Воспитание хорька методом Бабы Яги

Я чувствовал себя мокрым. Она, должно быть, выкупала меня как следует. Но холодно не было. Ее поглаживания по спине и голове ощущались как материнские руки. От женщины не исходило ничего плохого. Но она не была человеком. Я понимал ее речь. После перевода книги на разные языки, мы стали их автоматически понимать. Я все силился идентифицировать, на каком она разговаривала. - Ох, ты ж, дитятко, болезный! Да рученьки наши, да ноженьки… Кто же тебя родного так свернул, да поиздевался знаменито? За что ж взыскание такое! А! Помню по напеву! Долохов! Эм… Так. Это далеко! А в чем, собственно, дело? Сейчас реобращусь и поминай как звали. Я засмеялся тявкающим смехом. - Посмейся, чудушко! Эдак и я посмеюсь, ежели будет над чем! Женщина зафиксировала мою морду-лицо и глянула в глаза. Я понял, что она или собирается прочесть мои мысли, или собирается передать свои. Силы защищаться у меня были ничтожны. Я расслабился по возможности и увидел произошедшее ее глазами. Бабка Авдотья перенеслась мгновенно к тому месту, из которого лилось мощное энергетическое возмущение. Недаром она служила Бабой Ягой третью сотню лет. Этот персонаж русских сказок призван стоять стражем на границе с миром мертвых. Тяжелое бремя! Значительно менее романтичное, чем парить в баньке добрых молодцев. На огромном жертвенном пне, оставшемся еще с языческих времен, бился, обращаясь несколько раз по кругу, то белый хорек, то светловолосый юноша. В сознание он не приходил и так и остался в зверином образе. Баба Яга взяла его, окровавленного, на руки и унесла к себе в избу, где вымыла и высушила, не даром банно-прачечные услуги для добрых молодцев приписываются ей русскими сказками. Я старательно транслировал ей в ответ то, что еще помнил до переноса. Она задумчиво кивала, а затем спросила, понимаю ли я ее речь. Я кивнул. - Вижу я родителей твоих, аки жемчуга калиброванные, друга вижу доброго, переживает он сильно, родню твою вижу духовную, он согласен, благословил тебя, да. А вот жизни за вами нет! Гдей-то вы? Аки во гробе! Я попытался объяснить мешаниной образов, чем или кем мы являемся. Она слушала и смотрела внимательно. Кивала порой. Наконец вздохнула и заговорила вслух. - Жизни значит захотелось. Это – ничего страшного, ежели воля своя есть. Воля и мысль хороши. А ты, дитятко, перейди обратно. Чай не впервой, умеючи. Так я и столкнулся с центральной проблемой. Перевернуться обратно я не смог, сколько не бился и не напрягался. Перво-наперво я рассердился до такой степени, что грыз собственный хвост до крови и стучался головой об пол, но ничего не выходило. - А кому ты здесь нужен? Задайся вопросом! Кто тебя ждал здесь таким? Цаца какая! – отрезвила меня стражница, перейдя внезапно на довольно современную речь. Я мгновенно сник и понял, когда с тобой разговаривает существо из надматериального мира, лучше прислушаться. Но подобное положение вещей – жизнь в теле хорька подле старушки в лесу, было еще более ограниченным, чем наше убогое существование на краю ограниченной выработанной, как старый песчаный карьер, вселенной. Она вытирала мои совершенно человеческие бессильные слезы, а я вновь ощущал все происходящее, как бы старая мудрая женщина осушала одним движением мое лицо. Значит ли это, что я был неподалеку? В первую очередь, после разговора, она выпустила меня на двор, и я утонул в звуках и запахах незнакомого, огромного для такой мелкой твари, леса. Я вернулся, немного поел и пошел спать. Авдотья любезно позволила греться у себя под боком. Утром я проснулся почти на грани человеческих ощущений. То есть у меня стоял и в туалет хотелось одновременно, а во рту пересохло, как с перепоя. Нет, я же потерял много крови. Действительно следовало попить. Но поднялся я на ноги хорьком. Это положение в течение такого долгого времени было весьма неудобным из-за своей вынужденности. Я вспомнил, что говорил Сириус о долгой жизни в собачьем облике. Авдотья накормила меня умопомрачительно вкусной кашей и вынесла свой вердикт. - Значится так… варишься в нашем киселе, значит и расхлебывать его будешь по-нашему. Тебе надобно найти ту, которой нужен будешь. Как в сказке ровно. В сказки чай веришь? Поди, сам из такой будешь! - Хорьком? – спросил я мысленно. - А это уж как выйдет, - выразилась она. После Баба Яга пересказала мне краткое содержание сказки о красавице и чудовище, только на русский манер. В душевном русском варианте предполагалась кротость и неподкупность. Куда мне, я так и так не мог блеснуть нашими богатствами. Прекрасный заколдованный принц из меня выходил колченогим. Не было больше того дворца, шелков и жемчугов. И образа я был не безобразного, а ми-ми-мишного, как удалось узнать после. Она отнесла меня в зоомагазин, к которому перенеслась способом довольно похожим на трансгрессию и сдала в тюрьму. Мой личный комфортный во всех отношениях, кроме туалета, Азкабан стал моим новым домом на целых две недели. Хорьков раскупали редко. Директор подумывал от нас избавиться. Я служил любимцем у персонала и начал уже подбирать кандидатку из местных, как пришла она. Я потрудился выбрать ее, потому что она выбрала меня. Ее не беспокоило мое вялое поведение. Значительно больше оно ее заинтересовало. И она единственная пошла на контакт глаза в глаза, в результате чего я сумел попросить ее, передав свои мысли. А дома она удивила меня еще больше. Она с первой минуты отнеслась ко мне, как к человеку. Она говорила со мной, предлагала выбрать имя, что закончилось весьма нетривиально. Первое, что я себе вернул, как промежуточный итог, было именем.