Жемчуг...

      Она сидела на кровати и смотрела в одну точку. Но ничего не видела перед собой. Все, что она видела, это лицо матери, ужасные шрамы на ее шее и не ее тело… Это было ужасно… Невыносимо…       И самое страшное заключалось в том, что это был ее последний миг. А в следующую минуту мамы уже не было. Совсем не было. Совершенно.       И никогда не будет…       Хоук почти не помнила, что было после. Кажется, она кричала. По крайней мере, теперь она едва могла выговорить и слово, чтобы горло не перехватило дикой болью. Помнила обрывки воспоминаний… как Фенрис оттащил ее от бездыханного тела ее матери и на руках вынес на улицу. Помнила, как задыхалась от боли и не могла вздохнуть. Фенрис бил ее по щекам, чтобы она пришла в себя. Но она не приходила в себя, какой в этом был смысл. Потом наступила темнота. Изредка прерываемая всполохами света. Лицами дяди и брата, ради такого случая прибывшего из казематов домой. Помнила гроб, заваленный цветами.       Сами похороны она не помнила.       И вот теперь она очнулась. В своей комнате. На своей кровати. Безумная усталость опустилась на ее плечи. Ей было тяжело даже поднять руку и убрать с лица упавшие пряди волос. Она сидела, хотя до этого, наверное, лежала. Но не помнила, чтобы спала…       Ничего она больше не помнила. И не хотела помнить.       Дверь в ее комнату была открыта, поэтому она не заметила, как кто-то вошел. Ощутила это внезапно по шевелению воздуха и слабому шороху.       Обернулась. Перед ней стоял Фенрис. В своем доспехе – колючий дикарь. В руках у него был стакан, от которого вверх поднималась тоненькая струйка пара. Напиток был горячий. И должен был успокаивать, очевидно.       - Очнулась? – спросил он, замечая в ее глазах признаки жизни, каких не было уже дня четыре. Все это время она все делала машинально. И ни с кем не говорила. И даже не плакала.       - Я… я не знаю,- выдавила из себя Мариса. Горло сдавило болью. Она захрипела.       Фенрис легко сел на кровать рядом с ней и протянул ей стакан.       - Выпей. И не разговаривай. Ты сорвала голос.       - Фенрис…- все же выдохнула она. Сил не было, и ее голова безвольно упала на его плечо. Стакан она не взяла. Руки не поднимались.       Он легонько развернулся, не убирая ее головы со своего плеча, и поднес стакан к ее губам, помогая напиться. От чая Марисе стало чуть легче. Вернее, ее горлу стало. А ей все равно было плохо.       - Поднимайся. Тебе нужно подышать воздухом.- Сказал он.       Мариса только отрицательно качнула головой. Но с ним спорить было бесполезно. Он поднял ее на ноги. Железной хваткой обернув руку вокруг ее пояса, он не давал ей упасть. Оставив стакан на тумбочке возле кровати, он повел, а точнее будет сказано, просто потащил ее на себе, из комнаты – вниз по лестнице и к двери, ведущей на задний дворик.       Солнце неприятно резануло по глазам острым светом. Мариса зажмурилась.       Но свежий воздух подействовал на нее отрезвляюще. Она даже сама устояла на ногах. И Фенрис, почувствовав это, отпустил ее и, лишь поддерживая за руку, подвел к скамье.       Она не упала на нее обессилено, а просто опустилась. Фенрис сел рядом и приобнял ее за плечо.       Она снова уронила голову на его плечо. Закованное в доспех оно было совсем не лучшим вариантом, чтобы преклонять голову, но она чувствовала невыносимую потребность быть к нему ближе.       - Карвер вернулся в Казематы.- Начал говорить Фенрис словно Мариса спрашивала его об этом.- Едва не затащил Мерриль в круг от злобы. Удалось убедить его, что она совсем не магесса. Жаль, ты не слышала Варрика, во всем величии его писательского таланта, убеждающего Карвера, что Мерриль совсем не использует магию. А ее порезанные ладони это просто…       - Карвер же знает о Мерриль.- Нахмурившись пробормотала Мариса.- Он же ушел в храмовники после того, как она попала в наш отряд.       - Так…- задумчиво отозвался Фенрис.- Тогда я не понимаю, чего он на нее взъелся. Но Варрик был бесподобен как всегда. Изабелла даже надела приличную одежду на…- он запнулся. Мариса ведь была на похоронах. Но вряд ли она заметила, что на Изабелле было длинное платье черного цвета почти до полу и с удивительно закрытым декольте.       - Да ладно? Изабелла и оделась?       Это звучало так же нелепо, как и то, что Карвер вдруг открыл то, что Мерриль была магессой.       - Да. А Андерс нашел тебе какое-то задание. Нужно как водится кого-то выследить, кого-то наказать, кого-то спасти… все как обычно. Я сказал ему, что сейчас не время… хотя Варрик и думает, что тебе нужно отвлечься и работа – лучший способ. Хоук, я никогда не умел говорить утешительных речей. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я скорблю вместе с тобой…       Она подняла голову от его плеча и посмотрела на его лицо. Немного нахмуренные брови, носящие печать настоящего и неподдельного страдания за нее. Лириумные узоры на его подбородке и шее слабо мерцали.       - Я с тобой.- Повторил он.       Она кивнула.       - Варрик прав. Нужно возвращаться к работе. Кого-то спасать, кого-то наказать… кого-то выследить…- голос ее прервался. Но она не заплакала. Что толку было в ее работе, если самого главного своего родного человека она не смогла спасти. Да, она наказала ее убийцу, но… выследила его слишком поздно. Разберись она с этими белыми лилиями раньше, и мама была бы жива!       Фенрис словно прочитал ее мысли.       - Ты не виновата в этом. Нам не дано изменить определение судьбы.- Сказал он.       - Тогда зачем мне идти и спасать кого-то еще? Значит, их судьба умирать.- Бросила Мариса с горечью.       - Но твоя судьба их спасти. Сделай это ради памяти о своей матери.       Мариса поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, пошла в сторону дома. Уже у входа, она обернулась.       - Собирай отряд. Через час в «Висельнике». Пойдем спасать весь мир.