Монстры — это только мы

На следующий день в подвал снова спускается Кали. Женщина не подходит к Айзеку, и волчонок тоже остается на своем месте, вжимаясь спиной в стену, потому что пакета с курицей у волчицы в руках нет, а пахнет она каким-то странным, сочувствующим беспокойством. - Подойди, - в конце концов бросает Кали, делая короткий жест рукой. Айзек подчиняется неохотно и только потому, что прекрасно понимает - у него нет шансов в споре с альфой. - Что?.. - Айзек тоскливо смотрит на оставшуюся открытой дверь подвала, и снова на Кали. - Куда вы меня? - Заткнись, - Кали отвешивает ему несильный и даже не злой подзатыльник, кивая наверх. - Поднимайся. Ты же понимаешь, что с тобой будет, если попробуешь дернуться? - Понимаю, - покорно кивает волчонок, действительно понимая. Преддверие полнолуния отнимает у него все силы, чего совершенно точно нельзя сказать об альфах, обитающих в доме. Помимо голосов Девкалиона, Кали и Эниса Айзек иногда слышит еще два голоса - очень похожих, молодых и периодически явно обсуждающих, что они сделают с игрушкой вожака, когда тот наразвлекается вдоволь. Этих двоих Айзек, на самом деле, боится куда больше, чем Девкалиона. - Тогда поднимайся, - кивает Кали, слегка подталкивая Айзека в спину. - Давай живее. Айзек осторожно преодолевает несколько ступеней, поднимаясь на первый этаж, безразлично оглядывает почти неосвещенный коридор и, получив еще один толчок в спину, идет вперед, разглядывая серые, в мелкий цветочек обои - точь в точь такие же, как были в гостиной его дома, когда Айзеку было шесть лет. Хотя на тех, кажется, были какие-то другие цветы. - Стой, - Кали вздыхает за спиной, кладет руку Айзеку на плечо, и разворачивает волчонка направо. - Знаешь, мой тебе совет, просто не сопротивляйся. - Я и не собираюсь, - безразлично отзывается Айзек, рассматривая аскетично обставленную комнату, скорее всего что-то вроде гостиной. - И хорошо, - Кали снова подталкивает его в спину, задавая направление, до тех пор, пока Айзек не подходит к одной из боковых дверей. Волчонок коротко оглядывается, но на лице Кали нет ни одной эмоции - непроницаемая, холодная маска. - Не тяни, - немного раздражено рычит волчица, и Айзек решает не испытывать её терпение больше нужного - поворачивает дверную ручку и заходит в следующую комнату, делая вперед пару шагов, прежде чем слышит, как за спиной закрывается дверь - Кали остается по ту сторону. Айзек выходит на середину комнаты - такой же аскетичной, как и предыдущая, но больше похожей на спальню - из-за широкой, но очень простой кровати, застеленной темным покрывалом. Как подходит Девкалион Айзек едва успевает услышать до того, как тяжелая ладонь опускается на его плечо - весь дом настолько пропитался запахом чудовищной силы и почти настолько же чудовищного безумия, что Айзек даже не заметил присутствия альфы в комнате. Девкалион сильнее сжимает ладонь на плече волчонка, наклоняясь ближе и почти брезгливо принюхиваясь. - Нужно тебя отмыть, - спокойно сообщает вздрогнувшему волчонку, рывком разворачивая его в нужном направлении. Айзек предпочитает не дожидаться, пока в многострадальную спину прилетит еще один толчок и послушно идет в сторону неприметной двери в дальнем углу комнаты. За ней ванная, пахнущая алоэ-вера и каким-то цитрусовым мылом - это настолько похоже на какую-то грань нормальности, что Айзек едва сдерживается, чтобы не расхохотаться истерично. Волчонок оборачивается к слепому волку, делая несколько шагов вглубь ванной, не дожидаясь приказаний стягивает с себя остатки одежды, наблюдая за тем, как губы альфы изгибаются в слабом, исковерканном подобии улыбки. - Сообразительный щеночек, - хмыкает Дев, кивая на душевую кабину за спиной Айзека. - Давай. Айзек старается не думать - просто не хочет - о причинах поступков слепого альфы. Хотя, стоит признать, после нескольких дней, проведенных в подвале без нормального доступа к воде, пах Айзек на свой собственный взгляд отвратно. От соприкосновения приятно-теплой воды с кожей Айзек невольно стонет от удовольствия, закрывая глаза и подставляя горячим струям лицо. Наскоро смывает с себя грязь, оглядывается в поисках мыла и, желательно, мочалки, и с тихим ойканьем отступает назад, прижимаясь спиной к чуть рельефной стенке душевой. Девкалион выглядит определенно заинтересованным, принюхиваясь. - Уже лучше, - подводит итог, подходя еще ближе к обомлевшему Айзеку. Не то чтобы Айзек не видел к своим восемнадцати годам обнаженных мужских тел. Но сейчас это совсем не то же самое, что школьная душевая после тренировки или украдкой посматриваемое гей-порно. Айзек тихонько ойкает, зажмуриваясь, открывая глаза, когда Девкалион вкладывает ему в руку мочалку. - Продолжай в том же духе, - насмешливо хмыкает альфа. Он стоит так близко, что Айзек вполне может почувствовать жар, исходящий от его тела. Еще через мгновение мужчина протягивает волчонку бутылек с жидким мылом, предварительно налив немного в горсть, и неласково зарывается пальцами в мокрые волосы Айзека, вспенивая мыло в непослушных кудряшках. Больно тянет за волосы, когда пальцы путаются в прядях, но раздраженным не выглядит, кажется, будто Девкалиона это даже забавляет. А через дюжину минут, тщательно смыв с Айзека мыло и выключив воду, волк снова наклоняется к его шее, неспешно принюхиваясь. И отстраняется с кивком, выходя из душевой. Айзек бы, пожалуй, предпочел остаться здесь, как бы глупо это не выглядело, но короткому предупреждающему рыку волчонок сопротивляться не смеет. Вытирается кинутым ему большим полотенцем и идет за Девкалионом обратно, замирая на пороге спальни, когда наконец-то в полной мере осознает, что сейчас будет происходить. - Будешь упираться, будет хуже, - спокойно предупреждает Девкалион, не оборачиваясь. Айзек на подгибающихся ногах доходит до кровати, садясь на край, с беспомощной, отчаянной надеждой смотрит на волка, ни на что не надеясь, в общем-то - всё-таки Айзек достаточно наслышан об Альфе альф, чтобы понимать, что жалости от него ждать не приходится. Девкалион даже не оборачивается к нему, отходя к письменному столу, стоящему неподалеку, выдвигает один из ящиков, достает оттуда небольшой тюбик и кидает Айзеку, садясь на стул и произнося: - Подготовься. Айзек тупо рассматривает тюбик с лубрикантом, оказавшийся в его руках, в последний раз кидает отчаянный взгляд на непроницаемое лицо мужчины, сидящего напротив, и сдвигается на середину кровати, жмурясь от стыда и страха, стараясь не думать о том, что Девкалион принюхивается к нему со все возрастающим интересом и начавшими расцветать в его запахе нотами тяжелого, душного и темного возбуждения. Немного легче становится от того, что Девкалион его не видит. Хотя волк принюхивается так, что это становится осязаемым. Будто дотрагивается кончиками когтей до кожи. Вроде и не прикосновения, но и нечто большее, чем просто наблюдение. “... будет хуже”, - страшным отзвуком в мыслях звучит произнесенная оборотнем фраза. Айзек и без того не думает, что будет хорошо, но страх подталкивает его к действиям. Пусть и таким постыдным. Айзек никогда себя так не трогал. Видел, как подобное происходит в порно, задумывался о том, чтобы повторить, но никогда так и не попробовал. Предоставленная сейчас возможность мягко говоря совсем не радует, но деваться некуда. Тихо всхлипнув, волчонок перекатывается на живот, выдавливает согревшуюся в руках смазку на пальцы и, приподняв задницу, заводит руку назад. От первого скользкого прикосновения к тугому сжатому анусу волчонок невольно вздрагивает, замирая, поглаживая тонкую чувствительную кожу вокруг. Девкалион поднимается со стула и подходит ближе к кровати, останавливаясь совсем неподалеку - Айзек не оборачивается, даже не открывает зажмуренных глаз, но слышит. Слышит его дыхание, звук биения сердца, слышит негромкое, довольное, кажется, рычание, то и дело вырывающееся из груди альфа-волка. Айзек тихо скулит, торопливо толкая в себя пальцы, растягивая внутри - ничего кроме боли это не причиняет, но волчонок надеется, что это хоть немного облегчит ту боль, что последует позже. Еще немного смазки, и через какое-то время внутрь уже проскальзывают три пальца. Айзек замирает, переживая короткую вспышку слабого удовольствия, проступающую сквозь пелену стыда, унижения и тянущей боли. Повторяет свое последнее движение, снова задевая костяшками пальцев простату, и невольно охает, чувствуя, как вздрагивают, собираясь подкоситься, колени. - Продолжай, - глухо, с оттенком рыка приказывает альфа, опускаясь на постель позади Айзека. Лейхи слышит, как он поднимает с постели тюбик с лубрикантом, слышит, как выдавливает гель на свою ладонь, слышит, как проводит рукой по своему члену - раз, другой, все быстрее, подпитывая становящийся все ярче и мускуснее запах возбуждения новыми нотами. Айзек не без труда удерживает себя в прежнем положении, продолжая медленно трахать себя тремя пальцами, старательно наглаживая чувствительную точку внутри, начиная по-настоящему возбуждаться, несмотря на страх, несмотря на близость Девкалиона, наклонившегося уже так близко, что Айзек может чувствовать его дыхание кожей. Мужчина кладет ладони на бедра волчонка, скользнув когтями по гладкой коже и довольно зарычав, когда Айзек отзывается тихим, хнычущим постаныванием. Шершавые, горячие ладони неспешно скользят по телу, то ли обласкивая, то ли ощупывая, Девкалион тянет Айзека вверх и назад, проходясь грубоватыми прикосновениями по груди и животу, заставляя волчонка жмуриться от стыда и вязкого страха, что вот-вот альфа вопьется когтями в мягкое местечко под ребрами. Девкалиону, на самом деле, нравится, как волчонок ощущается под руками. Худенький, хрупкий, сломать можно движением ладони. Не волк даже, а какая-то статуэтка из ювелирного магазина. Альфа не привык к подобному. Волчонок захлебывается воем, зарываясь лицом в скомканное покрывало, когда мужчина толчком укладывает на постель и следующим движением толкает член в едва подготовленную дырку, крепко удерживая Айзека когтями за бедра. Мальчишка рыдает, царапая ткань, туго сжимается на возбужденной плоти, доставляя волку долгожданное удовольствие, и распространяет великолепный запах страха, смешанного с полной покорностью и болью. Девкалион скользит ладонями по крови, стекающей по бедрам мальчика, упиваясь её пряным, с горчинкой запахом. Спустя несколько грубых, сильных толчков двигаться становится легче и волк постепенно увеличивает темп, полосуя когтями дрожащие бедра, наваливаясь на спину кричащего мальчишки и кусая его за плечо. Когда не хватает сил кричать, Айзек бормочет что-то, скулит, тихо рыдает, уже почти не чувствуя каких-то отдельных вспышек боли - все смешивается в единый, запутанный клубок, в котором растягивающий задницу член - далеко не самый худший фактор. Айзек даже подмахивает грубым толчкам, это позволяет немного отвлечься от кровоточащих следов от когтей по всему телу, а Девкалион тогда даже перестает впиваться в бедра, позволяя волчонку, едва стоящему на коленях, самому насаживаться на его член. Лейхи понятия не имеет, сколько проходит времени - он уже устает двигаться, снова просто падает на грудь, и Девкалион снова сжимает когтями едва переставшие кровоточить бедра. Чувствуется, что мужчина близок к разрядке, движения становятся более хаотичными, резкими, рык - более гулким и низким. Тем не менее, когти, впившиеся под ребра с уже неприкрытым намерением вспороть волчонку живот, становятся для Айзека полной неожиданностью - он испуганно отшатывается, приподнимаясь на ослабевших руках и вжимается в Девкалиона всем телом, протяжно вскрикивая на очередном толчке, задыхаясь, когда чувствует, как туго и полно член альфы заполняет его. Айзек внезапно остро ощущает дыхание Девкалиона на своей шее. Не клыки, впивающиеся в плоть, как ожидаемое наказание за своеволие, а именно дыхание - обжигающе горячее, возбужденное, немного сбитое. Когти все еще ворочаются где-то под ребрами, но недолго - Девкалион перекладывает обе руки Айзеку на плечи, давит так, что тот с болезненным воем снова падает на грудь, и жестко дотрахивает охрипшего от воя мальчишку, так и не опустившего подставленную волку задницу. Айзек сквозь дурман болевого шока чувствует, как Дев кончает - несколько особенно грубых толчков, когти, с размаха впившиеся в ягодицы, и довольный, удовлетворенный рык получившего свое зверя. Отдышавшись, волк отталкивает мальчишку от себя, словно пришедшую в негодность игрушку, и рывком поднимается с постели, за несколько минут одеваясь и полностью приводя себя в порядок. Айзек за все это время так и не находит в себе сил даже чтобы перевернуться - хотя непроходящая боль подсказывает, что лучше ему оставаться лежать на животе. Лейхи только чуть меняет положение, чтобы удобнее было наблюдать за альфой. А тот, одевшись, снова подходит к кровати, и у Айзека не хватает сил даже на то, чтобы зажмуриться, тем более, что он по прежнему изумлен тем, что Девкалион его не прикончил, когда собирался. Альфа зарывается пальцами в спутанные, влажные кудри, и наклоняется к Айзеку, слизывая кровь с прокушенного плеча. Айзек тихо, измученно стонет, слабо вздрагивая от первого по-настоящему приятного прикосновения. Девкалион удовлетворенно хмыкает и поднимается на ноги, через мгновение, не оглядываясь, выходя из комнаты. Айзек так и остается лежать на кровати, не пытаясь и не имея желания шевелиться. Отсчитывает про себя секунды, сбивается, вроде бы задремывает - ему сложно судить, потому что сознание постоянно ускользает и Лейхи балансирует где-то на грани. Потом приходит Кали - садится на край кровати, почти ласково прижимает пальцы к шее, проверяя пульс. - Не думала, что снова увижу тебя живым, - признается волчица, коротко хмыкнув. - Давай, поднимайся, парень. Отведу тебя в душ. Айзек вроде бы слушается - как-то на автомате, почти не следя за собственным телом. Немного приходит в себя только когда Кали включает теплую воду и вталкивает его в душевую. Здесь хорошо - тепло, пахнет цитрусами и запах крови, смываемый с кожи, уходит. Как он снова оказывается в подвале Айзек не помнит. И сколько времени проводит там, даже не осознавая, где он - не знает. Тело постепенно регенерирует, отчего кожа в местах порезов зудит, но эти ощущения тоже постепенно сливаются в какой-то фоновый шум, на который Айзек перестает обращать внимание. Снова приходит Кали, присаживается перед ним на корточки, прислушивается какое-то время, и ставит перед Айзеком пластиковую бутылку с водой и пакет с курицей - волчонок никак не реагирует, пожалуй даже, запах курицы изрядно раздражает измученный разум. Потом темнеет, Айзек засыпает, почти не меняя положения. Часто просыпается - от любого шороха, звука собственного дыхания и своего же поскуливания. Утром, когда серый рассвет выкрашивает стены подвала в туманно-скучный оттенок, дом совсем затихает - вся стая уходит и несколько часов Айзек прислушивается исключительно к тому, что происходит на улице. Но, судя по тому, что кроме лесных шумов ничего услышать ему не удается, дом находится где-то далеко за городом. Когда хлопает одна из входных дверей, волчонок с тихим вздохом перекатывается на другой бок, отворачиваясь лицом к стене, зябко ежится, беспомощно оглядываясь в поисках хоть какой-то одежды или простыни, но не найдя, затихает, абстрагируясь от всех внешних звуков. И даже не оборачивается, когда открывается дверь подвала, думая что снова пришла волчица. Но это не она, как запоздало догадывается Айзек, чувствуя, как вязкий, отвратительный ужас растекается вдоль позвоночника, парализуя тело. Два молодых волка азартно порыкивают, садясь на пол по обе стороны от Айзека, и один резко тянет волчонка к себе, поднимая с матраса. - Ну привет, - чужая похотливая улыбка отпечатывается где-то у виска, и Айзек полузадушенно скулит, пытаясь вывернуться из чужих рук. Парень хохочет в ответ на эти слабые попытки, а его брат только усмехается, наблюдая за Айзеком. - Отъебитесь, - вяло огрызается волчонок, чувствуя себя все же немного увереннее с парнями своего возраста. В какое-то мгновение кажется, что они не так опасны, как старшие волки. Но в следующее мгновение Айзек после несильного, но болезненного толчка оказывается в руках у второго альфы, а первый наклоняется к нему близко-близко, сверкая алой радужкой, сжимает ладонь на горле и криво скалится, угрожающе рыча. Айзек успевает подумать, что близнецы, пожалуй, даже хуже, чем сам Девкалион. - Когда Дев с тобой наиграется, сучка, мы тобой займемся, - со смешком порыкивает один из братьев. - Развлечемся, - второй скалится, бесстыдно ощупывая Айзека обеими ладонями. - Мы любим хорошие развлечения, - еще пара рук болезненно вжимается в кожу, еще не выпуская когти, но ощутимо и неприятно сдавливая. Отбиваться Айзек больше не пытается, просто закрывает глаза и мотает головой, стараясь не слушать, не слышать, что ему нашептывают в оба уха молодые волки. Стараясь не чуять разгорающейся в них похоти и азарта. Сложнее всего не чувствовать грубых, небрежных прикосновений рук, лезущих везде, мнущих член, ощупывающих задницу, выкручивающих соски. - Что ты там бормочешь? - один из близнецов когтями щекочет волчонка под ребрами отчего тот дергается сильнее прежнего и пытается отмахнуться, даже не обращаясь, не находя в себе сил для этого. Альфа перехватывает его запястье, сжимая, дергает Айзека на себя и прижимается к его губам, прокусывая нижнюю насквозь. - Ну разве он не очарователен? - кривляется под одобрительный хохот брата, оттолкнув волчонка на матрас и брезгливо вытирая перепачканный в чужой крови подбородок. - Ладно, Эйд, пойдем. Успеем еще. - Куда он денется, - второй волк рывком наклоняется к Айзеку рыкнув, и разочарованно фыркает, когда скованный страхом волчонок уже никак не реагирует. - Главное, чтоб не сдох. Дальнейшего разговора Айзек уже не слышит, потому подвальная дверь снова захлопывается, а сил напрягать слух у Айзека совсем нет. И желания тоже. Когда снова темнеет, дверь опять открывается, и Айзек по-настоящему рад учуять запах Девкалиона. Мужчина с минуту стоит над ним, свернувшимся клубком на своем лежаке, затем садится на край и принюхивается, даже проводит пальцами по бедру, едва заметно царапая кожу когтями. Айзек чувствует закипающую в слепце злость. Такую глубокую, темную, страшную - Айзек никогда не чуял ничего подобного. Отец злился не так - он скорее чувствовал по отношению к сыну пренебрежение, Айзек не был достоин даже его настоящей злости. Дерек злился поверхностно, устало и раздраженно. Горький, едкий запах Девкалиона похож на надвигающийся шторм. Айзек слабо, тихо скулит, закрывая голову руками и замирая. Не сразу догадываясь, что злится слепой альфа совсем не на него. Айзек осторожно скашивает на мужчину взгляд, опасаясь пошевелиться. В темноте плохо видно выражение его лица, но Айзек на самом деле уверен, что оно не выражает ни малейшей эмоции. Тишина становится все более гнетущей и тяжелой, волчонок снова отворачивается, закрывая лицо ладонями, когда слышит, как бурчит у него в животе, и, не сдержавшись, болезненно скулит, чувствуя, как пустой желудок сводит спазмами. Девкалион негромко заинтересованно хмыкает, укладывая одну ладонь Айзеку на бедро - без ласки, но и без когтей, - дотягивается до нетронутого пакета с курицей, вспарывая упаковку когтями, и переворачивает мальчишку на спину. - Поешь, - кивает на курицу в своих руках. - Давай. Айзек неохотно поднимается, садится напротив альфы, понурив голову, и аккуратно берет из его рук небольшой кусок курицы, тщательно пережевывая. Холодная, жирная курятина, на самом деле, уже стоит поперек горла, поэтому Айзек не испытывает ни малейшего удовольствия, принимая от альфы кусок за куском. В отличие от собственного желудка. Убедившись, что мальчишка немного оживился, Девкалион откладывает пакет, откручивает крышку у бутылки с водой и аккуратно поит Айзека, всего несколько капель проливая мимо приоткрытых губ волчонка. - Так лучше, - резюмирует альфа, еще раз принюхиваясь к Айзеку. Волчонок замечает, что злость в Девкалионе почти утихла, уступив место холодному и взвешенному спокойствию. Волчонок не успевает даже пискнуть, как оказывается перекинут через плечо поднявшегося на ноги альфы. Девкалион удерживает его легко, будто он ничего не весит, и ровно, будто и не вслепую, поднимается по лестнице, проходя по темному первому этажу к своей спальне. Айзек безразлично думает, что повторения вчерашнего утра он просто не выдержит, зато близнецам с ним поиграть не удастся, и в данной ситуации это даже кажется плюсом. Альфа садится на постель, легко сгружая волчонка на вторую её половину, и полусидя откидывается на спинку кровати, дожидаясь пока Айзек, с трудом сориентировавшийся в пространстве, выжидающе замрет. Одного жеста Девкалиона достаточно, чтобы волчонок послушно приблизился, позволяя чужой ладони огладить его щеку. Горячие шершавые пальцы скользят по линии челюсти, по губам, плавно толкаются в рот. Айзек больше всего боится, что Девкалион сейчас выпустит когти, поэтому старается как-то подстраиваться под ситуацию - лижет двигающиеся пальцы, плотно обхватывает губами и посасывает, немного расслабляясь и даже успокаиваясь, когда слышит довольный рык Девкалиона. - Суть ты уловил, - насмешливо хмыкает альфа, в несколько движений избавляясь от одежды и снова откидываясь на подложенные под спину подушки. Намек Айзек, конечно, понимает. Подсаживается ближе, наклоняясь к паху мужчины, ведет языком вдоль еще мягкого большого члена, аккуратно помогая себе рукой и погружая головку в рот. Ощущения странные, в чем-то даже приятные - плоть под губами нежная, солоновато-пряная, постепенно твердеющая от неумелых, осторожных ласк. Девкалион не толкается в узкую глотку, не насаживает Айзека горлом на свой член, только поглаживает когтями по затылку, запустив пальцы в спутанные кудряшки. Волчонок немного вздрагивает каждый раз, когда когти надавливают на кожу чуть сильнее, боится, что вот сейчас альфе надоест его медленный, неумелый минет, и он надавит на затылок, грубо и глубоко трахая глотку. Но Девкалиону, кажется, нравится происходящее. Он довольно порыкивает, когда Айзек обсасывает крупную, налитую головку, покачивает бедрами, когда мальчишка тщательно вылизывает член по всей длине, и слегка надавливает на макушку парня, заставляя его опуститься ниже - Айзек догадливо лижет тяжелые яйца и помогает себе рукой, надрачивая толстый член. Даже накатывает какое-то нездоровое, странное возбуждение. Айзек украдкой прикасается к себе, продолжая сосать мерно двигающийся в плену губ член, и ему это доставляет настоящее, яркое удовольствие. Волчонок даже пропускает момент, когда мужчина начинает подкидывать бедра навстречу его движениям, глубже вталкивая член в сокращающееся горло, и ловит себя на том, что стонет, когда головка упирается в заднюю стенку глотки. Альфа довольно рычит, запрокидывая голову и сильнее сжимая пальцы в волосах Айзека, и волчонок ласкает его еще старательнее, надеясь ублажить жестокого хищника. Дыхание волка становится тяжелее с каждым движением, венки на стволе набухают, пульсируя перед приближающейся разрядкой. Айзек сам дышит все тяжелее, уже не сдерживая рвущихся из горла стонов. Плотно обнимает ладонью основание члена, быстро и туго надрачивая, гладит, сжимая, мошонку, старательно сосет текущую смазкой головку, насаживаясь глоткой на возбужденную плоть. Даже то, что Девкалион все-таки давит на затылок, заставляя волчонка принять глубже, не сбивает закипающего в Айзеке возбуждения - когда альфа рычит, выплескиваясь ему в горло, волчонок коротко, рвано постанывает, глотая сперму и вылизывая горячую, пульсирующую плоть. Кажется, Девкалион даже говорит что-то вроде “молодец”, а может, Айзеку это кажется. Волк принюхивается, садясь на постели, подается к замершему между его ног мальчику, смакуя запах чужого возбуждения, приправленного страхом, и наощупь находит ладонь Айзека, влажную от слюны и смазки. Перехватывает запястье поудобнее и под тихий, протяжный стон волчонка, укладывает ладонь на его член, направляя. Айзек задерживает дыхание, зажмуриваясь, когда делает первые несколько движений, подчиняясь направляющей его руке оборотня. Потом волк перекладывает руку на его плечо, давит, заставляя мальчишку откинуться на спину, и сам нависает сверху, упиваясь сладостным запахом юношеского возбуждения. Айзек тихонько хнычет от странного, неправильного и ненормального удовольствия, буквально распирающего его изнутри, и бурно, со стоном кончает, когда внезапно сталкивается взглядом с пустыми, затянутыми серой пеленой глазами Девкалиона. Все, что происходит после Айзек воспринимает не слишком четко - тело, равномерно измученное страхом и удовольствием, почти не реагирует на происходящее с ним. Айзек только постанывает и скулит, когда Девкалион переворачивает его набок, удобно для себя укладывая, и прижимает головку снова начинающего твердеть члена к все еще податливой, растянутой дырке. Когти снова ранят кожу, но теперь не впиваются так глубоко, только оставляют наливающиеся кровью царапины, и Айзеку это кажется почти что лаской. Член внутри двигается горячо, туго, по началу медленно, но чем сильнее и ярче становится запах возбуждения мужчины, тем быстрее и грубее он двигается, растрахивая узкую и все еще тугую задницу. Айзек дышит как загнанный зверек, издавая какие-то невнятные стоны то ли боли, то ли удовольствия, содрогается от жестких толчков, сжимает в пальцах скомканную простынь и срывается на протяжный полустон-полукрик, когда альфа загоняет клыки ему в плечо, сжимая челюсти, словно помечая свою добычу. Боль слишком яркая, плотная, сквозь неё даже дышать сложно, но ритмичные и резкие толчки полуобратившегося Девкалиона Айзек чувствует как вспышки чистого, словно электрический разряд, удовольствия. Даже когда альфа впивается когтями в бедра, не давая Айзеку хоть на дюйм поменять положение, это не становится препятствием: каждый раз член проезжается по простате, сводя Айзека с ума дикой смесью боли и подталкивающего к оргазму удовольствия. И когда Девкалион кончает, снова вцепившись клыками в плечо волчонка и замерев, Айзек сам судорожно двигает бедрами, стараясь добрать те крохи, которых ему не хватало до собственной разрядки. Насаживается на еще твердый член под одобрительный рык Девкалиона, слизывающего кровь с прокушенного плеча, потирается пахом о простынь под собой, и снова кончает, совершено обессиленно падая на кровать и засыпая практически мгновенно.