Жемчуг...

      Мариса сидела на крылечке особняка верхнего города. Лицо ее не выражало ровным счетом никаких чувств. Все уже давно унесло ветром. Вчерашним. Или даже позавчерашним. Травой поросло. Крапивой. Переболело. Умерло.       Она пыталась обмануть себя. Но даже всей ее магии было недостаточно, чтобы сделать это.       Было больно. Она бы никогда не подумала, что может быть настолько больно без причины… то есть без физической причины. Когда у тебя не оторваны конечности и не вспорото брюхо. А больно было так словно у нее все внутренности вынули и теперь там пустота была, по которой противно гулял сквозняк, ударяясь о стенки сосуда, где прежде была душа, доставляя боль.       Она расплела волосы, туго сплетенные в одну косу и разделив надвое, заплела две косички с двух сторон.       Словно маленькая потерянная девочка. Ей бы сейчас не дали ее лет. Хотя каких ее лет? Она была еще молода. Еще очень молода. Ей не было еще двадцати пяти… А казалось, что ей была уже сотня. Темные, чуть искрящиеся на солнце волосы в двух косичках предавали ей выражение совсем еще крошечной девочки. Напуганной, потерянной и отчаявшейся. Облаченная в простое платье, к тому же недлинное и спускающееся едва чуть ниже колен, сейчас никто бы не принял ее за Защитницу Кирквола.       Она сейчас не могла быть Защитницей. Она сама нуждалась в защите. И помощи.       И… немного. Самую малость. В любви…       Она достала отложенный в сторону посох и одно присутствие его в ее ручках сразу состарило ее на десять лет. Тяжело поднявшись на ноги, опираясь на него, она обернулась к особняку и смерила его уничтожающим взглядом.       В глазах ее блеснуло огненное пламя – это на посохе разгорался магический огонь. Мгновение и он перекинулся на дом. Деревянные двери в мгновение вспыхнули, огонь бушевал на окнах, вламывался внутрь, стремясь уничтожить на своем пути все.       Мариса очертила посохом прямоугольник, четко ограничивая границы бушующего пожара. За линию огонь не проникал. Хозяева соседних домов могли быть спокойны за свое имущество.       Они правда этого не знали и выбегали наружу, хватая с собой все самое ценное. Кто-то выбежал, держа на руках огненно рыжую кошку.       Ее вид внезапно привел Марису в чувства. Она взмахнула посохом и пламя погасло. Так же внезапно и быстро как разгорелось. От особняка остались только обожженные черные каменные стены.       Никто не видел, как Мариса зажгла дом, но все видели, как она потушила пожар. Ее имя зазвенело радостью и благодарностью в устах столпившихся на улице людей.       Их было слишком много и кричали они слишком громко, чтобы Мариса могла это вынести.       Уловка. Дурацкое заклинание – то, чему ее научила Изабелла. Скрыться в невидимость тени. Исчезнуть. Уйти незамеченной, чтобы люди перестали возносить ей хвалебные речи.       Защитница Кирквола.       Защитница!       Вот только ее саму защитить было некому.       Она отменила заклинание только когда спустилась по лестнице и пересекла площадь, оказываясь возле своего особняка. Густой дым еще бродил над домами позади нее. Не скоро он еще развеется.       Ему некуда будет вернуться.       Если он еще собирается возвращаться.       - Слышала, в верхнем городе был пожар! Сгорело имение Фенриса! – это вместо приветствия заявил Варрик, проходя к Марисе домой.       - Не слышала. Странно. Мы живем всего в двух шагах друг от друга. Я надеюсь, никто не пострадал.       - Странно, но никто. Несмотря на то, что дом его плотно стоит к другим домам… ни один не загорелся. А Фенриса, ты же знаешь, нет в городе.       - А не знаешь ли ты, куда он делся?       - Он не отчитывался передо мной. Исчез сразу, как ты победила Аришока.       - Его что, кунари с собой увезли?       Варрик фыркнул, но больше для виду. Нет, он знал, что никакие кунари Фенриса не схватили. Он сам ушел. Варрик даже видел, как Фенрис разговаривал с Авелин и достал у нее пропуск на выход из города. На время, пока от туда не убрались кунари обычным людям или эльфам непросто было достать билет на корабль.       - Ты можешь спросить у Авелин куда он собрался.       - Вот еще делать мне нечего спрашивать у нее, куда он смылся. Решил бросить _нас_ так и пожалуйста.       То, с каким тоном Мариса сказала это «нас» заставило Варрика на мгновение поверить, что она беременна от Фенриса и имеет в виду себя и ребенка. Но эту мысль быстро вытеснили другие, и он понял, что под «нас» она имеет в виду весь их отряд.       - Может, у него были на это причины?       - Может быть. Мне все равно. Ты пришел только за тем, чтобы сказать, что дом его сгорел и теперь ему некуда возвращаться, даже если он и захочет этого?       То, как Мариса избегала назвать Фенриса по имени и то, как она сказала эту последнюю фразу для Варрика расставило все по своим местам. Он покачал головой – сокрушенно и сочувствующе. И Мариса поняла, что он все понял.       - Я не умерла, чтобы он не мог поговорить со мной и объяснить, куда он идет.       - Ты была больна.       - Зато теперь я здорова.       - И сожгла его дом.       Мариса посмотрела на него с таким искренним непониманием, что любой бы почувствовал себя на месте Варрика неуютно и поспешил бы забрать свои слова назад. Но Варрик был из другого теста. Он не отступал в том, в чем был уверен.       - В конечном итоге,- сказал он.- Это был даже не его дом.       Мариса бросила на гнома испепеляющий взгляд, и тот предпочел замолчать.       - Будешь есть? Или пить?       - И есть и пить,- обрадовано сказал Варрик.- Сегодняшнее рагу из «Висельника» кому угодно поперек горло встанет. Новый повар там завелся. Та еще крыса!       Почему повар крыса в любой другой день могло заинтересовать Марису. Но сегодня ей до этого было все равно. Она ничего не переспросила и не уточнила. И за обедом она совершенно не слушала, о чем говорит гном.       …Он ушел. Он не сказал ей, куда и зачем.       И ему больше некуда было возвращаться.       И в этом во всем было что-то фатальное, необратимое и безумное.