Путь к счастью проходит через боль. И душевную, и физическую. Иначе не получается, такова человеческая природа: только потеряв, мы открываем в себе новое, непривычное для себя прежних. Одни воспринимают боль как наказание, препятствие, другие с ней дружат. Боль — это не только сигнал о неполадках внутри нас, но и бесценный шанс подняться на новый уровень. Эльчин Сафарли. Я хочу домой
Сегодня мой день рождение, уже пять лет исполнилось, да. Поздравляю, Виола, тебе уже двадцать, считай старушка… Ладно, сарказм здесь не уместен. Ума приложить не могу, как так получилось, что день рождения Тсунаеши — один день с моим. Совпадение? Не верю! Я проснулась рано, так как домой должен был приехать отец. Правда, одно радует, что Киоко придет в гости и обещала прихватить с собой братца. Ну вот в дверь кто-то позвонил. Судя по радостному воплю матери папа приперся. Вздохнув, спустилась вниз. Вернее попыталась. Дорогу мне преградила гигантская бежевая коробка, которую я сразу же открыла. Внутри оказались… ролики. Радует, что не розовые, а то я заранее пугалась, представляя окрас и будущий подарок. Но это, мать твою, ро-ли-ки! Молча подняла глаза на вошедшего Емитсу. Тот, по-дурацки улыбнувшись, заявил: -Я буду учить тебя кататься на роликах! — сияние. И как тут объяснить блудному папаше, что обучаться ты совсем не желаешь? Несколькими способами. Применю наиболее безобидный. Просто положив их обратно, я сказала: -Мне это не интересно! Плечи советника опустились, взгляд аля Кот из Шрека и фраза: -Ты меня совсем не любишь… — боже, как мне хотелось крикнуть: да! Но я сдержалась: -Я не интересуюсь спортом, я люблю книги, поэтому, папочка, — обращение далось нелегко, — в следующий раз я хочу, чтобы ты подарил мне какую-нибудь книгу. Прости, если обидела… -Да ничего! Буду знать! — мужчина вновь просиял. -А теперь пойдем! К нам в гости приехал твой дедушка! Мои брови плавно поползли вверх: -Какой дедушка?.. — мучительно просчитываю всевозможные варианты, на ум никто не приходит, кроме… дона Тимотео. Лол. Захожу в гостиную, пофигистически оглядываю стоящего перед нами итальянца. Ну точно Тимотео! -Ну, здравствуй, Тсунаёши, — ну, вот и 会いました*! Стопе! Какого я начинаю думать на японском?! Видимо, моё удивление было настолько сильным, что отразилось на лице. Девятый Вонгола принял это на свой счет: -Мы с тобой ни разу не виделись, поэтому давай познакомимся. Я … — совершенно не слушаю Кьюдайме. Сейчас меня больше волнует один вопрос: какого я начинаю думать по-японски?! В последнее время я заметила, что японская культура и язык вытесняют русскую культуру, и язык! Это легко, поскольку на родном языке я вообще практически не говорю. -Тсу-чан! Тебе задали вопрос! — спохватившись, приобрела вид ангелочка и промямлила: -Простите… -Ничего страшного! Значит, тебя зовут Тсунаёши? — осторожно кивнула. В голове взвыла сирена. Громкая, пожарная. -Я привёз тебе подарок! Недавно у нас в Италии открылся лагерь для детей такого возраста, как ты. Несколько детей моих хороших знакомых уже там побывали, им понравилось. Думаю, тебе не помешает общение с детьми. Также тебе будет проще учить итальянский, а он тебе станет нужен, когда поедешь в гости ко мне! — я осторожно взяла листовку с рекламой лагеря. Я не любила лагеря. Они мне не нравились. Я попыталась возразить: -Ано… — но кто же меня послушает?.. Правильно, никто. -Тсу-чан, это же прекрасно! -Спасибо, Тимотео-сан! Поток благодарностей прервал звонок в дверь. Я перевела дух. Пришла Киоко, и теперь я не одинока. Сегодня я впервые лично увижу брата Сасагавы, прямо не верится, что мы с Реохеем ни разу до этого не виделись, но факт. Открыв дверь, я не смогла удержаться на ногах. Меня снесло рыжим торнадо. Киоко в наглую тискала меня, когда я услышала строгий, тихий голос, полный упрека: -Сестренка, слезь с девочки, это неприлично! — я была шокирована. Я думала, что крик «ЭКСТРИМ!» у парня с детства. А оказалось вон оно как. Позже я получила подарок — симпатичненькие сережки, в виде черных сердечек, с которых свисали миниатюрные цепочки. Пригласив мальчика и девочку в свою комнату, мы, под одобрительные взгляды семьи, двинулись наверх. Наверное, Емитсу и Тимотео многое нужно обсудить… Праздник прошел весело. Мы играли в видеоигры, смеялись, ели и рисовали. В моём родном доме, подобное не имело место быть. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, и это закончилось. Отец вызвался проводить детишек до их дома. Наше прощание мне очень запомнилось. Слова, сказанные Киоко, въелись мне в голову: -Мне всегда нравилась и нравится твоя улыбка, продолжай улыбаться, — она обняла меня. На секунду её взгляд помутнел, а сама девчонка вновь наклонилась к моему уху. - Не дай им себя сломать… И ушла. Я отчетливо не понимала смысла сказанного, да и странного вида Сасагавы тоже. Но одно я знала точно: это связано с поездкой в лагерь… Хлопнула входная дверь. Они ушли.***
Настал день моего отъезда. Предчувствия вырывались на волю в виде непонятного холода. Я уезжала вместе с Девятым, пробудить во мне пламя ему так и не удалось, как и мне в частности тоже. Но, как говорится, всему своё время. Я следовала за «дедушкой» тенью, до того, как села в машину. Там я задремала. Очнулась перед приездом в аэропорт. Самолет, в котором мы летели, был пуст. Поэтому есть основания полагать, что моему взору был явлен частный летающий аппарат. После приземления меня соизволили спросить: -Сразу в лагерь или завтра? — здравый смысл орал: сегодня, так как время — две недели, а значит, чем раньше приеду, тем раньше уеду. Но интуиция кричала: не то что завтра, никогда! Это настораживало, но я поддалась искушению смысла: -В лагерь… Меня довезли до нужного места, даже провели через лес к огромному зданию. Сдали из рук в руки какому-то человеку. А сам Дон удалился. Восвояси. Этот подозрительный дяденька ласково улыбнулся, ведя меня по тёмному коридору: -Здравствуй, малышка. Сейчас я провожу тебя к твоей комнате. С тобой будет жить… — договорить мужчина не успел. Мы как раз проходили мимо какого-то зала, дверь была приоткрыта. Он остановил свою речь лишь из-за одного. К нашим ногам подкатилась чья-то отрубленная голова…