Memory Den(izen)

Деталь за деталью - каждая ложилась на свое место. Некоторые нужно обрабатывать, подгибать, подрезать, чтобы они вписывались в картину, но при должном внимании и усердии даже самая неподатливая мелочь укладывается в общий замысел. Есть место случайностям, хорошим и плохим. Хорошие - иногда обработка не требуется, будто деталь специально создана для плана. Плохие - что-то выпадает, совершенно не вписывается, как ни бейся, приходится выкинуть. И это касалось не только пневматической винтовки, которую Фаренгейт собирала рано утром. На этот раз она подскочила с первым ударом тока, еще до рассвета - выспалась и не хотела снова ходить полдня с онемевшей конечностью. Прозевалась, вскипятила воды на чай и без отлагательств села за сборку. Жизнь в послевоенном мире развивала смекалку. Как свинтить детали без единого крепления? Как разгладить металлические пластины без пресса? Что можно использовать взамен отвертки? Фаренгейт не была бы хорошим механиком, не умей отвечать на эти вопросы. Лишь изредка зависая в раздумьях, она быстро и аккуратно собирала пневматику. Солнечный свет пополз по остаткам стен напротив, блеснул на дозорном кресле и плитке в душевой кабине. Помимо шуршания, позвякивания и стука деталей раздавались только отдаленные звуки выстрелов, но они были столь же привычны, сколь и хриплые посвистывания птиц с утра. Иногда, раздумывая, Фаренгейт бессознательно смотрела то на лежащие на полу очки, то на родинки на бледном профиле спящей Выжившей. Руки брюнетки, не прикрытые тенью от шляпы в отличие от лица, тоже были светлые - одна ладонь лежала поверх спальника, с подвернутым мизинцем. На безымянном пальце блестел золотой ободок. Пока женщина бездумно разглядывала эти мелочи, на ум приходило решение, и она снова бралась за инструменты и детали. Ей было спокойно. Все шло гладко: никаких непреодолимых трудностей и ранений. Клэр, вызывавшая опасения поначалу, оказалась полезной напарницей. Были недостатки, но, положа руку на сердце, кто без них? Очкастая даже нравилась Фаренгейт, во многих смыслах. В первую очередь, она была отличным снайпером, такому можно доверить спину. Она была умной - иногда слишком, - и отлично готовила. Последнее, в условиях кошмарного состояния общепитов, стоило ценить подороже плазменных винтовок. В конце концов, она просто была женщиной, красивой и одинокой. И предпочитающей мужчин, чтоб ее. Однако всегда можно было ее дразнить, и смущенное замешательство, возникающее на лице очкастой, веселило наемницу. Иногда она забавлялась так в "Третьем рельсе" с заезжими, но здесь выходило забавнее. Эти родинки... Желудок голодно заурчал. Пора вспоминать о полезном качестве напарницы номер три - умении готовить. Фаренгейт потянулась было отверткой - ткнуть брюнетку в плечо, разбудить, но, глянув в спящее лицо, передумала. Откопала в купленных фруктах слегка размякший мутафрукт и вгрызлась в него, продолжая сбор винтовки. Клэр проснулась, когда солнце осветило половину этажа. Сонно уставилась на хаос на столе и выползла из спальника. Умывшись, обнаружила нехватку еды и недовольно уставилась на Фаренгейт, жующую уже второй мутафрукт и подобравшуюся к финишной прямой в сборе оружия. Вздохнула и принялась за готовку. Фаренгейт краем глаза наблюдала. - Просто тошка? - уточнила она, когда Клэр поставила на огонь кастрюлю с мытыми клубнями. Сидящая брюнетка, упираясь кончиками пальцев в лоб, кивнула. - Ну... ладно. Доканчивая винтовку, она пропустила тот момент, когда сварившийся до треснувшей кожуры картофель оказался полит маслом и посыпан солью, а вдобавок еще присыпан горохом из банки и стал выглядеть весьма аппетитно. Впору было назвать эти преображения магией. С круглыми глазами Фаренгейт потянулась за картофелиной, но Клэр шустро утянула кастрюлю прочь. - Руки, - кивнула она. - От оружейной смазки еще никто не умирал. Ну, ладно, умирал, но только в больших дозах. И под большим напором. Что ты на меня так смотришь? - Приятного аппетита, - пробормотала очкастая, ставя кастрюлю обратно. - Ты собрала винтовку? Можно посмотреть? - Конечно. - Вот и первое испытание пневматики на прочность. - Только я еще не ставила прицел. Надо пристрелять. С удовольствием заглотив поздний завтрак, Фаренгейт откопала непроданные патроны для карабина. Поскольку ствол у пневматики был от карабина, то и патроны для пристрелки можно брать того же калибра, учитывая, что лететь они будут не так далеко. Мишенью наемница, недолго думая, захватила последний мутафрукт, все равно начнет киснуть. Полигоном для испытаний стали первый этаж здания и видневшийся из его окон разбитый двор. Разрядив растяжки, Фаренгейт спустилась вниз. Клэр безмолвно шла следом. Положив мутафрукт в выбоину стены, она заняла позицию у одного из окон. Сначала поискала отверстие для магазина, но потом с досадой выдохнула. Дернула защелку, отогнула ствол вниз, до щелчка, вставила патрон, откинула ствол на место. Сделала пробный выстрел. Пневматика издала глухой щелчок, кирпич брызнул осколками левее фрукта. Прикинув, куда нужно целиться, Фаренгейт перезарядила пневматику. Подняла оружие, уперла в плечо, склонила голову к стволу. Столкнулась с еще одной трудностью, о которой успела забыть: легкое оружие в руках вело себя совсем иначе, чем тяжелое. По привычке она прикладывала дополнительные усилия, чтобы удержать его в руках, но этого не требовалось, и от излишних усилий руки подрагивали, хотя, будь вес достаточен, оставались бы полностью неподвижны. Следующий выстрел пришелся выше мишени. Ствол ходил из стороны в сторону. Фаренгейт пыталась расслабить руки, но это не удавалось. Она помнила, когда в последний раз сталкивалась с этой проблемой - когда бралась за слишком легкий пистолет. Свой она утяжелила парой модификаций, да и просто привыкла расслаблять вытянутые руки, но здесь тело протестовало: держишь как винтовку, так уж, будь добра, держи покрепче, чтоб не уронить. Выше, ниже, правее, левее - куда угодно, но только не в мутафрукт. Даже не глядя в сторону очкастой, Фаренгейт ощущала сочувственное выражение на ее лице, и это выводило из равновесия еще больше. Кстати, о Выжившей. - Значит, твой пип-бой настолько крут, что может определять, целишься ты верно или нет? - Да... Фаренгейт протянула винтовку напарнице. Та приняла, взяла патрон и медленно, приноравливаясь, перезарядила оружие. - Мне нужна живая мишень. Программа не видит... еду. - Сейчас найду, жди. Живности в Содружестве, несмотря на его внешнюю пустынность, было хоть отбавляй. Сгоняв наверх за перчатками, Фаренгейт обшарила ближайшие мусорные баки и в четвертом нашла небольшой выводок радтараканов, схватила одного и захлопнула крышку. Придерживая шевелящую лапами тварь за хитиновую спинку, женщина пришпилила таракана к земле металлическим прутом и отошла. Насекомое скребло лапами, дергалось, замирая. - Достаточно живая мишень для тебя? - Да. Клэр прицелилась, медленно ведя стволом. Пип-бой издал негромкий, пронзительный звук, в какой-то момент превратившийся в тончайший писк. - Готово. - Ага, сейчас. Поставь на предохранитель, - Фаренгейт достала мушку, капнула на основание смолой из тюбика и, придерживая одной рукой за ствол, установила в выемку. - Так? Пип-бой сбился с писка. - Поняла, не так, - сама себе ответила наемница, принялась экспериментировать с углом наклона и глубиной посадки. Клэр удерживала оружие на месте. Поставив мушку, Фаренгейт тепло глянула на пип-бой: - Полезная штуковина. - И не говори. - Выстрел оборвал мучения таракана. Клэр протянула винтовку обратно. - Но наверняка ты так к ней привыкла, что без этой пищалки и себе в ногу не попадешь, - сощурилась наемница. Ей стало интересно - получается, всей своей меткостью очкастая обязана компьютеру? - Прости? - Снимай свою игрушку, постреляешь без нее. Я из этой чертовки никуда не попаду, даже с прицелом, руки трясутся. Значит, и по Стрелку будешь палить ты. Без пип-боя - писк слышно издалека. Клэр раскрыла было рот, чтобы возразить, но почти сразу закрыла, передумав. Молча стащила пип-бой. - Замечательно, - Фаренгейт взяла компьютер. Может, из-за того, что он тяжелый, у очкастой не трясутся руки при прицеливании? - Теперь... Видишь ярко-рыжий кирпич? Брюнетка перезарядила винтовку и прицелилась. Хлопок, пуля щелкнула по кирпичу, выбив крошку. - А в ту банку? Ага... неплохо. Что насчет покрышки? Она думала, что Клэр не поймет подвоха, - патроны, не рассчитанные на пневматику, были слишком тяжелыми, и следовало брать поправку, - но очкастая справилась. Патрон отскочил от лежащей вдалеке покрышки. Фаренгейт в некотором замешательстве переступила с ноги на ногу. - Что ж... признаю, по неподвижным мишеням ты стреляешь хорошо, - она постаралась сделать тон в меру поощряющим и снисходительным. - Думаешь, с подвижными не справлюсь? - щелчок перезарядки. - Выпускай своих тараканов. О, Фаренгейт знала эту игру: "Я докажу тебе". Она не сомневалась, что Клэр перебьет и кротокрысов, очкастая оказалась действительно хорошим стрелком, даже без своей техники. Но не хотела проигрывать, пусть и в такой мелочи. - Подвижные мишени ты уже настреляла на заводе, так что верю, справишься. Легко строить из себя крутую, когда у тебя в руках оружие, - в голове появился план. - А без оружия? - Прости? - В комнату, где ты спишь, врывается рейдер с дубинкой. Как защитишься? Расскажешь таблицу умножения? - Я... нет. Выстрелю. - Напоминаю - ты спишь. Твой карабин обычно лежит под креслом, и ты туда сразу не дотянешься... - Я доверяю твоим оборонительным предосторожностям. - И тебя это замечательно утешит, когда рейдер занесет дубинку над головой. Что делать будешь, Клэрити? - Буду драться. Вот оно! Фаренгейт не сдержалась от торжествующей усмешки, но попыталась подделать ее под ехидную: - Кинешь очки? - Ударю! - Как? Клэр воззрилась как на ненормальную. - Кулаком, Фаренгейт. - Ну, и покажи? - Прости? - Ударь меня. Я без брони, давай. Не ушибешься. Как и думала наемница, брюнетка тут же начала качать головой, поправлять очки, но она не собиралась сдаваться. Ничья - плохой результат, и никогда не лишним бывает показать, кто в стае главный. - Значит, ты только с карабином смелая, а без него - кишка тонка руку поднять, - насмешливо бросила Фаренгейт. Клэр раздраженно нахмурилась, и наемница подлила бензина в огонь: - Страшно подумать, тебя, безоружную, даже таракан убьет.* Брюнетка сверкнула очками. Поставила винтовку на предохранитель и отставила в сторону. "Победа!" - мысленно возликовала наемница, откладывая пип-бой. - Я ходила на курсы самообороны, - предупредила Клэр, закатывая рукава и вешая шляпу на винтовку. - В детстве? Выжившая увела взгляд в сторону, и Фаренгейт рассмеялась, может, чуть громче, чем хотела бы. Для Клэр это стало последней каплей. Она дралась как девчонка: выбрасывала вперед едва сжатый кулак, стояла на выпрямленных ногах, а вторую руку отводила за бок для удара, била быстро, но слабо - как бабочка крыльями в ладони. Фаренгейт без особых усилий уклонилась от части ударов, отчего брюнетка едва не вписалась в стену, приняла на руки пару-тройку, а затем, устав наблюдать это жалкое зрелище, резко сократила дистанцию и сделала подсечку. Клэр, вскрикнув и взмахнув руками, рухнула в пыль, и Фаренгейт сразу обездвижила ее: села на бедра и перехватила кисти одной рукой. Второй оперлась рядом. - И так бесславно завершилась жизнь одной маленькой, глупой Клэрити, которая бросает карабины перед сном где попало... Чего морщишься? - Ударилась затылком, - негромко сказала Клэр, жмурясь и морщась; очки съехали на кончик носа. Дернула руку. - Все, хватит, ты выиграла. Теперь пусти. Болтает и рыпается - просто ушиб. Можно еще поиздеваться. - Нет, пока не попросишь правильно, - Фаренгейт одним движением пальца сдвинула очки обратно на переносицу. Брюнетка, мотнув головой, устало скривила губы: - Прекрати, пожалуйста. Но Фаренгейт собиралась закрепить победу. Разве нет у победителя права хоть чуть-чуть поиздеваться над побежденным? - Правильно будет: "свалила нахуй с меня", - она выжидающе покосилась на брюнетку. - Ну? Та страдальчески вздохнула и промолчала. - Да, Клэрити, тебе еще многому предстоит научиться. - Наемница склонилась ближе, - их лица разделяло сантиметров десять, - и ухмыльнулась вплотную. - Скажешь что-нибудь теперь? Клэр заторможено моргнула, зажмурилась и, прежде чем Фаренгейт успела понять, что есть силы долбанула напарницу головой - косо, попала в нос и скулу. Дернувшись, наемница отпустила руки и съехала в сторону. Клэр рывком села, потирая лоб, заново поправляя очки и хмуро косясь на женщину. Та широко улыбнулась, ощупывая переносицу: - Делаешь успехи. - Тебе заняться больше нечем? - раздраженно буркнула очкастая, держась за лоб и за затылок одновременно. - Теперь голова болит еще сильнее. - Посиди немного, станет лучше, - Фаренгейт поднялась на ноги. - Пойду делать снотворное. - Помочь? - Клэр осторожно поднялась, не пошатнувшись. - Можешь. Они поднялись наверх, где наемница смахнула со стола оставшийся после сборки мусор и выложила флаконы с мед-х. Семь штук. Подумав, оставила три. - Ты знаешь, что делать? - Да, есть способ, - Фаренгейт надпиливала ампулы. - Лучше в лаборатории, но перебьемся. - Она не была в этом уверена, поскольку слабо понимала, что происходило с наркотиком при изготовлении снотворного, но время не стояло на месте, и поиск химической лаборатории поблизости отнял бы слишком много сил, поэтому женщина использовала то, что было под рукой. - Когда-нибудь делала снотворное сама? - Да. Вскипяти воду, - пробормотала наемница, прикусывая губы от усердия. Они ополоснули кипятком металлическую кружку, затем подержали в огне, дезинфицируя. Фаренгейт слила в кружку содержимое флаконов и поставила на слабый огонь. Брюнетку она снова отправила вниз, тренироваться в стрельбе из пневматики, предварительно отобрав пип-бой: "Еще жульничать начнешь". Клэр, не желая спорить, просто отдала компьютер, наказав ничего не стирать и не ломать, ушла вниз. Вскоре оттуда раздались негромкие хлопки и позвякивание пуль о камни и жесть. Мечта многих жителей Содружества, в особенности детей - взять в руки легендарный наручный терминал жителей Убежища, волшебную машинку, которая прокладывает путь, предупреждает об опасности и считает ценность вещей. Фаренгейт была только рада получить в руки такую вещь. Поглядывая на медленно нагревающийся раствор в кружке, она крутила колесики пип-боя и нажимала кнопки, разбираясь, что к чему. Подивилась на свой S.P.E.C.I.A.L., - неприятно удивившись параметрам харизмы и удачи, - послушала радиостанцию Даймонд-сити, рассмотрела карту, хотя и почти неразборчивую из-за дурацкой черно-зеленой матрицы. Но самое интересное ждало ее в системе заметок. Сначала Фаренгейт пропустила этот раздел, увидев большое количество текста. Какие-то записи, пометки - меню инвентаря было гораздо интереснее, там можно хотя бы узнать стоимость всего, что на тебе надето. Но, набаловавшись с остальными вкладками, женщина нехотя заглянула и в заметки. Мелькнуло где-то в голове, что это может быть личным, но Фаренгейт отмахнулась. Клэр тоже успела заглянуть в ее весьма и весьма личные воспоминания, так что это будет равноценно. Мелкие заметки - что-то о деталях оружия, технические пометки, памятки о калибрах, - Фаренгейт мало заинтересовали. Разве что любопытная схема оружия, замораживающего струей жидкого азота, привлекла внимание на пару минут, но затем наемница перелистнула дальше. Заметки с названием-датой, всего пять. Фаренгейт не слишком хорошо ориентировалась во времени, оставляя возню с неделями и месяцами фермерам - им-то нужно знать, сколько овощ должен киснуть под дождями, а наемнице это знание ни к чему, - и сейчас пожалела об этом. Помог, опять же, пип-бой - дата высвечивалась на верхней кромке экрана. Первая запись сделана почти полгода назад. Фаренгейт с любопытством открыла ее, надеясь, что она хотя бы на английском - черт их знает, этих довоенных. "Мой психотерапевт говорил вести дневник. Он говорил, что это самый простой способ сохранить психическое здоровье при стрессе или в экстремальных условиях, подвергающих психику сильному давлению. Короче, при стрессе. Как раз то, что мне нужно. Это был плохой день. Худший. Самый худший в жизни. Кажется, я так и не проснулась, умерла в криогенной капсуле, очнулась уже в аду. Нет. Нет, я проснулась, ведь рука болит. Рука. Ох, смешно. Болит рука... Остальных подрала на клочки та тварь, Коготь Ужаса, а я ушибла руку, пока пряталась в подвале. Я только начала, а эта запись уже похожа на записку сумасшедшего. Мне надо успокоиться. Надо записать все, как привыкла, и тогда станет лучше. Оформить, как научный эксперимент." Повезло - английский. Частично повезло - некоторые слова наемница видела впервые в жизни. Фаренгейт усмехнулась на "Когтя Ужаса" - да уж, после встречи с этой тварью что угодно забудешь, включая название, - и продолжила читать. "2287 год. Прошло 210 лет с того момента как меня, моих мужа и сына подвергли криогенной заморозке в Убежище 111. Прошло 60 лет с того момента, как неизвестные убили Нейта и забрали Шона. Моя капсула была разморожена удаленным сигналом, и я не знаю, сделала это автоматика или человек. Мир изменился. Полностью. Я узнаю отдельные его части, но... Я в первый раз в жизни вижу тараканов размером с мою ступню. И гигантских мух, похожих на сошедшего с ума робоглаза. Совершенно очевидно, что это результаты мутации из-за высокого радиационного фона. Мне страшно представить, чем могли стать, к примеру, крысы или собаки. Наш с Нейтом дом... Кодсворт до сих пор там. Это дико. Похоже на кошмар, где все искажено и испорчено, и только один элемент продолжает функционировать как должен. Он даже разговаривал со мной, будто я только вернулась с работы. Голова пошла кругом, и я сбежала. Бедный Кодсворт. Но у меня просто не было сил стоять и слушать, как он предлагает мне чашечку чая. Может, когда-нибудь вернусь. Но не сейчас. Люди тоже изменились. Хорошо, что я прихватила пистолет из домашнего сейфа. Практически сразу меня попытались схватить какие-то бандиты, их теперь называют "рейдерами". Так сказали те милые люди, которые помогли отбиться. Они назвались "минитменами". Странно слышать это старинное слово. Но очень приятно. Мне жаль. Боже, мне так жаль. Я... почему я такая трусиха? Я была единственной, кто мог достать ядерный блок для силовой брони. Пока они сдерживали рейдеров, я ковырялась с замком в подвале, а потом, открыв, все ждала и ждала. Думала, принесу, когда хоть немного стихнет. А потом, когда в здание начала рваться та тварь, Коготь, я заперлась изнутри, как последняя крыса, и дрожала в углу, боясь даже выглянуть. Я слышала их крики. Господи, от них до сих пор звенит в ушах, до сих слышу этот звук... звук рвущейся плоти. И крики. Крики. Крики. Они убили чудовище. Но их осталось всего двое, и мистер Престон был тяжело ранен. А вокруг - настоящая бойня из кусков тел людей и монстра. Я увидела это, когда наконец вышла, когда вопли и рычание стихли. Я помогла мистеру Стурджесу донести его шефа до Сэнкчуари, отдала на попечение Кодсворту. Мистер Престон ненадолго пришел в себя. Сказал, что я ни в чем не виновата, я же только сегодня вышла наружу из Убежища. Могу поклясться, он пытался улыбнуться, но снова потерял сознание. Мне страшно. Я едва умею стрелять, совершенно ничего не знаю про этот мир. Я не могла оставаться в Сэнкчуари, я ведь... Я могла спасти их. Достать ядерный блок, помочь мистеру Стурджесу активировать силовую броню. Вместо этого я убила их. Убила тем, что забилась в темный угол и лежала, едва дыша. Я никогда в жизни не смогу посмотреть им в глаза, не то что остаться в Сэнкчуари. Я пойду куда-нибудь. Просто... куда-нибудь." Фаренгейт попыталась прокрутить колесико дальше, но это был конец заметки. Сногсшибательное знакомство с прелестями Содружества. Удивительно, как довоенная леди еще в первый день не откинулась: и с рейдерами пересеклась, и с Когтем Смерти почти поздоровалась. И после такого шквала впечатлений еще ухитрилась сохранить связность изложения. Женщина несколько раз сталкивалась с последствиями визита Когтя Смерти: тварь кромсала людей и нелюдей на фарш в пару ударов, оставляя за собой озера из крови. Когтя останавливала доза пуль, которую хватило бы на армию супермутантов. Всего один раз Фаренгейт вместе с отрядом сталкивалась с тварью лицом к лицу, и ничуть не стыдилась заявить, что перепугалась до усрачки, пока поливала монстра из "Испепелителя" наряду с товарищами. Неудивительно, что Престон пытался успокоить Выжившую, а Стурджес ее ни в чем не винил. Вот только та сама великолепно справилась с этой работой. Фаренгейт протяжно вздохнула. Ох уж эта психологическая хренотень, которой довоенные так любили забивать себе головы. И продолжила читать - следующая заметка была сделана спустя день. "Адвокат. Можно придумать еще более бесполезную профессию в мире, где нет законов? Я пыталась сегодня помочь торговке, у которой возникли трудности с охранниками. Они требовали большего гонорара, а она отказывалась платить. Я проходила мимо, хотела спросить, где ближайшее селение, и меня чуть не пристрелил мистер Вольфганг - перепутал меня с каким-то "диким". Здесь есть еще более дикие люди, чем рейдеры? Я пыталась рассудить их. Пыталась поступить по-старому: расспросила об условиях контракта, начала считать точный гонорар, но миссис Труди воспользовалась тем, что я отвлекаю охранников, и чуть не застрелила нас из дробовика. Мистер Вольфганг обозвал меня "кретинкой из Даймонд-сити" и сказал "катиться прочь, пока не наделал новых дырок". Мне стало страшно, и я ушла. Не знаю, что стало с миссис Труди. О, Нейт, я так и знала, что зря послушала тебя и пошла в адвокатскую контору. Ты был так убедителен, когда хотел чего-то, так обаятелен, умел убеждать. Тебе стоило идти в адвокаты, а не мне. Может, через меня ты реализовал свою мечту, мой милый друг? Уже скучаю по тебе. По всему знакомому мне миру, где асфальт был ровным, трава - зеленой, а вместо холмов - дома и небоскребы. Скучаю по маленькому Шону. Может, он где-то здесь... Но мне слишком страшно, чтобы идти, искать его. Будь я сильнее, может, не боялась бы присоединиться к тебе, Нейт. Но каждый раз, когда я пытаюсь засунуть дуло в рот, меня останавливает мысль о сыне. И каждый раз, когда я думаю, что надо найти сына - я боюсь представить, что встречу на пути. Я хочу преодолеть этот страх, но пока только нашла карабин и патроны к нему, чтобы стрелять издалека. Получается хуже, чем из пистолета, но лучше я буду стрелять с безопасного расстояния, чем рисковать жизнью. Может, однажды я сумею пойти за сыном - или покончу со всем этим. А пока я по-прежнему не знаю, куда идти. Пойду по самой натоптанной тропе." Ленивая улыбка, игравшая на губах Фаренгейт в начале записи, - пыталась устроить импровизированный суд прямо посреди разборки, ну надо же, - полностью исчезла к последней строке. Она перечитала предпоследний абзац еще раз, задумчиво потирая висок. В груди колюче сжималась эмоция, которой не было названия, которая была сплавом нескольких: жалости, грусти и досады. Ох уж эта Выжившая. Все у нее сложно. Нет чтобы жить и радоваться тому, что жива, как делали все обитатели Содружества каждый день. Надо мучить себя воспоминаниями, цепляться за них и балансировать на грани самоубийства из-за этого. Пальцы замерли на шраме от ожога. Эмоции куда-то ухнули, оставив после себя тяжелую пустоту. Сильно ли она сама отличалась? Не сейчас, но когда-то, до и сразу после революции в Добрососедстве. Ей, правда, помогали не психо-чего-то-там записи в дневник, а Ханна. После нее, после революции - ударная работа на Хэнкока. И выпивка. Много выпивки. Надо по окончанию дела забуриться к Чарли и залить в эту дамочку лучшее виски, которое только есть в "Третьем рельсе", или поставить в патруль, пусть постреляет болотников - быстро отучится витать в воспоминаниях. Эти мысли промелькнули у Фаренгейт, когда она открывала следующую заметку. "Я едва узнаю местность вокруг. Больно видеть полуразрушенные дома, разбитые окна, ржавые остовы машин, при этом помнить, как оно было раньше. Совсем по-другому. Изменилось абсолютно все, даже люди. И я говорю не о рейдерах, о нет. Я проходила Лексингтон, когда увидела издалека... нечто. Подобие человека, только зеленого и гигантского, раздутого до размера дома, который разносил здание и ревел, как заводская сирена. Не знаю, было ли оно когда-то человеком, или появилось... как-то. Не хочу даже думать об этом. А потом... боже. Я приняла их за бродяг, бездомных: в лохмотях, худые, покрытые струпьями. Окликнула, подошла, а они завыли и накинулись на меня. Спасло, что их было всего двое. Но, когда я пристрелила их, услышала вой - другие были рядом. Я сбежала. Споткнулась об обглоданное тело. Они когда-то были людьми, как и тот великан. Только тот вымахал, а эти... сгнили заживо и стали поедать людей? Как в каком-нибудь дурацком фильме про зомби. Я их никогда не любила. Нейт любил. Я должна была умереть, а не Нейт. Он был военным. Он бы спас отряд мистера Престона. Он бы сразу понял, что те существа враждебны. А я учусь на ошибках, и хорошо, что еще ни одна не была фатальной. Я так скучаю по прежнему миру. Как бы я хотела еще раз, хотя бы на день, на пару часов оказаться там... От всего старого мира в целостности осталась только я. Это накладывает определенные обязательства: если больше ничего не сохранилось, то хотя бы себя я сохраню такой, какой была до смерти мира. Я постараюсь действовать по совести и Конституции. Буду рассказывать, каким мир был раньше, чтобы люди помнили это." Эти записи навевали безнадежную тоску, от которой хотелось сесть и завыть гулем. Но Фаренгейт не могла оторваться от них - она будто заглядывала в человека изнутри, в кои-то веки не в анатомическом смысле. Она начинала понимать напарницу глубже, чем раньше. Некоторые моменты в поведении, которые ее раздражали, теперь выглядели совсем иначе. К ногам женщины упала и прокатилась под диван пуля. Наемница вздрогнула, вернувшись в реальность: солнце опускалось к горизонту, от огня остались тлеющие угли, а мед-х в кружке уже наполовину выпарился. - Тебя не задело рикошетом? - донеслось с первого этажа. - Неудачно выстрелила. - Все нормально, продолжай! Снова пошли негромкие выстрелы. Фаренгейт открыла следующую запись. "Поселение вокруг памятника, возведенного в честь победы американцев над англичанами. Вот он, итог наших войн - не выиграл никто, и даже память об этих сражениях никому не сдалась. "Поселение" в пятьдесят человек, плюс караванщики. Что мне делать: смеяться или плакать? Когда я вспоминаю многомиллионные Нью-Йорк, Вашингтон, сам Бостон... Видимо, это еще одна деталь, с которой мне нужно смириться и ужиться. Небольшие сообщества, нормы, установленные частично на старой Конституции, частично на полудиких традициях. В любом случае, я рада, что здесь есть живые, разговаривающие, не пытающиеся убить меня люди, идет торговля. В ходу бутылочные крышки, так забавно. У них немного затуплены концы, чтобы не порезать пальцы, затерта краска, отчеканен код. Допускается небольшое отверстие в центре, чтобы провздевать ремешок, но не все торговцы берут такие крышки. Деб, например, не берет. Деб - одна из торговок. Стала работать на нее. Я хорошо разбираюсь в механике, спасибо МТИ. В отличие от адвокатуры знание робототехники меня прокормит. Теперь нужно разбираться в оружии, его механике и запчастях, но это не так сложно, как казалось на первый взгляд; я даже сумела собрать прицел к карабину, связанный с пип-боем. Мои навыки здесь полезны, но никому не нужна моя память. Я пыталась рассказывать людям о прошлом, о памятнике, вокруг которого они построили селение, но никого не интересует прошлое. Никто не видит в нем смысла. Никто не видит смысла во мне. Пока я ремонтирую, чиню, собираю, я имею смысл. Но когда рассказываю об окружающем районе, то первый вопрос, который задают: "случайно не знаешь, где могли обустроить тайник с оружием или наркотой?". Для них это бесполезная информация. Для меня - это вся моя жизнь. Шон наверняка уже мертв, с такими условиями жизни. Шестьдесят лет - сколько всего могло произойти за такой срок? Я не знаю, что мне делать, куда идти. Зачем вообще я теперь живу. Я попытаюсь... быть полезной. Это все, что я могу. До меня дошли слухи, что в поселении под названием Добрососедство есть место, где люди могут пересматривать свои воспоминания. Я поднакоплю крышек и отправлюсь туда. Если это правда - замечательно. Если нет - какая разница, где чинить оружие?" Банкер-Хилл, значит. Фаренгейт вспомнила, как несколько месяцев подряд караванщики ехали оттуда с дробовиками в идеальном состоянии - она подметила это тогда. Но потом ее глаза вернулись к первым строкам. Многомиллионные города. Она всегда считала, что это байки, преувеличения. Но если об этом пишет та, кто жил в те времена - значит, правда. Она знала о Вашингтоне, оттуда везли самую чистую воду во всех Пустошах. О Нью-Йорке практически не слышала. И уж тем более наемница никогда не бывала там. Ей захотелось расспросить Выжившую - вдруг она бывала? Отличались ли те города от Бостона и насколько? Оставшаяся часть для Фаренгейт оставалась темным лесом. Бред про полезность и память. Очередная причуда довоенных мозгов - искать себе причину для хандры. Солнечные лучи окрасились закатным алым. Оставалась последняя заметка. Фаренгейт открыла ее. "Это Добрососедство - настоящее гетто! Едва зашла - меня тут же попытались ограбить! Что тут раньше было? Район "красных фонарей"? Преемственность соблюдена" Женщина не удержалась от ухмылки. Слова "гетто" она не знала, но практически услышала шокированный и возмущенный голос Клэр. И, судя по интонации, это был скорее комплимент для их скромного городка. "Это место лучше, к примеру, Лексингтона. Но я не рискнула бы прогуливаться по вечерам одна. Наркоманы, бандиты всех мастей, бродяги... Больше половины из них - гули. Не то чтобы я была шовинисткой, но поневоле станешь, когда облезлый, вонючий гуль хватает тебя за задницу и просит угостить выпивкой. Но не все гули здесь плохие. Дейзи, к примеру. Замечательная женщина! Разрешила помогать ей, кормит бесплатно. Дала почитать несколько книг, которые когда-то взяла из библиотеки - все жалуется, что надо вернуть, но библиотеку заполонили супермутанты. Надо будет ей помочь. Или Кент. Нейт бы с ним подружился - он был поклонником историй о Серебряном Плаще. Кент представил меня Ирме, хозяйке "Обители памяти", того самого места, где можно пересматривать свои воспоминания. Завтра я пойду туда. И, конечно же, мэр Добрососедства, ходячая достопримечательность. Гуль, именующий себя Джоном Хэнкоком и разгуливающий в его одежде - зрелище впечатляющее. Именно он спас меня от громилы, который пытался ограбить на входе. Он неплохой человек, несмотря на все свои странности. А вот его телохранительница меня пугает. Смотрю на нее, и сразу представляется, как она в одиночку, голыми руками забивает батальон рейдеров, у одного из которых огнемет - наверняка как-то так она получила этот жуткий шрам на пол-лица. Лучше не переходить дорогу - ни ей, ни ее мэру. Впрочем, и не собираюсь. С нетерпением жду завтрашнего дня." Фаренгейт поймала себя на горькой усмешке. Батальон рейдеров. Фантазерка. Разочаровалась, наверное, узнав неприглядную правду. Больше записей не было. Наемница зависла было в задумчивости, но практически тут же вскинулась к кружке с мед-х - нет, не выпарился, переливается что-то на дне, кристаллизовалось на стенках, нужно соскрести и размешать. Отложив пип-бой, она сняла кружку с противня над углями и принялась изготавливать дротик или что-то, подобное ему. Главное было сохранить принцип, а мелочи вроде оперения и формы снаряда мало волновали женщину. Клэр пришла вместе с опускающейся темнотой, усталая и запыхавшаяся, приняла душ. Фаренгейт, отвлекшись ненадолго, перелистнула меню пип-боя с заметок на карту. - Как успехи с дротиком? - Продвигаются. Когда Клэр опустилась на свое кресло, наемница уже вертела в руках снаряд. На него пришлось употребить недюжинную порцию воображения и смекалки, сообразить микроскопический инъектор из крохотных пружин и шарикового механизма, как в довоенной ручке, но цели Фаренгейт добилась - в руках у нее был снотворный "дротик". - Передохни и пойдем бить Стрелка, - женщина потянулась, с удовольствием разминая затекшие мышцы. Клэр, напротив, обмякла в кресле и прикрыла глаза. Вслепую нашарила пип-бой и надела на руку, так же нашарила шляпу. - Крутая штука, - кивнула Фаренгейт на компьютер, закуривая. Брюнетка вяло дернула уголком губ. Хотелось сказать ей что-то. Что-нибудь в духе "хватит париться и живи, что есть сил и пока есть силы", но вряд ли выйдет сделать это без отсылок к прочитанному, а Клэр точно не одобрит прочтения личных записей. Фаренгейт бы не одобрила. И все же - хотелось сказать. Что-нибудь вроде... - Давай выпьем? - затянулась. - Хм? - После того, как закончим с убийствами, блужданием по развалинам и сборкой экспериментального оружия - давай завалимся в "Третий рельс" и выпьем? Клэр через силу фыркнула, сдвигая брови и растягивая губы в улыбке одновременно: - Я не стану с тобой пить. - Выпьем, а не надеремся. Чувствуешь разницу? - Еще лучше. Слушай, тебе правда лучше найти для свиданий кого-нибудь еще. - Снова-здорово. Чем ты слушаешь? Я зову тебя выпить. Вы-пить! Расслабиться. Развеяться. Поболтаем об оружии. Я расскажу, как собрала "Испепелитель", а ты расскажешь, как собрала прицел, например... - "Третий рельс", - пробормотала Клэр, и женщина воспряла духом - лед тронулся. - Разве что какие-нибудь легкие коктейли. Бармен их смешивает? - Чарли чего только не смешивает, хвала его манипуляторам. - Манипуляторам? - в голосе прорезался живой интерес, глаза приоткрылись. - Мистер Помощник за барной стойкой? - Ты разве не видела? - наемница затушила сигарету о стол и кинула бычок в пролом в стене. - Нет. Заходила, но до бара не дошла. - Самый настоящий Мистер Помощник, - уверила Фаренгейт. - Ну, и как тебе идея? - Уговорила, - вздохнула Клэр, а Фаренгейт зажевала губу, чтобы не расплыться в хищной ухмылке. Конечно, она не станет спаивать очкастую нарочно, но как карта ляжет. - Для начала давай до конца разберемся с твоими убийцами. Кто там остался... - Она покрутила колесико пип-боя. - Хосе и Гаст на блокпосте. Неизвестно где: Райдер, Амелия Свон, Курт-Дейв, Уияльм Брайт, Навия Хан... - Ханна, - шевельнула губами наемница. - ...Эдвард Чейз и "Торчок". Ты что-то сказала? - "Торчок"? Серьезно? - Ты же просматривала досье. Это прозвище, как у Навии. - Прозвище ли, - выдохнула Фаренгейт, поднимаясь. - Окей, поболтали. Приходи в себя, скоро выйдем. По пути разминувшись с патрулем супермутантов, - переждали за углом, пока громилы топали своей дорогой, - они пришли к блокпосту и залегли на позицию. Клэр отыскала своим чудо-прицелом рожу Гаста, взяла пневматику и замерла, выжидая, прицеливаясь. Темнота усложняла дело, но Стрелок иногда шевелился. Затем начал идти дальше по маршруту, менять позицию, и Клэр едва дышала, ожидая, когда мужчина приблизится максимально близко. Фаренгейт молчала, держа наготове карабин очкастой: если промахнется, то проще снять в голову, чем ждать, пока он опомнится и позовет на помощь. Раздался негромкий щелчок. Мужчина дернулся, недоуменно поднял руку и с силой потер шею. Ноги подкосились, и он кулем рухнул на землю. Фаренгейт одним рывком подбежала, пригибаясь, схватила за ноги. Чуть припоздавшая Клэр подхватила за руки, и они, согнувшись в три погибели, поволокли бесчувственное тело прочь. Ветер и шаги шуршали в траве. Они отошли метров на триста, когда Клэр, тяжело дыша, остановилась, жестом прося передышку. "Да что ж ты такая дохлая," - с бессильной злостью подумала наемница и махнула залечь в траву рядом с телом, сама легла по другую сторону от Стрелка. Пока Клэр пыталась отдышаться, Фаренгейт обратила внимание на шею Гаста - темная от крови. Приложила ладонь, чтобы определить степень кровопотери - неопасная, просто небольшой выплеск от торчащего из кожи дротика, размазавшийся от трения о воротник. Но едва она успокоилась, как встревожило другое - кровь больше не текла. Она должна была бить слабыми, едва заметными толчками, но вместо этого подсыхала. Фаренгейт прижала пальцы под скулой мужчины, нащупывая пульс. Его не было. - Твою мать! - Тихо! - выдохнула Клэр шепотом. - Что не так? - Блестяще! - в порыве чувств Фаренгейт саданула труп кулаком. Тело безучастно колыхнулось. - Он сдох! - Что значит... - очкастая тоже потянулась щупать пульс. - Ох. - Блядь, - женщина ударила по земле. - Блядь! - Да тише ты! Наемница глубоко вдохнула и выдохнула. - Что делать будем? - Избавляться от трупа, что еще. Черт, вот и куда его? Расчленить и рассовать по мешкам - долго, да и мутанты бы утащили мешки с собой. Рвать, как гули делают - так еще жевать надо. Человечиной случайно не балуешься? - Скинуть в воду? Там есть болотники... - Которые убили его за километр от берега и тащили до воды, прежде чем обожрать. Нет. М-м-м, черт... - Фаренгейт с силой потерла лицо ладонями. На щеке остался холодный, липкий мазок крови. Клэр молчала, вытирая пальцы о траву. И тут неподалеку раздался хриплый, отрывистый собачий вой. Фаренгейт отняла ладони от лица и внимала ему, ощутив, как накатывает волна облегчения размером с Бостон. - Вот и отлично. - Что отлично? - Псы погрызут. Валим отсюда, или нас съедят за компанию. Они побежали прочь от приближающегося воя. Напоследок Фаренгейт выдавила дротик из шеи неудавшегося пленника. Может, причина в конструкции? Попала пружинка в артерию, закупорила что-нибудь - и привет. Бережно поставив пневматику в угол, а карабин положив рядом с собой на кресло, Клэр почти сразу засопела, а Фаренгейт долго ворочалась, пытаясь заснуть. Не получалось. Они прошляпили один шанс выяснить, куда направился Райдер, жив ли он вообще. Они просто не имеют права угробить так и второй, последний. В голову лезли различные причины произошедшего: начиная от проблемы в конструкции дротика, заканчивая передозом мед-х. Начинало светать. Не выдержав, женщина села разбирать патрон в неверном утреннем свете. Все детали были на месте, отсутствовал только концентрат мед-х. Значит, в кровь Стрелку не попало железок, причина в чем-то другом. Немного успокоившись, Фаренгейт снова легла. Однако мозг подкидывал одну мысль за другой, и наемница, желая разобраться в произошедшем, тщательно обдумывала их, закурив и пуская дым к потолку как можно выше. Может, мед-х среагировал с металлическими частями? Нет, не должен был. Или слишком убойная доза? Снова нет - Фаренгейт точно соблюла ее. Разве что в способе изготовления покривила, и очень сильно... Она потянулась к начинающему болеть от бессоницы и усердной мыслительной работы виску, потерла, ощущая неровности шрама подушечками пальцев. Стряхнула пепел с сигареты на пол. Ханна. Она обучала подругу готовить снотворное, прятать миниатюрные шприцы в белье, чтобы незаметно вкалывать клиенту, и тот не тянулся к ним повторно. Она вспомнила, как изящные, смугло-желтые пальцы постукивали по шприцу, как шевелились узкие, светлые губы, когда девушка рассказывала, как правильно делать снотворное. В памяти великолепно отложились изгибы бровей, широкие скулы и карие крапинки в радужке, но не слова подруги. Фаренгейт об этом ни разу не жалела, но сейчас ей требовались совсем не оттенки мягкой кожи, которые так великолепно оттенял черный кожаный топ, который Ханна терпеть не могла... Женщина затянулась глубже. Рецепт приготовления. Почему именно лаборатория? Почему они пробирались туда тайком, а не выпаривали, как сейчас? Пришлось разбирать воспоминания, раскрывать каждое как завядший бутон, выуживать ценные данные, стараясь не отвлекаться на сладкий аромат прошлого и на боль, проскакивавшую от этих воспоминаний, вонзавшихся засохшими шипами. Хорошо же она отплатила ей за всю помощь. За всю любовь, которая спасала их обеих на протяжении долгого времени, давала надежду выбраться и согревала... Нельзя нагревать. Точно. Распад каких-то там молекул, превращение наркотика в яд - Ханна пыталась объяснить это, как понимала сама, но Фаренгейт поняла тогда еще меньше, и ее больше интересовал вкус бледных губ, а не странные слова, срывающиеся с них. Значит, нужно искать лабораторию. Наемница потушила сигарету, скользнув взглядом на пип-бой, припоминая карту. В Добрососедстве точно была лаборатория. К Щепке лучше не обращаться - растрещит на все Содружество, где она и что она. Еще лаборатории были в крупных селениях, типа Квинси, но ни одного такого ближе Добрососедства не было, а Квинси кишел Стрелками. Хотя, нет. Было одно. Она не стала будить Клэр, дала ей выспаться. Меткая очкастая заслужила отдых. Наемница очистила дротик, отложила в сторону, почистила оружие, броню, обувь и одежду, а когда дела закончились - просто села и уставилась в лицо брюнетке. В спящее лицо, от которого веяло покоем и расслабленностью - редкое выражение для бодрствующей Выжившей. Было пасмурно, с востока ползли грозовые тучи. Так и не спросила про Вашингтон и Нью-Йорк. Фаренгейт сделала мысленную заметку - спросить по пути, потому что потом будет совершенно не до того. И, когда Клэр открыла серые, похожие на небо глаза, она без предисловий объявила: - Поднимайся. Идем в Юниверсити пойнт.