговор, который не позволили мне вчера закончить. Вы подняли это государство, но затем погубили его. Однако я верю, вы бы не стали этого делать по своей воле, и не только нам с вами, но каждому известно, кто за это ответе. - По-твоему, все перемены случились исключительно по инициативе Морганы, и я нисколько к ним не причастна? - Мне неведомо, какой магией ей удалось подчинить вас. Я не волшебник. Я не умею с одного взгляда распознавать и уж тем более рассеивать заклятья. Я не умею творить из ничего чудеса. Не могу видеть, что творится в душах других людей. Я лишь обычный воин, способный решать проблемы с помощью оружия, и который исполняет чужие приказы. Мне было сказано вас одолеть, и тогда Камелот лишится правителя закрепившегося рода Пендрагонов. Без вашей защиты леди Моргана вновь окажется в изгнании, где ей и место. После этого встанет заря нового времени. - Даже если ты не маг, ты большой мечтатель. Возможно, когда-то бы ты мог победить меня, но не теперь. - Без веры добиться нельзя ничего. Вера же внутри вас угасла давно, оставив на своем месте лишь безжизненную оболочку. Вы просто доживаете пустую жизнь и тянете за собой всех остальных. Такое существование не имеет будущего, у него есть только бесцветное настоящее. - Твоя речь затянулась, Ланселот. Пора начинать. Герольд объявил имена обоих участников. Они надели на себя шлемы и приготовились к бою. По сигналу оба коня поскакали вдоль разделяющей их ограды, а их всадники нацелили друг на друга копья. В первом раунде в щит своего противника не смог попасть ни один из участников: при встрече всадников их копья пересеклись и ударили их обоих, заставив пошатнуться, но они оба смогли удержаться в седле и только каким-то чудом остались невредимы. Во втором раунде копье Ланселота переломилось наконечником копья королевы. Благодаря металлическому щиту, Ланселот смог защититься и остаться невредимым, но на щите образовалась трещина. Поскольку копья были не турнирными, прямой удар уже такой силы, вероятно, смог бы пробить дыру в его доспехе. - Ваш удар действительно стал сильнее, мой король. - Чего не сказать о тебе. Надеюсь, ты достаточно разогрелся, и теперь сможешь показать лучший результат. - Постараюсь не разочаровать вас. Оба конника заняли позицию в третий раз, и сэру Ланселоту было выдано новое копье. На основе двух раундов можно было начать делать определенные выводы. Второй удар королевы хотя был многократно сильнее и попал в цель, оказался медлительнее предыдущего. Похоже, она не привыкла к такому легкому весу оружия и еще не могла найти баланс между точностью, силой и скоростью удара. Ланселот мог с легкостью подстроиться под эту брешь для своей контратаки. Лошади тронулись. Королева немного изменила время атаки, но Ланселот все равно смог направить ее по желанной траектории; он не торопился сделать ход первым и ждал противника. Первый удар нанесла Артурия. Ее копье угодило в щит, прямо в проделанную ранее трещину, пробив ее, и, согласно задуманному плану, копье прошло как раз мимо сэра Ланселота. Именно в этот момент он быстрым движением направил оружие в ее открывшуюся голову. Прямое попадание. Королева была сброшена с коня, а с ее головы слетел шлем. Рыцарю оставалось лишь добить противника. У пешего воина мало шансов против всадника. Ланселот тут же замедлил лошадь, как что-то пошло не так. Не успел он среагировать, как его тело взмыло в воздух вместе с проткнутым копьем щитом, другой конец которого держала падавшая с коня Артурия, и взмахом рук которой его откинуло в стену деревянных трибун. Когда Ланселот поднялся и прогнал головокружение, Артурия уже шла к нему с мечом в руках. С ее головы стекала кровь, окрашивая волосы и бледное лицо. Сэр Ланселот вынул Арондайт и приготовился ко второму этапу битвы. Ситуация диаметрально переменилась. Стало ясно, что Артурия обладает куда большей силой, чем любой взрослый мужчина. Они скрестили клинки. Перекрестия мечей под силой Артурии сразу же устремились к горлу Ланселота. Сделать подсечку не вышло: Артурия даже не заметила ее. Победить в битве было возможно только задействовав ловкость и проворство: Ланселот предпочел упасть сам и проскользнуть между ногами ей за спину. Из-за того, что она твердо стояла на земле, он использовал ее как опору для этого маневра. Дальнейшая тактика состояла преимущественно в уклонении от ударов противника: сама Артурия себя этим не утруждала и просто блокировала ответные удары мечом, направляясь к противнику напролом. - Разве вам самим не больно смотреть на то, что стало с вашими землями? – при обмене ударов задал рыцарь вопрос. - Люди сами виноваты, если их ныне что-либо не устраивает. Они хотели моего возвращения. Неважно, каким образом я правлю: они получили, чего желали, а потому не имеют права о чем-либо сожалеть. - Я уверен, что они хотели видеть возвращения правителя, которого они, как и я, безмерно уважали. Они не могли ждать тирана, который будет выдавливать из их земель последние соки, а народ заставлять страдать. Они желали вашего возвращения именно потому, что не хотели, чтобы короной завладел какой-нибудь жадный тиран, - меч пронесся прямо у уха Ланселота, срезав несколько волосинок. – Сейчас вы являетесь тем, против кого когда-то сражались! - К чему эти пустые разговоры. Последние слова тебе уже были даны, и ты воспользовался ими сполна. - Меня предупреждали, что вразумить вас не выйдет. Но, даже несмотря на то, что вы изменились, внутри я все еще отказываюсь переставать верить. Верить в вас! Король, позвольте стране пойти своим путем! Если не чувствуете долга перед страной, если осознаете, что вы ей не требуетесь, отпустите ее! Теперь вы для нее - чужой! - Как я уже говорила, Ланселот, я никогда не желала становиться королем. Ни когда вытянула из камня меч и терпела на себе множество презренных взглядов, ни когда вернулась к жизни после своей гибели. Народ попросту привык к одной кормящей руке, и раньше времени не желал приспосабливаться к новой. Я лишь даю им то, чего они возжелали. Я - их король! – в руках Артурии собралось еще больше силы, компенсирующей скорость, она начала теснить Ланселота. - Что бы я ни приказала им, они исполнят все! Как бы мне ни было тяжело, они всегда принуждают разобраться с их проблемами мне! – удар ее меча пробил защиту противника и прошел вдоль его руки, заставив того от боли обронить меч. - Когда я осталась одна, мне пришлось, несмотря на все представления о справедливости, отправить собственный народ на братоубийственную войну! – она подсекла мечом ноги пытавшегося отступить рыцаря, и он упал на землю. – Никто не пожелал остановить меня! Мне позволили распорядиться ими как расходным материалом! Я… уничтожила их всех! – королева направила на него наполненные гневом глаза. – А затем меня попросили продолжать этим заниматься и дальше. А ведь я… я не желала становиться королем! – она взяла меч обратной хваткой и приготовилась вонзить его в поваленного рыцаря. Ланселот убрал за спину уцелевшую руку и достал спрятанный кинжал. Его лезвие блеснуло синей искрой, и тогда он вонзил его меж лат королевы. Болезненно зашипев, королева выдернула его и отбросила в поле: лезвие кинжала потемнело и утратило свой переливающийся цвет. «Хорошо, что Алстан не видел этого», - подумал про себя благородный сэр, прежде чем принять на себя последний удар. Меч опустился и насквозь пробил его черную броню. Из сжатых губ рыцаря стекла струйка крови, в его глазах задвоилось, а свет в них угасал. Он старался, как мог, но, похоже, что чувство вины за прошлое оказалось сильнее, и он не смог применить в битве все свои возможности. Его руки упали на землю. Вместе с этим остановилось и его дыхание. Из-за трибун за последними секундами боя наблюдал опоздавший к началу поединка Алстан. Он пришел слишком поздно. Даже если бы он пришел вовремя, он бы ничем не смог помочь своему отцу. К сожалению, понять он это смог только когда лично увидел его оппонента в битве. Он наблюдал, как Артурия бессмысленно вонзала меч в труп его отца, рубила его будто мясник, который рутинно разделывал тушу с костями, только вместо костей был полированный его руками всего несколько часов назад доспех. Мальчику хотелось взять меч и покарать убийцу. Он смог удержать себя от этого только вспомнив о данном отцу обещании вернуться к матери. К его горю, у отца ничего не вышло. Он и вправду проделал весь этот путь только для того, чтобы умереть и оставить их с матерью одних. Алстан, запечатлев перед глазами картину последних мгновений жизни отца, вернулся в таверну той же дорогой и последовал указаниям, дабы почтить его последнюю волю.

***

Весть о гибели Ланселота от руки королевы Артурии и последующее надругательство над его трупом, который был рассечен на части и сброшен в болото, вызвала сильный диссонанс в умах британцев. Королева всегда своей жесткостью внушала страх, но люди думали, что с возрастом она изменится. На деле происходило иначе: чем королева становилась старше, тем силы ее лишь возрастали из-за оказываемого воздействия проклятого копья. После смерти Ланселота, сильнейшего из всех рыцарей, попытки свергнуть Пендрагон не угасли, а наоборот лишь участились. Так, однажды вечером, возвращаясь после ужина в свои покои, Артурия открыла дверь в комнату и почувствовала несвойственный смрадный запах. Зайдя внутрь, она мгновенно среагировала и метнулась в бок; тяжелый арбалетный болт глубоко вонзился в дверь за ее спиной. Допустивший промах стрелок таился в углу комнаты. Не ожидавший такого исхода, он занервничал и принялся суетно перезаряжать оружие. Артурия выдернула застрявший в двери болт и направилась с ним к своему неудачливому убийце. - Ч… черт! – просипел он, понимая, что не успеет натянуть тетиву. Мужчина выпустил из рук арбалет и полез за ножом, однако Артурия ускорила шаг и с ходу придавила его к стене, сдавив горло, а зажатым в правой руке болтом проткнула ему плечо. Поменявшийся местами с жертвой охотник забил ногами, не получая доступа к воздуху. - Не может быть… Краем уха Артурия услышала позади себя звук поступи. Она развернулась и выставила перед собой тело, которое мгновенно пробил второй по счету болт. - Стража! Где вы?! – ее голос эхом пронесся по всему этажу. Второй убийца, стоявший в дверях, выбежал в коридор, где его вскоре смогли перехватить стражники. Однако его задержание не спасло их от последующего наказания за безответственное отношение к своим обязанностям. - Каждого стражника на этаже заключить в темницу на полугодовой срок. Перед выпуском выколоть им глаза. Все равно они не умеют ими пользоваться. Выжившему иждивенцу устроили допрос, в ходе которого применяли одну из магических сывороток Морганы. Двое убийц проникли в замок по сточному жёлобу, что объясняло исходящий от них резкий запах. Жёлобы приказано было частично заделать, чтобы никто больше не мог воспользоваться ими подобным образом. Оба напавших явно не были воинами, несмотря на дорогое оснащение. До применения на нем сыворотки, захваченный отказывался отвечать и лишь насмехался над правителем своего королевства: «женщина без сердца – это и есть луч Камелота?». Когда его сломили, он указал на несколько деревень, в которых ранее уже проводилась зачистка, и на которые никто бы не положил глаз. По деревням ранее уже высылались отряды под командованием двух последних рыцарей круглого стола: Бедивера и Галахада, последний из которых так и не узнал о кончине своего отца. Оба рыцаря не вернулись с задания, в которое были отправлены еще до нападения на королеву. С их исчезновением, в живых не осталось никого из членов старого круглого стола. На службе Камелота оставались лишь не входившие в него низкоранговые рыцари. Примерно к этому времени из-за границы к королеве доставили двух «гостей» из Франции. Мальчик вне трибун обратил на себя внимание еще на турнире, а после беседы с владельцем трактира, в котором они с Ланселотом пробыли пару ночей, семейная связь между ними была подтверждена. За мальчиком следили, пока он не вернулся на родину и не привел своих преследователей к жившей безмятежной жизнью бывшей жене короля. И Астлан, и Гвиневра были схвачены и доставлены в Камелот. На тамошней центральной площади для них организовали публичную казнь. Гвиневра была приговорена к сожжению заживо за измену перед главой государства. Ее сын, Астлан, результат измены, был заколот, а его труп брошен к ее ногам, пока стражники разжигали костер. Артурия отказалась от встречи со своей бывшей женой. Друг друга они так и не увидели. Отсутствие надежных воевод побудили Артурию покинуть крепость и лично возглавить зачистку главных очагов вольнодумства и повстанческих идей. Судя по собранной информации, это были две деревни, удар по которым мог окончательно поставить бунтовщиков на колени. Десять лет они прятались как крысы и совершали свои рейды. Распространяя эту не угасающую чуму, они словно восклицали, что будут бороться, пока не добьются своего, либо пока не будут перебиты до самого последнего из них. Смотря на ситуацию с этой точки зрения, Артурия исключала саму возможность того, что она способна хоть кому-то уступить. Она в очередной раз посетила конюшни для встречи со старым конем. В руке она держала оскверненное магией яблоко, которая использовалась для подавления воли рыцарей еще на рассвете ее нового правления. Конь в очередной раз пытался сопротивляться, но Артурия насильно затолкала отравленный фрукт в его глотку. Конь, в судорогах, уже во второй раз свалился перед королевой. Спустя минуту его судороги не утихали, а сам он так и не смог подняться. Раздраженная Артурия придавила ногой его морду к земле и монотонно вбивала, будто пытаясь расколоть ее. - Бесполезное ничтожество. Я дала тебе второй шанс, и вот ты мне чем отплатил. Спустив пар, она вышла из стойла и достала колбу с черной жидкостью. Откупорив ее, она вылила содержимое сосуда в общую кормушку, а затем и вовсе разжала пальцы, чтобы колба упала вслед за содержимым. На время конюшня стала закрытой.

***

Первая из деревень сожжена дотла. Никто в ней не выжил. Сразу после, отряд под предводительством Артурии достиг второго, более крупного населенного пункта. - Опустошайте, режьте, терзайте, сжигайте каждый дом на своем пути! – приказала она, хаотично отправляя отряды по двум ведущим тропам маленького уезда. Неспешно продвигаясь за ушедшими далеко вперед отрядами, она ехала верхом в окружении нескольких всадников. Им оставалось только наблюдать и ждать, пока рыцари не сделают всю работу и не избавятся от каждого спрятавшегося бунтовщика. Пока Артурия направлялась по одной из главных дорог, прозвучал свист, после которого один из рядом стоящих всадников повалился с лошади. Стоило Артурии перевести внимание на труп со стрелой в горле, как еще два соседних рыцаря повалились на землю. Она соскочила с лошади и, защитившись от выстрела, подбежала к стене двухэтажного дома, из которого эти выстрелы были произведены. Большинство рыцарей рассеялось по деревне и скрылось в домах, оставшиеся же попали под обстрел и пытались укрыться самостоятельно: если на что она и могла положиться в такой ситуации, так только на собственный меч. Не дожидаясь, пока лучники соберутся взять ее на прицел, она встала у двери двухэтажного дома и приготовилась устроить в нем зачистку самостоятельно. Сколько внутри людей? Трое, пятеро, а может, целая дюжина? Или ее эскорт застали врасплох лишь двое спрятавшихся на втором этаже лучников? Замурованная в тяжелый доспех королева ударом ногой выбила перекошенную дверь и ворвалась внутрь помещения. На входе ее с обеих сторон встретило двое мужчин. Тот, что слева, был вооружен мечом, а справа - топором для колки дров. Стальной перчаткой она перехватила удар меча, а правой рукой отрубила руки держащего уже занесенный топор мужчины. Он пронзительно завопил. Обезоружив его, она прочно сжала меч мужчины слева и рассекла его горизонтальным взмахом на равные половики, под давлением выпуская его внутренности. Следом пришла очередь для вопящего безрукого мужчины. Его муки не продлились долго, и голова слетела с его плеч почти сразу, как только она разобралась с мечником. Далее следовал второй этаж. На вершине лестницы не было видно никого. Она поднялась на несколько ступеней и резко вытянула вверх меч, прежде чем очередной мужчина с мечом успел нанести удар. Меч Артурии прошелся прямо через его промежность и дошел почти до головы. Он был насажен на меч, как на вертел, и не успел даже закричать: он смог лишь выдавить из себя шипящий звук. После раздался обезумевший крик женщины. Она была последней на этаже, в ее руках был только лук. Дрожащими руками она натянула тетиву и выпустила стрелу, но та была отбита взмахом кулака бронированной перчатки. У нее не было оружия ближнего боя. Очевидно, их поделили между собой охранявшие дом трое мужчин. Смерть женщины наступила от вертикального разреза вдоль всего ее тела. Дом был зачищен и больше не представлял угрозы. Артурия вернулась к лестнице и собиралась спуститься, как что-то ее задержало. Она внимательно осмотрелась и заметила крышку в потолке. Судя по всему, это был чердак.

***

Ребятню посадили на чердаке дома и сказали не издавать ни звука, пока будет идти оборона деревни. Двое детей были еще малы, чтобы сознательно участвовать в битве. Информация о нападении на деревню поступила всего за час до наступления, однако за это время в ней успели подготовить засаду для надвигающейся бригады рыцарей. Несколько Камелотских отрядов были успешно перебиты этой тактикой в прошлом, потому победа не вызвала сомнений. В деревнях бунтовщики настраивали людей, что корона в руках самозванца, а не всеми любимого короля Артура, славным именем которого самозванец прикрывает свои бесчинства. Судьба истинного Артура, по их словам, была неизвестна на протяжении последних десяти лет, с битвы при Камлане, поскольку его тело так и не было найдено. И хотя даже если самого Артура больше не было в живых, легенды о его подвигах и деяниях продолжали жить. Эти истории особенно принимались на веру в тяжелое время гнета. Обнимая младшего, старший брат рассказывал о доблестном и справедливом короле их родного Камелота. О его бесстрашии и идеях равенства, которое он разделял между всеми людьми. О независимости и свободе для каждого. Известно, что после тяжелых времен всегда наступает время для других, более светлых, ради которых не покладая рук и трудились их ближайшие предки. Поэтому никто не сомневался, что рано или поздно, но великий человек, сравнимый с некогда известным королем Артуром, обязательно прибудет на их земли и спасет их от беспринципного самозванца. Внезапно, на первом этажа их дома раздался странный грохот. Спустя секунду оба ребенка испуганно прижались друг другу, услышав пронзительные и страдальческие вопли своего отца. - Что происходит? - Тише, - перебил шепотом старший, - нам с тобой сказали молчать. Не произноси ни звука. Спустя какое-то время крики замолкли. - Похоже, все в порядке. - Не знаю. - Отец больше не кричит. Они с дядей наверняка убили их. Старший брат осторожно подошел к люку, и тогда раздался уже вопль их матери. Младший зажал рот рукой, лишь бы не издать звука. Старший брат вернулся к младшему и достал из-под тряпок оставленный им для защиты последний в этом доме меч. После второго крика женщины стало ясно, что тот был посмертным, и их матери больше нет. Мальчик обеими руками сжал кусок металла, достигавший половину его роста. Люк поднялся, и на чердак взошла фигура во вселяющих ужас драконьих доспехах со светящимися глазами. Мальчик стоял с мечом наготове, защищая младшего. Дракон осмотрел их обоих. Старшему было около тринадцати лет. Младшему… не больше семи-восьми. Дракон обратил внимание на оружие в руках одного из них. Найдя в себе мужество преодолеть страх, мальчик с мечом вырвался вперед. Его хрупкое подростковое тело было мгновенно насажено на окровавленный его родней клинок, и поднято над землей. Взмахнув оружием и сбросив его тело, дракон продолжил движение к младшему, безоружному сыну. В отличие от старшего, тот не мог сделать ничего, кроме как из страха лить слезы. - Король Артур, спаси нас… - просипел мальчик, словно моля Господа. Дракон не ведает жалости. Он вознесет свой меч для уничтожения любого повстанца. И меч был вознесен. Когда дракон покинул дом, из живых в нем не осталось никого.

***

В ходе зачисток под предводительством Артурии погибло больше солдат, чем когда их проводили ее военачальники. Людские ресурсы для нее не имели значения. Однако стоило признать, что последние повстанческие атаки были лучше организованы и оснащены. Одни лишь деревенщины не смогли бы так мобилизовать свои силы и снарядиться почти любым оружием ближнего и дальнего боя. Их материальная и организационная поддержка исходила уже не только изнутри Камелота, но и, скорее всего, от враждебно настроенных княжеств. Проблема борьбы внутри страны начала выходить на масштабы всего острова. - Вижу, в этом походе ты погубила не только деревенских, но и практически всех собственных воинов, - сказала ожидавшая в тронном зале Моргана, к которой первым делом направилась Артурия. - Они были организованнее, чем раньше. Тебе стоит лучше проверять наших соседей. - Я как раз вернулась от них, моя дорогая, - она нежно провела обратной стороной ладони по щеке Артурии, - и заместо старых привела тебе новых солдат. Уж я-то знаю, что ты не можешь за ними как следует уследить. - Она отвела руку и отошла к окну с видом на город. - С военачальниками придется подождать: они достаточно высоко ценятся, и ими нисколько не хотят делиться. Но это вопрос времени. Когда я включу эти княжества в состав нашей территории, верховное руководство перейдет полностью в мои руки. И когда нам подчинится весь остров, время глобальных преобразований будет подходить к концу. Осталось не так уж много… - Моргана всмотрелась в окно и увидела несколько групп солдат и бегом разбредающихся перед ними людей. – Что происходит? В тот же момент в зал ворвался один из стражников. - Миледи, лошади в южной конюшне все поголовно взбесились. В них будто вселились демоны! Они затоптали конюхов, а после этого, как голодные звери, начали бросаться на людей! Стражники загнали обратно некоторых из них в конюшни и пытаются удержать внутри! Что делать? - Нападение лошадей? Что за околесицу ты несешь, человек… Артурия, не сказав ни слова, покинула зал и направилась прямиком к той конюшне. Улицы опустели, и все горожане попрятались по домам. Снаружи осталась лишь городская стража, собравшаяся вокруг крытого помещения, рассчитанного на полтора десятка скакунов. Шестеро из стражников с трудом удерживали ворота, которые с внутренней стороны сотрясало что-то сравнимое по силе с тараном. Остальные держали наготове пики на случай, если ворота не выдержат. - Доложите ситуацию, - спросила их пришедшая королева. Начальник стражи испуганно покачал головой и указал на труп коня, лежащий у стены жилого дома. - Они внезапно взбесились и начали бросаться на всех подряд. Благодаря жертве конюхов, они задержались внутри, и мы успели их запереть, позволив выбежать лишь парочке этих ошарашенных тварей. Вы дадите разрешение на их уничтожение? Ворота так долго не продержатся! Несмотря на панику начальника стражи, удары «тарана» остановились, и ворота перестали изгибаться дугой. - Открывайте. - Что? - Открывайте ворота. - А-а что делать дальше? - Дальше я разберусь сама. Начальник был озадачен таким приказом, но в итоге дал указание держащим воротам людям отворять двери. Дверцы раскрылись в обе стороны, и перед ними раскрылась сцена ужасного кровопролития. В конюшне, повернувшись к ним спиной, был всего лишь один вороной конь. Он медленно обернулся и заскрежетал челюстями, между которыми была зажата шея белой кобылы. По земле были разбросаны разодранные туши лошадей и людей с выгрызенными кусками плоти, как после нападения стаи волков. Вот только каждый, кто там присутствовал и видел коня, грызущего глотку себе подобному, ясно понимал, кто именно перебил всех этих лошадей. Устроившим себе пир хищником был этот вороной, с красным и бешеным взглядом. Конь разжал пасть, и бело-красная туша свалилась на усыпанную сеном землю. Он пронзительно заржал, будто рыча, и, разбивая створки ворот, поскакал прямо на Артурию. Артурия вытянула вперед руки, готовясь его остановить, но как только конь врезался в нее, то протащил с десяток метров назад и впечатал в крепостную стену. От удара изо рта Артурии вырвался сгусток воздуха. Спустя секунду конь впился зубами в ее плечо, пытаясь вырвать из него кусок. Ее руки вздрогнули и наполнились силой. Она обеими руками схватила его за челюсти и разжала их. Когда она оттолкнула от себя его морду, ее ноги смогли коснуться земли. Резко вывернув в сторону руки, она вынудила коня отскочить на шаг назад. Он свирепо и искоса посмотрел на нее с прижатой к земле головой, и вновь набросился, широко раскрыв пасть. Артурия собрала всю силу в правый кулак и впечатала его в морду подпрыгнувшего к ней животного. С громким хлопком от удара, конь отлетел на метр и упал на бок. Половина его морды деформировалась и взорвалась, оголяя мясо под черной шкурой. - Поводья! – крикнула королева, залезая на коня и хлопком ладони прижимая его к земле и не позволяя подняться. Ей кинули, что она требовала, и Артурия запрягла ими пасть обезумевшего зверя. Закрепившись на его спине, она позволила коню встать. Тяня за поводья, чуть не выворачивая зверю шею, она смогла его усмирить. Конь тяжело дышал, а его разбитая голова кровоточила. Стражники не могли скрыть удивления. Человек голыми руками поборол взбесившегося коня, которого с трудом пыталось удержать шестеро взрослых мужчин. - Проверьте, остался ли кто в конюшнях живой, - усталым голосом приказала Артурия, повалившись на гриву коня и переводя дыхание. - Ац! – зашипела она, когда колючая шерсть с гривы потерлась об укушенную рану на ее плече. Когда стражники осмотрели конюшни и вернулись, доложив, что в живых не осталось никого, Артурия спустилась с коня, и, взяв его за поводья, медленно потащила за собой вовнутрь. Стражники осторожно расходились перед ней на безопасное от зверя расстояние. Как они и говорили, она увидела лишь картину, напоминающую бойню. Она прошла дальше. В загоне Дон Сталлиона был лишь труп с обглоданной до черепа лошадиной мордой. - Можете сказать, что за конь выжил? - Вороной был всего один. Лиамрей. - Лиамрей. - Впервые за долгое время на лице Артурии появилась улыбка. – Надеюсь, ты сможешь меня понять. Теперь ты для этого мира такой же изгой, как я. - Она вырвала верхнюю половину черепа своего старого скакуна и закрыла ею обезображенную морду нового спутника. [Дальнейшая картинка исказилась помехами. Будто из повествования был выдернут важный кусочек истории. Проходит быстрая смена пейзажей, пока изображение не останавливается на лесном массиве.] У крепости застыл отряд рыцарей Камелота, а впереди них была Лансер. Верхом на вороном коне, голова которого скрыта под черепом своего родича. В руках Лансер держала свое усеянное шипами кавалерийское копье. Лансер поднесла ладонь к левой стороне груди и какое-то время так неподвижно пробыла. Со стороны выглядело, что она пытается отсчитать стук собственного сердца. Я никогда не видел ее лицо таким. Оно как всегда было спокойно, будто за ледяной маской, то тогда в нем присутствовало некое удовлетворение. Это было не ледяное спокойствие. От него исходила теплота. Мне казалось, я видел образ совершенно иного человека. Наконец, набравшись необходимой уверенности, Лансер открыла глаза и обратила взор на крепость. Воины за ее спиной, выстроившись ровной шеренгой, держали флаги ее королевства. - Этому пора положить конец! – громким и чистым голосом воскликнула она, чтобы ее было слышно в этой небольшой крепости. Из окна башни появилась леди Моргана. Для нее этот приход оказался полной неожиданностью. - Артурия? Что ты здесь делаешь? - Время твоего правления закончилось, и я не позволю тебе занимать принадлежащий мне трон. - Что это должно значить? Ты взбунтовалось против меня? Как такое возможно? - Верно, ты больше надо мной не властна. Понадобятся годы, чтобы стереть результаты твоих стремлений. Но я готова взять на себя бразды этого дела. Вот уже в третий раз, но отныне по своей собственной воле! Лансер подняла вверх Сияющее на Конце Мира пропитанное тьмой проклятое копье. - Активация. Снятие печати. - Артурия! Что ты делаешь?! Приказываю тебе: брось оружие! Ты не можешь мне не повиноваться! Копье закрутилось, образовывая вокруг себя потоки ветра. Облака в голубом небе над их головами ускорили движение и устремились друг к другу, закручиваясь в воронку в километровой вышине над магическим оружием. - Как, как это возможно! Почему ты не выполняешь мой приказ?! На колени! Падай! – срываясь на крик отчаянно приказывала фея, игнорируя и не желая принимать своеволие ранее беспрекословно выполнявшего любой ее приказ раба. - Ронго… - АРТУУУУУУУУУУРИИИИИИЯЯЯЯЯЯЯ!!!!!!! Крепость мгновенно охватил красный защитный слой магического барьера, способного подавить или нейтрализовать любые воздействия, направленные извне в его пределы. Но было несколько «но». Первое, барьер обладал большой защитной силой. Он бы мог блокировать урон любого оружия при наличии достаточного количества слоев, начиная с третьего. Однако тогда был возведен лишь один. У Морганы не было времени, чтобы усилить его хотя бы двукратно. Второе «но» заключалось в силе оружия, которое собирались применить. Вокруг копья поднялось шесть энергетических колец, которые лопнули друг за другом, расширяя все большие границы его потенциала к разрушению. Шесть колец значило шесть печатей: как я помнил из ее слов, это «сила, способна уничтожить целую крепость». - …миниад!!! Шторм над головой королевы опустился на землю разрушительной, сметающей все на своем пути волной, которая понеслась в направлении, куда указывало острие копья. - БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, АРТУРИЯ ПЕНДРАГОН!!! Безумный поток молний черным вихрем прожег леса и поляну, не оставляя за собой ни следа от стоявшей на ней крепости. Так был положен конец Моргане Ле Фреи. Но никак не тому, кого она ценой своей загробной жизни вытащила с того света. Это еще не было концом для Артурии Пендрагон. Широ проснулся в поту, будто увидев в очередной раз кошмар мучившего его пожара. Приснившийся ему сон по накалу не уступал тому, но был связан не с его прошлым. После пробуждения он мог с уверенностью сказать, что видел прошлое героического духа, с которым у него образовалась связь. К сожалению, сон о ее прошлом породил не столько ответы, сколько вопросы, не говоря уже о множестве нестыковок. Таких, как то, что увиденная им женщина - король Артур. Что существовала магия, которая была способна поднять ее из почти мертвых и наделить чудовищной силой. И история жизни, которая ничем не совпадала со всеми известными легендами о короле бриттов - Артуре. После этого сна в его голове остался лишь сплошной хаос.