Отряд, стройся!

Гунниты верят в Колесо Воплощений, которое оборачивается бесконечно, вовлекая души в круговорот рождений и смертей, и смерть для них — лишь шаг в новую жизнь, такую, какую человек заслужил мыслями и поступками. Веднаиты считают, что душа после смерти навсегда покидает пределы Вселенной, а потому смерть для них есть пустота. На севере никто, кажется, и не задумывается о том, что увидит после смерти — в ином случае люди не вели бы себя настолько по-скотски. Хотя, даже распоследний оборванец, живущий в лачуге за Выгородкой Арчи наверняка во что-то да верит. Но, как водится, на самом деле все обстоит немного иначе. — Какое это небо, мать вашу?! Провожатый невольно поморщился. Коротышка, больше похожий на престарелую жабу, чем на только что умиротворенную человеческую сущность, топал ногами и брызгал слюной — ну или что там у душ вместо слюны? — Третье, — Провожатый почесал в затылке. — Недовольны своим местом? Третье Небо — это, смею заметить, еще не настолько плохо. Условия у нас приличные, почти светло, относительно тепло, уровень Вечного Покоя — сто двадцать единиц из двухсот возможных. Поверьте, многие с нижних этажей были бы счастливы оказаться на вашем месте. — Где Одноглазый, крыса ты бестелесная? — не унимался карлик. — Этот протухший валенок что, выше меня забрался? — Мы не сообщаем о других вознесшихся, — апатично ответил Провожатый. — Если только вы — не близкий родственник, супруг или… — Говори, где эта старая обезьяна! Супруг? Родственник?! Да он… он… он — мой самый заклятый друг и любимый враг, вот кто он! Падла кривоногая! Провожатый закатил прозрачные голубые белки сияющих глаз. Еще один сейчас будет орать про “особые случаи”. Инструкция по обращению с вознесшимися толковала подобные казусы весьма размыто, а потому Провожатые, на самом деле обладающие знаниями обо всех, кто когда-либо вступал в пределы Вечного Небесного храма, зачастую сообщали особенно рьяным, где и как обустроились близкие им души. Покопавшись долю секунды в бесконечной памяти, Провожатый изрек: — Пятое небо, Средние пределы. Невзирая на то, что коротышка был уже мертв, он побледнел, а потом покраснел так, будто его вот-вот хватит удар. — Пятое? Вот ублюдок… Вот хренов собачий глист! На два неба выше меня ускакал со своей клюкой, посмотрите на него! — Споры относительно положения разбирают Старшие Хранители, — на всякий случай отметил Провожатый. — Я всего лишь Провожатый, призванный препроводить вас на должное место. — Так сделай свою поросячью работу, проводи меня к этому вашему Хранителю! — взвигнул коротышка и потряс кулачками. — Этот старый ослиный хер не дождется, чтобы я торчал на два уровня ниже его. — Идемте, — вздохнул Провожатый. Это было неотъемлемым правом души — доказать, что она достойна более высокого уровня умиротворения. Доставив коротышку, который всю дорогу что-то злобно бубнил себе под нос, в чертоги Старших Хранителей, Провожатый присел на обочину вымощенной облачными кирпичами тропинки и устало потер высокий голый лоб семипалой ладонью. Не будь он бессмертным, он бы сказал, что мелкий колдунишка высосал из него половину жизни. Ничего. Пока тот, кто носил земное имя “Гоблин”, препирался с Хранителями, Провожатый мог немного побыть в покое. Как ни странно, работа у него была очень нервной. Коротышка вылетел из дверей Чертогов, довольно растянув физиономию в лягушачьей улыбке. В руке он сжимал белоснежный свиток с золотой печатью. Провожатый почему-то ни мгновения не сомневался, что Хранители пойдут новоприбывшему на встречу. Исключительно ради того, чтобы поскорее от него отделаться. — И снова здравствуйте, — радостно изрек Гоблин. — Ну что, как там тебя, веди! — На Пятое небо? — флегматично осведомился Провожатый, поднимаясь. На самом деле, он уже знал, все, что было нужно. В памяти Провожатых было записано и прошлое, и настоящее, и даже будущее. — А то! — коротышка потряс свитком где-то в районе пояса Провожатого. — Веди, говорю. Этот гнилой обмылок слишком уж долго от меня отдыхает. Они пошли вверх по длинной извилистой винтовой лестнице, и на клубах тумана, ее окружавших, проявлялись картины того, почему прибывший на Третье небо удостоился места на Пятом — как торжество справедливости и напоминание о его благих деяниях, не учтенных при первичном распределении (такое в Небесном храме бывало, и иногда, как и в любом бюрократическом заведении — случалось по причине банальной ошибки). Вот Удостоенный, по локоть в крови, не прерываясь на сон, помогает лечить раненых на Лестнице Слез. Вот он, язвительно усмехаясь, посылает потоки враждебной магии против врагов, готовых настичь его друзей и жестоко расправиться с ними. Конечно, с одной стороны, это было не слишком хорошо, но покуда родственники врагов не подали апелляцию… Все ведь относительно, так? Вот он очищает воду, набранную из мерзкой илистой реки, полной крокодилов, чтобы никто из Отряда не подхватил холеру. Вот обманным маневром уводит за собой вражеское войско, готовое ударить в неподготовленный тыл его собратьев. Провожатый и так все это знал, а потому картины быстро ему наскучили. Удостоенный же довольно разглядывал их, карабкаясь вверх по кажущейся бесконечной лестнице. Наконец, двери Пятых небес отворились. Провожатый передал Удостоенного коллеге с Пятого неба и отправился восвояси. Не прошло и пары космических минут, как с Пятого неба, нарушая благостную тишину Храма Небес, понеслись счастливые вопли: — Ты думал, спрячешься от меня здесь, чучело фазанье? Где твоя гребаная шляпа? Не дали пронести из-за превышения допустимого количества блох? — Это тебя надо спросить, где моя любимая шляпа, рожа крокодилья! И Копье! Где мое Копье? — В жопе у Кины твое драгоценное Копье! Если хочешь — подними свою морщинистую задницу и забери назад. Что? Не можешь? — Не хочу! Это ты, в конце концов, приперся на Пятое небо, а не я спустился к тебе на Третье. Что, сочли недостойным? Это все из-за того, что ты мне в похлебку ужат подпускал, не иначе! — Это были иллюзорные ужата, да только ты одним глазом не разглядел. А похлебка была дерьмовой. Я, может, не хотел, чтобы ты ее жрал! — Это была похлебка Готы, ботало ты коровье! Не смей оскорблять ее готовку… Провожатый вздохнул с облегчением. Как же прекрасно, что это отныне будет происходить на Пятом небе, а не на Третьем. Хорошо, что на этот раз он решился пойти на снисхождение. Все ведь к лучшему в бесконечности Вселенной, верно?