Fate/Distorted Night

Лучи утреннего солнца осветили полуспящий город, проливая свет в его темные углы. На кольцевой развязке нарастал шум автомобилей, продолжающих пополнять дорожный трафик. Практически полностью утопая в гуле час пика, по громкоговорителю вокзальной площади громко объявили об отъезде 327 рейса до столицы. Смесь раздражающих звуков и слепящий в лицо свет вынудили его сонно раскрыть глаза. Нежеланное пробуждение тут же вызвало раздражение и злость, обесценивая полученный отдых. «Да заткнитесь вы»! Он попытался было крикнуть как можно громче, чтобы его смогли услышать все, но только слабо прохрипел из-за сорванного ночью голоса. – Человек выспаться пытается. Одни нелюди кругом… Он чувствовал себя настолько разбито, будто по нему проехалась бетономешалка. Еще ему очень хотелось пить. Пошевелив губами, он заметил, насколько сильно они пересохли. Лишь опустив взгляд, он осознал, что развалился в каком-то переулке и прижимался спиной к каменной ограде незнакомого дома. В затекшей левой руке он заметил банку с «золотым пшеничным напитком», серебряная тара которой отражала солнечные лучи прямо ему в глаза. Скорее всего, он купил ее в автомате еще прошлой ночью. Хотя на счет факта покупки полной уверенности у него не было. Быть может, он ее по-тихому у кого-то забрал или выбил из того же торгового автомата — они в старых районах менялись невесть сколько лет назад и были очень обветшалыми. Ему еще должны были спасибо сказать за их ускоренный вывод из эксплуатации. Однако все эти мелочи были не столь важны, как то, что данная банка пива была для его сухого горла самой настоящей спасительницей! Подняв с трудом сгибаемой рукой нагретую баночку трех-процентного хмеля, он открыл рот и потряс ею отверстием вниз. Но, сколь бы ни были велики его ожидания, банка оказалась пуста. Раздосадовавшись, он раздраженно сжал ее и бросил через спину в чей-то необозримый двор. Вторая его рука была обмотана повязками и свисала на уровне груди, поддерживаясь дополнительным креплением вокруг шеи. - Вопрос в другом. Как я здесь вообще оказался? Он попытался понять, где находится, но его голова раскалывалась, будто после празднования совершеннолетия, пускай этого торжества ему предстояло ждать ещё несколько лет. Исходя из места его пробуждения, - которое даже отдаленно не соответствовало ни его дому, ни отелю, - вечер был по-настоящему суров. - Девки… - озарение с вспышками воспоминаний посетило его только десятки секунд спустя. За это время он так и не сдвинулся с места, и не собрался даже задуматься о том, как исправить свой непритязательный вид. - Точно. Хохотушки из класса 2-3, - он сделал затяжную паузу. Была бы у Синдзи сигарета, он бы ее достал и пафосно зажег, как после бурной ночи с собственным гаремом. Однако хвастаться было нечем, и такого результата не наблюдалось вовсе. А сигарет тем более. День назад, еще от самой школы, за ним последовали три девочки, что учились годом младше. Для Синдзи это была привычная ситуация. Он вообще нередко проводил свободное время с какими-нибудь глупышками и простушками. Ему приносило удовольствие наблюдать за их искренней и восхищенной реакцией, как на его выдумки, так и на его умение стрельбы из лука. На их фоне он не ощущал себя обделенным, а также это позволяло повышать его имидж и зависть в глазах других мальчишек, и даже некоторых девчонок. Кто-то стесняется поговорить с девочкой из другой школы? Или из другой параллели? А может, даже из собственного класса? Кто-то не может найти в себе решимости раскрыть чувства и признаться объекту своих воздыханий? Все это точно не имеет отношения к Синдзи. Для него отношения с женским полом не являются чем-то запретным или недостижимым, а, скорее, просто забавным времяпровождением. И пускай он не гулял с девчонками из других школ, ограничиваясь лишь местными, для него бы и это не составило труда: свою первую фанбазу он сформировал ещё к окончанию средней школы. Поэтому девочки, поступившие в другие старшие школы, могли бы запросто поднять его репутацию на своих новых местах. Только вот настолько глобальные планы не входили в его интересы, ибо на всех его Великолепия все равно бы не хватило. Поэтому, пока что, он сосредоточился на том, что было доступнее и ближе всего — на местных кохаях. - Вчера среди них была также новенькая. Ей, как и остальным, стало меня попросту жалко, и они решили собраться, чтобы меня приутешить. Все-таки, сломанная рука делает из стрелка — спортсмена непригодного. Да ещё и стоило ведь этому событию произойти прямо накануне спортивных мероприятий (что является хорошим поводом поблагодарить Тосаку Рин). Мы с ними разговорились: я начал отшучиваться, что со мной все нормально, и мне просто необходим отдых. Да, так оно и было. Поскольку от «активного отдыха» я также не отказался, мы, по окончанию прогулки, собрались с ними погулять подольше. После того, как заскочили в гости к одной из них, ближе к вечеру мы направились в караоке-бар, где и провели замечательное время. Честно сказать, я даже не знал, что обладаю музыкальным талантом. Как вспомню, в какой раж вчера вошел, так снова петь хочется. Какие же у них были лица, какой шок они переживали, наблюдая за моим мастерским следованием такту, - он зажмурился и озорно пробубнил пару полюбившихся строк из песен 80-х. Поблизости не было никого, кто смог бы оценить его исполнение, но лениво проходивший по забору кот после такого перфоманса значительно ускорил шаг. - Может, задуматься над эстрадной карьерой? Ну а что? Внешне недурен, голос есть, - во всяком случае, у самого Синдзи на этот счет сомнений не возникало. - Немного попрактиковаться и можно в айдолы. Ах, так и представляю: на сцену выходит Синдзи Бриллиантовый. Осознав, что он только что сказал, Синдзи залился краской. - Нет, стоп, стоп! – осекся он. - Я отошел от вопроса, как тут оказался! Я им пропел закрывающие песни из старых дорам, а дальше, дальше… Вспоминай… Ах, да, точно! – он щелкнул пальцами. - Вот откуда пошли все неприятности! Эти девчонки-то притащили с собой вино, после того, как вышли из дома. – Волнение отпустило его, и он триумфально улыбнулся. – Конечно, не ахти какое, но всяко лучше, чем ничего, ведь мой дар к пению открылся именно после этого. Когда караоке закрыли, я, вдоволь нахрабрившись, повел их в круглосуточный бар, где мы просидели до… Не-е-ет, не просидели. В бар меня не пустили. Вышибалы что-то там про правила мне зубы заговаривали. Еще в школьную форму мне тыкали. Типа, глазастые. Ну-ну, а сами пропустили перед этим моих же одногодок, да еще и по-приятельски обнявшись с ними. Мне кажется, или я с этими старожилами в итоге поссорился, и они мне влупили… - он поднес пальцы к глазу и просипел, когда нащупал на его месте фингал. – А потом Райдер их отлупила за меня. Вот умора, хи-хи. Он еще раз огляделся по сторонам, словно проверяя, что кругом никого. - Ох, ну, ладно, разваливаться в таком месте совсем не подобает потомку благородной семьи магов. Что обо мне бы только предки сказали. Говоря о предках, деду об этом так лучше вообще не знать. И стоит придумать своему глазу достойное оправдание, а то Слугу за такую халатность отберет. Я еще не всех выскочек поставил на место. Он поднялся, опираясь на забор при помощи рабочей руки, стараясь не задеть перевязанную, и побрел в противоположные от вокзальной площади переулки. Как бы ни была сильна ирония, но всего в паре кварталов от главных улиц и недавно возведенного вокзала располагался район бездомных. Хотя существовать ему оставалось считанные дни: территория была выкуплена, а через несколько дней начнется их активное выселение. - Совсем рядом был. Считай, стал для «этих» почти что полноправным соседом. Но нет, товарищи отбросы общества, одним из вас я становиться не намерен. Пока что я такой исключительно среди магов, и вообще у меня есть план, как выбраться из этой выгребной ямы. Пускай не вчера и не сегодня… такого скачка за день попросту не сделать. Но до вашего уровня я опускаться не намерен... Какая же тут вонь, все-таки… В пыльном, пропахшем алкоголем пиджаке, с побитым видом и растрепанными волосами, он прошел район живших в палатках людей. Внешне он отличался от местных только слишком уж юным возрастом. В районе бездомных жили лишь люди, которые по большей части смирились со своим положением, и не были готовы к переменам. Школьник не мог быть частью этого места, потому как его жизнь, в отличие от остальных присутствовавших, еще не сформировалась окончательно, и о потере своего места в обществе для него не могло быть и речи. Увидь его кто, подумал бы, что он пришел лишь поглумиться над сломленными людьми. В итоге, он дошел до одной из наименее людных остановок, откуда уже на электричке отправился домой. В электричке он своим видом отпугивал от себя утренних пташек, куда-то спешивших на рассвете выходного дня. Был бы он в настроении, он бы, пользуясь своим видом, мог бы подшутить и попугать окружавших его полусонных клерков. Ведь они только снаружи взрослые с кирпично-серьезными лицами, будто бы сиюминутно решают национальные вопросы, но по факту они просто пялятся в одну точку и совершенно ни о чем не думают. Что в транспорте, что на работе. Подобное высокомерие ничего не стоит и лишь раздражает его. В действительности — один из них другого пугливее. Чуть надави, и они растеряются словно дети, и с непонимающим глупым видом не будут знать, как себя повести в такой незнакомой ситуации. Кстати о страхах. Вместо того чтобы самому питаться чужими, ему стоило бы подумать, как самому не покормить ими своего близкого родственничка, которому он обязался докладывать почти о каждом своем шаге. Дверь в резиденцию Синдзи постарался открыть максимально незаметно для ее постояльцев. Дед вряд ли покинет свой подвал в такое раннее время, если только не заметит чего подозрительного, поэтому шум преждевременно поднимать не стоило. Однако если сам старик уже был осведомлен о приходе своего внука от расположенных в окрестностях фамильяров, то такое притворство с его стороны могло в итоге только усугубить ситуацию. На самом деле, с психологической точки зрения, жизнь Синдзи в доме была сложна и напряженна. В пределах дома практически отсутствовало понятие приватности. Существовала только одна поблажка, имитация, на надежность которой не стоило уповать — это его комната, в которой бы он мог уединиться и ото всех запереться. Когда в каждом углу помещения чувствуешь на себе чей-то взгляд, это не только удручает, но развивает мнительность, а в некоторых случаях манию преследования и шизофрению. Привыкнуть к такому в пределах собственного дома мог бы не каждый, и уж точно не своевольный Синдзи, которому всегда нравилось брать ситуацию под собственный контроль: «уж лучше ты контролируй остальных, чем позволь им это делать над собой». По этой причине ему не нравилось оставаться дома, и по возможности он старался проводить свое время за его пределами. В его семье каждый пресмыкался перед какой-то старой червяной ямой в подвале: его настоящий дед (отец отца), отец, и даже покинувший их семью и пытавшийся вырваться из этого порочного круга Кария, который в итоге все равно был удушен ниточками нависающего над их родом кукловода. Их род настолько вымер, что в их семье осталось лишь трое людей, если считать его самого, старика и Сакуру. Однако не исключено, что в представлении старика, из Мато остался только он сам: его далекий правнук не способен к магии, и потому практически бесполезен, и чтобы хоть как-то компенсировать это, он принял в семью совершенно чужую девчонку. Возможно, старый хрыч возжелал взрастить ее для себя и с её помощью задумал самолично пустить род Мато по новой ветви? Поскольку Магическая Метка Мато, Крестовые Черви, могли свободно жить в нескольких людях одновременно, технически такая возможность не представляла сложностей. Вопрос такого применения был скорее этическим, в том плане, стоит ли разбрасываться своим родовым достоянием и раздавать его представителям чужих родов, а уж этикой старый маг не сдерживал себя с той поры, как променял свое тело на кучу глистов. Что касается Сакуры, приемной дочери из рода Тосака, то она с положением всеобщего контроля в доме просто смирилась. Смирилась, как послушная девчонка или ручной питомец, у которого не оставалось выбора, кроме как послушно сидеть в клетке и пить из приносимой кормушки; Синдзи же больше нравилось ее сравнение с домашним зверьком. Сакура не удостаивалась его уважения, потому что была его заменой в прямом смысле этого слова: в отличие от доставшегося ему с рождения «дефекта», Сакура была лишена проблем, которые могли бы помешать ей стать магом. Когда-то, еще в детстве, он пытался вести себя с ней славно и общаться с ней почти на равных, но нахальная девчонка все время носила надменную маску каменного безразличия, несмотря на все выказываемое им добро. Она непонимающим взглядом смотрела на него, как на забытое, нестертое пятно грязи. Приблизительно с этого момента Синдзи начал все больше понимать уготованное ему место в доме. И пусть, в отличие от нее, у него была свобода передвижения, и его по праздникам всегда одаряли подарками, он знал, кто из них в этом доме был более желанным. Чтобы хоть как-то компенсировать это чувство, он не позволял ее надменности манипулировать собой, и старался держать над ней верх. Этим воскресным утром Сакура могла быть уже на ногах и заниматься приготовлением ужина или какой-нибудь другой домашней мелочью, если только еще не успела сбежать в объятия Эмии Широ. Эта вся из себя показушная несчастная тварь нисколько не стеснялась проявлять безграничную симпатию к его уже бывшему другу после того, как они поссорились и не желали друг друга видеть. Сакура знала, как болезненнее наносить удары исподтишка. Проверять ее присутствие Синдзи не стал, и втихую направился на второй этаж, в свою уютную, светлую, определенно лучшую в этом доме комнату, подальше от всех этих гнетущих, темных, зашторенных средневековых декораций. На выбивающейся из общего вида светлой деревянной двери висела табличка с надписью «Уберешься потом!» — это такая более понятливая запись «Не беспокоить!» для человека, который любит в этом доме похозяйничать. Он взялся за ручку и толкнул дверь, однако ожидаемого результата не произошло. - Мм? Странно, - промычал он. - Я ее вроде не запирал. Он сунул руку в карман. Принцип Синдзи в отношении своей комнаты гласил следующее: «европейской двери — европейский замок». Впрочем, такое правило скорее было у него сформировано домом, в котором он жил. Каждая комната имела индивидуальный замок, чтобы осложнить проникновение незваных гостей, и это не считая магической защиты. Вот только с помощью магии замки открывать он не мог, в отличие от деда и Сакуры, и потому ему приходилось ходить с незавидной связкой ключей. Покопавшись, он нашел нужный ключ, и левой дрожащей рукой начал неумело тыкать им в замочную скважину. - Подарок ты дала незабываемый, Тосака... – поминал он ее со значимой долей злости, сдерживая себя от нежеланных движений загипсованной правой рукой. Наконец, ключ смог попасть в замок и провернуть механизм, чтобы тот издал характерный звук. Юноша сложил ключи обратно в карман и вновь взялся за рукоятку двери. - Да не гони… Но дверь так и не отворилась. Он в спешке вновь достал связку и повторил процедуру: он ведь ее на самом деле открыл, не наоборот? Однако после очередной попытки дверь все так же не открылась, как если бы была заперта на засов изнутри. - От черт! – он ударил в дверь кулаком. – Сакура, читать разучилась? «Уберешься потом»! Живо открыла! Ответа не последовало. Он цокнул и прижался ухом к двери, но совершенно ничего за ней не услышал. - Притворяйся, сколько хочешь: тебе это не поможет. Ты еще попляшешь, - он пригрозил двери, уходя к лестнице, ведущей на первый этаж. Раз он не мог попасть к себе в комнату, то хотя бы спустится и попробует принять душ. Он не только выглядел, как ютившиеся в своих бездомных лагерях нищие, но и пах соответствующе, и с этим нужно было что-то делать. Даже если дед уже и прознал о его приходе, предстать перед ним или Сакурой в виде бездомной дворняги ударило бы по его собственному достоинству, которое и без того пострадало от ночевки на улице. Однако именно у лестницы он услышал слабый голос сестры. В этот же момент все мучившие его голову мысли и фобии резко перестали иметь для него всяческое значение, и он незамедлительно пошел в направление голоса, заводясь на ходу. Если она где-то здесь, то получается, что ее не было в его комнате. Тем не менее, когда он пытался открыть дверь, та отказывалась отпираться. Что бы это могло значить — его голова обдумывать отказывалась, но она была не прочь помочь ему вывалить накопленный стресс на первого подвернувшегося члена семьи.

***

Это воскресное утро для Мато Сакуры не особо отличалось от всех тех, которые она встречала за последнюю пару лет. Вместо того чтобы с утра заниматься своим внешним видом, она принялась за уборку родовой резиденции, пока ее ныне немногочисленные обитатели не отошли ото сна. К своему пробуждению они должны были увидеть ухоженный и прибранный дом. Важным результатом этой деятельности было в том, что позже ей придется реже попадаться им на глаза, что пойдет на благо не только им, но и ей самой. Она ходила по слабо освещенным коридорам, выученным ею за повторявшимся из года в год маршрутом, протирая пыль с вековых картин, подсвечников и пустующих цветочных ваз. Потускневшие вазы не служили сосудами для украшавших невзрачные залы цветов, а своим видом лишь проецировали пустующую фарфоровую форму, отражая состояние душ проживающих в доме людей. Вазы прекрасны, но они стары и хрупки. Их можно наполнить водой и цветами, чтобы они заиграли новыми красками, но эта красота не нужна никому. Как она красиво зародится, просияет, так она бесследно и пройдет. В прошлом, девушка наполняла их цветами, и она старалась украсить не только эти вазы: ей хотелось изменить атмосферу этого дома, сделав ее приятнее и дружелюбнее для гостей и постояльцев. Однако все ее робкие попытки и изменения разбивались о мощную возведенную стену консерватизма хозяина дома, не желавшего отказываться от своих старых привычек, как и об разгорающееся раздражение брата. Оставленные ею в вазах цветы, в лучшем случае, просто исчезали; порою, они умирали из-за подсыпанного в вазы яда, либо же становились жилищам для колоний насекомых, пока их с корнем не съедали. Изменение декораций дома не входило в ее обязанности, а потому ей не позволяли то, что считалось ненужным. Все, что от нее требовалось, — это поддерживать дом в неизменном состоянии и не доводить его до запустения, чтобы он хранил такой же вид, какой имел пару веков назад. Закончив с уборкой кухни, она вышла в коридор и поставила ведро у комода с телефоном. Она взяла трубку и набрала на циферблате старого телефона номер поместья Эмии, чтобы сказать ожидавшему ее мальчику, что ни сегодня, ни завтра, ни даже после, она не сможет к нему приходить. Она не имеет права напрямую назвать ему причины этого решения, потому что ей непозволительно отходить от уготованных ее дедушкой планов. Она лишь хочет предупредить его, чтобы он не переживал из-за ее отсутствия. Начав жизнь Мастера, его ждет много волнений, и она хочет, чтобы для него их стало меньше, даже если это касается такой сущей мелочи, как совместной работы на кухне. В доме у Эмии она была свободней, чем в своем собственном. Там она могла заниматься тем, чего была лишена здесь: делать дом лучше. Услышав на другой стороне трубки голос мальчика, который духом был сильнее нее, и, в отличие от нее, не сдавался и не прогибался ни перед чем, она, заразившись его уверенностью, почувствовала себя лучше, и смогла провести с ним приятный разговор. Увы, он оказался недолгим, и она лишь успела пообещать ему помочь когда-нибудь с генеральной уборкой. - Кому ты там названиваешь?! – с вершины лестницы послышался хриплый, едва не кричащий голос, а вслед за ним громкий ускорявшийся топот. Утренняя лазейка времени, в течение которой она могла почувствовать себя хотя бы немного свободной, подошла к концу. Она доброжелательно попрощалась со своим сэмпаем и, положив трубку, вернула себе привычное хмурое лицо.

***

- Я спросил, кому ты звонила! Небось, опять своему Эмии! – свирепо просипел юноша на младшую сестру, веря, что она делала это с умыслом. – Тебе ведь сказано было, чтобы ты с ним больше не связывалась! Уши отсохли? Мне тебя деду сдать, чтобы запер тебя на ночь с червями?! Девушка без доли эмоции ответила на всплеск юноши типичным тихим голосом: - Я сказала ему, что в ближайшее время мы с ним больше не увидимся. - Это все? Ты точно не сказала ему ничего лишнего? - Да, брат. Я не стала бы ему говорить ничего о своей причастности к… - Ее и нет! Что, уже забыла?! Ты лишь средство для того, чтобы я мог участвовать в битве, поскольку в моем теле не осталось следов магии! Не смей зазнаваться! - Конечно, брат. - «Конечно», тц. Эта ее внешняя покорность всегда злила его, и привыкнуть к ней для него было невозможно. Синдзи понимал, что теряет над собой контроль и ведется на один и тот же крючок Сакуры из раза в раз, и что в своих мыслях она не такая, как снаружи. Не исключено, что такими холодными и вызывающими ответами она тайком глумится над ним. Это ее «конечно» звучало словно вызов: «Давай брат, ударь меня, ведь ты не способен на большее, кроме как самоутвердиться на мне. Не сдерживай себя, покажи, какой ты сильный. Я все стерплю и не издам даже звука». После хлопка ладони на щеке девушки остался румяный след. Несмотря на это, ее лицо не изменило выражения и оставалось все таким же безразличным. - Что ты сделала с моей комнатой? – успокоившись, спросил он. – У меня ключ не подходит. Пришлось снова сменить замок? Как уже было сказано, в доме Мато все двери были на магических печатях, которые открывались произнесением несложного заклинания. Однако для Синдзи, лишенного магии, приходилось пользоваться для каждого замка ключами. Периодически печати меняли, а вместе с ними и альтернативный способ их открытия. - Разве ты не в курсе? – будто бы поинтересовалась сестра. - О чем? Говори мне прямо, а не намеками! - Так тебе нужно в комнату? - Да, открывай ее уже, черт тебя дери! Я хочу помыться и перевести дух! У меня была сложная ночь. – Он схватил ее за руку и поволок за собой на второй этаж. Девушка не стала переспрашивать брата, что это была за ночь. Чем он занимается — дело исключительно его. - Ну? – ожидающе одной ногой потопал юноша, стоя напротив двери и побуждая сестру как-нибудь среагировать. Девушка постучалась в дверь, ведущую в комнату Синдзи, и попросила прощения: - Извините, не разрешите ли зайти? Я занимаюсь уборкой. Спустя секунду, с внутренней стороны раздался щелчок механизма. Синдзи нахмурил брови, оттолкнул сестру в сторону и, настежь распахнув дверь, зашел внутрь комнаты. *фсюп*, – раздался хлюпающий звук. Прямо у себя перед лицом Синдзи увидел перевернутый череп. Принадлежащая этому черепу скрытая темными лохмотьями фигура цеплялась ногами за потолок, будто приклеившись к нему, а его свисающее вниз лицо, скрытое за белой маской, оказалось прямо в паре сантиметров от лица Синдзи. Между их глазами образовался визуальный контакт. *фсюп*, – два бесцветных глаза на пару секунд заслонила «потекшая» вверх через палочки соломинка лапши, затягиваемая в небольшой рот под маской. Черная фигура держала под своей головой, то есть, примерно на уровне груди Синдзи, упаковку удона быстрого приготовления. - Это еще что за чертовщина… - выпучив глаза и сделав недоуменное лицо, вопросил мальчик. *фсюп*. - Извините, пожалуйста, – Сакура поклонилась перед черепом. Тень прожевала лапшу, не разрывая зрительный контакт. - Чего вылупился? Удона в жизни не видел? - Т… Удона? Ты кто такой и что делаешь в моей комнате?! - Сам не видишь? У кого глаза нормальные: у меня или у тебя? - Чего? - Какой ты медленный. Не буду тебя водить вокруг да около, отвечу прямо: я тут обустраиваюсь. - И кто тебе разрешил запираться в моей комнате и заваривать в ней фастфуд? - Тот, у кого здесь власти более, чем у тебя. - Мне кажется, ты нарываешься. - Отнюдь. Я просто озвучиваю факты: ни больше, ни меньше. Я понимаю, у тебя ко мне дело, но сейчас я открыл девушке, которая здесь будет заниматься уборкой, так что освободи-ка помещение. От такой нахальности у Синдзи отнялся язык. Конечно, хамить всем и каждому для него плевое дело, но на себе хамство он терпеть не привык, да еще в такой завуалированной форме. Спустя пять секунд ошеломительной паузы, он уже был готов приказать этому грубияну сделать себе сэппуку, однако осекся, обратив внимание на выглядывающие из-под маски мягкие черты лица. Также к этому он прибавил и то, что у тени был на удивление приятный и обаятельный голос. Уверенный, звонкий женский голос, совсем не как у формирующихся пятнадцатилетних досок, с которыми ему приходилось общаться в школе, и это его смутило. Неужели этот человек, этот по-мужлански ведущий себя и говорящий о себе в мужском роде хам, на самом деле завернутая в черные одежды женщина? Из-за повязок и закрывающих тело лохмотьев, о фигуре тени нельзя было сказать ничего, но прочие факторы указывали на то, что перед ним все-таки висела женщина. Возможно, он слишком погорячился, и ему стоило быть снисходительнее к такому низкому существу. Поступившись своим достоинством, он отступил на два шага и вышел за порог комнаты. - Думаю, мы с вами не с того начали. Так вот: я могу узнать, кто вы? – в разы вежливее повторил он вопрос, ожидая, что такая его постановка сможет повлиять на качество ответов и итоговое поведение его собеседника. - Конечно, мальчик. Я Слуга Мато Зокена, Ассасин. А ты его внук, как понимаю. - Ага… Тогда я задам еще один вопрос. Почему вы обустраиваетесь в МОЕЙ комнате? - Конечно, юноша, - так же с вежливостью ответила фигура в плаще, заметив немного большую учтивость со стороны мальчика. – Мато Зокен передал в мое распоряжение твою комнату на то время, пока будет проходить битва за святой артефакт. В этом зале я нахожу необходимое для меня техническое оснащение и пространство для подготовки к войне, поэтому твоя комната временно станет моей лабораторией. Не беспокойся, война не продлится долго, а комнату, когда все закончится, я верну в прежнем виде. - Это все, конечно, здорово. Рад за нового постояльца и все такое, но свою комнату я отдавать не собираюсь. Берите свои манатки и проваливайте. - Так не пойдет. Здесь уже мои вещи, да и, как минимум, я успел подстроить под себя стол — всю ночь просидел, а заново на нем все раскладывать желания никакого. Действительно, роскошный антикварный письменный стол, который в свое время был выпрошен у деда для домашки, теперь представлял собой рабочее место настоящего алхимика, со всякими пробирками и колбами, наполненными жидкостями цветов всех переливов радуги, и которые переливались по трубкам. - Ладно, попробуем иначе. Как у ВАС отбить желание от этой комнаты? Завалить ее отбросами, затопить с этажа выше, поджечь? Пусть мне будет хуже, пусть добавлю себе ненужной головной боли, но это я переживу, в отличие от того, чтобы покидать в этом склепе последний светлый уголок. - Мальчик, хватит дурью маяться. Не оставят же тебя в родном краю без крова — тебе передали соседнюю комнату. Далеко идти не надо, можешь переезжать. - Соседнюю? Это ту, которая пятнадцать лет в простое? Там вообще прибирались хоть бы раз? - А вот это ты и выяснишь. Синдзи цокнул и, что есть сил, хлопнул дверью. Да что б этому ниндзе на потолке пусто было! Соседнюю комнату Синдзи смог открыть ключом сразу. Поскольку ею годами никто не пользовался, то и печать менять с тех древних времен необходимости не было. Сам он туда никогда не заглядывал, поскольку был ограничен одним важным фактором: хотя в его личной связке были ключи от любого помещения, в доме были места, в которые по каким-то причинам входить строго воспрещалось. Нарушить запрет — подзатыльника не миновать, да и, как правило, ничего интересного в этих комнатах быть не могло, помимо забытого хлама да жирных пауков, так что держать свое любопытство было выгоднее при себе. Как ни смотри, а изнутри это скорее не дом, а тюрьма во главе с надзирателем и кучей микрокамер, что лишь дополняло число плюсов в копилку «достоинств» этой резиденции, из-за которых Синдзи не любил оставаться дома. Представший перед ним вид комнаты нисколько его не воодушевил. - Тут не прибирались лишь пятнадцать лет или все двести? Стены были черны от копоти, как если бы внутри полыхал пожар, а ремонта после этой катастрофы сделать никто не удосужился. Мебели в комнате не было совсем: видимо, все по той же причине, а если что и бросалось в глаза, так это неуместные для заброшенной комнаты потемневшие шторы, половину объема которых составляла десятилетиями собиравшаяся на них пыль. Не было в комнате даже футона: ему предлагали проводить ночи в этом пыльном, дурно пахнущем, похожем на чердак помещении прямо на полу? А никто не подумал, какую заразу он может подхватить в эволюционировавшей здесь в последние десятилетия микрофлоре? Быть может, эту комнату специально не прибирали для того случая, чтобы предложить какому-нибудь надоеде и вынудить его покинуть резиденцию добровольно? В таком случае, эту привилегию он с радостью передаст своему нежеланному соседу. К слову о нем. Пускай Ассасин и говорил о себе в мужском роде, и сволочью, как он успел понять, был отпетой, его голос почему-то не давал Синдзи покоя. Он словно о чем-то напоминал: о чем-то давно ушедшем и забытом. Словно принадлежал человеку, которого уже не было в живых. Из-за такой сомнительной, скорее надуманной связи, ему сперва даже захотелось простить эту «ассасиншу» несмотря на отвращение к самому себе за подобную слабость. В целом, вопрос «ушедшего» — это вопрос всего семейства Мато. Своей матери Синдзи не помнил вовсе, а детство провел под присмотром безразличного деда. Отец какое-то время тоже жил с ними, но из-за вечного пьянства здоровьице у него не выдержало, и помер он три года тому назад. О других своих родственниках Синдзи не знал. Пускай проку от отца было немного, кое-чему за свою позорно проведенную жизнь он Синдзи научить все-таки смог. Первое — внедрил в него желание не становиться такой же ветхой тряпкой, и второе — не пресмыкаться перед остальными. Родной отец только и делал, что возился с приемышем в подвале, а после смерти свалил этот груз на него — за что его любить то было? С первым уроком от отца он справлялся относительно неплохо — безнадёжным слюнтяем, вроде бы, не стал. Второй же время от времени давал сбой. Словно забывая о нем, Синдзи для решения своих проблем иногда прибегал к чьей-либо помощи, что в его понимании от пресмыкания ничем не отличалось. Вспомнив и повторив два основных принципа, Синдзи пришел к выводу, что у него созрел отличный план, как избавиться от этого оккупанта. Что-что, а без спросу забирать и распоряжаться кусочком его личной территории в собственном доме — верх наглости и самоуправства. И не перегнул ли его дед палку, поступив с ним подобным образом? Имея на руках многоходовой план, Синдзи вернулся к себе в комнату. Однако Ассасин тут же отклонил предложенный им вариант разрешения неурядицы: - Ты, конечно, прав, и твой компьютер для меня не менее важен, чем сама комната. Но я уже обвыкся здесь, потому переносить его с другими вещами, как уже говорил, не стану. - Тогда клин клином? Не забыла, что у меня тоже Слуга? Райдер! По зову юноши, рядом с ним появилась фигура длинноволосой женщины. Она смирно держала в руках оружие — два коротких гарпуна, соединенных металлической цепью. - Коли ты меня не слушаешь, я перебью все твои колбы, и их придется выносить через двери уже в мусорном мешке, хе! - Ты действительно дурак? Знал я при жизни несколько пренебрегающих осторожностью алхимиков, и кончили они плохо. Бессистемная игра с реагентами – палка о двух концах. Можешь просто отравиться, корчась в муках, а можешь намешать такого, что тут все взлетит на воздух. В худшем случае, конечно. - Я не верю, что человек в здравом уме стал бы оставлять на виду у постояльцев такие химикаты! Ты блефуешь и просто пытаешься меня спугнуть! Однако! – юноша театрально поднял голос и положил здоровую руку на уровне груди поверх гипса, придавая себе величественный вид. - Я готов пойти на уступку и позволить тебе просто перенести свои вещи в соседнюю комнату! Я готов пойти даже на милость и одолжить свой ПК. Компьютер я могу выпросить новый, а вот комната такая — всего одна. - Премного благодарен за проявленную снисходительность, но кое-что ты не учел. Во-первых, я не человек, и умирать в очередной раз мне не страшно. Во-вторых, ты никак не можешь быть уверен в здравости моего ума. - Э-э… блин, - Синдзи замялся. – Э-это неважно! Либо ты выносишь колбы, либо я их… - Даже не думай к ним прикасаться. Ты понял? К твоему героическому духу это также относится. Я занимаюсь не просто алхимией, и могу сказать, что эфемерную сущность повредить проще, чем это может казаться. Райдер с тревогой отнеслась к словам Ассасина. Хотя для Слуг опасность по большей части представляла лишь магия, Ассасин стремился именно к ее использованию и воплощению. Райдер не показалось, чтобы он лгал, а значит, прикасаться к колбам скорее всего и правда было опасно. Не особо стремясь браться за исполнение такого приказа, Райдер опустила руки в ожидании того, когда Мастер передумает и позволит ей исчезнуть. Из-за отсутствия каких-либо действий с ее стороны, Синдзи перестал обращать на нее внимание, и настолько глубоко погрузился в свое противостояние, что злобно стрельнул взглядом в Ассасина, мечтая его испепелить. Ассасин же во всех вопросах должен был придерживаться нейтральной позиции, однако на силовой натиск почему-то не сробел дать силовой ответ: между ними начался настоящий бой за территорию. - Эм, простите, но я уже закончила, - тихо сказала девушка, вынося из комнаты принесенное с первого этажа ведро. За то время, пока Синдзи метался из одной комнаты в другую, она уже успела в ней полностью прибраться. С появлением тихого, подобно мышки, постояльца, изобилующий невидимыми молниями обмен взглядами разрядился, и обе конфликтующие стороны разминулись, переведя свой интерес на девушку. - Благодарю, девушка, - почтенно кивнул Ассасин. - Не за что. Мне бы это пришлось делать в любом случае, - без особого энтузиазма произнесла она. - Ведь это моя обязанность… - почти неслышимым шепотом добавила девушка. Синдзи ее и не услышал, однако такое замечание не могло пройти мимо чутких ушей Ассасина, уловивших в ее шепоте напряжение. - Хм, и долго тебе так еще убираться? - Нет, эта комната была последней. После уборки комнат я всегда… - Эй, - повелительно воскликнул Синдзи, - приберись и в соседней комнате. Если этой тени негде будет играть в алхимика, она из моей точно не выметется! - Прости, брат. Я займусь «твоей» новой комнатой позже. - Т… т… тварь! – Хотя Сакура не подразумевала под своим словами ничего плохого, и просто повторила слова дедушки, для Синдзи это было ударом по не зажитой ране. - Сперва мне нужно будет заняться завтраком. - Девушка поклонилась и собралась уйти, однако Ассасин не спешил ее отпускать. - Ты сказала… завтраком? – что в этом могло заинтересовать тень, не смогли понять ни брат, ни сестра. - Было бы интересно узнать, чем на этом отдаленном материке питаются люди. Нет, скорее, появились ли какие-либо нововведения в культуре еды за минувшие века. – Ассасин заметил, как его рассуждения о еде вызвали недоумение в глазах подростков: зачем такое вообще может быть нужно нематериальному духу, цель которого заключается в истреблении себе подобных? - А, в нем нет ничего особенного. Просто легкий завтрак для нашей семьи – вопрос Ассасина выбил ее из колеи; она почувствовала робость от такого внимания, и с усилием сжала дужку ведра. Синдзи, с кипящим видом, не вставлял ни слова, и нервно вертел головой от одного нарушителя его спокойствия к другому. Они создавали впечатление того, что его, хозяина комнаты, тут и вовсе нет. Райдер, кстати, воспользовалась этой заминкой, и, избежав участия в разгроме, смогла по-тихому исчезнуть, перестав оказывать ему дальнейшую поддержку. - Легкий завтрак без каких-либо особенностей, - повторил за ней Ассасин. - Завтрак, хм, такое простое и привычное слово, но несет ли оно в этой стране тот же смысл, который привык придавать ему я, - свисавшая с потолка тень о чем-то задумалась. – Мне интересно посмотреть, как ты им будешь заниматься. Могу я пойти с тобой? Могу ли я… узнать от тебя что-нибудь новое? - Но как же ваша комната? Не похоже, чтобы брата устраивали такие условия обмена. Вы не возражаете оставлять его одного? - А, не думаю, что мальчишка осмелится распускать тут руки. Да и насколько я понял, он просто приходил забрать свои вещи, – Ассасин искоса посмотрел на надувшегося Синдзи. – Пусть забирает, не будем ему мешать. Фигура неспешным движением поднесла край пластиковой упаковки себе под маску, залпом выпила остававшийся в ней бульон, – «как у нее это вообще получается», недоумевал Синдзи, – и метко кинула ее в урну. Подняв голову и, прижав ладонь к потолку, Ассасин отцепил «присосавшиеся» к нему ноги, одну за другой, и мягко приземлился на пол, колыхнув своими лохмотьями. - Идем, девушка. Мне не терпится узреть не только внешний вид местного завтрака, но и узнать его вкус, - своей одержимостью к завтраку темная фигура напоминала британского аристократа. Он первым подошел к дверям, слегка поклонился перед Сакурой, и показал жестом «леди вперед». Сакуре от такого внимания к собственной персоне стало не по себе. - А… к-конечно. Пойдемте, - она пристыжено вновь потеребила ручку удерживаемого ведра, прежде чем повести за собой достаточно галантного ночного убийцу. Когда они покинули комнату и закрыли так любимую Синдзи дверь, он остался внутри совершенно один, как того и хотел, но не в тех обстоятельствах, в каких планировал. В очередном за это утро приступе ярости он почувствовал, как что-то капало ему на голову. Он поднес к макушке пальцы, которые тут же приклеились к ним, и оторвать которые он смог только с усилием. Подняв голову, Синдзи увидел на потолке следы стекающей клейкой субстанции, которая была под подошвами Ассасина и внешне во многом напоминала клей. Даже в отсутствие своего владельца, она продолжала гадить заместо него прямо на голову законному хозяину. Теперь это точно была война.

***

Сакура с Ассасином перебрались на кухню этажом ниже, расположенную в восточном крыле поместья. Пока Сакура доставала продукты, Ассасин увлеченно перебирал кухонную утварь: все-то ему нужно было пощупать и осмотреть со всех сторон. Однако обычные кастрюли и сковородки не особо привлекали его внимание, в отличие от какой-нибудь СВЧ печи или устройства для чистки ананасов. - Среди моих знакомых было немало кузнецов, - начал Ассасин, потирая пальцами термопот у чудной сковороды, - и хотя кузнечным делом заниматься лично мне не доводилось, основные принципы ковки мне известны. Однако их недостаточно, чтобы хотя бы приблизительно представить строение этой рисоварки. Множество ваших инструментов перешло на автоматизированную работу, в которой не требуется участие человека. В моем понимании, вы достигли настоящей, пусть во многом ограниченной, альтернативной магии. Было бы занимательно попытаться их совместить, - за его спиной тостер, с присущим ему звуком, выплюнул два прожаренных ломтика хлеба, сбив его с мыслей об эксперименте по переводу генерируемого людьми электричества, источника энергии для оживления техники, в магическую энергию, и обратил их обратно к теме завтрака. Сакура в это время дожаривала яйца для тостов. - Я представлял японский завтрак немного по-другому. Мне он больше напоминает иллюстрацию к европейскому, пускай его я тоже прежде никогда не видел. Конечно, увидеть его вживую и, наконец, опробовать, будет не менее интересно. - Ах, наша страна в выборе ингредиентов больше уделяет внимание рису и морепродуктами. В будние дни я обычно собираю для брата бенто, хотя он нередко от него отказывается. На их приготовлении вы бы могли увидеть мое мастерство украшения риса и разложения осьминожек. Строение бенто — целое искусство, и по нему даже проводятся соревнования. Правда, я в их украшении так далеко не заходила, да и незачем. - Я знаю, что эстетическому образу в вашей стране уделяется особое внимание. Желание подчеркнуть не только красоту всего сущего, но даже предоставить его недостатки в выгодном дня них свете. Если не сложно, я бы хотел, чтобы ты сводила меня поглядеть, как делаются такие сервировки. - Даже не знаю. Подобные соревнования проводятся не так часто, и куда проще посмотреть на фотографии лучших из них с компьютера брата, чем просить об этом меня. Но я могу показать, как сама их делаю. Завтра как раз нужно будет приготовить что-нибудь брату. - Ты упомянула, что он иногда отказывается от твоей еды. С ней что-то не так или это скорее связано с неким психологическим фактором твоего брата? - У него, - вяло ответила Сакура, понижая голос, - было тяжелое детство. По многим причинам ему есть за что меня недолюбливать, и во многом это связано с тем, что... Ассасин еще с первых слов заметил, что начинать эту тему девушке не очень приятно, и пока ее мысли не заострились на дурных воспоминаниях, он, дожидаясь создания паузы, перевел разговор в другое русло. - Девушка, ты забыла про плиту. - Что? О, боже! – она бросилась ее отключать, но заметила, что в этом нет нужды. - А, видимо, она уже выключена? – виновато спросила тень. - Прошу прощения. Еще не до конца свыкся с принципами работы этих механизмов, - если бы не страшная маска, по шутливому голосу Ассасина могло бы показаться, что он улыбается. - Меня зовут Сакура. Можете звать меня просто по имени, - Сакура также улыбнулась на его вероятную улыбку. Обычно скрытая перед чужаками Сакура несвойственно быстро для себя открыла перед этим Слугой свои эмоции. Он был с ней вежлив и учтив, и проявлял к ней внимание. Ей даже начало казаться, что он проявил желание спуститься с ней на кухню не только для того, чтобы оставить наедине нагрубившего ему Синдзи, но и для того, чтобы в благодарность за уборку помочь ей приятней скоротать время. - Очень приятно, Сакура. Не могу похвастаться таким же простым в произношении именем, но ты можешь звать меня Хассаном. В нынешнее время вместо имен часто используются сокращения и псевдонимы, или я не прав? - немного усмехнулся Ассасин, прекрасно зная об ответе. - Как вам будет удобнее, - радужно согласилась Сакура. - Хассан, хотя для завтрака это не слишком привычно, но вы бы могли мне помочь сделать к нему онигири. Самая настоящая японская закуска. - Было бы неплохо. Посмотрим, смогу ли я ее усовершенствовать. - Так же, если вам станет интересно, вы могли бы мне позже помочь с приготовлением обеда и ужина, Хассан. Так они и собрались готовить вместе, и Хассан начал познавать азы японской кулинарии с самого известного, наравне с суши, но более простого в приготовлении японского блюда. Несмотря на простоту рисовых шариков, Хассан отлично с ними справился, и Сакуре даже стало завидно тому, как он, по сравнению с ней, смог быстро с ними освоиться. Также он помог заварить ей чай, подобрав идеальный момент и температуру для его заварки: его аромат свежей обычного, а вкус при этом мягче. В процессе их совместной работы, Ассасин, желая поблагодарить Сакуру, предложил ее научить своей национальной кухне. Принимая его предложение с сияющими глазами, она кивала, словно щенок. Сакура поделилась с ним том, что самой ей очень тяжело давалось учиться готовить. Было время, когда она даже пыталась приготовить несколько арабских блюд, но у нее не получалось, точно так же, как это было поначалу с японскими, пока она не нашла себе учителя в лице одного мальчика. Хассан заметил, что если обычный мальчик смог научить ее готовить так хорошо, то, несмотря на неудачное самообучение, она должна быть хорошей ученицей при наличии хорошего наставника, и, в таком случае, он постарается быть учителем, достойным ее ожиданий. Хассан знал много удивительных историй, которые охватывали не одну лишь кулинарию, но и множество других ремесел, и чтобы узнать лишь малую часть из них, им бы пришлось провести вместе еще сотню, а может, даже не одну, таких кулинарных заседаний. Общаясь с Хассаном, она поняла, сколь много удивительных людей жило в ту далекую эпоху, и что многое из того, о чем он рассказывает, уже не сможет донести никто другой. Он был по-настоящему удивителен, и как человек, наверняка, был многосторонним, необычным, но определенно уважаемым в своих рядах лидером. - Я еще никогда не встречала таких людей, как вы, Хассан. Еще ни с кем мне не доводилось так свободно и непринужденно общаться. А еще вы очень много всего знаете. Прямо как настоящий профессор. Можно я буду иногда заходить к вам, чтобы, как и вы, учиться чему-то новому? А, - она стыдливо повела руками, понимая, что слишком навязывается, - извините, я нисколько не подумала, что у вас может совсем не оказаться на это времени, и своими расспросами я буду вам только мешать! - Ты очень мило выглядишь, когда стесняешься, - еще сильнее в краску вогнал ее дух. – Должен отметить, что мне тоже не менее приятно проводить с тобой время. Однако моя лаборатория для этого будет не лучшим местом, тем более, там я, скорее всего, всегда буду занят. «Хм», - задумался он, почесав непроглядный балахон. - Тогда… как насчет того, чтобы встречаться здесь, когда у вас появится время? Дедушка с братом сюда практически не заходят, и вы бы могли отдохнуть от своих исследований, пока я мою посуду или занимаюсь готовкой. - Может, это и правда неплохое предложение? Если бы я вечно сидел в одних и тех же стенах — давно бы сошел с ума. В обеденный перерыв я сегодня, скорее всего, буду занят, но к ужину могу освободиться. Значит, следующую встречу можно назначить на вечер? Если бы Сакура не была такой тихой, то от радости непременно бы сжала кулачок и подпрыгнула, вытянув его вверх, но поскольку она могла позволить себе только это представить, то в очередной раз доставила Ассаину удовольствие своим стеснением. - Ага, - наконец, ответила она. - А до этого я как раз подумаю о том, что включить в завтрашнее бэнто. Ассасин в ответ бодро покивал, заканчивая свою половину работы, предвкушая попробовать ее.

***

Проклиная каждое присутствовавшее в доме живое существо, Синдзи, покинув душевую с полотенцем на голове, держал путь в свою комнату. Ее дверь оставалась в том же приоткрытом состоянии, как с момента его ухода. - Пф, она до сих пор не вернулась. Синдзи было сложно ассоциировать обладающего женским голосом Слугу с мужчиной, поэтому он принял решение воспринимать Ассасина как девушку, что, однако, никак не отразилось на его негативном отношении к врагу. Уступки в этом плане зависят от заложенных психологических установок и норм. Кому-то с детства вбивали в подкорку, что мужчине женщин нужно уважать, ублажать, идти для них на уступки, прощать глупости, а в нужный момент раскинуться над лавовой пропастью, позволяя им шагать по крепкой мужской спине. Так вот, в представлении Синдзи — все это гроша ни стоящий собачий бред. Да что там, по этим их нормам кто-то вообще считает, что все люди равны. Ну, или не равны; как ни агитируй, а порой приходится принимать существующие кастовые различия. У некоторых с рождения есть то, чего нет или даже никогда не будет у других: к этому, в частности, можно отнести врожденные способности и таланты (в том числе талант к магии) и формирующее личность окружение. Эти факторы никем не выбираются. Они просто даются, и придают личности определенные особенности при развитии, с которыми волей неволей приходится считаться. Возвращаясь к вопросам о дискриминации, в обществе их зачастую преобладает два: помимо пола еще и по расе. В некоторых странах они уже не сулят какими-либо преимуществами или лишениями. В той же Часовой Башне никто не оценивает способности по половой принадлежности или цветастости. Хотя, с другой стороны, на это с большей вероятностью повлияет то, насколько именитую Магическую Метку маг носит на своем теле. Вывод из всего этого складывается примерно следующий: неважно, кто твой враг, мужчина или женщина, белый или желтый, высокий или низкий, нападать на него и давать сдачи нужно на равных условиях. Мозги и логика Синдзи с такими умозаключениями были согласны и потому не терзали его совесть лишней возможностью воплотить их на практике. Однако программа давала сбой из-за навязанных извне установок. Его бурно эмоциональное сознание то и дело пыталось перечеркнуть все эти удобные логические умозаключения и истолковать их в менее выгодном для реального мира свете, что лишь усложняло жизнь, но никак ее не упрощало. Представлялось все это приблизительно в следующем виде: «Ну, посмотри ты на этих женщин, какие, к черту, из них враги? На протяжении всей истории - это рабы, которые исполняли то, на что у мужчин банально не хватало времени. От них незачем избавляться, будто от врага или мерзкого таракана. Им лишь нужно указывать соответствующее им место и отдавать приказы. Еще бы об них стоило руки марать». Из-за метания между такими двумя противоречиями он не мог целиком остановиться ни на одной из моделей поведения. Конечно, он поработил Сакуру (по возможности). И, конечно же, завладел Райдер: подобно марионетке, она исполнит любую его прихоть (что не было бы возможно без помощи деда). Его не смущает применение силы, граничащее с садизмом, и унижение, через которое приходится проходить другим. Однако даже ему приходится признать, что без жертвы в облике Сакуры, принимавшей все, чего бы он с ней ни сделал, ему бы стало одиноко. Так как же ему быть с этим не стоящим его усилий низким существом под классовым именем «Ассасин»? Уступать — нельзя. Поработить… кажется пока что неосуществимым… У него нет ничего, что могло бы позволить ему получить верх над ходячим призраком, который, как минимум, в физическом плане был определенно сильнее него. Добиться его повиновения через деда так точно не вышло бы: дед сам его не особо уважает, да и вряд ли на такую упертую, как у Ассасина, личность, это бы как-то повлияло. Другое дело, если бы у него был какой-нибудь компромат. Что-нибудь, чем бы он мог его припугнуть и заставить с ним считаться. Он в очередной раз осмотрел свою изменившуюся комнату. В принесенных Ассасином инструментах он почти ничего не смыслил, и потому его внимание остановилось на включенном компьютере. Синдзи уселся перед ним на стул, чтобы посмотреть, что в нем могло заинтересовать Ассасина. На мониторе было видно десятка полтора окон браузера и несколько текстовых документов с записями на арабском языке (как он смог на нем писать на клавиатуре с иероглифами — Синдзи не понял). Поскольку содержание файлов оставалось за пределами его понимания, он приступил к просмотру окошек всемирной паутины. - Ну, и на какие такие нужды моим достоянием пользуется эта кикимора? Он кликнул в панели задач на самую первую иконку и подождал пару секунд, пока загруженная машина сменит подвисающую картинку. Окно №1: «что такое ПК и с чем его едят». Парнишка натурально «хрюкнул», прикрывая рукой рот и сдерживая вырывающийся наружу смех. - Что она в компьютере вообще забыла с такими познаниями, если узнает об их работе с каких-то бложиков с розовым оформлением! Вот я осваивался с компьютером без интернетов еще в малые годы! «Исключительно своя голова и чутка помощи прошаренных людей». Что там дальше-то? Он кликнул на вторую иконку. Окно №2: 2ch.net. - О, с базовых понятий об использовании компьютера прямиком на анонимные форумы. Хы, и что ей там нужно? По общению изголодалась за сотни лет пребывания в черной дыре? Мог бы предложить ей несколько страшилок, чтобы наверстать упущенное. В обмен на ее постоянную ночевку во дворе, - если в доме ей места не найти, то ее можно было бы просто вышвырнуть на улицу. - Кстати, а что сейчас в тренде? Со вчерашнего дня доску не просматривал. Блин. Долбанные отаку, опять весь раздел забили своими рисованными куклами. Так, снова возмущения в Осаке по присутствию военных… Послали бы эту Осаку уже куда подальше, вечно они всем недовольны. Страну только замедляют, неотесанные деревенщины. Окно №3: «достопримечательности Фуюки». - Ну, в общем-то, все как я и думал. Ничем ее занятия не выделяются от обычного мирянина: устройство техники, которой пользуется, да поиск способа общения, и еще места для прогулок. Ничего интересного. Этому ходячему реликту лишь бы разузнать о наступившем будущем и пообщаться с местными аборигенами. Для такой ерунды компьютер отнимать несерьезно. Ей бы хватило какого-нибудь туристического каталога. Надеюсь, книжный за остановкой сегодня работает, но этим займусь уже после перекуса. Почти девять, а я полночи на ногах пробыл: мне уже хочется есть, – Синдзи потянулся на стуле. Немного зевнув, он продолжил это совершенно скучное и бесполезное занятия, чтоб хоть как-то себя занять до приготовления завтрака. Окно №4: «курсы валют». Синдзи задумчиво почесал подбородок. - А может, я поторопился с выводами. Ее интересует не только Фуюки, но и туризм за рубежом? Вопрос в том, откуда безденежной Слуге брать деньги. Я бы точно не отдал призраку своих денег, да и Дед, надеюсь, тоже еще не настолько из ума выжил. Окно №5: «скачать взломанные банковские транзакции». Юноша внимательно всмотрелся в экран и для уверенности протер глаза, после чего вновь всмотрелся в появившиеся таблицы, вылупив глаза повторно. - Срань господня, это еще что? Чем больше он всматривался в имена отправителей и получателей и узнавал в них наименования крупных организаций, тем сильнее начинала дрожать его рука на компьютерной мыши. - Хотите сказать, это убожество в лохмотьях за каких-то несколько минут пользования сети превратилось в хакера высшего уровня? А лучшего анекдота придумать было нельзя? Если тут и взлом биржи, что дальше? Правительственные сайты и базы военных? Меня за эти выходки по адресу сети как единственного подозреваемого за решетку не упекут? Сглотнув и визуально обрисовав комичные картинки, как на его охоту экипируется какой-нибудь американский отряд Дельта, он делает следующий клик, который окончательно вывел его из равновесия. - Ха-ха… ха-ха-ха… А-ха-ха!!! Его брови задрожали, а сам он, залившись смехом, истерично забил кулаком по столу. Из колонок раздавались сладкие стоны. Окно №6: японские порносайты. - Эти мусульмане со своими паранджами совсем с ума посходили? Могу понять. Если она жила в табуированном обществе, то естественно проявит интерес к тому, что от нее скрывалось. Если меня хорошо попросить, я бы мог ей в этом помочь, э-хе-хе. Когда время шуток кончилось, а он вдоволь насмеялся и успокоился, он принялся кликать дальше. Окно №7: американские порносайты. И вот тут ему действительно было не до смеха. В отличие от их отечественной продукции, за такое можно было бы получить реальный срок. Это тебе не биржи взламывать. Точнее, не скачивать до этого уже взломанные и кем-то слитые в общий доступ таблицы. - Такое ощущение, что этот дом привлекает сплошных озабоченных. Дед женщин насилует червями. Сакура подобное надругательство над своим телом принимает как должное. Да и чего скрывать, я тоже с этой потаскухой от нечего делать сколько раз вместе уже ложился. Еще Карию можно вспомнить. Очень сомневаюсь, что он просто играл роль добренького папаши. Лоликонщик хренов. От греха подальше эту вкладку он закрыл. Окно №8: холодное оружие. После прочтения заголовка, его голова отказывалась что-либо комментировать, а его губы пересохли. На его лбу начали проявляться капельки пота. В немом молчании, в мыслях невольно поднялись воспоминания о других страницах: на что Ассасину конкретно нужны были те сметы и транзакции с курсами валют? И что она после этого делает на аукционах, где продают древнее холодное оружия, то, которое использовалось для настоящих убийств? Пусть это и теневой убийца, которому для своей работы нужно что-то, чем можно было бы перерезать глотку, но у Слуг, вообще-то, свое оружие, которое по силе сопоставимо с магией и всяко даже лучше любого современного. - Эм, ножи, катаны… сюрикены… она мечтает о наборе ниндзи? Эти арабы очень странные. И она… хи-хи, - посмеялся он скорее от ужаса, - начинает меня пугать. Окно №9: компьютерный взлом. Синдзи свободной рукой смахивал со лба уже десятки капель пота. В написанных на экране формулах он уже понимал далеко не все. Это были какие-то хакерские ресурсы, и там прилагались примеры работы с кодом, а также примеры создания примитивного вирусного ПО. Сперва Синдзи не заметил, но у последующих окон в панели задач был уже другой, незнакомый ему значок программы, и что конкретно тот открывал — он не знал. Он, не торопясь и с осторожностью, нажал на неизвестную иконку, как если бы несвоевременное нажатие детонировало бы спрятанную под столом или внутри шкафа бомбу. Перед ним возникло окно с адресной строкой, как в браузере, но адрес в ней немного отличался. Не было привычного протокола «https», на его месте было что-то другое. Синдзи понял, что его заволокло туда, где обычному неподготовленному человеку лучше не быть, а то о чем лучше и вовсе не знать. Его затащило в самые темные и опасные углы интернета. В интернете он читал истории о том, что при неправильном обращении с такими программами к тебе могут вломиться люди в черных смокингах, или без смокингов, только уже через окно, и больше о тебе не услышит никто. Первая вкладка в этой страшной программе выглядела следующим образом: Черное окно №1: подпольная продажа наркотических веществ и огнестрельного оружия г. Фуюки. Он швырнул мышкой по столу и ошарашено взлетел со стула подальше от экрана. Какая-то «металлическая коробка», коим является компьютер, привела его в такой ужас, что он потерял над собой контроль и тяжело задышал. - Ха… фу… ха… хи-и… ха-ха-ха… Ах-ха-ха-ха! – но страх продлился недолго, и его глаза вспыхнули искрой азарта и энтузиазма. - Великолепно, замечательно! – он закрыл лицо ладонью, скрывая широко раскрытую ухмылку. – Таких игрушек у меня еще не было! – этот Ассасин помаленьку начал ему нравиться. В приступе хохота Синдзи не заметил, как, слушая его безумный смех, из-за угла выглядывал со стеклянным взглядом второй ребенок семьи. Сакура едва успела подняться по лестнице и подойти к комнате, чтобы окликнуть брата, как ее заставил остолбенеть и вывел из равновесия внезапный хохот. Мгновенно среагировав и осознав неприметное поведение, Синдзи перестал смеяться и пытался откашляться, поперхнувшись слюнями.

***

Вся семья была в сборе за рассчитанным на дюжину человек столом. В лучшие времена семейства он был полон, но сейчас за ним сидело трое человек, к одному из которых такое определение применялось лишь с оговорками. Именно так: глава семейства, дедушка Зокен, также присутствовал на этом завтраке. Его темные как смоль глаза, в которых даже зрачков не увидеть, казалось, охватывают единовременно все помещение, но в то же время они не были направлены на что либо конкретное и ничего не выражали. Для него присутствие на таком обеде, как и сама его организация, были простой данью традициям, поскольку сам маг не особо нуждался в людской еде. Скорее, это просто была последовательность действий, которая вошла у него в такую привычку, что он не мог от нее отказаться, и потому он заставлял следовать ей остальную семью на протяжении вот уже не одного столетия. Мато Сакура поставила перед своим, если можно так выразиться, наставником в магии тарелку с овсяной кашей, обделив его рисовыми шариками, и столовые приборы, а также обвязала его шею слюнявчиком. Синдзи самостоятельно взял тосты и, невнятно что-то буркнув, одним махом воткнул вилку в яичницу: - А это тут что делает? – он с неприкрытой ненавистью глянул исподлобья на соседа напротив, после чего, словно забыв о яичнице, выпустил из рук вилку и, не меняя положения головы, начал жевать тост, продолжая пристально следить за ним. Помимо упомянутых «трех человек», стол также занял героических дух теней. Не увидев каких-либо претензий к поведению юноши, который первым из собравшихся принялся за еду, он, приняв это частью этикета, последовал примеру обиженного молодого человека, в точности вторя его движениям, и воткнул в свою яичницу вилку. Как только он отпустил столовый прибор, как это сделал Синдзи, вилка на пару секунд замаячила, пока не свалилась на край тарелки. От непривычного и неприятного звона металла о старый фарфор, арабская фигура в лохмотьях слегка дрогнула. Кроме мальчика и него еще никто не притронулся к еде, и тогда он понял, что, поторопившись, допустил ошибку. - Как я уже говорил, я бы хотел воочию посмотреть, а по возможности и попробовать освоить столовый этикет. Во всяком случае, таким прибором мне пока пользоваться не доводилось, - он вновь посмотрел на упавшую вилку. – Со слов Сакуры мне показалось, что это довольно сложная процедура, с тонкостями, которых на одних словах не передать. Во всяком случае, это довольно занимательный культурный феномен, а именно культура находит важное отражении в формировании поведенческой модели ее индивидов, - Ассасин повернулся к главе семейства и немного склонил в его направлении голову. – Благодарю, что позволили мне принять участие в обеде вместе с вами. Старый маг, сухо почавкав, лениво поднял руку: «право, не стоит». Когда Сакура села за свое место, он, наконец, произнес первые слова, и адресованы они были к Синдзи. - С глазом что? «Обязательно поинтересоваться нужно, старый черт? Все же стоило мне тогда выпереть Сакуру, прошмыгнуть в ее комнату и припудрить этот фингал, воспользовавшись ее тайной косметичкой». - Надеюсь, - старик взял ложку в кулак и окунул ее в кашу, не сводя с мальчишки свои черные, как бездна, глаза, - это произошло во время выполнения Ритуала, а не от того, что ты используешь Слугу не по назначению. – Он положил ложку в рот и с неприятным звуком вытащил ее обратно, не оставляя на ней хлопьев. Синдзи, вполне привыкший к такой обстановке, но не видевший ничего притягательного в том, как старик дрожащими руками имитирует процесс приема пищи, скривился, но все же ответил: - Да не, Слуга ни при чем. Так, простая бытовуха. Подрался кое с кем в школе. Ты если придраться вздумал, лучше на это посмотри, – он несколько раз взмахнул локтем перебинтованной руки, - вот это правда заноза... И получена при исполнении этих самых обязанностей. Старик, едва не подавившись, фыркнул: - Если ты так покалечил себя еще до начала основной фазы, стоит ли от тебя вообще чего-либо ждать? - Я пока осваивался. Да и нужно же дать остальным неудачникам фору. Если их перебить в первый же день, это отобьет всякий интерес. – Своим уверенным оправданием он только вызвал ухмылку у старого мага. - Ну, ну, – Зокен положил ложку и уперся обеими ладонями о стол. - Ассасин, не бери примера с этого дурака. Трапеза не сразу начинается с втыкания прибора в блюдо. Ассасин убрал вилку с тарелки, вытащив ее из растекшегося желтка. - Поскольку мы не совсем религиозны, то не начинаем завтрак с молитвы, как это принято у тех же христиан. Поэтому в иных случаях благодарность можно выражать тому, кто приготовил обед. Однако его приготовлением отчасти занимался ты, и оказывать почесть самому себе будет смешно, а благодарить девчонку у нас не принято. Поэтому данный шаг мы пропустим. В разговор о сервировке старик особо вдаваться не стал, и переложил эту обязанность на Сакуру. Как и в их прежней беседе, Ассасин проявлял видимый интерес даже к этой человеческой традиции и выполнял движения вслед за девушкой. Сакуре также было приятно, что ее старания незамедлительно окупались положительной реакцией ее собеседника. Даже в школе такое чувство у нее было только при работе с младшеклассниками на стрельбище. Синдзи негодующе продолжал терзать яичницу, замешивая ее в поделенное на кубики пюре. - Это ты сплавил мою комнату этой нечисти? - М? – отвлекся старик на вопрос внука. - Спрашиваю, это ты без предупреждения отдал мою жилплощадь? - Да. - Верни мне комнату. - Тебя разве не проводили в соседнюю? Вполне хорошая. Для тебя так точно. - Это ты так мстишь или воспитать меня пытаешься? - Это тоже. Пока что ты меня не радуешь использованием Слуги, и если так будет продолжаться, у меня появятся основания забрать ее обратно. - Тц, - он уткнулся глазами в тарелку. Приняв поражение, он с неохотой запихнул в рот яичницу. – Ну а почто в ту комнату нельзя было входить раньше? До этого ты в нее никого не пускал. - Просто потому, что последней, кто пользовался той комнатой, была твоя мать. - А, вот оно что, - без капли сожаления к матери понимающе пробубнил Синди. Он не знал матери, а куда она исчезла, когда он был младенцем, отец говорить не особо пытался даже во время пьяного бреда. Задавать же какой-либо семейный вопрос старому Зокену не хотелось в еще большей степени, чем интересоваться прошлым совершенно незнакомого ему человека. Хотя, ряд предположений о ее жизни у него был. Отец — неудачник, сына родил без цепей, а значит, своей задачи не выполнил ни он, ни его жена. Дальнейшая ее судьба могла пойти двумя путями. Либо ее собственным добровольным уходом, но, будучи частью Мато, это было трудно реализуемо в такой форме, чтобы эта связь не повлияла на ее дальнейший имидж, либо, что более вероятно, она угодила в яму на корм червям еще до того, как на подобный подвиг решился дядя Кария. Такая вот безрадостная участь. - Впервые слышу от тебя сентиментальности. - Кому хочется вспоминать о расходном материале. - И то верно, - в кои-то веки сошлись во мнении оба кровных Мато. Закончив с завтраком и всеми надлежащими этикетными процедурами, Ассасин, не покидая стола, также выразил почтение своему родному божеству. Пытаться понять другие народы и принимать их культуру — это одно, быть приверженцем иной — другое. Как бы глубоко он ни пытался освоить ее, он не забывал о своей принадлежности родной секте, со своими законами и правилами. Старший Мато вернулся в главную аккумулирующую точку, расположенную под домом, где занимался поддержанием своей формы и размышлениями наедине с самим собой. Сакура осталась убирать со стола, а Синдзи, приняв поражение, пришлось сконцентрироваться на обустройстве нового помещения. - Сакура, мне помочь тебе? – спросил собирающую тарелки Сакуру дух. Девушка убрала за ухо наезжающие на глаза волосы и тепло улыбнулась. - Не стоит, Хассан. Вы мне сегодня уже помогли, и, несмотря на свое невысокое положение в этом доме, для меня вы все равно остаетесь, прежде всего, гостем. А гостям не свойственно исполнять работу хозяев дома. - Вынужден согласиться. Когда хозяева проявляют такое внимание к своим гостям, злоупотреблять гостеприимством категорически не стоит. «Чувствуйте себя как дома», — выражение, которое зачастую воспринимают излишне буквально, потому прошу простить мою излишнюю навязчивость. - Нет, нет, я не это имела в виду, - помотала головой Сакура. – Я хочу сказать, что эта работа несложная, и одному с ней справиться даже проще. Но если хотите, можете остаться и понаблюдать. - Благодарю. Скажи… хотя, это может быть не мое дело, но в вашей семье сложные отношения не только между тобой и братом? Они касаются вас всех? На мгновение Сакура неподвижно замерла, услышав неприятный вопрос, но почти сразу пришла в себя, и поставила друг на друга последние тарелки, прежде взять и понести их на кухню. Она вновь улыбнулась, но больше для того, чтобы скрыть настоящие чувства. - Вы верно заметили, Хассан. У меня сложные отношения не только с братом, но и с дедушкой. Но для меня жизнь в таких в таких взаимоотношениях — ежедневная действительность, на которую не приходится сетовать. Ассасин чутка замолк, словно анализируя ситуацию. - Скажи, Сакура, ты ведь Мастер, как и твой брат? - Что? Откуда… Так вы это заметили? - Хм, понятно. Выходит, это не должно быть на виду? - Да, дедушка пытался это скрыть. - Видя вас с братом, я бы скорее поверил, что Мастером стала именно ты, а его это звание обошло стороной. Должен сказать, ваш глава сделал интересный ход. Однако его смысл мне пока что неясен. - Это вовсе не хитроумная стратегия для достижения победы. Дедушка удовлетворил интересы своих потомков. По крайней мере, так выразился он сам. Синдзи хочет быть магом, и роль участника магического ритуала дает ему возможность почувствовать себя таковым, а то и даже стать ближе к своей мечте. Каким бы со стороны брат ни казался низким или жалким, его жажда в стремлении к лучшему порою может по-настоящему удивлять. Нередко он заходит настолько далеко, что перестает видеть какие-либо препятствия на своем пути. - И так получилось, что ты, в свою очередь, была готова поступиться возможностью исполнения любого желания? - Хассан, я не люблю конфликты. К тому же, у меня нет такой силы, как у моего дедушки и нет целеустремленности брата, чтобы дойти до конца, а именно это главные критерии в гонке. Я не подхожу на роль представителя дома Мато в Войне Святого Грааля. Выслушав ее, Ассасин постучал своими смуглыми пальцами по столу, но быстро убрал их. - Бывает, ложь легче всего распознать именно что лжецу. Его присутствие практически перестало ощущаться, а сам он недоверчиво отнеся к словам девушки, огласив немного сбивший ее с толку вывод.

***

Двери в подземелье открылись едва ли на секунду, и не будь его глаза в этот момент открыты, он бы не заметил быстрого движения даже не издавшей звука скрипящей двери. - Стоит ли тебе подкрадываться к собственному Мастеру, Ассасин? Вот уже не со стороны двери, у основания которой спускалась лестница, а за спиной мага — со стороны стены, — послышалось нечто вроде шагов, но они не были похожи на эхо каблуков по каменной кладке. Звук скорее был едва слышим, и наводил на мысли о чем-то липком и тянущемся, будто исходил от натяжения резины или от тянущегося с ложки меда. Только стена, с которой он был слышен, примыкала к озеру червей, на котором дух не смог бы стоять, не утонув в массе насекомых. - Многолетняя предрасположенность к сокрытию присутствия дает о себе знать. Если не направляюсь к кому-либо с конкретной целью, то предпочитаю лишний раз не попадаться на глаза. Пока что просто знакомлюсь с домом. - Ну что же, у всех свои тараканы. Мне как раз хотелось с тобой поговорить, так что твое присутствие для меня очень удачно, Ассасин. - М? Я думал, мы с тобой уже все обсудили, как только мне вернули дар речи. Не поздновато ли вносить в контракт поправки? - Это касается не поправок, а твоих навыков… Хм? Старый маг заметил, что ответ пришел с другого направления. Ассасин был уже не возле стены, а на потолке, прямо над ним, будто паук, готовый спуститься на паутине к своей жертве. - Да, вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Все-таки, ты маг или алхимик? - Как я уже говорил, магом мне не быть, я могу лишь быть пользователем тех артефактов, которыми может воспользоваться кто угодно. Я только могу попытаться имитировать этот артефакт по мере своих возможностей. - Прямо сейчас, стоя на потолке, ты используешь один из них? - Да, пока что экспериментальный вариант. Не буду вдаваться в подробности, но я копирую свойства вещества, которое можно найти на лапах насекомых. Из-за разницы в размерах с этими мелкими созданиями, приходится вносить изменения. Но, как мне известно, наука тебя не интересует. - Действительно. - Однако даже без магии я не чувствую себя обделенным. Технологии позволяют приблизиться к ней и создают альтернативу, с которой не могут смириться традиционные маги вроде вас. Это можно использовать как козырь не только против магов, но даже против духов, далеко отставших от современных реалий. Трон дает нам лишь базовые понятия, которые облегчают нашу жизнь на бытовом уровне в тот небольшой отрезок в несколько недель, который отводится для войны. Меня очень впечатлило, как человечество смогло овладеть одной из форм магии. - Я тебя не понимаю, Ассасин. О какой магии ты говоришь? Неужели ты об… - Оружие и в то же время магия главного из богов греческого пантеона. Электричество – материализованная человеком магия греческого бога Зевса... Да простит меня Аллах за использование такого чужеземного имени. Зокен с натянутой улыбкой покачался в кресле, не воспринимая такую однотипную «магию» всерьез: - Сперва это казалось большим шагом вперед, и что люди без магического дара вот-вот смогут использовать природные явления для сотворения магии, как это стало с молнией. Но в конечном итоге их умы полностью охватила одна лишь молния, и за век они практически не продвинулись в своей «магии» дальше. Они лишь находят новые способы применения электричества. - Однако то, как они используют его, ставит его практически в один ряд с настоящей магией. Магия — мощный инструмент, но она зиждется на равноценном обмене, потому по своей сути не является максимально эффективным способом применения энергии. Технология, основанная на электричестве, в свою очередь, с эволюцией переходит на меньшие затраты, не теряя результативности. Оптимизация магии, в том числе магических меток, может уменьшить время активации заклинаний, но не затраты на них. В этом плане, с ходом эволюции, отставание магии как от Волшебства, так и от технологии становится все более наглядным. Старый маг заметно съежился в кресле, показывая свое отвращение к теме разговора о том, что люди хоть в какой-то из фантазий способны быть впереди магов, закалявших свои цепи, метки и магию на протяжении десятков поколений. - Как я уже сказал, на данном этапе люди не способны достичь тех результатов, которых могут добиться маги. Им необходимы природные ресурсы, инструменты и механизмы. Магу же лишь необходимо время и энергия. - Говоря о превосходстве технологии, нельзя не упомянуть и о превосходстве магии. Однако из-за моей неспособности постичь последнюю, мне приходится довольствоваться доскональным пониманием первого. - Такова судьба того, кто лишен таланта, Ассасин. Надеюсь, что твоя любознательность сможет проявить себя. - Не моя, а всего человечества в целом, - голос Ассасина становился тише в процессе того, как его обладатель удалялся все дальше во тьму. Старик остался наедине со своими думами и копошащимися кругом слизкими фамильярами, как того и желал. - Сколько еще продержится это тело? Нет, не только тело. Даже внутри я ощущаю себя глубоким стариком. Сколько осталось просуществовать моей душе? Он словно обратился к удалявшейся тьме, но на самом деле ответить на этот вопрос он мог самостоятельно.

***

С хрустом, от стены, по которой он поскреб пальцем, отвалилась штукатурка. В образовавшейся бреши промелькнул хвост сороконожки. - Фиии… - Синдзи с отвращением высунул язык, будто объевшись горького перца, и потряс рукой, стряхивая с пальцев пыль. Ему казалось, что в пространстве под скрипучими досками собрались все насекомые поместья, и потому у него было полнейшее нежелание знать, что скрывается под ним на самом деле. Хотя шторы были заменены Сакурой на новые, а пол вымыт, внутри помещения его не покидало ощущение, что эта комната — будто другое измерение, которое соединилось с остальным домом по ошибке в результате магии трансфигурации. Для привыкшего к комфорту юного «не мага» такая жизнь не отличалось от жизни на улице. Наверняка даже бездомные, которых он встречал утром, живут в условиях, не слишком отличающихся от этих! А ведь он не кто-то там, а потомок состоятельного рода магов. - Они меня принимают за какую-то декорацию для полуразвалившегося склада? Я участник битвы за Грааль, я достоин лучшего! Определенно достоин, но ему указали пальцем на место собачьей конуры. Слуга, которая ему дана для битвы, была отобрана у Сакуры, а старый маг зачем-то подобрал себе еще одного Слугу, словно заведомо не веря в результативность Синдзи. Синдзи хотел видеть себя преемником семьи, быть особенным, но сама семья позволяла ему это, можно сказать, спустя рукава: «да, конечно, вот, возьми, что хочешь, только не мешайся и не слишком пестри своей рожей». Он отвел шторы и посмотрел, как Сакура во дворе развешивает постиранные вещи. Как ни в чем не бывало. Хорошо ей, твари этой, получившей все, что предназначалось ему. При всем этом она без труда отказалась от своего Слуги. Насколько эта девчушка простодушна и безответственна, чтобы так расточительно распоряжаться данными ей дарами. - Ха, избавила себя от лишних хлопот, сбросив их на других. Очень похоже на тебя, Сакура. Юноша разъяренно пнул принесенную коробку с журналами, но не рассчитал силы и ушиб палец. Скача на одной ноге, он бранил всех известных ему ангелов и дьяволов в случайном порядке. Сев на пол и держась за ушибленный палец, он зажался в углу злостной комнаты, как брошенный щенок. - Черт бы вас всех побрал, - всхлипывал он. – Судьба, тебе приятно надо мной издеваться? Стоит только начаться чему-то хорошему, как ты вонзаешь мне в спину нож. У меня нет никакой поддержки. Я в этом мире один. Если бы только был кто-нибудь, кто смог бы меня понять. Он уставился в потолок, и увидел, как из его щели, на почти невидимой паутинной нити, к его лицу спускается маленькое восьмиконечное пузатое чудовище, будто желая его крепко обнять и утешить.

***

На секунду Сакуре показалось, как она услышала крик Синдзи. Но Синдзи был дома, пока она развешивала снаружи белье, потому она просто пожала плечами и посчитала, что ей померещилось. Она бросила в таз оставшиеся прищепки и понесла его домой. Оставшийся день прошел тише обычного. Зокен больше не выходил из подвала, Ассасин чем-то был занят в своей комнате и больше не составлял Сакуре компанию, а Синдзи… что там у Синдзи — она даже не поинтересовалась, пока не начала разносить ужин по комнатам, из-за того, что никто на нем так и не появился. - Брат, пора ужинать. Она несколько раз постучала в запертую дверь, но ответа не последовало. Заперта она была изнутри, и, скорее всего, он просто не хотел кого-либо видеть. Изнутри истощалось уныние такой силы, что казалось практически осязаемым. - Открой, - повторила она. Простояв пару минут и не получив никакого ответа, она оставила еду у порога и пошла дальше. Как подумал бы Синдзи: «Бесчувственная сволочь. Готова выделить мне не больше, чем каких-то пару минут». Комната Ассасина была также заперта, и, хотя он не нуждался в еде, Сакура была готова также оставить еду у его порога. - Хассан, не уверена, нужно ли вам, но я принесла ужин. Однако, в отличие от ее брата, Слуга почти сразу открыл дверь. - Спасибо, Сакура. Прошу меня извинить, что, несмотря на договоренность, я так и не смог появиться. - Ничего. Вы сейчас чем-то заняты? - Можно и так сказать. Мне нужно было уединиться, чтобы подготовиться. Бросив взгляд, Сакура заметила на поясе Ассасина привязанные мешочки и склянки, которых у него раньше не было. Положение мебели в комнате изменилось, а на столе располагались уже не только склянки, но и ряд ножей, различавшихся по размеру. Окно было открыто нараспашку, прогоняя по комнате сильный ветер и приводя с характерным звуком в дрожь алхимические колбы. С таким сквозняком немудрено было бы простыть. Но видя окно, Сакура думала о другом. - Вы куда-то уходите? - Да, есть дело, которым нужно заняться перед битвой. - Ах. Так вы по приказу дедушки? - Отчасти, если можно так выразиться. Я дал ему знать о своем уходе, но он не проявил к этому делу большого интереса, поэтому действовать мне придется самостоятельно. - Эм, Хассан. Если не по приказу дедушки, то можно узнать, для чего вы уходите? - Как я уже сказал, мне это нужно для того, чтобы приготовиться к битве. Слабейшему классу приходится идти на ухищрения, чтобы не оставаться позади остальных. Хотя Сакура не стала этого оглашать, но первыми ее мыслями о делах, которые могли бы вынудить его покинуть дом поздним вечером, были только те, что связаны с охотой на причастных к войне людей. Она перестала участвовать в ней с того самого дня, когда отдала Слугу под руководство дедушки и брата. Ее не должны были больше касаться ее нюансы, но она все равно не могла с легкостью принять то, с какой простотой ее участники могли выйти на улицу и начать убивать друг друга. Хассан был настолько приятен во всех отношениях, что она уже и забыла, что он являлся убийцей. - Извини. Какое бы мнение у тебя обо мне не сложилось, но за мою деятельность говорит название моего класса. Призвание Ассасина — убивать, и я убийца, с какой стороны на меня ни посмотри. Из каких бы побуждений я ни исходил, результат от этого не изменится. - Понимаю… Для Слуг убивать других Слуг — не только данность, но и обязанность. Прямо… как те обязанности, которые возложены на меня. - Сакура… - Хассан принял поднос из ее рук, считая, что этот разговор пора закончить, чтобы еще больше не наводить ее на грустные мысли. – Спасибо за оказываемое мне внимание и заботу, но я не думаю, что тебе стоит настолько увлекаться давно сгинувшим духом. Мы лишь временное явление, и ты не знаешь меня достаточно хорошо… Но я должен признать, что твоя любезность трогает мою душу, а моя черствость отступает. – Он попытался ее подбодрить, однако девушка все равно выглядела поникшей. – О Аллах. Тебе не стоит так печалиться из-за сражений между магами. Все они идут на него осознано, и знают, какова цена за это. Ассасин поразмыслил совсем недолго, но ему показалось, что он знает, как помочь ей придти в себя. - Возможно, ты неправильно поняла, – он отошел в сторону, оставляя ее напротив окна, и посмотрел в него, побуждая ее сделать так же. – Посмотри, какие сегодня красивые сумерки. Стоит ли в такую красоту кому-либо умирать, вместо того, чтобы позволить продолжать ими любоваться? – девушка, не понимая, о чем говорит тень, подняла лицо, и тоже посмотрела на улицу через дальнее окно. – Я думаю, что нет, и потому обещаю, что сегодняшней ночью от рук Хассана Ибн Саббаха не пострадает ни одна живая душа. - Что? – девушка заметно растерялась от такого решения. – В-вы правы. Погода прекрасная. Но… на самом деле причина ведь не в погоде? - Почему ты так считаешь? – он перестал смотреть на улицу и вновь приблизился к Сакуре. - Вы ведь на самом деле сказали это, чтобы утешить меня? Но кто я такая, чтобы вам приходилось из-за эгоистичного желания незнакомого себе человека давать только обременяющие вас клятвы. Я для вас простая незнакомка, которая всего лишь живет в том же доме, в котором поселились вы. - После сегодняшних событий уже не простая, Сакура. Ты очень добра, а доброте свойственно возвращаться. Ты отнеслась ко мне не как к временному инструменту, а как к человеку, и мне от этого приятно. Если тебя будет что-то беспокоить, ты можешь обратиться ко мне. Таких людей, как ты, немного, и мне бы хотелось, чтобы на вашей ноше было как можно меньше препятствий. - Извините, Хассан... Мне прекрасно известны правила этой войны, но, несмотря на это, я все равно не могу с ними смириться. Я знаю, что выживет в ней, вероятнее всего, только победитель, а другие просто умрут. Но ведь, несмотря на это… умирать ради нее ведь совсем не обязательно? Ассасин на секунду задумался, понимая, что она о сохранении жизни Мастеров. - Да. Путь к победе не один. Можно пытаться ограничиться уничтожением только того, что было принесено в этот мир искусственно, а именно — Слугами. - Дело в том, что… среди Мастеров нынешней войны есть несколько моих знакомых. Если это возможно… можно мне попросить вас не наносить им большого вреда? - Хм. Теперь я понимаю, к чему ты начала этот разговор. Совершенно верно, в плане уничтожения можно ограничиться только Слугами. Но, Сакура, специализация моего класса именно что в устранении Мастеров. Я не могу обещать слишком многого, но могу постараться делать то, что будет в пределах моих возможностей. Он поставил поднос на относительно свободном компьютерном столе, и, не отходя него, сам обратился к девушке: - Но раз уж мы коснулись этой темы, не могла бы ты рассказать подробнее, что это за Мастера, которых ты упомянула, и кем они тебе приходятся? Чтобы помочь тебе, мне нужно будет побольше узнать о них.

***

Сакура прикрыла дверь в комнату, переоделась, выключила ночник и легла в постель. Время было уже близко к полуночи, когда в ее комнату кто-то без спросу зашел. Хотя девушка не спала, ее сонность сняло как рукой. - Кто здесь? – не вставая, спросила пришедшего человека Сакура. Пришедший, покачиваясь, не ответил ничего и направился прямиком к ней. - Хассан, это вы? Когда фигура подошла к постели, она смогла лучше ее разглядеть. Фигура Ассасина была шире в плечах и выше стоящего перед ней человека. Этот силуэт ночью в своей комнате она видела не единожды. - Брат, ты снова за «этим»? Слившимся с темнотой человеком был Мато Синдзи. Он схватил край одеяла, под которым была Сакура, и отбросил его в сторону. Девушка распростерлась на кровати, попыталась отстраниться и закрыла глаза. Чем быстрее «это» с ней закончится, тем будет лучше. Он залез в постель и лег поодаль нее. Не понимая, что происходит, Сакура открыла глаза. Синдзи лежал к ней спиной и накрылся ее одеялом. - Брат? Синдзи не промолвил ни слова и просто лежал. Она протянула ладонь к его спине и почувствовала в ней дрожь. - Отвянь, - наконец, Синдзи ответил хоть что-то. Дрожь в его спине исчезла, а его голос был сух, как при обычном с ней разговоре. – Просто спи. Не обращай на меня внимания, тебе все равно не привыкать. Сакура облегченно вздохнула, но как можно тише, чтобы брат не заметил этого. Ему просто нужно успокоиться. Такое случается постоянно, и в этом случае его лучше не беспокоить. Сакура также повернулась к брату спиной, и сделала вид, будто ничего не произошло.