Монстры — это только мы

Время идёт, течёт сквозь пальцы сухим, колким песком, но Айзек не знает, быстро или медленно, он с трудом восстанавливает дыхание, покосившись на быстро заживающее плечо, но никак не прокомментировав неожиданную благосклонность альфы. Конечно, в его положении лучше держать язык за зубами, но Айзек молчит не из-за этого - сама мысль о том, что Девкалион так или иначе поддерживает его способность выжить, протянуть ещё день, завораживает. Айзек не хочет узнать, что он ошибается и мысль эта несостоятельна, ну а мотивы Девкалиона ему неинтересны. - Я пойду в душ? - едва слышно бормочет он, еле ворочая пересохшим языком, откинув голову так, чтобы увидеть Девкалиона. Тот полулежит, откинувшись на локти и запрокинув голову - красиво изогнутая линия тела, залитая его кровью. Неаккуратные тёмные пятна подсыхают на коже, и от этого зрелища где-то очень глубоко под рёбрами у Айзека ворочается что-то бархатисто-будоражащее, отчего кончики пальцев поджимаются, и, если бы у Айзека было больше сил, кто знает… Может быть он даже потянулся бы к слепцу, чтобы медленно слизать каждую каплю своей крови с его кожи. Айзек, качаясь, встает с постели, глянув на смятые, испорченные простыни, на вервольфа, полуобратившегося только за тем, чтобы следить за волчонком мутно-алым взглядом. До душа Айзек добредает, припадая на обе ноги, жадно включая воду - и чтобы напиться, и чтобы смыть с себя липкую корку пота и крови. Он торопливо водит руками по коже, стараясь соскрести с себя всю грязь и одновременно не свалиться на пол от чрезмерных усилий. После - мочалка и мыло, наверняка дорогущее, не пахнущее химией, Айзеку вообще такого не встречалось. Только какими-то травами и чем-то совсем нейтральным. Он намыливает голову, а следом всё тело, жмурясь, чтобы пена не попала в глаза - это не так больно, как было раньше, когда он был человеком, но… неприятно. Девкалион заходит в душ когда Айзек, прижавшись спиной и ноющей задницей к прохладной стене, вымывал мыло из волос. Он интуитивно догадывался, что сейчас у него был шанс завернуть голову в полотенце, чтобы не мочить подушку, и часок-другой, до темноты, подремать в кровати Девкалиона, и он очень надеялся, что не ошибается. И всё равно, увидеть альфу в душе Айзек не ожидал. Вода, только недавно ставшая прозрачной, снова окрашивается алыми разводами, стекая в сток уже насыщено багряной, с барашками пены, вымытой из айзековых волос. Он щурится, стараясь управиться побыстрее, хоть и не уверен, что его так просто выпустят, даже если он пискнет что-нибудь невразумительное о том, что он закончил. Участвовать в диалоге, наполненном киношными клише Айзеку не хочется. Он молча отрывает взгляд от воды, утекающей между едва тронутыми загаром лодыжками, поднимая взгляд: в процессе невозможно не заметить тяжёлого члена, чуть качнувшегося, стоило Девкалиону сделать шаг вперед, спокойно, почти равнодушно прихватывая Айзека за бедро. Айзек добирается взглядом до лица Девкалиона, бесстрастно-слепого, и с лёгкой душой снова пялится вниз, протянув руку и раскрытой ладонью погладив вдоль ствола, прежде чем сомкнуть ладонь. Альфа делает ещё короткий шаг вперед, вжимая Айзека в стену, пространства между ними почти не остается, хватает только на то, чтобы Айзек мелко водил рукой у самой головки, гладко скользя по воде и смазке. И Айзек сам тянется вперед, выдыхая Девкалиону куда-то то в шею, то в щёку, беспорядочно скользя губами по сладкой от воды коже, и за шею он его обнимает тоже сам, мгновением позже скрещивая ноги на поясе, когда мужчина без видимых усилий поднимает его за бёдра, протащив спиной про гладкой кафельной плитке. Айзек только жмурится, тихо пискнув, когда член легко скользит в растянутую влажную дырку, и слишком уж смело запускает руку в чужие волосы, хватая воздух на глубоких, но коротких толчках. Он даже не сразу ловит себя не на мысли, а на ощущении, что почти не испытывает боли. Да, пальцы впивались в бёдра безжалостно-сильно, но на них не было когтей, а что до члена внутри… Девкалион не обращался и это было даже терпимо. Настолько, что крепко обхватив мужчину руками и ногами, прижавшись всем телом, Айзек позволил себе просто закрыть глаза, растворяясь в новых ощущениях. Было похоже на удовольствие: слабое, боязливое, зыбкое и ускользающее даже от слишком резких вздохов. Поэтому Айзек старается не дышать, даже утыкается, изогнувшись, Девкалиону в шею, коротко поскуливая, когда ощущения становятся интенсивнее. Он вжимается ртом в пряно пахнущую шею, зажмуриваясь, когда чувствует, что по щекам, кроме едва теплой воды, стекают ещё и слёзы. Руки мелко дрожат, пальцы цепляются за мокрые волосы и, когда альфа недовольно взрыкивает, приложив Айзека спиной о стену так, что последний воздух вышибает, волчонок поднимает голову, чтобы посмотреть на него, попытаться угадать, что будет дальше. Девкалион порыкивает, показывая длинные белоснежные клыки, следя за Айзеком заалевшим взглядом и, стоит волчонку наклониться к его лицу, поддает бедрами так, что у Айзека перехватывает дыхание от слишком острого, болезненно-резкого удовольствия. Айзек скулит не скрываясь, дрожит всем телом, склоняясь ниже, прижимаясь, напарываясь дрожащими губами на острые клыки, чувствуя, как рот заполняется кровью, а альфа рычит совсем близко, яростно, сжимая уже не за бедра, а за бока. Всё ещё без когтей, но так сильно, что Айзек, одуревший от смеси удовольствия и боли, точно знает, чем это закончится. Хрустом рёбер одновременно с довольным рыком альфы, пришедшимся прямо в окровавленные губы. Айзек, не сдержавшись, кричит, когда яркая вспышка застилает всё белоснежным маревом со вкусом металла, кончая в тот же момент, словно для разрядки ему не хватало именно этого: боли, крови и рыка альфы. Девкалион отпускает его неторопливо, сначала убедившись, что Айзек не рухнет и не раскроит себе голову о кафель, походя, небрежным прикосновением забирая боль со стороны треснувших рёбер. Наверное, зря, потому что без боли ощущения становятся настолько интенсивными, что Айзек медленно сползает на пол, еле дыша. До кровати волчонок добирается намного позже: для начала ему нужно прийти в себя достаточно, чтобы встать на ноги, после этого вытереться полотенцем и уже после пройти, держась за стенку несколько десятков шагов до постели. Девкалиона в спальне нет, но, рухнув на кровать, замотавшись в одеяло и уткнувшись носом в подушку со свежей наволочкой, Айзек прислушивается, и слышит его: размеренное спокойное дыхание, постукивание когтей то ли по столешнице, то ли по подлокотнику старого, потертого кресла. Он засыпает под этот звук, обняв обеими руками подушку, обернувшись вокруг неё, словно моллюск вокруг песчинки. Сон приходит спокойный и мягкий, тяжёлый, как пуховое одеяло, Айзек не успевает даже привычно понервничать или отрешенно подумать о своей судьбе, как засыпает, проваливаясь в бархатистую темноту.

***

Когда он открывает глаза, в спальне совсем темно, только улучшенное оборотническое зрение позволяет отчетливо разглядеть силуэты: Девкалион ещё раз сильно встряхивает Айзека за плечо, и тот послушно садится раньше, чем в плечо вопьются когти. - Брысь, - просто говорит Девкалион, убирая руку. - Я ухожу. Айзек сонно угукает, выбираясь из постели, путаясь в ногах и запинаясь, заворачивает в ванную, чтобы одеться и оставить там полотенце, и вываливатся в общий коридор вслед за Девкалионом. Волк захлопывает дверь и, глянув на Айзека, советует: - Иди поешь, волчонок. Ты потерял много крови. Айзек делает несколько шагов спиной вперед, в сторону кухни, не сводя взгляда с широкого разворота плеч альфы. Со второго этажа спускается Кали и, коротко и равнодушно взглянув на Айзека, уходит вместе с Девкалионом - через минуту слышен глухой, тяжёлый хлопок входной двери. На кухню Айзек заглядывает опасливо, но, к большому облегчению, никого там не обнаруживает. В холодильнике он набирает всего съедобного понемногу. Разогревает в микроволновке гамбургер и кусок пирога, накладывает в отдельную миску какой-то салат: немного, чтобы в большом контейнере осталось достаточно, кипятит чайник, разыскав в одном из шкафчиков коробку чая в пакетиках. Всё это уминает за несколько минут, напоминая себе, что стоит тщательно жевать, несмотря на страх быть застуканным за этим пиршеством. Никто не приходит, Айзек не слышит ничьих шагов и даже немного расслабляется: неторопливо моет посуду, вытирая и расставляя по местам, протирает столешницу и вообще всё приводит в первозданный вид, словно его здесь и не было. По коридору он плетется совсем сонно, с ленивой тревогой размышляя о том, что возвращаться в подвал, на матрас, совсем не хочется - несколько часов сна в кровати, под одеялом и с нормальной подушкой были просто божественны. Айзек слишком погружается в грёзы о нормальной постели, чтобы услышать чужие шаги. Да и оборотень явно специально подкрадывался как можно тише, чтобы обхватить Айзека за пояс и приподнять над полом, угрожающе зарычав на ухо. Айзек от неожиданности даже заорать в ответ не может, не то что попытаться отбиться или вывернуться. Он только слабо дёргается, чувствуя, как опасно деформируется ещё не сросшееся ребро, испуганно зарычав, когда Итан клацает клыками над ухом, довольным животным ворчанием приветствуя брата, подавшегося вперед, чтобы прихватить Айзека за шею под подбородок. - Потащили? - спрашивает один у другого, Эйдан кивает, наклонившись, чтобы подхватить Айзека за лодыжки, сжимая мёртвой хваткой, так, что Айзек не может даже пошевелить ступнёй. Айзек, конечно пытается как то извернуться или хотя бы укусить кого-нибудь всю недолгую дорогу в подвал - там близнецы его с замахом бросают на матрас, и оказываются рядом раньше, чем Айзек успеет сесть. - Вообще-то он ничего, - обращаясь к брату глухо порыкивает Итан за плечом у Айзека, перехватив его за пояс и подтащив к себе вплотную. - Когда отмытый и оттраханный. У Альфы есть вкус. Эйдан хмыкает, сдвигаясь к самому лицу Айзека, оскаливая клыки прямо перед его носом, прежде чем молниеносно перехватить оба запястья, прижимая к матрасу. Айзек только кривится и сглатывает, про себя твёрдо решив - никакого сопротивления. Нахер. Этим двоим интересно будет поиграть с мышкой, которая будет отбиваться, он им такого удовольствия не доставит. И навряд ли они посмеют его убить, покалечат - возможно, но оставят в покое быстрее. - Не порычишь, волчонок? - горячее влажное дыхание обдаёт ухо и щёку, и Айзек зажмуривается. невольно напрягаясь, когда живота прямо через футболку касаются когти. - Ну давай, мы же все слышим, как ты рычишь и орёшь, когда тебя трахают. - Тебя заводит, что ли? - агрессивно бросает Айзек не сдержавшись, и тут же охает, согнувшись - когти, пропоров кожу, гладко входят под диафрагму. - Да, - Итан размашисто, мокро лижет шею, глубоко вгоняя когти. - Готовься, щеночек, - Эйдан так сильно сжимает запястья, что Айзеку кажется, будто они хрустят. - Уверен, после того, как мы так же расправимся с заявившимся сюда охотником, Девкалион даст нам поиграть с его подстилкой. - Но охотника мы сначала трахнем, - полувопросительно урчит Итан, двигая пальцами, почти нежно раздирая Айзеку всё нутро. Он чувствует, как кровь булькает в горле, заполняя рот, чувствует, как слёзы текут по щекам, но боль… Она по-прежнему остается чем-то, с чем можно смириться, даже если тебя это убьет. - Хватит, - Эйдан перехватывает руку брата, оттягивая от Айзека, и Айзек освободившейся рукой зажимает раны на животе, пытаясь остановить кровь, просачивающуюся между пальцев. - Он же сдохнет. - Невелика потеря, - Итан рывком встаёт на ноги, брезгливо тряхнув руками и глянув на брата. Айзек, завалившийся на бок сразу после того, как Эйдан отпустил его вторую руку, глотает кровь и слёзы, упрямо не разжимая зубы, надеясь, что близнецы наконец-то уйдут. Они и уходят - так ему кажется, Айзек даже глаза прикрывает с облегчением, думая о том, что ему должно хватить сил на регенерацию. А потом кто-то из них возвращается: Айзек, открыв глаза всего на мгновение, успевает увидеть только пару тяжёлых армейских ботинок, прежде чем ударом в живот из него вышибет воздух и сознание.

***

Когда он снова открывает глаза за окном брезжит рассвет, а в доме стоит совершенно мертвая тишина, только за стенами шуршит листва и завывает ветер. Сухой, как наждак язык прилип к нёбу, даже сглотнуть не получается, да и нечего сглатывать, кажется, что рот изнутри полностью высох, покрывшись коркой запёкшейся крови. Крови вокруг много - весь матрас пропитался ей, и запах стоял соответствующий, удушающий, густой, металлический и пряный. Желудок поджимается в слабом спазме, но даже поплывшим умом Айзек понимает, что почти наверняка захлебнётся в собственной блевотине, если не сдержится и не попробует перевернуться на живот. После нескольких попыток сделать это у Айзека перед глазами начинают плясать черные точки, а затем и вовсе расплываются кроваво-черные круги. Запах крови становится невыносимым, тело сотрясается в сухих спазмах, и это отнимает последние силы. - Какого черта? - следующее, что слышит Айзек, прежде чем откроет глаза. В подвале заметно светлее, чем в прошлый раз, а рот, кажется. полностью ссохся, теперь даже губы приоткрыть без усилий не получится. Девкалион, сидя на корточках, смотрит на Айзека мутно-алыми глазами, кривясь: то ли недовольство, то ли отвращение, не понять. - Живой? Айзек только кивает - больше он ни на что не способен, а от новой попытки приподняться у него сразу темнеет в глазах. Кажется, альфа тихо выругивается, подкрепив свои слова негромким рыком. Айзека через плечо он перекидывает легко, словно тот ничего не весит, и на собственное удивление Айзек даже остается в сознании, безучастно наблюдая, как внизу мелькают ступени подвала и протертый линолеум на первом этаже. - У нас проблемы, Кали, - Девкалион останавливается, едва придерживая Айзека за поясницу. - С ним? - явно удивляется волчица и даже обходит альфу, чтобы взглянуть на волчонка. В ограниченном поле зрения Айзека на мгновение мелькает её педикюр. - Не выглядит проблемным, - подводит она итог. - Не с ним. Когда вернется Итан, приведи его ко мне. - Девкалион успевает сделать несколько шагов по коридору - Айзека начинает подташнивать от мерных покачиваний, - прежде чем Кали переспросит: - Только Итана? Эйдена не нужно? - Эйден не вернется, Кали. У нас проблемы. Найди Эниса. От волчицы раскатывается такая волна замешательства, что его запах чувствует даже Айзек, почти провалившийся в обморок.

***

Обрушившийся на голову поток воды заставляет Айзека заорать от неожиданности и испуга, раздирая ссохшиеся губы. Конечно, вывернутые на максимум нервные окончания перебарщивают - это просто душ, просто тёплая вода, а сам он, одетый сидит на кафельном полу, привалившись спиной к стене. Девкалион стоит рядом, босой но тоже одетый, не обращая внимания на тяжелеющую от воды одежду - футболка и джинсы быстро темнеют, липнут к телу. Айзек запрокидывает голову, подставляя воде лицо, ловя губами капли - они обжигает ссохшуюся кожу, размачивают запекшуюся кровь и рот снова заполняется омерзительным металлическим вкусом. От Девкалиона волнами расходится ярость - это угнетает, даже несмотря на то, что Айзек понимает, что не он причина. В остальном он мало что понимает, особенно - зачем альфа здесь с ним, мокнет под потоками воды, кроша когтями кафельную плитку на стене. - Снимай это тряпье, - бросает Девкалион, когда Айзек делает неуверенную попытку сменить позу, чтобы сесть немного удобнее. Он подчиняется не задумываясь, снимая всё - одежда пропиталась кровью и чёрт знает чем ещё, так что избавиться от неё сплошное удовольствие, пусть и отнимающее немало времени: руки едва слушаются Айзека, пальцы трясутся, а ноги разъезжаются на мокром полу. Он бы разрыдался просто от усталости, но даже это отнимет слишком много сил. Так что он просто стаскивает с себя всё, вздрогнув, когда Девкалион, подойдя ещё на шаг ближе, садится на корточки, запустив когти в исходящую пеной мочалку, которую сжимает в руке. Айзек зажмуривается, когда мочалка бесцеремонно проходится по лицу, сдирая остатки кровяной коросты. Вода быстро смывает мыло, так что глаза Айзек открывает уже когда мочалка доходит до груди, спускаясь к животу. Опустив голову, приглядевшись сквозь пену и воду, он убеждается, что раны кое-как затянулись, оставив уродливые шрамы, но с этим он, наверное, справится, если у него будет время. Что-то эфемерное и не до конца понятное подсказывало Айзеку, что времени у него немного. Позже, выключив воду, Девкалион небрежно заворачивает Айзека во что-то, то ли большое полотенце, то ли плед и, прежним манером, перекинув через плечо, выносит в свою гостиную, скинув Айзека в одно из кресел и оглядев собравшуюся там же стаю. Точнее, Кали и Эниса - они сидели рядом на продавленом диване в дальнем конце комнаты, настороженно-напряженно глядя на альфу. - Что, если он не доживет? - ровно спрашивает Кали, когда Девкалион смотрит на неё. Очевидно, что сохранять спокойствие ей удаётся только ценой огромного напряжения, но Айзек не смог бы её в этом обвинить. Он даже не в стае Девкалиона, но гнев Альфы альф придаливает тяжёлой бетонной плитой, не сдвинуться, не вздохнуть. - Тогда мы уйдем ни с чем. Хотя нет, - Айзек видит только спину Девкалиона, но буквально чувствует, как тот растягивает губы в оскале. - Скорее всего мы уйдем с Калаверасом на хвосте. Кали с Энисом остаются сидеть, едва заметно прижавшись друг к другу, а Девкалион уходит в спальню, оставляя на полу мокрые следы. Айзек полулежит в кресле, по-прежнему не особо чувствуя боль. Тошнота, тяжесть, спазмы по всему телу, озноб,слабость, темная пелена перед глазами - это всё присутствует, а боль, кажется, стала такой же естественной, как дыхание. - Он вернулся, - тихо говорит Кали, вставая с дивана. Энис провожает её задумчивым мрачным взглядом, не двигаясь с места. Через несколько минут в гостиную заваливается Итан, подволакивая ногу, из которой торчит обломок арбалетного болта. Айзеку даже как-то жаль его, настолько потерянным он выглядит. Но не жалким - Итан взбешён, и первое, что он говорит вернувшемуся Девкалиону, с деланой задумчивостью подворачивающему рукава рубашки: - Мы должны отомстить! Не говорит даже, а рычит, подавшись к своему альфе с бесстрашием, объясняющимся только количеством адреналина в крови. - Кто убил твоего брата? - Девкалион, закончив с рукавами, переводит взгляд на Итана, рассматривая с головы до ног. Он весь в крови, футболка рассечена от плеча до бедра наискось, и не когтями, след один, ровный и уверенный, как от ножа, и рана под болтающейся клочьями одеждой, ещё кровоточит. Айзек чувствует слабый, дразняще-сладковатый душок аконита. Видимо его не так много, чтобы убить… но достаточно, чтобы заставить страдать от боли. - Они напали на нас. - Итан взрыкивает через слово, словно желание зарычать мешает ему говорить. - Охотник и этот, старший Хейл. - Я спросил. Кто убил твоего брата, - всё так же спокойно повторяет Девкалион, делая два небольших шага навстречу замершему волку. Айзек замечает, как напрягается Кали, затаив дыхание. - Питер Хейл, - Итан опускает голову, закрыв глаза, когда Девкалион ласково обнимает ладонями его лицо. - Значит, Питер теперь альфа? Это плохо. Плохо, что вы дали ему эту возможность. Навряд ли он пойдет со мной, и дело вовсе не в нежелании убить своих бет… - Девкалион делает неуловимое движение рукой, заставляя Итана поднять голову. - Покажи мне свои глаза волчонок. У Итана подгибается простреленная нога, и он неловко взмахивает руками, начав падать, захрипев, когда Девкалион удерживает его за горло. - Покажи мне свои глаза, - настойчиво повторяет Девкалион, и молодой волк подчиняется. Айзек невольно вжимается в кресло, стараясь стать как можно более незаметным, когда Итан, тоскливо взвыв и не скрывая градом катящихся по щекам слёз, поднимает на Девкалиона горящие синевой глаза. - Я так и думал, волчонок, - с нотой сожаления в голосе говорит альфа, погладив бету по мокрым от слез щекам, прежде чем уложить ладони Итану на виски. Айзек не вполне понял, что произошло дальше. Итан только успел распахнуть глаза, а дальше раздался хруст, тошнотворно-влажный, протяжный, и оборотень мешком рухнул под ноги Девкалиону. Айзек старается не смотреть. Запах крови, ставший гуще, всё объясняет, а видеть воочию, так хорошо, как видят Энис и Кали, перед которыми упал Итан, что бывает с теми, кто разочаровывает Альфу альф, он не хочет. - Нам нужно кардинально пересмотреть планы, - говорит Девкалион, обтерев руки каким-то полотенцем, лежавшим на краю стола. - У нас мало времени.