Свет причиняет страдание больным глазам, счастье приносит боль раненому сердцу. Тьма — лучшее лекарство как для больных глаз, так и для раненых сердец.
— Итак, первое задание! — утро для всех началось с жизнерадостного урагана по имени Ева, ворвавшегося на кухню, где собрались все, в разной степени заспанности. Сэнди, наливавшая кофе, вздрогнула, и пролила мимо чашки приличное количество напитка. Посередине огромной комнаты зажегся экран с изображением бледной, худощавой женщины, с крепко сжатыми в тонкую нитку губами. — Знакомьтесь: Антониа Тэсса. Директор частного интерната, и глава синдиката, торгующего детьми по всему миру. Она и её приспешники находят детей-сирот в других интернатах или забирают у «любящих» и жаждущих избавиться от них, родителей, и помещают их в свой интернат — начальный пункт сбора секс-рабов, — девушка, на секунду отвлеклась, меняя изображение, и, краем глаза заметила, как Джемма, накрывавшая на стол, усиленно пытается, как бы невзначай, прижаться выпирающими частями тела к Броку. Заметив на себе внимательные взгляды, она продолжила, — так вот, там, различными способами, им ломают психику, и отправляют заказчикам. «Рулит» всем она. Убейте её и всех её помощников, которых встретите на пути — и синдикат рассыплется, как карточный домик. Об остальном позаботятся наши заказчики. Жду заказы на оружие и экипировку в течение часа. Вылетаете через два часа. Вся информация на Ваших наладонниках.***
— Это всё, слишком сложно, морально тяжело, — произнесла девушка, быстро стуча по клавишам. — Не рассуждай, пропустим хоть одну ловушку, я тебя лично пристрелю, — прошипел в ухе голос Сэнди. — Всё чисто, — Ева пожала плечами, забыв, что никто из Отряда её не видит. — Эй, тут есть одна проблема, — голос командира заставляет всех замолчать, а Еву судорожно искать его на камерах, чтобы понять, в чём же дело. — Это же ребёнок, — Барри, очевидно, добрался до места быстрее всех. Найдя, наконец, подходящую камеру, девушка внимательно вглядывается в кран. Да, сцена, открывшаяся перед ней, была достойна фильма ужасов: узкое полуподвальное помещение уже подверглось зачистке, судя по нескольким трупам валявшимся на каменном полу, напротив командира и части отряда, метрах в пяти от них, застыл мальчик, лет восьми, его маленькие кулачки были сведены вместе и крепко сжаты. — У него граната, — прокомментировал кто-то. Если отпустит — нам не выбраться. — Слева от Вас, закуток, — безопасная зона, в случае взрыва, — Броку показалось, что с ними разговаривает не хакер, а кто-то другой — настолько каменным был её голос, — может, стоит уговорить его отдать это? — девушка появляется сбоку от командира. — Какого ты здесь делаешь? — прошипел он. Но вопрос был оставлен без ответа. Казалось, она вообще не замечает никого вокруг. — Эй, малыш, послушай меня, пожалуйста, — она делает несколько шагов к неподвижному ребёнку, — я не знаю, зачем ты это делаешь, зато знаю, что они сделали с тобой. Тебе больно и плохо, но мы поможем, только позволь мне подойти, — еще несколько шагов вперед. — Вы должны умереть, — голос звучит, словно, из неисправного динамика. — Нет, подожди, неужели, ты не хочешь вернуться туда, наверх, к свету и солнцу, и друзьям? — мальчик уже на расстоянии вытянутой руки от неё. — Я никогда не буду нормальным, — звук тяжело упавшего на пол железа и выстрел прозвучали практически одновременно. Кто-то схватил её за талию сзади, и отшвырнул в сторону. Взрыв прогремел настолько сильно, что у неё мгновенно заложило уши. Рамлоу, крепко обхвативший и прижимавший её к себе, впервые, со дня знакомства, ощутил, как она трясется в рыданиях.***
Темнота укутала дом довольно быстро. Уставший, грязный, и, местами побитый и поцарапанный отряд, разбрёлся по своим комнатам. Джемма возилась на кухне, готовя грандиозный ужин. Брок же, не получивший никаких повреждений, и, отделавшийся малой кровью, валялся на кровати с бутылкой пива, изучая информацию о синдикате заказчиков, которую еще несколько дней назад дала ему Ева. Общая информация, ничего более, выдуманные псевдонимы, и вполне реальные должности — политики, магнаты, члены правительств разных стран…борцы за чистоту мира, не удосужившиеся законно наводить порядок в своих странах, одним словом, не достойные уважения, с его точки зрения. — Они довольны результатами, — девушка заходит в комнату, плотно закрывая за собой дверь. — А вот я не очень, — он откладывает планшет в сторону, — что это было за выступление? Это чуть было не стоило нам жизни, черт бы тебя побрал! — он даже не злится особо, в её случае это просто бесполезно. Непробиваемая девчонка. — Он всего лишь ребёнок, прошедший через машину пыток, — тихо произносит она, садясь на край кровати, справа от него, — у него должен быть шанс на лучшую жизнь. — Видела бы ты меня в его возрасте, ты бы точно захотела меня пристрелить, — Рамлоу слишком хорошо помнил, в каком возрасте он, что называется, свернул не туда. Девушка молча перебирается на него, и, удобно устроившись сверху, тихо осведомляется: — А если бы кто-то дал тебе шанс на нормальную жизнь, ты бы им воспользовался? Об этом Рамлоу никогда не задумывался. Может, потому, что не искал шанса на нормальную жизнь? И захотел бы он возвращаться туда, откуда сбежал, без оглядки. Может, как раз в случае его и Джека, убийцами рождаются? — В приют «Гидры» практически все попадали нормальные, в общечеловеческом смысле слова. Подавленные горем, как я, испуганные, но нормальные. Затем, нас начинали ломать. Во всех смыслах. Там был психиатр, мы его называли сумасшедшим ученым и боялись до одури. Он добирался до самых дальних уголков души, вытаскивал из нас всё хорошее, и уничтожал. Какими-то микстурами, от которых были жуткие галлюцинации, аппаратом, выжигающим мозг, но вызывающим воспоминания. И, наконец, полное зомбирование. Пирс навещал нас нечасто, но в первый раз я умоляла его забрать меня отсюда, рыдала и хваталась за его ноги, во второй раз я уже не плакала, а на третий — даже не вышла навстречу. И на четвертый он меня забрал. Единственную из всех. Но знаешь, у меня в голове до сих пор сидит этот вопрос — почему мне не дали шанса на нормальную жизнь? Рамлоу, внимательно наблюдавшему за её лицом, показалось на несколько секунд, что перед ним та самая маленькая девочка, которая, из уютного дома, попала прямиком в ад. На её глазах, вот уж второе открытие за вечер, выступили слёзы. — Извини, я, наверное, пойду, ты не обязан это видеть и слушать, — она делает попытку подняться, но, крепко обхватив её за талию, не дал сдвинуться с места. — Ты такая, какая есть, и распускать сопли о несбыточных мечтах бесполезно — превратишься в тряпку. Понятно? — его рука крепко сжимает её подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Она кивает, словно, завороженная, наклоняясь всё ближе. Он не любил поцелуи, от слова «совсем». Не жадные полу укусы во время секса, подавляющие женщину, а именно чувственные. Как назло, большинство женщин любили именно такие, словно клеймо, поставленное на нём. А к случайным подстилкам никаких особых чувств он не испытывал. В тот момент, когда её губы коснулись его, он привычно попытался перевести это в страстный поцелуй, но, получилось совсем не так, как обычно. Она целовала его настойчиво и нежно, словно, ища защиты и понимания. В то же время, она навалилась на него, постепенно переводя в лежачее положение. С каждой секундой он ощущал нарастающее возбуждение, к которому примешивалось что-то, что он не мог объяснить, словно, отключался от происходящего, непроизвольно прижимая её к себе. Но, отдавать инициативу он не собирался, а потому, резким движением, подмял её под себя. Теперь он нависал над ней, словно, каменная глыба. Она казалась ему еще более крохотной и хрупкой, чем обычно. Её же обуревали совсем другие эмоции — едва ли не впервые её не пугал его звериный нрав, она ощущала спокойствие и уверенность — что бы не случилось, командир не даст её в обиду. Словно, из стены, которая стояла между ними, со дня знакомства, выпало существенное количество кирпичей. Резко выпрямившись, он садится на колени, вместе с ней, продолжая прижимать её к себе. Впервые, он не использовал женщину, как куклу, а просто сидел, крепко прижимая её к себе, не произнося ни слова и ощущая, как колотится её сердце.***
-Ладно, начнём сначала, — выйдя на середину зала, он кивает ей, — в тебе мало сил, но твоё преимущество — ты быстрая, мелкая и юркая. Ева было заулыбалась, но, наткнувшись на его взгляд, снова приняла серьёзный вид. — А потому, используй это преимущество на все сто. Тебе нужно научиться выискивать слабые места противника и бить в них, и, главное, — он прикладывает палец к виску, — думать. А сейчас, твоя задача — пропустить как можно меньше ударов. С каждым выпадом девушка чувствовала себя уверенней. Конечно, скользящий удар по предплечью и нехилый между лопаток, не доставили приятных ощущений, зато, от остальных она увернулась. — Теперь ты не такая жалкая, как раньше, — комментирует Брок, снимая перчатки. — Если это похвала, то спасибо, — она улыбается и садится на маты в позу лотоса. — Вот вы где, — раскрасневшаяся Джемма входит в зал, с двумя тарелками, заполненными едой, — вы оба так и не поели, так что, вот, — она протягивает одну ей, а вторую, почти повиснув на Рамлоу, отдает ему. — Я, пожалуй, поем в своей комнате, — подхватив тарелку, девушка поспешно ретировалась. В конце-концов, Джемма содержит в чистоте и порядке огромный дом далеко не из-за денег. А значит, надо давать ей шанс воплотить её планы в жизнь.