Хаотичные мысли

— Хаос, я совсем не выспалась… — пробормотала я, не открывая глаз. Шея ноет так, словно на ней всю ночь прыгал Гнев с помощью скакалки. Ау, хрустнуть ей было не лучшей идеей, — Мне не найти покоя со всеми странностями, творящимися в последнее время. Розовые воспоминания, потеря контроля, ступор при виде Эрис… — Какой ступор? — А-а! — вскочив против своей воли, я вцепилась в одну из подушек и закрылась ей, — Радость, покинь мою спальню сейчас же! — я указала Кучеряшке на выход. Мне казалось, я доходчиво объясняла всем моим подчиненным с первого мига их появления, что в моих покоях имею право находиться только я, и меньше всего я хотела и ожидала увидеть здесь Радость, опершуюся локтями на прикроватную тумбочку и положившую свою ненормальную голову на ладони. — Вчера я сказала, что завтра расскажу об исследовании, — невозмутимо продолжала поставщик идей, болтая в воздухе ногами, — Сейчас четыре часа утра, завтра уже наступило. Будешь слушать? Застонав, я закрыла лицо теплым перьевым щитом — хотя бы не будет видно этот сгусток оптимизма. Больше всего хотелось выдать ей карту в места не столь отдаленные, но, раз уж дело касается нас, я просто не имею права. — Сначала дай мне провести утренние процедуры, — послышался звук, будто кто-то постучал пальцами по столу. Наконец-то у меня есть немного времени на себя. Она поплатится за свою дерзость — я могу собираться так долго, что в сравнении с этим наше бессмертие покажется часом. М-м-м, а в тщательном и долгом уходе за собой есть свои плюсы — я чувствую себя музыкантом, кропотливо доводящим симфонию моей внешности до совершенства. Единственный минус был в том, что дважды я чуть не уснула, меня взбодрило только любопытство касательно воспоминания «Х». Когда я вышла во всей красе (о, да, я постаралась — меня сопровождали клубы дыма, запах моих духов и блестки), Радость все еще дробно топталась на месте, как не желающий останавливаться бегун-марафонец — я слышала топот все время, пока вносила в свою внешность последние улучшения. Кое-кто действительно взволнован. — О-ох, Лив! Что я тебе расскажу! Тебе интересно?! Мне интересно, несмотря на то, что я знаю, о чем буду говорить! — затараторила она, едва завидев меня. Могла хотя бы из вежливости застыть в восхищении пару секунд? — Ха-ха-ха, это просто уморительно! — она начала смеяться совершенно сумасшедшим образом, — Какая забавная шутка! Подожди… я придумала эту шутку, так? Все равно смешно, — нет, — Итак, слушай! Ты готова слушать? Я уже слушаю! — она вскинула руки, словно собиралась взлететь. Только без объятий! — Радость, скажи мне медленно и одной фразой, что тебе нужно. И… что это на твоем лице и зубах? — оранжевые кляксы прекрасно сочетаются с ее рогом, но все же немного раздражают, так что я протянула ей платок. — Я опять сломала маркер. Но это не важно! Слушай! Мы, то есть, не ты и я, а… — я изогнула бровь, намекая, что слова «одна фраза» означают никак не больше одной фразы, — Ты знаешь, кого я имею в виду — Дискорд, и в том числе мы, его Эмоции… хотя, по сути, мы неразделимы, и вряд ли стоило бы говорить о нас по отдельности… Я прикрыла лицо ладонью. — В общем! Мы. Все. В… — боюсь, я выдала свое напряжение при этих словах, так что она замолкла и с подозрением посмотрела на меня, — Сто-о-ой, я поняла! — у меня пересохло во рту, — Ты хочешь сперва прочесть, чтобы твои знания были ничуть не меньше моих, верно? Вот, — она протянула мне бумажки с таким видом, будто дарила щенка. Бр-р, ненавижу щенков — впрочем, как и скучную документацию, — Я пометила маркером наиболее важное, — смайлики на полях, полагаю, тоже имеют некую важность? — Благодарю. Как только Радость удалилась, прыгая, я пробежалась глазами по инструкциям. Честно говоря, впервые их вижу — из всех Эмоций эту зеленую тоску читала только наш сгусток оптимизма. Едва увидев первое слово, выделенное почившим маркером, я вспотела и выронила листки из рук. Все, когда-либо говорившие «подтвердились мои худшие опасения» — вы и понятия не имеете, что это такое. К счастью, у нас есть верный друг на букву «Ш», которому можно доверить любые тайны и секреты, и он ни за что не проболтается ни одной живой душе. Он же и сжевал все, что выяснила Радость, за три секунды, превратив это в аккуратные бумажные конфетти в форме звездочек. Песочные часы, за которыми я обычно прятала друга на букву «Ш», заработали — песок внутри них начал шевелиться, перетекая туда-сюда, и сверкать. Наш новый день официально начат, и раз меня разбудили раньше всех, я первой пойду к пульту. Только бы Кучеряшка не докучала расспросами о моих мыслях по поводу ее изысканий. — Доброе утро, джентльмены, — я изящно улыбнулась Гневу со Страхом. — А я? — Печаль я просто не заметила, так что и этот вопрос проигнорировала. — Не обращай внимания, Грустные Глазки — наш босс немного рассеяна с утра, — ухмыльнулся страж справедливости. — Я не рассеяна! — кто-то краснокожий слишком дерзкий с утра. — Мы поэтому зубы горчицей чистим? О, Хаос! Как я не заметила?! Пришлось ударить по кнопкам — мы провели языком по зубам. Действительно, горчица, притом отменного качества и остроты. Ух, бедный-бедный мой нос, даже слезы потекли… — Что она вообще забыла у нас в ванной? — спросила я у вошедшей Радости — ей вечно приходит в голову сделать какую-нибудь ерунду. — Эм, — она отвела глаза, сложив пальцы замком, — Это касается экстренного ободрения, помнишь? Когда кофе, касаясь нас, начинает засыпать. — Взбодрились, нечего сказать. Такое больше не повторится — и это не вопрос, — раз уж я не могу сделать вид, что ничего не было, я твердо дам подчиненным понять, что единое упоминание о подобном вызовет такой сильный гнев, что в сравнении с ним наш Гнев — смирный мышонок Флаттершай. Так, все необходимое с утра нами сделано, и можно немного расслабиться… — Может быть, проверим почту? — Здесь я отдаю приказы, Печаль, — честно говоря, я не слушала ее. Она разрушила момент моей неги и единения с тем, в чьей голове я нахожусь, поэтому может даже не надеяться на мое расположение, — Поэтому мы пойдем и проверим почту. — Нет — почта придет и проверит нас! — Радость нажала на пульт. Ненавижу, когда она… такая. Мне становится не по себе от безумного блеска в ее глазах. _____________________________________________________________________________ О, какая бесспорно оригинальная идея. Прибежавший к нам почтовый ящик в медицинской форме с красным крестом и начавший нас «прослушивать» фонендоскопом — это нечто. Да, мы довольно часто оживляем предметы в поисках еще чьего-нибудь присутствия. Это не значит, что нам одиноко из-за того, что большую часть времени не с кем обмолвиться словом, и совершенно точно не значит, что, порой, просыпаясь ночью, мы ощущаем, насколько в нашем доме пусто. Нет, подобное нытье обычно позволяет себе Печаль. Это означает лишь то, что мы милостиво решаем одарить нашим внимание и магией нечто совершенно того не стоящее для развлечения. _____________________________________________________________________________ — О! — Гнев, не так громко, — Раз уж мы не можем попасть в замок Твай без «потерь», давайте напишем ей! — Плохая идея, коллега, — покачала головой второй мозг, — Вы ведь все помните, что случилось с предыдущим посыльным, побывавшим у нас? Мимо окна пролетел темный силуэт, имеющий схожесть с головой пони и напевающий «Почтальон, почтальон…». — Эт-та штука так пугает по ночам… — поежился Страх. — Нам кто-то написал? — склонила голову Печаль. Пошарив в ящике как следует, попав рукой в паутину и случайно поцарапав его, мы все же нашли один конверт на самом дне. — Так… — обожающая неожиданности Радость пробежала глазами по строчкам, — Неподписанное, но, от какой-то дамы, похоже, потерявшей от нас голову! — Интересно-интересно… сочувствую ей — у нее нет ни малейшего шанса нас заполучить. — А что, если это — чей-то злой розыгрыш и все написанное — ложь? — любит же эта синюшная пессимистка испортить удовольствие. — И что, выкинем? — Гнев сделал ручкой. — Ни за что! Читаем! Только… — почувствовав некий тонкий аромат, я вдохнула носом, чтобы понять, не опасен ли он для нас. Подозрения были беспочвенны, — Что за дивный запах? — я вдохнула всей грудью, — О, Хаос, к аликорнам текст! Я готова дышать этим ароматом вместо воздуха, — и я не воспринимала никаких других ароматов в тот момент. Даже залитые уксусом лимоны не привлекли бы внимания, — А он кажется знакомым… как и почерк. Неужели автор — кто-то из нашего окружения? — я с улыбкой читала благоуханные строчки, полные искренней, не приторной сладости в наш адрес. — Босс… — Гнев прищурился на экран, приглядываясь — Извини, но ты — слепая курица. Ах, кто бы она ни была, она знает о коллекции болотных огоньков, что мы собирали в детстве… что сказал Гнев? — А ну-ка поясни, кирпич рогатый, и чем скорее — тем лучше! — нахал. Я бы дала ему пощечину, но градус оскорбления низковат. — Открой глаза! Это наш почерк! — Но мы не писали ничего подобного… — это было столь очевидно, что я могла бы и не говорить. — А вдруг мы — лунатик, и во сне сделали это? — угу, съели кактусы и побрили налысо Селестию. Хотя… — Я поняла! — мне показалось, что Радость надули, как воздушный шарик, так широко у нее растянулась улыбка, — Оно от Эрис! Давайте скорее читать! — Хоть у кого-то мозги заработали, — для твоего же блага, сомкни зубы, желательно, на языке, — К делу. — Стойте!.. Позже. — Почему? — вы сомневаетесь в решениях своего лидера? Видимо, я приспустила вожжи, и вы расслабились. — Это не важно. И не срочно. По-моему, Печаль была права. — Я? — Да, ты. Только умом от восторга не тронься, — у нее был такой экзальтированный вид, что у меня заболели глаза, — Теперь мы точно знаем, что это шутка, но нам известен адресат. В мусор. На сей раз они не противились, но могут даже не рассчитывать на снисхождение. — На почтальона нет надежды, но у Принцессы Дружбы есть один замечательный почтовый ящик. — А… Брезгливость, извини, но разве он не принимает исключительно письма Селестии? — знакомьтесь, самая умная сиреневая немочь этой головы. — Что мешает нам отправить послание тем же путем? Она всего лишь пользуется каким-то заклинанием, его нетрудно распознать. — О, и сделаем печать! — Гнев шлепнул по ладони, будто ставя штамп. — Прекрасная идея, — я занялась написанием. Нам нужен нейтральный тон с легчайшей ноткой доброжелательности, никаких адских переживаний, претензий, и, разумеется, никакой чрезмерной грусти, она ведь не умирает. Ох, порой я чувствую себя своего рода химиком Эмоций, старающимся не переборщить с дозой того или иного вещества, чтобы не вышел взрыв. — Ха-ха, хотела бы я быть мухой на стене, чтобы увидеть их лица, когда им это придет! — разумеется, Радость имела в виду печать, ведь я была нейтральна в написании. — Нет ничего проще, — говорят, что подглядывать нехорошо, и я согласна. Но осведомиться о здоровье друга, не имея возможности быть рядом, путем слежки — другое дело. _____________________________________________________________________________ В видении показалась встающая с постели Твайлайт. Бедняжка выглядела ужасно — темные круги под красными глазами, растрепанная шерстка, неопрятные перья и полосы от подушки на мордочке. Похоже, только стараниями Спайка она не умерла от голодной смерти, но, тем не менее, сильно похудела. Полагаю, Луна избавила ее от кошмаров, что случаются с проникающими в другие миры, но она все равно покачивалась на ходу, словно от недосыпа. Ей стоит брать пример с меня — проспав всего пару часов, я, тем не менее, имею свежий и бодрый вид… но не всем дано быть мной. На столике рядом с кроватью были подарки — шарф (абсолютно бесполезный), несколько яблок, микстура от головной боли (молодец, Флаттершай — всегда знает, чем помочь), книга (о… как зовут эту пегаску в пробковом шлеме? Плевать) и огромный пакет маршмэллоу. Кисло посмотрев на все съедобное и с отвращением отвернувшись, аликорн аккуратно попыталась поднять книгу магией — успешно, что, казалось, удивило ее. Она попробовала подбросить том и поймать, повертеть, телепортировать и сделать невидимым — все получилось. Мне подумалось, что прошлая я наверняка сказала бы нечто крайне едкое по этому поводу. Но, поскольку Твайлайт — наш друг, я не только промолчу, но даже позволю себе проявить жалость (!). В дверь постучали, и Принцесса Дружбы открыла ее с улыбкой на лице. — Привет, Твайлайт! Оказывается, во дворце был целый мешок ромашкового чая, твоего любимого, — в комнату вошел Спайк с подносом в лапах. Фу, приторнее этого запаха только чай с гибискусом — и ей это нравится? Впрочем, у всех разные вкусы — у кого-то они изысканны, у кого-то — отвратительны, — И еще — тебе письмо. _____________________________________________________________________________ — Сейчас! — Радость ударила кулаком по кнопке, и точно после этих слов дракончик изрыгнул наше послание. _____________________________________________________________________________ — …почему оно на вкус как шоколад? — цокнул языком дракончик, вытаскивая длинные белые волосы из зубов. Подозрительно схожи с волосами… так, чья это была идея? Увидев печать, они оба в удивлении округлили глаза, а аликорн почти сразу прищурилась, будто не поверила увиденному. Вы никогда не видели Звезды Хаоса (кроме нас, конечно)? _____________________________________________________________________________ Радость начала хихикать, толкая меня локтем под бок, и я сдержанно улыбнулась. _____________________________________________________________________________ — Оно от Дискорда, — выдохнула Спаркл, развернув свиток. — Я почему-то так и подумал… — сказал ее верный вассал, косясь на разбегающиеся желтые шляпы, что он исторг вместе с волосами и нашим посланием. Укутавшись в плед, синегривая пони посмотрела на одно послание, на другое… ее мордочку озарила идея, Принцесса сотворила заклинание, и начала читать два письма одновременно при помощи еще одной пары глаз. Умно — избавила меня от нытья Печали и угроз Гнева в случае, если первое письмо показалось бы Твайлайт более важным. Верхняя пара глаз приняла обрадованное выражение, нижняя — прищурилась, будто от умиления. Оу, право, не стоило… мой писательский талант заслуживает гораздо большего. Могла бы прочесть вслух. — Старлайт поражает меня! — улыбнулась четырехглазая пони. Хм, какой четкий, законченный образ — четырехглазый ботаник, — Даже на каникулах в Кристальной Империи умудряется находить по три урока дружбы за день. — Надеюсь, она не сочла, что они обязательны, и, если не отправлять их тебе регулярно, случится непоправимое, — хихикнул Спайк, собирая раскиданные по комнате книги и свитки. — Так думают только заучки, — подмигнула двумя глазами Принцесса Дружбы. Э-эм… с недавних пор я ненавижу «внутренние» шутки. Впрочем, наблюдение за ними итак наскучило. _____________________________________________________________________________ — У нас есть дела поважнее, чем это подслушивать, — я прервала наблюдение, и кто-то залез мне в прическу. Ради Хаоса, я долго делала укладку, часами исполняя пальцами наводящий красоту танец по волосам перед зеркалом! Впрочем, счастливые часов не наблюдают. — Кажется, мы с тобой знаем, за кем нам — то есть, Дискорду, — очень хотелось бы последить, — хихикнула мне в ухо Кучеряшка, и я ощутила щекой, как она подмигивает, собирая ресницами выступившие на моих висках капельки пота. Давай, смелее, скажи это громче — прокричим это «Кантерлотским» королевским голосом. Кстати, неплохая идея (я не про крик)! Сделаем так, чтобы в нашем измерении тихие звуки и шепот были слышны на многие мили, а громкие слышал бы только их издавший! Как говорил дедушка, идеально средних звуков не бывает, так что… О, или создадим целый мир парадоксов, где каждое прикосновение — боль, а втыкающиеся в кожу иголки приятнее ласки матери, где свет слепит, и лишь в темноте можно видеть, где… — Отличная идея, босс! — улыбнулся Гнев. — Нет, — я подумала, что он услышал слова Кучеряшки. — Да ладно, босс! Мы ведь знаем — ты сама этого хочешь, — улыбнулся квадратный. Что еще за намеки?! — Мы не будем следить за Эрис! Забудьте о ней! — я так махнула рукой, что ударила Страха по носу. — Вообще-то, я имел в виду создание нового мира… но это даже лучше! Я закрыла лицо рукой. Так по-идиотски я не попадалась с тех пор, как нам было четыреста лет — мы спрятались, встав посреди комнаты и накрывшись одеялом… — Если вам правда интересно, чем она занимается, мне вас жаль, — фыркнула я, уступая место у пульта. Возможно, они непослушны именно из-за моего напряжения — запретный плод сладок, как говорят… валяй, краснолицый. Но не жди поблажек в дальнейшем. Ох, чем сильнее я стараюсь не думать о той, что якобы мы, ты чаще мы о ней вспоминаем. Я понимаю, что это отвратительно, но ничего не могу с собой поделать. «— Так это и работает, племянник, — передо мной как живой улыбался Обсесс. Блики его темных очков плясали, подмигивая, — Так это и работает», — я помнила его запах — нечто непонятное и неприятное, вроде запаха табака или облепихи, намертво въедающееся в мозг. Мерзкий тип — не понимаю, как он умудрился жениться. Низкий поклон, дорогой дядюшка. Не понимаю, как бы этот мир жил без навязчивых идей и желаний. _____________________________________________________________________________ Лже-мы стояла перед школьной зеленой доской и рисовала наброски цветными мелками. Мы тоже так делаем перед созданием нового мира… ладно, признаю окончательно: Эрис — это мы. При взгляде на ее крылатую спину, мне внезапно захотелось подойти, так, чтобы она знала о нашем присутствии и не испугалась, обнять ее одной рукой, а другую положить поверх ее творящих искусство пальцев и нарисовать свинку из апельсинов. Рука Эрис не напряжется, сопротивляясь, но и не обмякнет, ведь ей известна каждая линия, что мы хотим провести. Вот и сейчас она смотрит на нас… смотрит на нас?! _____________________________________________________________________________ — Она же не видит нас, верно? — переспросил Страх, кусая ногти. Прекрати! Какая гадость! _____________________________________________________________________________ Наш прищурившийся двойник медленно приближалась к месту, откуда мы за ней наблюдали. Она не чувствует нашу магию, значит, не может знать о нас, так что я была совершенно спокойна. С каждым шагом взгляд драконикус становился все подозрительнее. Вблизи ее губы кажутся такими манящими… Зная свою нехорошую привычку бормотать под нос, я зажала рот рукой. — Думаешь, тебе удастся скрыться от меня? Подойдя совсем близко, она с победной улыбкой сказала: — Попался! _____________________________________________________________________________ Страх упал в обморок. Вовремя — иначе начал бы нервно икать от вида корчащегося в когтях леди-нас паучка. Какой же он пугливый — очевидно, она бы не стала разговаривать с нами в подобном тоне. — Хэй! — встрепенулась Радость, — Можно заколдовать паука, потом подослать к Спайку, чтобы насекомыш его укусил… — Паук — не насекомое. — Я знаю, — отмахнулась Кучеряшка, — А потом Спайк будет несколько дней дышать паутиной вместо огня и думать, что у него сверхспособности! — Паук не прокусит драконью кожу. — Наша магия вполне способна придать ему сил… — Эмоция вывела на экран увеличенное изображение нашего восьмилапого протеже, и в сверкнувшей вспышке у него выросли клыки, а шкурка покрылась разноцветными пятнами. — Паук — клоун, что ли? — хмыкнул Гнев. — Почему бы и нет?! — во-о-от, рыжий кудрявый парик и красный нос создают законченный образ, как я люблю, — Жуткий паук-клоун, дающий сверхспособности через укус! — Их будет много, — такова моя воля. — Их гнездо появится неподалеку от Троттингема… — неплохо, Страх. — И будет выглядеть, как… большой пушистый шар, при прикосновении превращающийся в стадо кровожадных разноцветных паукообразных, — удивляешь, Печаль. — Да, так мы и поступим! — Кудряшка побежала к двери в свою лабораторию, как вдруг услышала по ту сторону экрана магическую вспышку. Вжав голову в плечи, поставщик идей начала нервно хихикать, — Не посмеет. — Посмела… — поджала губы Печаль. — Что ж, ладно, — смысл мне злиться? Здесь есть Эмоция, созданная для злобы, и это не я, — Красть наши идеи даже не у нас из-под носа, а из головы, конечно, феноменально, однако не стоит продолжать реагировать бурно. Да, Гнев? — Ды-а, босс, — сжав зубы, пробормотал краснокожий. Тлеющая голова выдавала его… с головой. — Ты хотела создать новый мир? У меня тут… вот, если тебе интересно, — мне протянули тетрадный лист, изрисованный черным карандашом. Почему он такой мокрый? Печаль, я не могу допустить реализации идей, созданных в слезах! Но, конечно, надо было взглянуть хоты бы для виду. — Поразительно, — я подняла взгляд, чтобы наткнуться на робкую улыбку синей Эмоции, — Поразительно, как же узко ты мыслишь, — которая тут же исчезла, - Печаль, ты вообще из этой головы? Сил моих нет на это смотреть, — влажный листок упал, отпущенный моей рукой. Там что, была Эрис? Пара черточек поверх ее не скроют, Печаль. Вы что, сговорились, чтобы сегодня весь день действовать мне на нервы? — Кому нужен материальный мир? Создадим нечто, существующее лишь в глубинах нашего сознания. Радость, задача ясна? — Да, мэм! Самое прелестное в создании таковых измерений — состояние полусна, совершенно необходимое для этого. Значит, и я пока могу передохнуть, ведь задача поставлена, мое дело — оценить результат. Я вряд ли усну снова, но вздремнуть тут же, в моем любимом кресле, мне никто не запретит. Отлетев подальше от «мозгового штурма» моих подчиненных, я откинулась на спинку и укрылась легким плюшевым пледом, безумно приятным на ощупь. Мне невольно вспомнилась тяжелая прошлая ночь… — Так, так, сегодня я отлично отдохнула, поэтому выхожу на ночное бдение, — сказала я, элегантно потянувшись и откинув волосы назад. — Ну и хорошо, — Страх стер пот со лба, — Мне надоело ломать голову над тем, кошмар нам снится или нет. — Я — в лабораторию, разберусь с воспоминанием «Х»! Идей столько, что волосы дыбом встают! — куда же больше? — У-у-ух, я так зол из-за сегодняшнего! Пойду, поколочу грушу… или Страха догоню, на худой конец, — поборник наших интересов ушел, хрустя костяшками пальцев. — Я поплачу немного о безвозвратно ушедшем дне и пойду спать, — мне о твоих планах знать необязательно, Печаль. — Мгм, — я сделала вид, что слушала ее, и сотворила бумагу с ручкой, — А я оценю, на что оказались способны на сей раз сценаристы наших сноделов. — Сделать тебе начос, Лив? — Нет, спасибо, — есть во время кино… начос? Какое дурновкусие. Я припрятала немного совершенно потрясающего попкорна с карамелью. Наконец, мы были наедине. Маячок, похожий на далекую комету, приблизился, и из него на экран начал проецироваться сон. Так, начало неплохое — вид от первого лица (да здравствует полное погружение), знакомые пастельные клеточки нашего любимого состояния вселенной. — Ах, эта классика, — даже чашка хорошего кофе не расслабила бы меня сильнее, я буквально растаяла в своем кресле, — Но расслабляться рано. «Визуальный ряд»: семь с половиной из десяти, — я постучала по микрофону, позволяющему мне связываться с Фабрикой Грез, и надела один наушник. С той стороны что-то подобострастно пробормотали. — Хотелось бы поярче и потуманнее, мы же спим, в конце концов, — картинка была немного подкорректирована. Теперь — девять с половиной из десяти, — я ощутила, как наше тело избавляется от напряжения, и то, как на нашем лице возникает полусонная улыбка. Я… я счастлива, что тебе нравится, Дискорд. — «Ощущения»… бедновато и слишком неопределенно. Просто тепло. И что за холст на нашем троне вместо мягчайшего бархата? — после моего уточнения по креслу пробежали искры, и я поерзала, чтобы проверить ощущения, — Вот теперь хорошо. Семь из десяти — я отняла три балла за то, что это все же сон. Что значит «необоснованная критика»?.. Шесть из десяти. — «Звуки»… хэй, где они? Добавьте кричащего в панике пони… не так громко! — вопли поутихли, — Хорошо. И звуки ливня при отсутствии самого ливня. М-м-м… непонятных тресков, периодически — звук открывающегося зонта. И-и-и-и… что-нибудь на ваш вкус. Маррокасы? Оригинально. «Музыка и звуки»: девять из десяти. — Запахи, м-м-м, — я принюхалась и почувствовала, как медленно достигаю высшей степени расслабления, — Да, шоколад и легкий оттенок крови с нотками… — я не поверила своему обонянию, — Теп-ло-го меха? — а все так хорошо начиналось, — Это еще откуда? — пришлось надеть второй наушник, чтобы услышать жалкие оправдания сноделов, — Какой еще сюрприз?.. Грхм, — я в ярости прервала связь, — Аликорн бы побрал эти ремейки классики. Что там в конце? Инопонитяне? Перерыв на кошмар? Моржовый ус? Пф-ф. Два балла за сюжет скину, и даже не мечтайте о надбавке. Я люблю импровизацию, а не паразитирование на чьих-то идеях. «Персонажи»: никого, кроме нас, так что — десять из десяти. Мы повернули голову и увидели… Нет. — Что она здесь забыла? Мы и днем в полной мере «насладились» ее обществом, — я потянулась было к микрофону, чтобы устроить кое-кому головомойку, но передумала, — А, впрочем, пусть. Любопытно, чем это все обернется. — Не знаю, как, но… то, что Элементы Гармонии попали в Бездну, обернулось тотальным и вечным уничтожением того, что противоборствовало твоей власти, — сказала блондинка. — «Противоборствовало»? Наш дед, услышав это слово, воскликнул бы «Хаос Всемогущий, я ведь слышал это от своего деда!», — и в целом притянуто за уши. Но приятно. — Конечно, только такому, как ты, под силу развалить окончательно и без того трещавшую по швам страну медленно, со вкусом, так, чтобы выжившие и выживающие были в силах только беспомощно наблюдать, а их усилия были бы равны крупице соли в чане воды. — Продолжай… — я не могу ничего с собой поделать, когда нас хвалят по достоинству… даже не сразу ощутила, как нас все увереннее трогают за руку. — И я бесконечно восхищена тем, что могу наблюдать за всем… рядом с тобой. Немногим дано оценить подобное. — Та-а-ак… — я провела языком по губам, как напившаяся молока кошка. — Я уже ценю, — внезапно сказали мы. — Э-э-э… что? — вырвалось у меня. И тут произошло это… Оно заставило меня задохнуться от ужаса, наглости (придумавших это) и… бесцеремонного вмешательства в наше личное пространство. Это было в тысячи раз хуже, как если бы все Эмоции обняли меня разом и не отпускали бы пять тысяч лет. — Нет! Стой! Проснись! — моему крику позавидовал бы и Гнев. Я залезла на пульт целиком и жала на кнопки, рычажки, шкалы всем телом, куда только могла дотянуться, — Почему нет реакции?! Вот мерзость! — из наушников послышалось бормотание, и я, не помня себя, завопила в микрофон, — Я не знаю, что с вами сделаю, если вы сейчас же не прекратите это! К счастью, мы проснулись, и я ощутила, как на нашем лице постепенно, как «пот» на окне, проступает выражение стыда и непонимания. Я отправила нас в ванную, а сама сидела рядом с пультом, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. От истерики у меня потекла тушь, сам этот факт снова ввел меня в истерику, и я сидела, сжавшись в комочек, беззвучно плача, отчего-то с улыбкой. Хорошо, что в этот момент меня никто не видел. Холодная вода на нашем лице немного привела меня в чувство, а из прострации вывел звук появляющегося воспоминания о сне. Они носили несколько иной характер, нежели обычные — неяркие, туманные и рыхлые, очень скоро забываются… или остаются в нашей памяти настолько прочно, что мы бы помнили их, даже забыв свое имя. Воспоминание было цвета увядшей розовой розы. Я медленно подошла и всмотрелась в белесый, как молочный леденец, шарик. И только после взрыва злости обмякшей уставшей мне на секунду пришла мысль, как невероятно сладко прошло это. Как бы прошло оно в реальности, если таким было во сне? — Нет, нет, нет, нет, — качая головой своим мыслям и всему произошедшему вообще, я отправилась с этим недоразумением в свои покои. Конечно, воспоминания другу на букву «Ш» не по зубам и не по вкусу, но я могу хотя бы не допустить их попадания в Глубины Памяти. Нельзя было оставить Дискорда недоуменным и расстроенным, так что в качестве сна включила воспоминание о древней легенде, что читал отец. Она довольно странная и кровавая (буквально — там много говорится о крови), но мы так любили слушать ее в детстве… Мои несладкие воспоминания перешли в мой собственный сон. А, а! Слишком много голов! Если в них стрелять, они разлетаются на тысячи таких же, это не остановить! Кто-нибудь, патроны для бластера, они наступают! Эрис, прекрати! Откуда у тебя столько голов?! Почему именно головы? — Что за бред? — сказала я себе, проснувшись. Впрочем, было рано говорить это слово, пока я не увидела работу своих подчиненных. Зеркало в пудренице подтвердило, что мой макияж не пострадал ни на миллиметр даже после нескольких минут (часов? Дней?) сна. Не переживайте, когда-нибудь вы тоже так научитесь… возможно. — Лив! Ты только взгляни! — если ты уберешь свою экзальтированную рожицу подальше, я, может быть, хоть что-то увижу, — Я решила воскресить несколько старых идей, в частности, дом из шариков с торчащими наружу иголками, кошку, которая гуляет сама по себе… буквально, мини-Апофизов, кусающих всех за пальцы, и… «Злобушек»! — О Хаос Всемогущий, — я закрыла лицо рукой. — Да ладно тебе, будет весело! Я знаю, ты их помнишь! Кхм… была у нас в детстве идея о книге с картинками. Росли два леса по соседству — волшебный и мрачный. В волшебном жили милые разноцветные зверята, что на самом деле были маньяками и убийцами (но путники шли к ним, обманутые их сладкой внешностью с манерами, и погибали). В темном же — очень натуральные, грязные и злобные зверюги с красными глазами, что внутри были добрыми, честными и так далее (но их боялись из-за вида и не шли к ним). — Это было давно и неправда. — Эй, это же фраза Люцци, предводителя миленьких медвежат! Ты все по-о-омнишь! — в плечо мне ткнули ручкой. — Может быть, — усмехнулась я. Глупышка. Конечно, я помню все, связанное с Дискордом, с той секунды, как он стал материальным, и отношусь к этим воспоминаниям бережнее, чем кто-либо из вас. Если у него, не дай Хаос, случится амнезия, я смогу все восстановить сама. Я подошла к пульту и начала вносить поправки до тех пор, пока абсолютно нематериальный мир не был завершен. Помнится, наш дед очень сильно гордился подобной мощью воображения драконикусов — даже, мягко говоря, не творческая Шин могла легко представить разрушение чего угодно в каком угодно объеме, от атома до вселенной. Осталось взглянуть сверху… А-а-а-а! Я не удержалась и ударила по пульту изо всех сил — думала, он превратится в груду обломков. Моего раздражения хватило, чтобы мгновенно убить только что созданный мир, не сделавший и первого вздоха. Шин была бы нами очень довольна. — Что за ерунда, босс? — спросил у тяжело дышащей меня Гнев. — Вы… как вы могли… чья это была идея?! – я не могла понять, хочется мне истерично кричать или же угрожающе понизить тон, и металась между ними, как раненый зверь в ловушке. У меня тряслись руки, и судя по отражению в пораженных глазах Гнева, я была невероятно страшна в тот момент. — Это Страх сделал! — хором сказали Эмоции. И Страх тоже. У меня не выдержали нервы, и я с диким воплем то ли смеха, то ли плача убежала, услышав напоследок краем уха «Кажется, ей не понравилось»… К счастью, за мной никто не последовал, и я могла рыдать, уткнувшись лицом в подушки, одна. За что, за что мне все это?! Вся… она? Это удар лично по мне! Радость всегда видела только хорошее во внешности других, но не отказывалась высмеивать их на пару со мной; Страх всегда искал нечто угрожающее, но подлости истинной красоты он просто не мог увидеть — не его профиль; Гнева не изменить — он ничего не может с собой поделать, когда видит сколько-нибудь привлекательную девушку; Печаль… кого вообще волнует ее мнение? Но я… именно моей миссией всегда было замечать мельчайшие недостатки во внешности. Не найдя ни одного, я никогда не терялась и аккуратно наклеивала ярлычок «рафинированный». И, вот, встретив кого-то по-настоящему великолепного, я не имею возможности ни прикоснуться, ни даже взглянуть на нее, чтобы у меня не вставал в горле давящий ком, а сердце не начинало сладко ломить... ни заговорить, чтобы не нарваться на очередную колкость, которая почему-то ранит и выводит из обители безразличия. Или даже иначе — впервые, встретив кого-то столь омерзительного в душе, я не могу проигнорировать внешность (что обычно никогда мне не мешало — мало ли смазливых мордочек кругом) и сделать что-то по-настоящему гадкое, чтобы она поняла, с кем имеет дело. Мое воображение усыхает в попытках придумать. Как же она мне противна… я ненавижу Эрис, всем сердцем ненавижу! За то, что происходит со мной… с нами. Но не могу оторваться от записки, что сама собой возникла в наших руках. Если боги или богини были бы запахами, письмо леди-нас однозначно божество. Светлое благоуханное божество, которое породил сотворенный Сатаной Дьявол. Я ощущаю спокойствие и даже удовлетворение, вдыхая его но, Хаос, как же я омерзительна… «— Так это и работает, племянник. Так это и работает.»