Жемчуг...

      Небольшой отряд контрабандистов, похитивший какую-то девчонку из эльфинажа. Марисе даже ничего говорить не пришлось, Фенрис уже был на взводе. Два слова, которые выводили его из себя – работорговцы и обиженные эльфы. А если где-то красной лентой мелькало имя Данариуса… его было не остановить.       Он бросился вперед, ловко орудуя мечом, рубя врагов направо и налево, не думая об опасности. А может быть, и нужно было подумать. Мариса чуть отстала, читая заклинания, она не могла сосредоточиться. В последний раз она читала эти заклинания, когда уже ничего нельзя было поделать, и маму было не спасти… в мерзких подземельях, пропитанных запахом греха, мерзости и крови… Ее передернуло.       Варрик бросился в сторону, выпуская в воздух сразу град стрел. Изабелла орудовала клинками совсем рядом, но когда один из работорговцев прошел мимо нее к Марисе, она не подумала его остановить, занятая сразу двумя. В любой другой день этот один для Марисы не представлял бы никакой угрозы. Они только забыли, что сегодня был не обычный день. Это был первый день со дня смерти ее матери, когда она вообще вышла из дома.       Она не смогла откинуть его телекенетической силой. Даже на это не хватало сосредоточенности. Она взмахнула посохом наподобие палки. А потом ударила им по земле. Но легкая волна землетрясения от этого удара даже не сбила противника наземь. Он продолжал двигаться к ней.       А есть смысл бороться?.. ради чего?       Спасать чужие жизни ради памяти о матери? Ради памяти?... что такое память? Зачем ей эта память?..       Она опустила голову, сдаваясь.       Не ожидавший этого противник на мгновение растерялся. А использованного до этого заклятия землетрясения хватило, чтобы на нее обратили внимание ее спутники. Фенрис, закончивший с работорговцами вокруг себя, бросился к ней. Варрик взмахнул наотмашь Бьянкой, отталкивая от себя одного мерзавца. Но он не успел выпустить болт в того, кто надвигался на Марису.       Слабый вскрик. И ничего. Это Фенрис настиг работорговца, одним движением сшибая его голову с плеч.       Но было уже поздно. Посох выпал из руки Марисы. А следом и она сама стала падать на землю.       Фенрис отпихнул обезглавленное тело и успел подхватить ее. Варрик и Изабелла разделывались с оставшимися головорезами, прикрывая друг друга.       - Глупая, что ты наделала?       - Устала. Я просто устала. Я хочу отдохнуть… теперь…       - Не смей закрывать глаза! – прохрипел Фенрис голосом, от которого по коже девушки пробежали мурашки. Он со всей силы зажал рану на ее груди. Вспыхнули лириумные метки на его руки. И Мариса почувствовала от них жар.       Варрик освободил отвоеванную пленницу и бросился к Марисе. Изабелла уже была рядом и рвала на лоскуты подол мантии Хоук, чтобы замотать рану.       - Надо было взять с собой Андерса! – в отчаянии воскликнул Фенрис.       Мариса слабо хмыкнула.       - Вы же все были против него… всегда…       - А ты всегда напоминала нам, что когда мы истекали кровью, это он лечил нас. И только благодаря нему мы все до сих пор живы и все еще двуруки и двуноги.- Горько ответил ей Варрик.- Почему ты не напомнила нам этого сейчас?       Мариса ничего не ответила. Изабелла и Фенрис уже закончили бинтовать ее рану, и Фенрис аккуратно поднял ее на руки.       Спасенная ими эльфийка указала рукой на пещеру, недалеко от которой ее укрывали.       - Там есть лошадь.       Надежда промелькнула в трех парах глаз. С лошадью у них был шанс, крошечная надежда и возможность довести ее до лечебницы до того, как она умрет. Изабелла быстро пробежала к пещере и вернулась, держа под уздцы превосходного скакуна. Вдвоем с Варриком они поддержали Марису, пока Фенрис вскочил на лошадь и передали ее ему.       - Молись всем богам, эльф, чтобы успеть.       Отправляя его с ней они ничем, в общем-то, не руководствовались, разве только его сильными руками, на которые он может поднять ее. Варрик ехать на лошади не мог. А Изабелла была женщиной. И хотя женщиной сильной, но все же недостаточно для того, чтобы запросто поднять другую женщину на руки.       Но Изабелла знала, как важно именно Фенрису быть рядом с ней сейчас, когда она, быть может, доживает последние минуты своей жизни. Она ничего не сказала об этом Варрику, но по ее взгляду, которым она провожала лошадь с всадником и раненной подругой, Варрик сам сделал все необходимые выводы.       Он бы ахнул от удивления, если бы сейчас были уместны ахи и вздохи. Но до того как Мариса не будет доставлена в лечебницу к Андерсу и ее жизни не будет ничего угрожать, все вздохи были явно не к месту.