Memory Den(izen)

Они покинули "Фэллонс" крадучись, но быстро. Каждый шаг отдавался в покусанной ноге болью, и Фаренгейт с трудом сдерживалась от того, чтобы не подобрать какую-нибудь палку для опоры, практически не следила за окружением, предоставив это очкастой и ее пип-бою. Выйдя из владений супермутантов на лесную дорогу, они вздохнули свободнее и сбавили темп. - Фаренгейт. - Да? - Ты говорила, что есть способы пройти мимо гулей. Как это возможно? Женщина немного помолчала, собирая вместе разрозненные мысли и стараясь ровнее ступать на изъеденный временем асфальт. - Гули не так сильно отличаются от нас. Им нужны вода, еда, воздух - в меньших количествах, но нужны. А еще им нужен сон. Гули засыпают чуть позднее заката и просыпаются на рассвете. Ночью, в темноте, мимо них можно прокрасться. Обрати внимание - прокрасться, а не протанцевать, сшибая все подряд. - Я поняла... - На самом деле сложнее, чем кажется. Они чуткие твари, слышат малейший шорох и отлично чуют запахи. Так что главное - не разбудить. Солнце, опускавшееся к горизонту по правую руку от них, окрашивало ржавчину леса в золотистые тона. Пахло влажной трухой. Где-то вдалеке изредка раздавалось жужжание дутней, копошившихся в размякших после грозы стволах. - А второй способ? - Честно, он больше смахивает на байку. Караванщики рассказали - какая-то девчонка в Столичной Пустоши натягивала себе на лицо маску из кожи гуля и расхаживала по метро как у себя дома. - Серьезно? - в голосе Клэр смешались восхищение и отвращение. - Не проверяла, и, надеюсь, никогда не стану. Чтобы залезть в шкуру гуля, нужно очень отчаяться. - Но можно ведь ее выдубить. Тогда не будет запаха, останется только неровная кожа. - Что-то я не вижу особо много людей, расхаживающих в масках из кожи гулей, дубленой или нет. Думаю, это что-то значит. - Наверное, - покорно согласилась очкастая. - А что за девушка? Известная личность? Странное место - лес. Между стволами достаточно пространства, но дальше ста метров ничего не видно. Вроде не сплошные стены вокруг, но звуки мягко глохнут в воздухе, словно вязнут в желе из смоляники. Как Фаренгейт ни старалась расслабиться, все равно не получалось - инстинкты городского бойца были сбиты с толку и вопили найти привычные бетонные закоулки и схорониться в них. - Из Убежища, как и ты, кличут Странницей, - неохотно ответила женщина. - О ней много баек ходит. Уж не знаю, существовала она на самом деле или это очередная легенда. Говорят, участвовала там в разборках между Братством Стали и Анклавом, потом куда-то пропала. - Анклав... - повторила брюнетка. - Остатки довоенного правительства. Насколько знаю, до Содружества так и не добрались. - Если верить слухам, то за это стоит благодарить как раз Странницу. - Встречу - поблагодарю, - серьезно кивнула Клэр, отчего женщина насмешливо фыркнула. - Судя по рассказам, их истребили заслуженно. - Да брось, - проворчала Фаренгейт. - Обычные разборки между двумя бандами, одна другой стоит. Она нервно повела носом - даже сквозь гниль, которой до сих пор несло от рук и брони, ощущался слабый дымок. - Рейдеры? - тихо спросила Клэр. - Или караванщики? - Не знаю, и выяснять не хочу, - Фаренгейт снова ускорила шаг. - Отдохнем, когда пройдем мимо? - Посмотрим. Они миновали участок леса, где ощущался дым. Лес начал редеть, и Фаренгейт тем более расхотела делать привал - только не там, где они открыты со всех четырех сторон. Невольно она задумалась - как только караванщики и фермеры выживают вне стен городов? Но почти сразу ответила самой себе: первые - за охраной и браминами, а фермеры строят себе дома из жести и, чуть что, зовут на помощь всех, кого могут. Фаренгейт не смогла бы так жить. Ей нужна была крепкая, надежная кирпичная стена, к которой можно привалиться и укрыться от врага. Идя сквозь редеющий лес, они углядели промелькнувший вдалеке влажный блеск. Спустя какие-то десять минут напарницы вышли на берег озера, поросшего чахлой, но густой осокой, с водой цвета бензина. - Джамейка Плейн на том берегу, - кивнула Фаренгейт на развалины, виднеющиеся по ту сторону маслянисто переливающейся на ветру глади. - Вон мэрия, - Клэр указала на одну из развалин, двухэтажное кирпичное здание, ощербившееся неровными провалами окон на озеро. Различалось движение меж руин - истощенные тела в рванье. - Боже, сколько их... - Именно. Слишком много, чтобы зачистить без потерь. - Пойдем туда ночью? - нерешительно предложила Клэр. Фаренгейт задумалась, взвешивая все "за" и "против". С одной стороны, чем скорее она разберется со всем, тем скорее можно будет вернуться домой, в надежные тиски городских стен. С другой - болели едва покрывшиеся кожицей раны на ноге и руке, убийственно разило от одежды и брони, да и нервы не железные - до сих пор потряхивало от воспоминаний о кошмарном лабиринте парковки. - На сегодня мне гулей хватит, - решила наемница. - Пойдем туда следующей ночью. Сейчас - ищем убежище. Завтра днем - наблюдаем за местностью и отдыхаем. На лице Клэр явственно отразилось облегчение. - Какое убежище? - Любое, в котором нас не сожрут ночью. Отряд побольше мог бы организовать небольшой укрепленный лагерь прямо на берегу, но двум женщинам требовалось что-нибудь понадежнее костра и бурелома. Они медленно двинулись по дороге, высматривая подходящее укрытие. Ни домов, ни даже ларьков или будок - очкастая объяснила, что в свое время здесь был лесопарк. Но, на их счастье, это не отменяло дороги и проржавевших машин, попадавшихся на обочине. Одна из таких выглядела достаточно надежно - грузовик с закрытым металлическим прицепом. Мародеры и время обглодали кабину до металлического каркаса, но двери прицепа были целы. Сняв автомат, прицелившись, - локоть болезненно заныл, - Фаренгейт кивнула напарнице, и та распахнула дверь, отскочив в сторону. Накиданное протухшее тряпье, пустые жестянки из-под консервов, но ни гнусов, ни гулей внутри. Женщина зашла внутрь, держа оружие наизготовку. Пусто. Там они и обустроились. Клэр, морщась, разгребла полусгнившие тряпки и мешки, как могла заткнула ими дыры в стенках. Фаренгейт осмотрелась вокруг: гнезд насекомых нет, нор с радтараканами тоже, а по небольшому овражку, когда-то бывшим бетонной канавой, стекает хилый, но почти не радиоактивный ручеек. Женщина прошлась по осоковым зарослям - ни болотников, ни кротокрысов. Скорее всего, гули распугали всю окрестную живность, выходя на охоту. Вернувшись в прицеп, в котором очкастая, привалившись к стене, вяло тыкала в пип-бой, Фаренгейт первым делом переоделась. В наступающих сумерках она прополоскала воняющую тухлятиной одежду в ручье, разложила ее на крыше прицепа. Почистила броню. Почти полностью стемнело, и она зажгла фонарик, направила его луч на бутылку с водой - металлическая коробка осветилась изнутри мягким, слабым светом. Выглянув наружу, наемница проверила - нет, сквозь щели лучи не проникают. Из крови ушли последние следы адреналина, а из головы - напряжение и беспокойство. Убежище было не слишком надежным, но оно было - со стенами и потолком. Никто не пытался их убить, рядом не шныряли твари - ну, хорошо, шныряли, но уже ложились спать. И желудок бесцеремонно напомнил о себе, некормленном с самого утра. Фаренгейт достала консервы и удовлетворенно зажевала, если верить этикетке, "язык брамина". - Ужинать собираешься? Очкастая, обмякшая у стены, едва качнула головой. Лицо ее было покрыто испариной, глаза прикрыты. Приглядевшись, Фаренгейт увидела, как брюнетка время от времени тяжело сглатывает и кривится. - Что с тобой? - Тошнит, - пробормотала Клэр, едва шевеля губами. - Голова... болит. Жуя консерву, Фаренгейт обдумала варианты. - Твой пип-бой может проверить уровень радиации? - В организме? - Да. Клэр нахмурилась. Неохотно ткнула в пип-бой. Буркнула что-то невеселое и снова обмякла. - Тебя покусал светящийся, ничего удивительного. Сейчас, доем, поставим капельницу. - Антирадин? - Он самый. Глубоко вздохнув, Клэр сделала над собой усилие и оттолкнулась от стены. Оперлась на пол, стоя на четвереньках. Дотянулась до рюкзака наемницы и расшнуровала горловину. - Чехол сбоку. Да, этот. На очкастую было жалко смотреть - с плотно сжатыми губами, она покачивалась из стороны в сторону, пока копалась в рюкзаке и чехле с медикаментами. Достала полупрозрачный пакетик и уставилась на него, соображая. - Фаренгейт. - М? - та приканчивала третью банку и собиралась на этом остановиться. - Я не умею ставить капельницу. - Сейчас научишься, - пробурчала наемница с набитым ртом. - Достань пакет с катетером и системой. Да, они. Теперь... сядь у той стены. Видишь крюк? Повесь туда антирадин. Клэр попыталась встать, дотянуться до крюка, но покачнулась и осела обратно. - Ладно, сиди, сейчас я... Не слушая, очкастая вцепилась в стену, поднялась, шатнувшись. Выдохнула. И повесила пакетик с антирадином. Однако почти сразу опустилась на пол, оперлась лбом о стенку. - Голова кружится, - то ли пожаловалась, то ли оправдалась она сквозь зубы, повернулась на месте, садясь спиной к стене. - Знаю. Больше ничего не делай, сиди. Проглотив последний кусок, Фаренгейт отложила пустые банки в дальний угол и села у рюкзака, достала из чехла спирт, чистый бинт, пластырь, села рядом с очкастой. Та наблюдала из-под полуприкрытых век. - Сними пип-бой и закатай рукав. Обработав руки спиртом, Фаренгейт приготовила капельницу. Не так уж и сложно, главное - соблюсти стерильность и следить за тем, чтобы не было пузырьков в системе. Затем перетянула жгутом локоть очкастой, облила спиртом сгиб и ввела иглу. Самый нервный момент. Фаренгейт помнила, как она впервые ставила капельницу - одной из своих коллег-"девочек", с которой до того поигралось двое гулей. Волновалась, истыкала всю вену, но наконец поставила. Ходила гордая до самого вечера, когда "девочку" забрали еще раз, уже не вернув. Проследив, что лекарство идет нормально, а кожа не вздувается, Фаренгейт закрепила иглу пластырем и отошла собрать все обратно в рюкзак. - Теперь сиди спокойно. Очкастая и не думала дергаться. Она послушно сидела, стеклянными глазами следя за движениями наемницы. - Спасибо, - прозвучало так слабо, что Фаренгейт едва расслышала. - Не за что. В следующий раз будешь ставить сама. - Хорошо. - Ну-ка, - женщина ловко утянула себе пип-бой из-под безвольной руки, села рядом. Клэр молча наблюдала за тем, как наемница переключает вкладки. - Что по Стрелкам? - пробормотала Фаренгейт, открывая досье. - У нас остались... Райдер, с ним: Амелия, Курт-Дейв, Уияльм, Эдвард, "Торчок"... Шестеро. Ничего невозможного. Шестерых можно убить и в одиночку при должной подготовке. А уж вдвоем мы с ними точно справимся. - Ханна. Настолько странно было слышать это имя от Клэр - Фаренгейт едва не вздрогнула. - Еще там была Навия "Ханна" Хан, - повторила очкастая, явно пытаясь шевелить мозгами. - Ханна... - Да-да, я расслышала. - Та самая, с которой ты продавала наркотики в Добрососедстве? Внутри шевельнулось что-то колючее, протестуя - не лезь не в свое дело. Фаренгейт помедлила. - Похожа, - неохотно произнесла она. - Она стала Стрелком? - Не знаю. Почувствовав нарастающую неприязнь в голосе наемницы, Клэр замолчала. Женщина успела пролистать досье всех оставшихся членов группы еще раз, когда брюнетка снова подала признаки жизни: - Что будешь делать, если она окажется в отряде? - Я... - мысли ворочались неохотно. - Надеюсь, что не окажется. - Фаренгейт. - Не знаю. Оглушу. Свяжу. Потом поговорю. - Что будешь делать, если она станет в тебя стрелять? Картина, вставшая перед глазами оказалась слишком яркой. Ханна - с яркими, живыми глазами цвета темного шоколада, - целится в нее из пистолета, который до того никогда не брала в руки. Сухие, тонкие губы кривятся, а палец жмет на спусковой крючок... Беспомощность. Сковывающая, холодная, от которой хочется закрыть глаза. - Обезоружу, - соврала Фаренгейт. - И поговорю. Клэр тяжело вздохнула. - Это точно она? - Да не знаю я! - огрызнулась наемница, откладывая пип-бой и вставая с места. - Увижу - пойму! Она рывком подтянула к себе рюкзак, достала спальник. Раскатала его и бесцеремонно уронила на пол. Ей не хотелось спать - хотелось закончить разговор и отделаться от взметнувшегося роя мыслей в голове. Но, застыв на секунду, она поняла, что ложиться сейчас глупо - будет ворочаться, и Клэр снова прицепится. - Как антирадин закончится - вынь иглу и залепи руку пластырем, - коротко бросила наемница, отходя. - Вставать не пытайся, лучше сразу ложись спать. Она вышла, похлопывая по карманам, выудила пачку сигарет и зажигалку. Отошла немного от прицепа, проморгалась, привыкая к темноте, прислушиваясь. Тихий плеск воды. Шелест травы и листьев. Далеко, очень далеко завывал Коготь Смерти, раздавались хлопки выстрелов. В просветах между облаками мерцали звезды, туманной дымкой заволокло полумесяц. Ночь в Содружестве - обманчиво тихая, небезопасная. Фаренгейт бесшумно отошла к озеру, пробралась поглубже в осоку, пока под ногами не захлюпало, села на замшелое бревно с торчащими из дупла травинками. Поднесла к огоньку сигарету и затянулась, разглядывая противоположный берег. Волны разбегались серебристой рябью, ломая отражение старых руин. Неужели там, именно там находятся несметные сокровища Джамейки Плейн? Но эта мысль промелькнула и ушла. "Это точно она?" Фаренгейт зажмурилась изо всех сил, воскрешая в памяти образ подруги. До последней родинки, до последнего шрама. С каждым годом воспоминания тускнели и размывались, время стирало черты лица и манеры поведения. Она уже не помнила точно, какова на ощупь была кожа Ханны, забывала слабую боль от царапин на спине, которую оставляли точеные ноготки - какого они были цвета? Красный лак или розовый? Все хуже слышала голос, который звучал в памяти глуше и глуше, словно уходя под землю... И Фаренгейт не была уверена, что она точно помнит лицо. Но надеялась, что Навия, кем бы она ни была на самом деле, сразу даст понять, знакома с Фаренгейт или нет. Узнает ли ее подруга? Шрам остался тем же. Наемница выбривала висок, но черты лица были прежними - плавными, хищными. Цвет волос - может, немного прибавилось седины, но все так же сияли рыжей медью. Должна узнать... Фаренгейт поймала себя на том, что она практически уверена - "Ханна" и есть та самая Ханна, которую она знала. Опасная надежда, которая могла оказаться ложью. Вдыхая и выдыхая сладковато-горький дым, она пыталась внушить себе, что должна быть готова ко всему. Что Навия скорее окажется наемницей Стрелков, одной из тех, кто стрелял в ее друзей... но тогда почему "Ханна"? Совпадение? Она пыталась разубедить себя, что скоро увидит ту, кого давно потеряла. Но не смогла. Разумом она понимала - нужно убить всех. Но нерациональная часть взрывалась негодованием и надеждой - что, если Ханна уйдет из Стрелков? Если она вернется к ней, в Добрососедство? Вернется ли... Сигарета дотлела. Фаренгейт затушила ее в воде, наполнившей след, и поежилась - наползал ночной холод. В одном Клэр точно была права - следовало поставить точку, решить, что делать при встрече. Женщина подняла глаза к небу, размышляя. Поговорить. Объяснить. Извиниться. То, чего она хотела все эти годы. Потом... потом, хотелось верить, что они обе уйдут живыми. Хотелось верить, что уйдут вместе. Хотелось верить... Фаренгейт с чувством досады опять поймала себя на том, что по умолчанию принимает женщину, которую видела лишь на фотографии в досье, чье имя частично совпадает, за Ханну. Но, как ни пыталась, не могла, подобно сигарете, затушить надежду, тлевшую внутри. Она вернулась в прицеп, тихо притворила за собой двери. Клэр лежала там же, где и раньше, только уже без иглы в вене, с раскатанным рукавом, пип-боем под рукой. Блеклый свет углублял тени на лице без очков - спокойном, спящем. Фаренгейт сняла пустую систему, убрала инструменты и спирт. Недолго постояла без единой мысли в голове, просто рассматривая свернувшуюся клубком Выжившую. Вздохнув, достала из рюкзака той спальник, расстегнула и укрыла. Погасила фонарь, улеглась в свой спальник, подгребла поближе автомат и закрыла глаза. Впервые за много времени она проснулась не от укола электричества в запястье, а сама медленно выплыла из мельтешащего, поверхностного сна. Полежала в темноте, не понимая, почему проснулась. Ни подозрительных звуков, ни ощущения опасности, ни расписания... Просто выспалась. Случается и такое. Она потянулась, зевая. В прицепе царила кромешная тьма, и Фаренгейт, выбравшись из спальника, приоткрыла дверь. За той стояла густая пелена тумана - бледно-серого, густого, в каком глохнут звуки, и пахнет только холодной сыростью. Глянув на время, подняла бровь - было за полдень. Очкастая по-прежнему сопела в обе дырочки, но наемница не стала ее будить. Зачем? Пусть отдыхает. Все равно ее помощь понадобится только вечером. Вместо этого Фаренгейт вылезла на крышу и собрала одежду - подсохшую, но не до конца, пропитавшуюся легкой влагой тумана. Впрочем, плевать, лишь бы не воняла. Высохнет на теле. Разобравшись с одеждой, перебрав и проверив снаряжение, вычистив от гнили, она успела проголодаться. Очкастая тоже тихо шевелилась, переворачиваясь с боку на бок, просыпаясь и снова засыпая. Беспокойно уставилась в сторону Фаренгейт, когда та села рядом с консервой в руках. - Как сегодня? Получше? - Да. Уже выходим? - Нет. Отдыхаем. Можешь лежать, сколько хочешь. Вечером обсудим план. Брюнетка снова свернулась клубком и закрыла глаза. Помедлив, Фаренгейт потрепала ее по голове - мягкие, гладкие волосы, все еще чистые, несмотря на вчерашнюю потасовку. Клэр издала сонный, тихий звук. Отойдя, чтобы не тревожить запахами еды и чавканьем, наемница пообедала. Уже хотелось чего-нибудь горячего, сытного, а не холодного жира из консервной банки. Она задумалась, можно ли будет уговорить очкастую готовить ей в Добрососедстве, хотя бы иногда. Дейзи готовила сытно, но просто, а в "Третьем рельсе" нужно было сразу заливать съеденное алкоголем, чтобы не отравиться съеденным и хотя бы оставить его за углом, пока не успело пройти дальше желудка. Выкинув пустые жестянки, Фаренгейт осталась снаружи, всматриваясь в туман, который и не думал рассеиваться. Прихватив с собой на всякий случай пистолет, она прошлась к озеру, к тому же бревну, на котором сидела вечером, и снова закурила. Редкие моменты покоя - ими следует наслаждаться. А также следовало продумать, как искать Стрелков. Фаренгейт сосредоточилась, бессознательно ломая стебелек осоки пальцами одной руки и потирая шрам пальцами другой. Версия Клэр о том, что Стрелки находятся недалеко от полуразрушенного здания мэрии, была убедительна. Спрятаться в здании, зачистив одну комнату от гулей и ведя себя тихо, проще, чем оборудовать лагерь в стороне, в открытой местности. Удобнее всего выяснить, в каком здании прячутся Стрелки, закинуть туда несколько гранат и залечь, пока гули сбегаются на шум. Многочисленность стаи в Джамейке не оставляла для Стрелков надежды на спасение. Но если просто шариться по домам, то риск случайно разбудить гулей опасно возрастал, равно как и вероятность, что любопытствующего съедят раньше, чем тех, кого он ищет. Кроме того, это было просто-напросто долго. Стрелки с равным успехом могли прятаться как в соседнем доме, так и в колокольне, возвышавшейся на противоположном конце города. Значит, следовало поставить ловушку на цель Стрелков - мэрию. Перво-наперво нужно добраться туда ночью, тихо и незаметно, что однозначно исключало присутствие Клэр. Выжившая - козырь и самое слабое звено плана в одно и то же время. Меткая, но неуклюжая, надежная, но хилая. Она и так прошла с наемницей куда дальше, чем кто-либо еще, кроме, может быть, Ханны. Но здесь им следовало разделиться. Для нее следовало оборудовать огневую точку вне города - будет страховать издалека. Карабин с глушителем в данном случае был очень удобен - на звук не сбегутся все окрестные гули. А Фаренгейт может работать ножом, если придется драться. Она надеялась, что до этого не дойдет - шанс убежать из города, полного голодных гулей, был мизерным. Добравшись до мэрии, Фаренгейт планировала ставить ловушки. Тоже что-нибудь громкое, вроде растяжки с гранатой, чтобы гули услышали наверняка. Но нельзя ставить ее на входе - не все Стрелки могут успеть добраться до мэрии, когда раздастся взрыв, и кто-то точно спрячется, переждет, останется в живых. Получается, нужно идти дальше, искать спуск в подвал, который ведет к сокровищам. Минировать его. А дальше - выжидать. Фаренгейт потушила сигарету. Рассеянно взглянула на переломанные стебельки под ногами. Очень стройная и хорошая версия, которую запросто порушат непредвиденные моменты. К примеру, Стрелков может не оказаться в Джамейке. Или это может быть другой отряд. Или, несмотря на все предосторожности, наемница подорвется к чертям собачьим на собственной мине или наступит на гуля - уйма возможностей пустить план коту под хвост. Значит, нужно продумать пути отступления. В случае, если она привлечет к себе внимание гулей, одна надежда - на быстрые ноги. И на карабин Клэр, но очкастая не сможет помочь за пределами видимости и в зданиях. Значит - нужно получше зашнуровать ботинки перед выходом. В случае, если это окажутся не те Стрелки - главное, чтобы они не выжили. Нужно проследить, что никто не сбежал из Джамейки Плейн. И самым мрачным вариантом оставался тот, в котором отряд Райдера находился в совершенно другом месте. Здесь обрывались все следы, которые нашла Фаренгейт. Возможно, она когда-нибудь еще увидит участников отряда - сорвется с места, завершит начатое. Но Содружество слишком велико, чтобы миловать случайностями. Скорее она закончит как с Ханной, - тяжестью на сердце и смутной мыслью, постоянно витающей на задворках сознания. Женщина не могла просто взять и выбросить месть из головы - не после того, что сделали с ее друзьями, не после того, как она зашла так далеко. Машинально Фаренгейт снова потянулась за сигаретой, но остановила себя. Хватит дымить. Может, вокруг и туман с осокой, но горько-сладкий запах - отличный ориентир, выдающий ее присутствие с головой. Вместо этого она продолжила ломать стебельки, бездумно наблюдая за мелкой рябью на озере. Лепетала вода. Фаренгейт было как всегда неуютно продумывать вероятность собственной гибели, - к такому никогда не привыкнешь. Она не питала иллюзий - да, они некоторое время сражались вместе, но своя шкура всегда дороже. К тому же Клэр слишком труслива, чтобы соваться к гулям вплотную - очкастая предпочитала сражаться на расстоянии и совсем недавно пережила шок от слишком близкого боя. Но ее совесть потом загрызет не хуже яо-гая за то, что бросила напарницу умирать - такой памяти о себе Фаренгейт оставлять не хотела. Она пыталась придумать, как бы получше сформулировать честное "Если меня долго не будет - встань, оттряхнись и возвращайся к Дейзи припеваючи". Ее вышибло из мыслей раздавшимися совсем недалеко голосами: - Все, хватит. Здесь, - сиплый, простуженный. - Нам всего миля осталась. Потерпеть не можешь? - мужской, негромкий и раздраженный. - Я терпела всю дорогу и ссать в своем углу не собираюсь. Давай, пошел. Твое говно я тоже нюхать не хочу. - В эти кусты? - Да, в эти. Я за грузовик. Замерев и не дыша, Фаренгейт прислушалась к шагам, раздавшимся в осоке - рядом с ней, совсем близко. Мужчина, бубня под нос о раскомандовавшихся бабах с мнительностью до небес, встал в считанных метрах от нее и зашуршал пуговицами на ширинке. Облегченно выдохнул - к лепету воды примешалось слабое журчание. На нем была безошибочно опознаваемая форма Стрелков. В голове Фаренгейт пронеслась вереница мыслей, но усилием воли она ухватилась за одну: "Оглушить". Оглушить, потом допросить. Она не видела отчетливо из-за осоки, но профиль казался знакомым. Как можно бесшумнее и быстрее она подкралась к Стрелку, доставая пистолет - надежнее всего будет тюкнуть прикладом в затылок. Наемница подошла совсем близко, на расстояние удара, когда Стрелок стал застегивать штаны. Она занесла пистолет, и в этот момент мужчина обернулся. - Твою... - вырвалось у него, когда приклад вскользь ударил по плечу - Стрелок рефлекторно отклонился в сторону. Они сцепились, с громким хрустом ломая осоку. Фаренгейт не стала тянуть и сделала то, что должна была, - вывернула дуло к голове мужчины и выстрелила. Тот конвульсивно дернулся и безвольно рухнул в заросли, в последний раз потянув наемницу за руки. Выстрел грохочущим эхом прокатился над озером. - Уилл? Все в порядке? - хриплый крик. Она быстро пронеслась сквозь осоку к прибрежным кустам. Прижалась к стволу старой, почерневшей ивы и выглянула в сторону грузовика. Двери прикрыты. Из-за прицепа выходит еще один Стрелок, озирается по сторонам и, почуяв неладное, пригибается, достает оружие. - Уилл? Стрелок двинулся к осоке, целясь из автомата. Сквозь ветви Фаренгейт видела человека - меньше напарника, более худой... женственный? С нарастающим дурным предчувствием она вгляделась в лицо Стрелка. Широкое, плоское, с миндалевидными глазами и узкими губами... Ватными пальцами она сунула пистолет обратно в кобуру, дважды промахнувшись. Навия "Ханна" Хан направила оружие в сторону звука. - Не стреляй, - выдавила Фаренгейт как можно громче. Стрелок остановилась. - Покажись! Медленно подняв руки, наемница вышла навстречу. Пристально всмотрелась. - Кто ты? - Ты не узнаешь меня? Открытое, но смазанное расстоянием, туманом, грязью и временем. Фаренгейт жадно всматривалась в черты лица. - Где, мать твою, Уильям? - в голосе, размеренном и сиплом, появилась злость. - Ханна, ты помнишь меня? Женщина нахмурилась. - Откуда ты знаешь, как меня... - но тут же напряглась: - Стой на месте! - Ханна, - повторила Фаренгейт, остановившись и держа руки поднятыми. На лице сама собой расползалась слабая, неверящая улыбка. - Ханна, это же я, Огонек. Ну, теперь вспоминаешь? По выражению лица женщины было сложно что-либо прочесть. - Огонек? Фаренгейт отчаянно желала услышать в этом голосе что-нибудь большее, чем пустоту. - Прости. Прости, мне жаль. Я не должна была уходить. Она продолжила говорить, пытаясь рассмотреть признаки узнавания на знакомом лице, по которому время уже прошлось своими когтями. - Я искала тебя потом и не могла найти. Почему ты пропала? Ты могла бы прийти, в последний раз, чтобы высказать все, что думаешь. Я заслужила. Можешь не прощать меня, но знай, я сожалею, больше всего на свете сожалею, что оставила тебя там... Ханна вздрогнула. Ее колени подогнулись, оружие выпало из рук, и она мешком повалилась на землю. Фонтанчик крови выплеснулся из виска. Мысли вымело из головы. Зазвенело в ушах. - Фаренгейт, ты в порядке? - прозвучало со стороны грузовика. - Фаренгейт! Убила. - Эй, Фаренгейт! - к ней приблизились торопливые шаги. Из головы Ханны вытекала кровь. Чья-то рука тронула плечо. - Эй! - Ты убила... - на ватных ногах она подошла к телу и опустилась рядом. Лицо. Знакомое. - Убила ее. - Она уже крючок начала нажимать, когда я выстрелила! Что с тобой не так, Фаренгейт? Ты просто стояла и ждала, пока тебя застрелят? Знакомое, но... черты лица, котрое помнила наемница, были слишком размыты. - Погоди. Неужели это... Резко вдохнув, женщина начала двигаться - протянула руки к телу и сдернула с него штаны. - Что ты... - Не она. От души отлегло. Отлегло, будто супермутантские ладони перестали сдавливать сердце. - В смысле - не она? - У Ханны была родинка на бедре, большая, похожая на патрон, - Фаренгейт осела рядом с Навией и прикрыла глаза ладонью. - У этой ничего. Лицо Ханны окончательно растворилось в памяти. - Так ты думала... Ох. Ветер шелестел осокой. Кровь впитывалась в пыль дороги. - Надо избавиться от тел, - нерешительно подсказала Клэр. - Пока не учуяли кровь. - Да... да, надо. Она собралась, сгоняя вялость. - Для начала надо их обшарить. Недолгий, но тщательный обыск принес необычную находку: костюмы химической защиты. В рюкзаке Уильяма их было четыре, у Навии - три. Все оружие - с глушителями. Больше ничего необычного. Собрав медикаменты, наркотики и крышки, они утопили трупы в озере и засыпали пятна крови землей. Вывод напрашивался сам собой: отряд Райдера в Джамейке Плейн, причем в самих развалинах - это бы объяснило нежелание тех двоих справлять нужду в лагере, особенно если лагерь - это одна-две зачищенные от гулей и плотно запертые комнатушки. Химзащита - видимо, Стрелки уже добрались до самой сокровищницы, но там их встретил ядовитый газ. Если они не пытались проветрить помещение, значит, оно либо герметично, укреплено от взрывов и повреждений, либо под землей. Скорее последнее. Все складывалось идеально. Стрелки - на местах, их цель - ясна. Единственная загвоздка теперь была в том, пошлют ли они еще кого-нибудь за химзащитой повторно, но Фаренгейт упростила задачу - она разбросала куртки, ботинки и оружие на дороге, предварительно испачкав в крови и подрав, неподалеку уронила рюкзаки с химзащитой. Наткнувшись на это, Стрелки решат, что посыльных задрали, к примеру, дикие псы, и не станут искать дальше. Забрав химзащиту, они сунутся в мэрию, где их будут ждать растяжки. На этом все закончится. Несмотря на очевидный успех и надежду на скорое разрешение, возвращение в Добрососедство, Фаренгейт оставалась мрачной. Она едва не дала застрелить себя женщине, похожей на давным-давно погибшую. Видимо, пора было уже забыть. Давно пора. Как отрезать давно высохшую конечность, не давая ей отравлять остальной организм. Нельзя бесконечно верить в чудо и надеяться на невозможное - такая вера убивает. "Ханна" - наверняка кличка или кодовое прозвище. От фамилии "Хан". Прибавить первый слог имени, "На", и получается "Ханна". Хан, Навия. Вот и объяснение "совпавшим" именам. Ну а лицо... Мало ли женщин с раскосыми глазами в Содружестве? - ...будешь? - А? - очнулась женщина. Они сидели у грузовика, и Клэр деловито чистила ботинки, то и дело потирая шею. - Что? - Говорю, ужинать чем будешь? - Консервов - навалом, - махнула наемница рукой. - Выберу что-нибудь. - Вот как... Я хотела сделать суп. Консервы уже приелись. - Хорошая идея, - безучастно откликнулась Фаренгейт, но потом до нее дошло. - Суп? - Да. Где ты витаешь? - Что тебе нужно для супа? - Дрова. Принеси немного, я наберу воду. Воспряв духом, женщина немного походила по окрестностям, собирая сушняк. Набрав веток для небольшого костерка, она вернулась - Клэр уже собрала из нескольких железяк держатель для кастрюли и вытирала руки чистой тряпицей, готовясь приступить к рубке извлеченных из рюкзака картофелин. Фаренгейт развела огонь, наблюдая краем глаза, как очкастая чистит и режет клубни. Время от времени она терла шею - это движение привлекло внимание Фаренгейт. Когда овощи и браминьи консервы уже варились в лениво булькающей воде, наемница дернула очкастую сесть и не двигаться. - Что с шеей? - Чешется, - откликнулась Клэр. - Болит немного. Но у меня много где болит... Фаренгейт оттянула ворот рубашки и потянула пальцами бинт. Под ним расползалась краснота, а затянувшийся кожицей укус на шее приобрел нехороший зеленый оттенок. - Да что с тобой не так, а? - Что там? - мгновенно напряглась очкастая. - Укус загноился. Почешешь еще до утра - и свалишься с гангреной. - Все так плохо? - Клэр попыталась извернуться и посмотреть, но, разумеется, не смогла. - Не простуда, так лучевая болезнь, - Фаренгейт вытащила из трейлера свой рюкзак. - Не лучевая болезнь, так загноившийся укус. Как тебя только раньше не убили? - Сама не знаю, - вздохнула брюнетка, без дальнейших указаний снимая пиджак. На ней до сих пор была вчерашняя, наспех сделанная перебинтовка поверх рубашки, вся в грязи и крови. Фаренгейт поморщилась, но комментировать не стала, помня, что вчера напарница была не в состоянии даже встать, не говоря уже о стирке вещей. Она сняла бинт, скомкала и сунула в огонь. - Сиди смирно. Стимы помогали ранам затягиваться, но их обеззараживающих свойств не хватило, чтобы полностью избавить от последствий укуса светящегося гуля - гнилые зубы были оружием пострашнее радиации. Фаренгейт достала из походной аптечки скальпель и протерла спирт, равно как и шею очкастой. Та беспокойно покосилась на лезвие, но промолчала. Издала только негромкое "ай", когда Фаренгейт надрезала свежую кожицу - капли гноя вздулись на линии надреза. Приходилось делать вещи и противнее, чем выдавливать гной и промывать рану. Женщина старалась действовать аккуратно и быстро, но когда она залила спиртом рану, Клэр негромко взвыла. - Все, все, закончила, - прижала разрез кусочком бинта. - Тебя как перебинтовать, поверх рубашки? - Нет, - процедила очкастая, морщась. - Натирает. Дай сниму. Она была напряжена. Вздрогнула от руки, фиксирующей конец бинта, замерла неподвижно, когда белая лента ложилась по диагонали на спину. Ее кожа была практически одного цвета с бинтом, кости лопаток проступали острыми углами. От прохлады шли бугорки мурашек. Закончив, Фаренгейт легко хлопнула по плечу: - Готово. Одевайся. Мельком она поймала на себе взгляд Клэр - недоумевающий, - но предпочла следить за супом, пока брюнетка торопливо одевалась, растирая руки. - Как понять, что все готово? - Только пробовать. Картофель должен быть мягким. Зачерпнув, Фаренгейт решила, что пора ужинать. В тумане, державшемся целый день, не было видно расположения солнца, но часы показывали шесть после полудня. - Ты прочитала мои мысли, - произнесла она, прикрыв глаза от удовольствия после первых глотков бульона. Горячий, жирный, с отчетливым мясным ароматом. - И поняла, что мне надоели консервы. - Возможно, - задумчиво согласилась Клэр, заглядывая в кастрюлю. - Остаток тебе. - Спасибо! - прикончив порцию в минуту, Фаренгейт слила все к себе в миску и продолжила есть. Клэр неторопливо хлебала из своей миски, смотря в сторону. - Какой у нас план? - спросила она, когда женщина, наевшись, привалилась спиной к сдутому колесу. - План, - повторила наемница. - Простой. Наступает ночь, я захожу в мэрию и минирую вход в подвал. Возвращаюсь до рассвета. Мы меняем укрытие, ждем, пока раздастся взрыв, для надежности следим, чтобы никто не сбежал, и возвращаемся в Добрососедство. Это займет... две-три ночи. Все просто. Сытое спокойствие разливалось теплом по телу. В голове перекатывались мелкие, незначащие мысли, как рябь на сером, растворяющемся в тумане озере. - Что делать мне? - Страховать издалека. Найдем укрытие, ляжешь поудобнее... - Не пойдет. А вот и часть "переубеди очкастую". Фаренгейт лениво прикинула, не проще ли задавить ее авторитетом. Но Клэр заслуживала честного и открытого подхода. - Что предлагаешь? - Я иду с тобой. Мое оружие с глушителем в отличие от твоего. - Им удобнее пользоваться с дальней и средней дистанции, - возразила наемница. - В рукопашной нож удобнее, быстрее перерезаешь глотку, чтобы не успели зашуметь. - Я могу страховать на улице, - не сдавалась очкастая. - Не можешь. Ты точно наступишь на какую-нибудь банку и разбудишь всех гулей в округе. - Я... постараюсь... - Клэр насупилась. С этим доводом было сложно поспорить. - Ты не умеешь красться. Смирись, - пожала плечами женщина. - На улице страховать можешь издалека даже с туманом - пип-бой его пробивает. Пробивает же? Очкастая поджала губы и уставилась в упор. Промолчала. - Вот и хорошо. Теперь последнее. - Фаренгейт попыталась подумать, как это помягче преподнести, но сдалась: - Если не вернусь к рассвету - возвращайся в Добрососедство. Серые глаза широко раскрылись. - Что? - Ждешь меня четыре часа. Если не вернусь или услышишь крики - уходи. - С ума сошла?! - выдохнула Клэр, отставив миску, поднимаясь на ноги. - Я не для того за тобой шла, чтобы вот так бросить! И если уж я остаюсь здесь, то должна... - Страховать издалека. Если я буду бежать с гулями позади себя, то буду признательна, когда ты их перестреляешь. Но если меня зажмут в доме... - Тогда я точно пойду с тобой. Вдвоем больше шансов отбиться. - От полусотни гулей? - в ней медленно начинало закипать раздражение. - Ты меня вообще слушаешь? Да скорее я тебя отбивать буду, чем наоборот! Пнешь какую-нибудь железку, подставишь обеих! - Но... я же не могу просто взять и оставить тебя там! То, что осталось от образа Ханны - бледная тень с темными волосами, - всплыло перед глазами. На миг сжало сердце так, что Фаренгейт едва сделала вдох. - Можешь, - выговорила она. Сглотнула. - Поверь, можешь. - Ну уж нет, - зло выпалила Клэр, приближаясь вплотную. - Договоримся так. Нападут - кричи. Я обязательно помогу. Потребуется - отстреляю и пятьдесят гулей, и семьдесят. Напарница я, или кто? Понимаю, все может быть страшнее, чем я себе представляю... Злость, удушливая и едкая, вскипала от каждого слова. На нее. Еще больше - на себя. Переплеталась так, что было уже не разобрать. Голос Клэр звенел от уверенности, и в нем Фаренгейт слышала свой, много лет назад. - Обещаю тебе помочь. Я только хочу, чтобы моя позиция была рядом... "Обещаю" - и что-то переклинило в голове. Фаренгейт протянула руку, схватила за лодыжку и дернула на себя. Коротко вскрикнув, Клэр упала на спину, на локти. Наемница не дала опомниться: села сверху, придавив коленями предплечья, одной рукой уперевшись в землю, другой - плотно обхватив шею брюнетки, поверх повязки. Очки той сбились на кончик носа, шляпа наехала на лоб, скрывая полями глаза. - Ф-фаре... - Не обещай того, чего не можешь выполнить, - прошипела женщина. - Ты - ссыкло, и в жизни не зайдешь в Джамейку Плейн, даже если очень захочешь. Ты испугаешься. Как в Конкорде испугалась Когтя Смерти, помнишь? Клэр со свистом втянула воздух. Под ладонью бился пульс, а предплечья под коленями, подрагивавшие в попытках вырваться, замерли. - И сейчас ты говоришь все эти красивые слова, но на самом деле - ты не придешь. Так что не смей давать мне ложную надежду, поняла? "Потому что тогда я стану ждать, и умирать будет вдвойне тяжелее". Пальцы сами по себе стиснулись на тонкой шее. - Сейчас ты наобещаешь. Потом - струсишь. И позднее будешь жалеть, убиваться, что не пришла. А потом, может, лет через пять, наберешься храбрости и придешь - а будет поздно искать. Как с твоим сыном. Ее вело, но она не могла остановиться. - Если я приказываю уходить, то уходи! - лицо горело, хотелось запустить пальцы глубже в пульсирующие жилы, до самой крови. - Не оглядываясь, туда, где тебя ждут. Нечего жертвовать жизнью ради меня. Я... я того... Спазм, низведший голос до рыка, окончательно сдавил горло, и пришлось замолчать, наконец вдохнуть и выдохнуть. - Я того не стою. Сотрясавшая тело ярость схлынула, оставив слабость. Клэр, вывернувшись из ослабевших пальцев, отвернулась, кашляя и часто дыша сквозь стиснутые зубы. Очки окончательно спали с лица. - Руки, - просипела брюнетка. Фаренгейт сморгнула. Немного сдвинулась. Вырвав предплечья из-под придавивших наколенников, Клэр негнущимися пальцами принялась растирать запястья. - Ты поняла меня? - фальшивым голосом, который она попыталась сделать таким же злым, как и секунды назад. На тщательно наложенной поверх укуса повязке проступала кровь. Теперь ей уже не хотелось злиться и отшвыривать очкастую как можно дальше от себя - хотелось покончить с уродливой сценой как можно скорее. Клэр скривила губы. Ее глаза были скрыты полами шляпы. - Ты не веришь мне, - выдавила она, и в сдавленном голосе Фаренгейт с бессильной апатией распознала накатывающие слезы. - Верю. Но ты не проходила через такое. Ты просто не знаешь, что будет дальше. Она склонилась, прислоняясь лбом к тулье. Закрыла глаза. - Сейчас тебе не страшно. Ты в безопасности. Вокруг тихо, спина прикрыта, карабин заряжен. А когда я буду там? Ты останешься одна. И вокруг будет совсем не та тишина. Будет темно. Ты будешь лежать где-нибудь на земле и ждать. Дыхание Клэр постепенно успокаивалось. - А потом услышишь крик. Мой или гуля. Я постараюсь не кричать, но это будет сложно. И гулей ты услышишь в любом случае. - Ты говоришь так, словно собралась там умереть. - Ш-ш, - Фаренгейт накрыла ее рот ладонью. - Слушай. Ты, конечно, захочешь помочь. Сойдешь с места, побежишь ко мне. Мой голос быстро стихнет. И ты тоже остановишься - метрах в двухста от толпы гулей, которые будут меня жрать. Она почувствовала неуверенно сжавшуюся ладонь на плече. - Ты не двинешься с места. Остолбенеешь от страха. Захочешь спрятаться. А когда заметишь движение впереди, сквозь туман или деревья - побежишь прочь. Просто потому что тебе захочется жить. - Убрала ладонь с губ. - Мы все хотим жить, в этом нет ничего плохого. Поэтому лучше уходи сразу, не рискуй. Иначе будешь жалеть. Клэр молчала. - Ну, теперь понимаешь? - Звучит как... - снова замолчала. - Как что? - Ты... больше не будешь меня душить? Фаренгейт уже сожалела о сиюминутном порыве. Не зная, как облечь это в слова, она легко коснулась губами подбородка брюнетки - даже не поцелуй, прикосновение, которым проще передать раскаяние. - Не буду. - Ты словно оправдываешься. Перед собой. Улыбка сама собой дернула щеки. - Опять читаешь мои мысли? Укушенное бедро начало сводить от боли. Фаренгейт поднялась, села рядом, приобняв колено и прижимая рану. Отвела взгляд - Клэр пыталась как можно незаметнее вытереть виски и уголки глаз. Она молчала, ожидая, пока брюнетка подберет очки и тоже сядет, неловко оттряхнув грязь со спины. - Ты оставила кого-то, - пробормотала Клэр. - Не помогла в нужный момент, и... Погоди. Не может быть, - она откашлялась, избавляясь от сиплости в голосе. - То, что ты говорила Навии, когда приняла ее за свою подругу... Догадливая. Фаренгейт молча наблюдала за клубами тумана, стелящимися над озером. Смеркалось. - Ханна была в опасности, а ты не решилась ей помочь. Но и не знала, погибла она или нет. Так? От кого-то другого это звучало просто и обыденно. Спокойно, будто рассказ о какой-нибудь войне, случившейся до Войны. - Фаренгейт, ты не можешь винить себя вечно. Все случилось ведь очень давно. Давно ведь? И уже пора все отпустить, жить дальше... - Во время революции, - нехотя перебила женщина. - В Добрососедстве. Клэр настороженно замолчала. Пришлось продолжать: - Мы были среди повстанцев. Тех, кто хотел изменить порядки, хотел свободы. Собирали информацию, - с каждым словом говорить становилось легче. - Когда началась заварушка, все пошло не по плану, она все еще была в их логове... которое я лично заминировала по приказу Хэнкока. Об этом больше никто не знал, даже Ханна, - в целях безопасности. Когда пошла стрельба, у меня было совсем немного времени, в обрез, чтобы ворваться туда, найти Ханну и вывести... Она упрощала. Схематично, коротко обрисовывала ад, разверзшийся на улицах Добрососедства несколько лет назад. - Я испугалась. Боялась, что нас обеих убьют, что мы не успеем. Надеялась, что она успеет выбраться сама. А когда все взорвалось... Перед глазами до сих пор стояла яркая, грязно-желтая вспышка и проседающее до земли здание. Фаренгейт пошевелила губами, не находя слов. Сглотнув, коротко завершила: - Когда я наконец решилась искать тело, нашла только кости. Не знаю, чьи. Вот и все. Она провела пальцами по щеке, ощущая шрам и легкую щетину отрастающих волос на виске. - Понимаешь теперь? Я бросила ее там, потому что хотела жить. Я не смогла перебороть себя. Внутри было тяжело и пусто. Наемница вздохнула, потянулась за сигаретой и зажигалкой. - Ты права. Хватит гоняться за ее призраком. Но и тебе нечего бросаться за мной в развалины, полные гулей. К тому же, не то чтобы я хочу там сдохнуть, - не глядя, послала кривую ухмылку в сторону Клэр и затянулась. - Я очень даже надеюсь вернуться в Добрососедство. Очкастая не отвечала, думая о чем-то. Фаренгейт смотрела в сторону, вдыхая горький, горячий дым. - Предложение выпить все еще в силе? Наемница чуть не откусила кусочек фильтра, настолько внезапно это прозвучало. - Мн... да, - повертела сигарету в руках, проверила, не отвалится ли тлеющий конец ей на штаны. - А. Да, конечно в силе! Ощутила прикосновение ладони к подбородку и замерла - Клэр коротко, мягко прижалась губами к уголку рта. - Тогда я приду. И, совершенно по-бытовому собрав грязные миски и котелок, ушла к ручью. Дотлевшая сигарета погасла. Фаренгейт машинально потерла губы. Она же только что чуть ее не придушила. Вот и гадай после этого, что творится в голове у Выжившей.