Эстерра 113-я военная база ВС РФ Валанское предгорье 12 апреля 20xx г
— Командир, брось меня… Не дотяну, — умирающе прохрипел ящер, вывалив изо рта свой длинный язык. — Заткнись, Аргос, — коротко рыкнула Илисиль, прилагая все свои силы, чтобы не сбить дыхание. — Просто… блять… беги… пожалуйста. — Лучше… пристрели… меня, — еле слышно прошипела рептилия, со стоном заставляя ноги отталкиваться от земли. — Жалко патроны… — простонала лисица, чувствуя, что сейчас просто рухнет, вместе с практически висящим на ней ящеролюдом. Внезапно откуда-то спереди раздался режущий уши звук сигнального свистка. «Только не это!» — читалось в преисполненном ужаса взгляде оглянувшихся друг на друга легионеров. — Ускорение, сто метров! — раздался грозный голос совершенно не запыхавшегося инструктора. С громогласным воем, едва живая рота легионеров рванула в ускоренном темпе на вершину холма, о существовании которого прямо по курсу многие и не догадывались, так как были слишком заняты изучением земли под ногами впереди бегущего товарища. — Пошли, пошли, пошли! Живее, что вы тащитесь, как улитки! — с видимым недовольством прикрикнул на отстающих капитан Дерягин, первым вбежав на вершину и наблюдая за растянувшимся, но все-таки не потерявшим строй подразделением. — Кто не заползет наверх на счет десять, побежит еще раз! После этого обещания все отстающие влетели наверх на счет семь. — Ладно, для детско-юношеской секции сойдет. Отдых, господа, — снисходительно фыркнув, огласил свою милость инструктор. — Товарищ ка-питан, раз-решите о-братиться, — тяжело дыша подошел к Дерягину обливающийся потом сержант Грибников, замыкавший колонну. — Разрешаю. — А за сколько надо… этот забег пробежать… чтобы мастером спорта быть? — Два часа двадцать минут, правда без снаряжения. И не забег, Грибников, а марафон тогда уж. И ты ходи, ходи, не стой на месте, — ответил капитан, обернувшись к рассосавшемуся по холму личному составу. — Всех касается! Кто там, бля, уже разлегся, как тюлень на пляже?! Живо встать, или будете у меня отжиматься до потери пульса! Курсант Обскул, то что ты, биологически, рыба, тебе поблажек не дает! — Боги, ну за что? — в очередной раз простонала Илисиль, помогая подняться на ноги едва живому ящеру, судорожно вцепившемуся в ее рукав. В очередной раз она вынуждена была осознать, что забавное на первый взгляд звание — «мастер спорта по легкой атлетике» у офицера, кажется таковым только первые десять-пятнадцать километров, а вот потом, когда все десятки килограмм снаряжения на горбу начнут тянуть к земле, как могильная плита, а автомат успешно отобьет всю грудную клетку, становится уже нихрена не весело, и единственная мысль, которая начинает биться в висках — это желание скорейшей смерти. Но что было самым страшным в дальних марш-бросках, так это то, что капитан всегда руководил ими лично, вдохновляя солдат личным примером и стимулирующими подсрачниками, причем раздавая последние в том числе и собственным сержантам, которые после этого начинали пинать легионеров с удвоенным энтузиазмом. И если с инструкторами-сержантами еще можно было договориться ласковым словом, то с Дерягиным на физподготовке не удавалось схалутрить ни метра. — Если бы я не знал обратного, то решил бы, что инструктор — оборотень, — произнес подошедший Гекс, демонстрируя значительно большую чем остальные бойцы бодрость после марш-броска. — Ибо человек столько бежать не может. — Категорически поддерживаю, — поддержал стоящий за спиной у волка один из немногих людей в отряде, переведенный к ним из второй роты за драку. Николай же в это время отошел в сторону, скинув рюкзак, и достал из подсумка карту, сверяя дальнейший маршрут по изгибам тихой речушки, протекавшей неподалеку. Сравнив ориентиры с пометками, капитан провел пристальным взглядом вдоль берега, присматриваясь к броду, когда внезапно заметил пару фигур, затихарившихся в кустах возле берега. «Ну еб твою-то мать», — хлопнул себя по лицу Дерягин, вздыхая. — Сухопар! Ко мне, живо! Одна из фигур резко дернулась в сторону и, запнувшись обо что-то, вывалилась из кустов, смущенно уставившись на капитана честными голубыми глазами. — Живо, бля, чего смотришь?! Я тебе не клумба! — прикрикнул капитан, зло сверкая глазами. — Сержант Сухопар, по вашему приказанию прибыл, — стараясь не подавать вида, доложился подбежавший боец, вытянувшись перед офицером по струнке. — И какого же хера ты, красавец, там делал с курсантом Аллим? — поинтересовался Николай, глядя на не менее смущенную эльфийку. — Да-да, выходите курсант, выходите. За маскировку вам «неуд», возвращайтесь в подразделение. Бегом марш! — Есть! — пискнула остроухая и быстро скрылась из поля зрения. Дождавшись, пока лишние длинные уши исчезнут, Дерягин обратился к бойцу: — Что, товарищ сержант? Семь верст не крюк, сорок километров не марш-бросок для молодого организма? Спермотоксикоз все равно жить не дает? — Да я это… товарищ капитан, курсантке просто помочь хотел… это, с подгонкой снаряжения! Исключительно в интересах подготовки! — Подготовки себе досуга на вечер, как я понимаю? — Товарищ капитан, ну… — Что «ну», Сухопар? — начал закипать Дерягин. — Ты вообще в курсе, что ссать в уши командиру это как минимум не вежливо, а как максимум сурово наказуемо? Вот что бы случилось, если бы эти товарищи в порыве энтузиазма нас на ленты резать начали, пока ты там в кустах сиськи лапаешь, а? Что в уставе написано касаемо оставления поста без уведомления командира, Сухопар?! Про инструкции по взаимоотношению с нашими подопечными я вообще молчу, так как догадываюсь, что ты их читал от силы один раз и то наискосок! — капитан взял небольшую паузу, изучая реакцию бойца. — Вот, Дима, ты, блин, взрослый мужик, какого хрена я с тобой должен нянчиться? Ты солдат или где? Не понимаешь, чем такие твои выходки в итоге могут закончиться? — Понимаю. Виноват, товарищ капитан, — понуро ответил сержант. «Нихера ты не понял, Сухопар», — тяжело вздохнув, признал свое поражение Дерягин. Догадывался ведь капитан, что никакую не ветрянку Дима тогда подхватил, иначе так быстро из карантина бы не выписался, и сейчас снова, на те же, мать их, самые грабли. А главное, совершенно искренне не понимает, чего Дерягин к нему пристал. Не в боевой же обстановке позицию оставил? Подумаешь, с девкой в кустах обжимался, с кем не бывает? А то, что во время боевых действий, стоит наступить временному затишью, он себя будет вести абсолютно так же, и кучу народу этим может погубить, это ему в голову не приходит. Да и не придёт, скорее всего. Капитан, к своему неудовольствию, в очередной раз убедился в правоте своих доводов, касаемо того, что человек по жизни бывает либо предрасположенным для военной службы, либо нет. И никакими воспитательными действиями тут делу, к сожалению, не поможешь. В лучшем случае, командиру придется за таким «непредрасположенным» постоянно следить, как бы он чего не выкинул, а это значит, что рано или поздно, он все равно его прохлопает, что в боевой обстановке значит одно — смерть. Вот этот сержант, например, по здоровью высшая категория годности, сам далеко не дурак, находчивый — хоть сейчас в спецназ бери. Но не возьмут, потому что человек не понимает, что такое военная служба. Образ мышления не тот, и хоть ты в лепешку расшибись, вбивая ему это в голову — все равно не поймет. «Что ж тебя в армейку-то понесло, чудо», — после минутного молчания капитан, наконец ответил: — Ладно, сержант, толку тебя сейчас песочить. Вернемся на базу, там будем разбираться, что с тобой делать. Завтра. — Так точно. — А пока, идешь к братьям Ригосам, — Дерягин указал на двух минотавров, топчущихся возле дерева. — Берешь у одного из них пулемет и приседаешь. Два по десять. Все ясно? — А-а-а… — с отвалившейся челюстью проскулил сержант, глядя на лежащие на земле рядом с быколюдами переделанные под их здоровые лапти крупнокалиберные дрыны. — Есть. — По-шел, — добродушно ответил Дерягин, возвращая взгляд к карте. — Закончишь, скажи Хмелю, чтобы всех построил вон там, на берегу. Я пойду, пока, маршрут проверю. — Есть, — опечаленно изрек боец и обреченно поплелся в сторону «спортивных снарядов». Речка оказалась небольшая, но достаточно глубокая и со слабым течением, что для целей обучения подходило прекрасно. Опустив руку в воду, Дерягин замер, прислушиваясь к ощущениям. «Холодновато все-таки, — цыкнул капитан, мысленно помянув добрым словом командование. — Ладно, придется сократить». К его возвращению рота была уже заново навьючена снаряжением и построена к маршу. — Ну как? Все отдохнули? — поинтересовался у строя Дерягин, естественно, риторически. — Так точно! — дружно гаркнул строй, соответствующим тоном. — Значит так, товарищи курсанты. Я сегодня обещал внеплановый банный день, правильно? — Так точно! — сразу оживились легионеры. — Обещания нужно выполнять, — с улыбкой, от которой по спине у солдат побежали мурашки, ответил капитан. — И лучше в двойном объеме. Поэтому, для начала у нас будут предварительные закалочные процедуры. Водичка в реке, как мне сообщила метеорологическая служба, уже в самый раз для этого. — Строй практически синхронно повернул головы в сторону тихо журчащей речушки, попутно вспоминая, какой на дворе месяц и приходя к неутешительным выводам. — Так, отставить хмурые мины. Пройдем всего ничего, потом пробежка до базы, а там баня и горячий ужин. Все понятно? — Разрешите вопрос, товарищ капитан?! — подала голос Илисиль, глядя на Дерягина полными непонимания глазами. — Разрешаю. — В каком смысле «пройдем»? — Ну, поскольку большинство здесь присутствующих, включая меня, по воде аки посуху ходить не умеет, к большому сожалению, придется идти по дну, — усмехнулся капитан. — Сейчас, по команде, перестроитесь для форсирования водной преграды. Движемся в колонну по два, дистанция пять шагов, интервал один шаг. Кто повыше — идет в колонне ближе к середине реки, пониже — ближе к берегу. Все, что может намокнуть, из разгрузок переложить в рюкзаки, на них же закрепить оружие, рюкзаки нести в руках над головой. Кто может — разрешаю опирать на голову. Кто не может — тому не повезло! — В строю раздался приглушенный мат минотавров. — А, еще один момент: все ростом не вышедшие — выйти из строя! Вы пойдете отдельной колонной, кто как может. Но предупреждаю сразу, замечу, что у кого-нибудь вода будет ниже уровня груди, заставлю плыть за всеми! Старшим назначаю курсанта Храса. — Так точно! — глухо отозвался матерый бородатый гном, в отличие от многих сослуживцев, отнесшихся к предстоящему испытанию совершенно равнодушно. — Всем все понятно? Вопросы есть? — Никак нет! — Хорошо, время на подготовку к выходу — три минуты. Время пошло! Легионеры принялись, ворча и переругиваясь, паковать снаряжение. Оглядев явственно выражающее свое недовольство таким бонусом подразделение, Дерягин задумался. — Эх, неохота, — фыркнул капитан, глядя на водную гладь. — Но видимо придется… Инструкторы, ко мне! Бойцы, бросив поторапливать и подстебывать легионеров, подбежали к Дерягину. — Что такое, товарищ капитан? — поинтересовался старшина Хмелев. — Так, небольшие перестановки, Костя. Отвязывай автомат, пойдешь направляющим по берегу вместо меня. Гриб, идешь замыкающим. Сухопар — в речку замыкающим. Я, соответственно, пойду направляющим. — Товарищ капитан, вы уверены? — удивленно спросил Хмелев. — Уверен, Хмель. Сам посмотри, — Дерягин кивнул в сторону тихо ворчащих легионеров. Старшина обвел строй их подопечных задумчивым взглядом, после чего согласно хмыкнул. «Толковый все-таки парень» — позволил себе улыбнуться уголком рта Дерягин. — Так, всем быть внимательными, во-первых, чтобы на нас в воде чего не выпрыгнуло, во-вторых, чтобы никто из них не утоп по дурости. Все понятно? — Так точно. — Тогда по коням. — Товарищ капитан, подразделение для форсирования водной преграды построено! — отчиталась Илисиль, стоило капитану приблизиться. — Хорошо, уложились, — кивнул Дерягин, подняв свой баул над головой. — За мной, шагом марш. Под откровенно удивлёнными взглядами легионеров, капитан храбро шагну в реку, начиная погружение и чувствуя, как быстро намокающая форма противно липнет к коже, а берцы наполняет холодная вода. Дойдя почти до середины потока, он повернулся и направился вдоль берега в сторону базы. Вода была ледяной, и в голове стремительно проносились сложнейшие матерные конструкции, в которых фигурировало все командование иностранного легиона, сдвинувшего сроки подготовки, вплоть до начальника гарнизона и отдельно начальника метерологической службы, которого Дерягину очень захотелось пригласить искупнуться. Капитан быстро понял, что слегка погорячился со своими олимпийскими замашками и был несказанно рад тому, что не сказал легионерам точной длинны маршрута, которая сейчас подвергалась в его голове активному перерасчету исходя из собственных далеко не приятных теплоощущений. — Илисиль, я из-за стука твоей барабанной дроби себя уже не слышу, — прошипел сквозь стиснутые зубы Дерягин, спустя минут пятнадцать пребывания на маршруте. — Винов-вата, — скуляще выдавила лисица, еще сильнее стиснув стучащие челюсти. От несчастного тона девушки Дерягину стало, мягко говоря, неуютно, однако они не прошли даже трети предполагаемого маршрута, то есть поставленную задачу не выполнили даже частично, что еще могло бы послужить хоть каким-то оправданием для полковника. Замедлив шаг, капитан повернулся к берегу и попытался жестами поинтересоваться у Хмелева, как обстоят дела. Смекнувший чего от него хотят старшина, бросил короткий взгляд через плечо на растянувшийся по реке строй, после чего, коротко покачал головой с хмурым выражением на лице. — Да чтоб тебя… Так, внимание! Направляющие идут дальше, смотрите под ноги, дно тут каменистое, — распорядился Дерягин, отойдя в сторону и пропуская мимо себя колонны, внимательно осматривая бойцов. Почти все легионеры, за редким исключением были бледные, кожа у некоторых приобрела синеватые оттенки, а кое-кого уже мелко потряхивало, и поклажа в руках гуляла из стороны в сторону. Не надо было иметь медицинское образование, чтобы понять, что больше половины скоро просто посыплется от переохлаждения. Капитан от тягости мыслей закусил губу, глядя на замерзающих подчиненных, когда внезапно ему на глаза попался ящеролюд, бредущий вперед с совершенно потерянным взглядом, как сомнамбула. — Аргос, — позвал Дерягин, но ящер никак не отреагировал. — Аргос! Курсант Лагрер!!! — Я-а-а, — медленно прошипел легионер. — Ви-и-новат, не-слышал. — Ты как себя чувствуешь? — всерьез насторожился капитан. — Холодновато. Товарищ. Инструктор. Скоро. Дойдем? — делая паузы между словами произнес Аргос, уперев в капитана мутный взгляд. — Все, пришли! На берег все, быстро! — мысленно проклянув все и вся, скомандовал Дерягин, перехватив сумку одной рукой, второй схватив ящера за плечо и потянув к берегу. — Марс, возьми его рюкзак! — Есть, — рыкнул орк, подхватив начавшую заваливаться на бок поклажу ящеролюда. Вытащив на берег почти отключившегося бойца, Дерягин с помощью Грибоедова содрал с торса бедолаги промокшую форму. — Быстро грелки давайте! — рыкнул капитан, потроша собственный баул. Спустя пару минут к телу ящера при помощи бинтов была примотана целая бригантина из химических пакетов, и его лицо понемногу начало возвращать себе здоровый болотный цвет. — А? — «Бэ», блин. Ты почему не сказал, что тебе плохо, дегенерат? Цели помереть, исполняя боевую задачу, я вам не ставил! — зло рыкнул на приходящего в сознание бойца Дерягин. — Виноват, — прошелестел легионер, кое-как приняв вертикальное положение. — Отставить, курсант. Марс, помоги ему… А вы чё столпились?! — рявкнул капитан, обернувшись на окруживших их легионеров. — Живо отжать форму и вылить воду из сапог! Приготовится к маршу до лагеря! До расположения рота домчалась, как на крыльях, несмотря на отмороженные в реке гудящие мышцы, благо финальная точка маршрута была поставлена недалеко от лагеря, хоть рота так и не дошла до нее. — Внимание все! Быстро по кубрикам — форму отжать и повесить сушиться, — скомандовал капитан, когда мокрая, холодная и голодная толпа ввалилась на плац, без какого-либо подобия строя. — Готовимся к помывке! Разойтись! Гриб, смотайся в санчасть — пусть придут, посмотрят. Хмель — доложись о нас. Сухопар — остаешься за старшего, как соберутся — тащи к бане. Распустив личный состав, Дерягин вихрем залетел в избушку младшего комсостава, к большому своему счастью не обнаружив там Сомова или кого-либо еще из младших офицеров. Скинув мокрую форму и наскоро обтеревшись, он нацепил на себя спортивный костюм, валявшийся в шкафу про запас, и побежал к бане, дабы решить все без проволочек. Уже подбегая к здоровому, сложенному из нескольких стандартных контейнеров строению, капитан внезапно наткнулся на вывалившегося из его входа товарища в расхлябанной форме, закуривающего на ходу сигарету. Следом за ним вывалилось еще несколько человек из сержантского состава РИЛ-102. — О, Колян, здорово, — приветливо помахал Сомов, направляясь на встречу. — Здравия желаем, — коротко прочеканили бойцы у него за спиной, впрочем, даже не думая отдавать приветствие. — Пошли-ка поговорим, — прорычал Дерягин и, схватив товарища за плечо, потащил в сторону, чтобы бойцы их не слышали. — Да пусти ты, иду я, — огрызнулся Сомов, вырвав руку. — Какая муха тебя укусила… И чего ты не в форме? — Да это я у тебя хотел спросить! — сдерживая злость, прорычал Дерягин. — Сегодня у меня помывочный день, какого хрена ты своих притащил? — Да ладно тебе, Коля, охолонись, — примирительно поднял перед собой руки Сомов. — Я не с пожелания левой пятки приперся! Ко мне на полигон сегодня полковник завалился в самый, блин, удачный момент. В итоге пришлось с бойцами два долбаных часа по холодной грязи ползать, как жуку навознику. Угваздались, как свиньи, вот я и подсуетился за отогреться бойцам… Да ты не нервничай! Я с начхозом уже договорился: тебе на завтра помывку организуют, даже натопят специально пожарче. — Какой, к черту, завтра, Дима? — вспыхнул Дерягин. — Я с ротой полчаса в реке бултыхался! У меня бойцы все промокшие до нитки и продрогшие, как цуцики! Ты как мне их отогревать предлагаешь?! — Ух, е-е-е… Мой косяк, Колян, извини, — пристыженно произнес Сомов. — Блин, че делать-то, моих уже половина помылась… — Дима, мне похеру! Выгоняй их нахуй оттуда, и быстро! — Коль, блин, ну не поймут же ребята! Да и куда я их… чтобы они завтра все носами шмыгали? — вступился за свою роту Сомов, хотя понимал, что кругом виноватый. — Ой, бляха-муха. Дима, вот, сука, как всегда. На ровном, блять, месте! — выругался Дерягин, хватаясь за голову. — Так, ладно. Отставить панику. Пошли к Семенычу, торговаться будем. — У меня есть виски! — радостно сообщил Сомов. — Правда, на базе… — Слабоватый аргумент, — цыкнул капитан, направляясь к избушке хозяйственника. Прапорщик Жолобко, однако, на контакт идти категорически не пожелал, хотя честно сказал, что запас соляры для котельной есть, но без приказа он его не даст. В итоге, после пятнадцатиминутной ожесточённой перебранки, вконец озверевшему Дерягину пришлось нагло схватить со стола упрямого прапора лист, нацарапать на нем прапорской же ручкой рапорт на имя начальника части и заставить его подписать, после чего, источая злобу в практически видимом диапазоне, капитан ракетой устремился в штаб. По всей видимости, выражение лица у него при этом было настолько зверское, что никто из попавшихся по дороге не рискнул даже попытаться остановить его в решительном прорыве к кабинету полковника Кравчука. — Товарищ полковник, разрешите войти! — практически ворвался внутрь кабинета Дерягин. — Входи, Дима, входи, — спокойно отозвался сидящий за столом пожилой офицер в толстых очках, не отрываясь от какого-то документа. — Вы простите, что не по форме… Полковник бегло поднял взгляд, осмотрев не самым аккуратным образом выглядящего капитана. — Да ничего. У тебя что-то срочное? — Эм. Так точно, нужно выделить дополнительное топливо котельной, обе роты отмыть… — Ну, надо, так надо, — меланхолично ответил Кравчук. — Давай. Успевший за время пути подготовить целую речь, объясняющую острую необходимость перерасхода ГСМ, капитан опешил и неуверенно протянул рапорт старику. Тот, быстро пробежав его глазами, достал перьевую ручку, дыхнул на нее и аккуратным каллиграфическим почерком начертал в верхнем углу резолюцию. — Как прошли занятия? — поинтересовался он, возвращая бумагу. — Неудовлетворительно, товарищ полковник, — собравшись с духом, ответил Дерягин. — Вода слишком холодная, у меня боец чуть в обморок не рухнул от переохлаждения… — Понятно, — задумчиво кивнул Кравчук, что-то быстро пометив в лежащем на столе блокноте. — Еще что-нибудь? — Никак нет, — ответил совершенно выбитый из колеи капитан. — Тогда иди, грейся, а то даже смотреть на тебя холодно, — по-отечески произнес полковник. — Есть! — смущенно кивнул Дерягин и быстро ретировался из кабинета. К тому моменту, как он, наконец, достиг банного комплекса, капитан растерял весь согревавший его запас ненависти и натурально замерз. Быстро зайдя к Жолобко и швырнув ему на стол рапорт, Дерягин удовлетворенный направился к помывочной. — О, Коля, ну как? — поприветствовал его Сомов возле входа. — На удивление, без вопросов. Твои как? — Домываются в душе, можешь своих заводить… О, легки на помине. Глубоко вдохнув и выдохнув, Дерягин облокотился на стенку бани, чувствуя себя вымотанным. Бросив короткий взгляд на шустро чешущую в их направлении роту, он внезапно выругался и обратился к Сомову: — Слушай, Дима, загони их. Я за банными принадлежностями схожу. — Окей, не вопрос, — кивнул он. Естественно этот день показался бы судьбе не полным, если бы злополучные банные принадлежности куда-то не проебались, и Дерягину не пришлось добрых двадцать минут перетряхивать всю избушку в поисках своего пакета, который какая-то добрая душа запнула ровно за дверь гальюна, где капитан стал бы их искать в последнюю очередь. В бессчетный раз за день проклиная все на свете, продрогший капитан, наконец-таки, добрел до бани. Быстро скинув шмотье на крышку шкафчика, он ополоснулся и, уже предвкушая, направился к парной, у входа в которую его встретил Гексарион, рассевшийся на стуле и вычесывающий свою хитровыстреженную гриву здоровенной расческой. — Сиди, не вставай, — махнул рукой Дерягин, но заметив, что кроме волколюда в предбаннике было пусто, с опаской поинтересовался: — Там места-то есть? — Ну, как сказать, — протяжно произнес Гексарион, открывая ногой дверь, заглянув за которую капитан увидел в клубах пара непроницаемый бруствер из мужских задниц, едва не торчащих в проход. — Ну, епт, — тяжко вздохнув, произнес капитан, смиряясь с мыслью, что придется обойтись горячим душем. — Да давайте я кого-нибудь выставлю, — сразу предложил Грам, но Дерягин остановил его жестом и с гордым видом направился обратно в душевую, стараясь держать лицо. Вернувшись назад, он уже схватился было за ручки крана, но внезапно его осенило. Покрепче затянув на поясе полотенце, капитан осторожно вышел из раздевалки рядового состава и пошел к офицерской, которую, ввиду особых обстоятельств, отдали женской части легиона, подразумевая, что офицеры все равно моются, как правило, на базе. Деликатно постучавшись и не получив ответа, Дерягин проскользнул внутрь и, убедившись, что вся женская часть коллектива находится в парной, прокрался в дальний конец предбанника, рассчитывая быстренько захапать себе комнату сауны, которой курсантам, в воспитательных целях, пользоваться категорически запрещалось, кроме как в качестве поощрения. — Умный в гору не пойдет, умный в сауну пойдет, — лыбясь от радости, пропел под нос Дерягин, хватаясь за ручку двери, которая… оказалась заперта. — Нет. Ну, блин! Ну, пожалуйста… Сука. Конечно, сауна была заперта, и, конечно, ключ был у прапорщика, и, конечно, эта падла его не даст. На что он вообще рассчитывал? Окончательно смирившись с несправедливостью судьбы, Дерягин развернулся и поплелся было обратно в душ, но внезапно перед самым его носом распахнулась дверь парной и оттуда вылетела, сверкая голыми телесами и мощными крыльями, курсант Сентия Аламос, радостно хихикая. Капитан застыл в ступоре, лихорадочно бегая глазами по помещению в поисках укрытия. Был некоторый шанс успеть зашхерится за открытую дверь, но резко обернувшаяся легионерша не дала ему такой возможности. — Товарищ капитан? — удивленно уставилась на него галирийка своими большими глазами. — А… Я это… — промямлил Дерягин, лихорадочно придумывая, что вообще можно было бы вменяемого сказать в такой ситуации. — Точно, пойдемте! — радостно воскликнула Аламос, схватив ошарашенного капитана за руку и мастерским проходом затолкнув того в парную, захлопнув за ними дверь. — Девки, смотрите какого я нам мужчину нашла! — Стой, куда… Аэм… Здрасьте, девушки, — только и смог брякнуть Дерягин, обнаружив себя внезапно окруженным голыми и лоснящимися от пота спортивными телами мультирасовых представительниц прекрасного пола, расположившихся на многоуровневых скамьях офицерской парной. Не сказать, чтобы в роте было так уж много женщин, однако все их разнообразие сейчас Дерягиным наблюдалось, так сказать, «на лицо». — О, товарищ капитан, неужели вы решили составить нам компанию? — с солидной долей ехидства поинтересовалась сидящая ровно напротив него Илисиль, даже не думая сколь-либо смущаться, разве что слегка подернув лежащим на коленях хвостом. — Вообще говоря, нет, — попытался вернуть себе инициативу Дерягин, оглядываясь. Попытка отступления была бесполезна, поскольку дорогу к выходу перекрывала как бы невзначай опершаяся на край скамьи галирийка. — Я честно собирался воспользоваться своими привилегиями офицера и завалиться в сауну, но забыл ключи. — Ох, какая жалость, — соблазнительно произнесла лисолюдка, наклоняясь вперед и демонстрируя себя во всей красе. — Ну, раз уж так вышло, может, составите все-таки компанию нам? — Да, капитан, оставайтесь! — не менее вызывающе произнесла у него над ухом Сентия, как бы случайно прикоснувшись грудью к его спине. «А ну лежать! — со всей возможной злобой внутренне крикнул Дерягин, беря себя в руки. — Вот значит как. Хотите поиграть, девушки? Ну, давайте поиграем!» На кону, совершенно внезапно, оказался его авторитет, а как инструктор, он не мог позволить себе стать объектом шуток со стороны подчиненных, даже по собственной дурости оказавшись в столь одиозных обстоятельствах. — С большим удовольствием, Эллерия, дамы, — галантно произнес он, демонстративно глядя лисолюдке в лицо и присаживаясь на скамью напротив. — И можно просто Николай, в бане генералов нет. Большинство девушек, для приличия прикрыло все же свой срам полотенцами, однако не все, и не всё. — Ой, простите, — с показным смущением произнесла лисолюдка, махнув хвостом и закинув ногу на ногу. — Просто это та-а-ак непривычно. — Привыкайте, на армии жизнь не заканчивается, — ответил Дерягин, но спустя мгновение осознал, что брякнул и тут же заткнулся, ругаясь на самого себя. — Да, верно, — мрачно произнесла Эллерия, но тут же вернула себе озорной тон: — Может, вы тоже разденетесь, так ведь удобнее? — Благодарю, но не хочу смущать часть присутствующих, — демонстративно откинувшись и вытянув ноги, произнес капитан. — Ой, ну что же мы. Вы ведь наверняка замерзли? Давайте я поддам пару! — жизнерадостно произнесла галирийка и, покачивая голой филейной частью практически перед лицом Дерягина, направилась к вмонтированной в стену пластиковой контрольной панели. После нескольких манипуляций из распылителей на потолке с шипением вырвалось несколько струй пара. — Благодарю, — кивнул капитан, чувствуя приятный жар на ушах. — Что вы, не стоит, — засмеялась Сентия, разворачиваясь. — Упс! «Подскользнувшись» на рифленом полу, девушка неожиданно подалась вперед и свалилась на капитана, прильнув к его груди. — Осторожнее, — сдерживая нервный тик, произнес Дерягин, мягко взяв ее за плечо и отстранив от себя. — Ох, какая же я бываю неуклюжая, — смущенно произнесла Сентия и, в попытке встать, тут же оперлась рукой прямо на заступившую на боевое дежурство гвардейскую часть. — Ой! Простите, я подумала, что это бедро! — Ты была недалека от истины, — проскрипел Дерягин, мягко убирая руку девушки со своего достоинства. — А вы скромник, Николай, — усмехнулась Эллерия, и, потянувшись, приняла горизонтальное положение, соблазнительно вытянувшись на скамье. — Это точно. Где вы только все это богатство прячете? — пошло проворковала галирийка, хищно разглядывая обливающееся потом тело капитана, расположившись на скамье сбоку от него. Дерягин, вынужденный путем закидывания ноги на ногу замаскировать недостаточную степень собственного самообладания, глубоко вдохнул горячий парной воздух, чувствуя приятное жжение в горле и мельком огляделся, с облегчением отметив, что в борьбе за его внимание принимали участите только эти две дамы. Остальные же предпочитали с интересом наблюдать со стороны за этим импровизированным конкурсом «Мисс Легион». «Спокойно. Дышим глубоко и размеренно. Соберись, Дерягин, ты же не пацан сопливый! Головой надо думать, а не головкой!» — внутренне наставлял себя капитан, нет-нет, да и поглядывая периодически на соблазнительные станы девушек. Пришлось смириться с тем фактом, что уходить отсюда не слишком-то и хочется, и продрогшее за день тело в оркестре его мотивации играло далеко не первую скрипку. — Взаимно, девушки, — неожиданно нашелся капитан. — Надо признать, мешковатая форма бессовестно губит всю вашу природную красоту. В бане раздались смущенные смешки и постепенно возобновился какой-никакой диалог с остальной частью коллектива, ввиду чего Эллерии и Сентии пришлось поумерить свой пыл, и Дерягин смог, наконец, нормально расслабиться. Да нет, чего греха таить — как следует расслабиться. Правда, не особо надолго. — Здравствуйте, девушки, у вас не занято?! Я тут услышала, что баню натопили и не смогла удержаться! — радостно донесся из открывшейся двери до ужаса знакомый Дерягину голос, и внутрь парной вплыла завернутая в полотенце фигура старшего лейтенанта Морозовой из группы лингвистов, при виде его персоны немедленно возмущенно взвизгнувшей: — Ай-яй! Николай Андреевич, что вы тут делаете?! «Вот она — нормальная реакция!» — подумал Дерягин, на ходу аккумулируя всю оставшуюся в себе наглость, стараясь не палиться: — Парюсь я тут, Анна Павловна. В мужской половине все было занято, и девушки меня очень выручили, пустив к себе погреться. — Д-д-да как вы… — Впрочем, что-то я и вправду засиделся, — начал тактическое отступление капитан. — Дамы, благодарю за вашу прекрасную компанию, я, пожалуй, пойду. — С удовольствием посидим еще раз, Николай, — с игривой усмешкой произнесла Эллерия, помахивая хвостом. — Только в следующий раз предупредите нас заранее о своем визите, чтобы мы могли «должным образом» подготовиться. — Всенепременно, — галантно склонил голову Дерягин и направился к выходу из парной. Возле двери от него чуть ли не отпрыгнула Анна, глядя на капитана, как на врага народа. «Да что такого, в конце концов? Подумаешь какое де… — возмутился было вышедший в прохладный коридор Дерягин, но бросив взгляд вниз на полотенце, обнаружил под собственным килем корабельный таран, устремленный к горизонту. — Ну, просто прекрасно…» Солнце клонилось к закату, и в его последних багровых лучах, освещавших Валанское предгорье, по распаханной танковыми гусеницами дороге медленно полз потрепанный УАЗик, везущий засидевшихся допоздна в лагере инструкторов обратно на базу. Дерягин расслабленно откинулся в жестком кресле и наслаждался видом солнечного диска, медленно исчезающего в кронах далекого леса, попутно утрясая в голове эпизоды необычно богатого на события дня. Напротив него, привалившись к стеклу, затихарился Сомов, вглядывавшийся в ползущий за стеклом пейзаж. — Что-то Козлов сегодня на вечернем совещании был необычно спокоен, — произнес Дерягин, повернувшись к другу. — Всего пару раз съехидничал. — Ага, — согласился Сомов, не поворачивая головы. — Не знаешь, что это с ним? — Ну, может, нашутился за день, — напряженно произнес Дима, под конец как-то странно хрюкнув и закашлявшись. Николай насторожился, посмотрев на отражение лица Сомова в стекле, после чего бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, в котором отражалось лицо водителя, и тяжело вздохнул. — Что? Все уже в курсе? — Ну, не все. Пока что, — медленно произнес Дима, стремительно краснея. — Капитан «Грот-мачта». Машина резко остановилась, и, заглушая звук двигателя, с переднего сиденья донесся захлебывающийся истерический хохот водителя, легшего на руль. Тут Сомов тоже не выдержал и, схватившись за бока, заржал, как кавалерийский конь, сгибаясь пополам. — Бесподобно, — уткнувшись рукой в лицо, проскрипел Дерягин, до последнего наивно надеявшийся, что эта история не выйдет за пределы роты. — О-о-о, капитано хентайи-и-и! — пискливо выдавил из себя Сомов, вызвав очередной приступ истерического ржача у водителя, отпавшего от руля и скрючившегося на сидении в позе близкой к эмбриональной из-за невозможности нормально вздохнуть. — Капитано-но бака! — Да заткнись ты уже, чертов анимешник! — Содрав с головы кепку, Николай принялся активно охаживать ей товарища, пытаясь попасть кокардой по пальцам. — Бака! Бака! Ай, бля, харе, у нее же края острые! — задыхаясь от смеха, прокричал Сомов, отбиваясь от Дерягина. — Саня, спасай! — Не могу, — сквозь слезы выдавил из себя водитель. — У меня контузия… Аха-ха-ха! — Помогите! Хулиганы зрения лишают! — из последних сил выкрикнул Сомов, будучи интенсивно околачиваем подручными средствами.Эстерра Гел`валанское море 12 апреля 201х г
Солнце медленно закатывалось за линию горизонта, играя золотыми бликами на черной обшивке покачивающегося на морских волнах гидросамолета. Потянувшись, майор Совин снял темные очки, наблюдая как золотая полоска отраженного света медленно ползет по передней кромке кольцевого крыла, от нижней консоли к верхней. Подняв голову и прислонившись затылком к теплой стенке фюзеляжа, он проследил за тем, как блики неспешно прошли по кожуху левого двигателя, который, словно надбровная дуга, выступал из фюзеляжа, и исчезли, окончательно погрузив борт в сумерки. — А может быть и не будет уже никого, Николай Палыч? — скучающим тоном поинтересовался у командира лейтенант Виноградов, полулежавший на промежуточной стойке. — Это ты не у меня, Никита, спрашивай, — зевнул Совин, кивая наверх, где на крыше кабины должен был пребывать некий обладатель нашивок с лавровым венком. — Станислав Игоревич! Экипаж интересуется: надолго мы тут? Темнеет уже, возвращаться пора. — Когда прикажут, тогда и вернемся, Николай Палыч, — беззлобно фыркнул сверху старший лейтенант Гаврилов, как, по крайней мере, было написано в его служебном задании, которое командир борта изучал чуть ли не с лупой в руках. — Отдыхайте, наслаждайтесь видами. — Слышал, Никита? Наслаждайся видами. — Есть, — смиренно отозвался Виноградов и надвинул кепку на лицо. Внезапно из кабины донесся гортанный рев боли, в котором командир быстро узнал их инженера-акустика. Совин мгновенно подскочил на ноги и нырнул внутрь самолета через бортовой люк. — Гоги, ты живой там? — произнес майор, втиснувшись в кабину — Да живой, живой, — ненадолго прервав поток отборнейшей мультиязычной матершины, произнёс акустик, потирая уши. — Что случилось? — Гаврилов беззвучно, словно призрак, материализовался за спиной у майора, отчего тот чуть не заработал инфаркт. — Я буи наши прозванивал по вышке, и тут возле тринадцатого так громыхнуло, что у меня чуть барабанная перепонка через противоположное ухо не вылетела, — кривясь от боли, произнес Гоги. — Сука, ну говорил же Грише, что надо ограничитель подкрутить, так нет: «Оборудование новое, еще собьем!» Козлина… — Не отвлекайся! — строго произнес Гаврилов. — Что там было? Взрыв?! Акустик с некоторым непониманием в глазах неодобрительно покосился на старшего лейтенанта, но получив утвердительный кивок от Совина, ответил. — Да… не, не взрыв. Если бы там что-то взорвалось, я бы тут вообще ковриком лежал. Звук был такой, будто… Не знаю даже — дивизия лодок разом все цистерны продула. К удивлению акустика, лейтенант как-то разом расслабился и оперся на стенку, облегченно выдохнув, но почти тут же подобрался и взял себя в руки. — Есть там что-то сейчас? — повторил он уже спокойнее. — Ща посмотрим, — настороженно произнес акустик, надевая гарнитуру. Несколько минут он в гробовой тишине щелках клавишами на пульте, выводя какие-то сложные схемы на экраны, и каждый раз с закрытыми глазами во что-то вслушиваясь. — Так, нашел. Это… Стоп, что за чертовщина? — глаза Гоги выползли на лоб. — Товарищ майор, это — лодка! Мамой клянусь — субмарина! Причем ревет, как я не знаю что! Шайтан, да откуда ей здесь взяться-то? — Есть курс? — спокойно спросил старлей, подойдя к навигационному посту на противоположной стене. — Север, плюс сорок три, удаляется от тринадцатого. Похоже, идет на всплытие. Глубина двести, скорость… где-то полтора узла. — Товарищ майор, инструкция вступает в силу, — коротко бросил Гаврилов. — Направляемся туда. — Понял, — кашлянув, кивнул Совин, после чего протиснулся в пилотское кресло, повесил на себя коммуникатор и коротко скомандовал: — Экипаж по местам! Готовиться ко взлету! Позади командира послышался топот ног, ныряющих внутрь фюзеляжа членов экипажа, болтавшихся снаружи. Пока Совин запускал аппаратуру и готовил борт к взлету, смачно чихнув, мимо него протиснулся капитан Колкин, занявший соседнее кресло. — Саша, че с тобой? — удивленно посмотрел на своего второго номера командир, когда заметил на том техническую спецовку вместо формы и полотенце на шее. — Поскользнулся, — буркнул капитан, надевая на влажные волосы ободок гарнитуры, чем вызвал приступ смеха у кого-то сзади. — Отставить, — коротко рыкнул назад Совин. — Взлетаем. Плавно заурчали набирающие обороты двигатели. Летающая лодка медленно поползла по морской глади, набирая скорость, и вскоре плавно оторвалась от воды, лишь чуть дернувшись на случайной волне. — Курс н-четыре-три. Никита, смотри в оба — ищи выдвижные устройства. — Вас понял, — кивнул лейтенант Виноградов, закончив изучать показания радара и переключившись на станцию обнаружения. — Товарищ майор, сообщите на берег, — напомнил Гаврилов, притулившийся на резервном откидном стуле у стенки. — Пусть вышлют катера. — Понял, — кивнул Совин, щелкая кнопками радиостанции. — Берег, на связи Чайка. Прием. — Чайка, Берег на связи. Слышим вас, — прохрипела рация. — Берег, в районе наблюдения обнаружен неизвестный объект, предположительно «Окунь». Выдвигаюсь в район для уточнения. Прием. — Вас поняли, Чайка. Действуйте по инструкции. Катера наготове. — Принято, Берег. Отбой. Самолет на своей весьма неспешной крейсерской скорости направился в погоню за лодкой, рассекая чистые небеса Эстерры. — Гоги, как там? — спустя некоторое время произнес командир, пристально вглядываясь в сумеречный горизонт. — Поднялись до перископной, звук винта исчез. Но у них все равно что-то гудит, да так, что я на три буя вокруг их слышу. — Пробоина? — снова занервничал Гаврилов. — Не похоже, — покачал головой акустик. — Да и на работу «гака» не тянет. Что-то мерно так гудит, однотонно. Даже не знаю, на что смахивает. — Никита? — повернулся к оператору командир. — Местоположение засек, но выдвижных не фиксирую, — отозвался лейтенант. — Что-то не так, — закусил губу Гаврилов. — Они должны были послать сигнал. — Согласен, странно это, — кивнул Совин, подавая вперед ручку тяги. Гудение снаружи усилилось, извещая о выходе движков на полную тягу, и через несколько томительных минут самолет, наконец, достиг предполагаемого района. — Вы уверены, что это «Окунь»? — с подозрением спросил Колкин, выводя самолет на местоположение лодки, указанное станцией. — Если нет, то мы рискуем оказаться в полной заднице, — хмуро произнес старлей, вцепившись в пристяжные ремни так, что побелели костяшки. — В каком смысл… — Срабатывание торпедного аппарата! — внезапно выкрикнул акустик. — Прямо по курсу! — Приготовить ловушки, это может быть ракета, — немедленно скомандовал майор, разворачивая самолет. — Старт не фиксирую, — пощелкав пультом, произнес через минуту Виноградов. — Странно, в округе ничего крупнее дельфина не пасется, в кого они там стреляли? — Может и не стреляли, — задумчиво произнес Совин, глядя на приборы. — Есть что-нибудь в эфире? — Чисто, — покачал головой радист. — Стоп! Слышу передатчик. Позывные: «четыре-четыре-восемь-пять-Денис-Мария-Анна-три-один-Николай». — Значит все-таки «Окунь», — шумно выдохнул Гаврилов. — Отвечайте: «семь-семь-семь-один-Константин-Григорий-Павел-три-два-Ян». — Товарищ майор, вижу передатчик… и радиста, — отозвался Виноградов. — Какого радиста? — удивленно обернулся к оператору Совин, после чего перевел взгляд на свой информационный дисплей, куда лейтенант вывел картинку с блока оптической разведки. — Обана… Мутноватая слегка подергивающаяся картинка изображала небольшой надувной плот, на котором восседал некто в водолазном костюме, в обнимку с небольшим баулом, в котором, по торчащей в небо антенне, угадывалась рация. — Чайка, на связи Окунь, слышите меня? — раздался из рации голос неизвестного водолаза. — Окунь, я — Чайка. Слышим вас. Доложите, что произошло и почему не вышли на связь? — коротко ответил Совин. — Лодка получила повреждения при «броске». Запрашиваю разрешение на всплытие! — Вас понял Окунь, ждите, — майор отключился от канала и повернулся к Гаврилову. — Что скажете, товарищ старший лейтенант? — Пусть немедленно всплывают! — выпалил Гаврилов. — И дайте мне связь! — Окунь, всплытие разрешаем, — проигнорировав последнюю фразу, произнес Совин. — Принято, Чайка! — облегченно произнес голос по ту сторону радиоканала, после чего связь оборвалась. Водолаз на экране зашебуршился, что-то делая на плоту, после чего свесился за борт и исчез в глубине. — Товарищ майор, вы меня не услышали? — возмутился Гаврилов. — Я вас прекрасно услышал, товарищ старший лейтенант, — зло огрызнулся Совин. — Но это мой борт и приказы здесь отдаю я, вам все ясно? — Так точно, — скрипнув зубами, произнес Гаврилов. — Похоже, у них связь накрылась, вот и послали пловца с переносной, — задумчиво произнес Колкин, пытаясь определить место всплытия. — Теперь пока он нырнет, пока снова заползет в аппарат, пока до капитана донесут. — Если лодка повреждена, то еще хрен знает, сколько им на всплытие потребуется, — кивнул Виноградов. — Предложения? — обернулся к экипажу Совин. — Давайте сядем? — предложил Гоги. — Топливо поэкономим. — Категорически возражаю, — раздраженно произнес Гаврилов. — Это может быть небезопасно — на лодке установлено опытное нестабильное оборудование. — Согласен, пока остаемся воздухе, — согласился майор. В течение нескольких бесконечно долгих минут самолет медленно нарезал круги, в то время как экипаж усиленно разглядывал морскую гладь. Неожиданно, вода возле плота заколыхалась, вспучиваясь и пенясь. — Срань господня… — остолбенев, выругался Колкин, наблюдая как из разверзшейся темной поверхности моря, словно древнее чудовище выныривает гигантский, лоснящийся от стекающих с него потоков воды нос подводного корабля. Рухнув на вспенившуюся водную гладь и подняв тучи брызг, черная махина вновь исчезла под водой, оставив на поверхности только характерный короб рубки. Вскоре из темных глубин неспешно появилось все длинное тело искусственного левиафана, выровнявшего дифферент. — Нихрена себе громадина! — присвистнул Виноградов, изучая изображение на мониторе. — Да в ней метров двести! — Мать моя женщина, — чуть не поперхнулся от удивления Гоги, свесившийся у него за спиной. — Это же Армавир! Мужики, он! Точно вам говорю! — Че за Армавир? — поинтересовался радист. — Ну эта, как ее там: лодка исследовательская, которую из недостроенного атомного ракетоносца собрали. Каких-то роботов глубоководных должна была возить, или батискафы… Ну как я на севере слышал, по крайней мере, пока там служил. — А торпедные аппараты у нее тоже исследовательские? — съерничал бортмеханик, указывая на нос. — Ну, для самообороны, наверное. Знаешь поговорку: «Добро должно быть с кулаками!» — Гоги, много будешь знать, быстро станешь подследственным! — шикнул на перевозбудившихся техников Совин. — Вы мне лучше скажите, че за светопреставление у них в корме? Радиация? Теперь, когда лодка оказалась на поверхности, можно было заметить, что ее кормовая часть, примерно посередине между рубкой и кормовыми перьями, мягко светится бирюзовыми отсветами, а по обшивке периодически пробегают небольшие буранчики из блестящих голубых огоньков, устремляющихся в небо. — Нет, приборы молчат, — отозвался Виноградов. — Все излучение в пределах нормы. Это не радиация. — То есть меня одного, сука, волнует вопрос: какого хера на другой планете делает атомная подводная лодка размером с ебаную многоэтажку?! — не выдержал, наконец, Колкин. — Или я тут, курва, самый рыжий, и мне сказать забыли?! — Да не, мне тоже интересно, — подал голос Гоги. — Просто я чего-то маленько прифигел поначалу. — Ну что, Станислав, расскажете? — обернулся к старлею Совин. — Мы тут уже насмотрелись по самое не могу на секреты родины. Чего дальше таиться-то? — Эх. Хорошо, — устало кивнул Гаврилов. — Это действительно исследовательское судно К-595 «Армавир», приписанное к Северному флоту. А здесь она потому, что на ней установлена опытная двигательная установка СТС, которую они и должны были сегодня испытывать в Арктике. — Что за СТС? — спросил Виноградов. — Специальная транспортная система. — Это типа телепортатора что ли? — вытаращился на него Гоги. — Не сам по себе телепортатор, а скорее маршрутизатор, подключенный к системе «Врата». Большего сказать не могу, — покачал головой Гаврилов. — Охренеть, блин, — коротко резюмировал мнение коллег Колкин, глядя на черную громаду, высящуюся над водной гладью. — А чего они тогда сразу не всплыли, если все под киль пошло? — Эксперимент сверхсекретный и проводился под толстым ледяным полем Арктики. Не было уверенности в том, что «бросок» удастся, поэтому лодке запрещено было всплывать до особого распоряжения, даже в случае аварийной ситуации, — последнее Гаврилов произнес с какой-то затаенной злобой. — Все ради секретности. — Станислав, с тобой все нормально? — по-доброму поинтересовался Совин, глядя старлею в глаза. Гаврилов с минуту поиграл с майором в гляделки, после чего сдался, и вяло ответил: — Просто… Просто у меня младший брат там, Николай Палыч. Нервы шалят, простите уж. — Понимаю, — примирительно произнес Совин. — Связь есть? — Ищу, — коротко отозвался радист, вцепившись в пульт радиостанции. Спустя некоторое время, ему удалось нащупать передатчик. — Чайка, вызывает Окунь, как слышите? — Слышим четко, Окунь, — отозвался майор. — Добро пожаловать на Эстерру. На связи майор Совин Николай Палыч. Командир борта ПБ-103. — Капитан первого ранга Афанасьев Андрей Сергеевич, командующий АПЛ «Армавир», — донесся до слуха Совина сухой низкий голос. — Спасибо, Николай Палыч, рады вас слышать. Можете осмотреть лодку с воздуха на предмет повреждений корпуса? — Уже осмотрели. Внешних повреждений не наблюдаем, но корма светится, как новогодняя елка. Периодически происходят выбросы частиц голубого цвета. Что у вас случилось? — Произошел скачок мощности во время испытаний установки, начался пожар в отсеке. Слава богу, быстро потушили. Скачком мощности пожгло связь и часть систем рулевого управления, так что мы частично парализованы. Реактор вроде бы не зацепило, с остальным пока разбираемся. — Есть жертвы? — Нет, слава богу, без жертв. Несколько раненных с электротравмами, плюс те, кто установку тушил, с ожогами. — Подождите минуту, — прервался Совин. — Станислав, какое у брата звание? — Лейтенант. Штурман. — Андрей Сергеевич, я сейчас доложу на берег, вышлем за вами катера, они вас отбуксируют к местному пункту базирования, примерно в ста милях к западу от вашего текущего местоположения. — Принято, благодарю. — А пока, вы не могли бы проверить, нет ли среди раненных лейтенанта Гаврилова? Он у вас штурманом служит. — Могу, вот он, передо мной сидит, жив здоров. А вы с какой целью интересуетесь? — Да у меня тут брат его на борту, беспокоится. Вы не могли бы позвать. — Могу, семья дело святое, — серьезно произнес капитан. — Гаврилов! Ко мне! — Так, Станислав, в предбаннике на стене есть панелька коммуникации. Только не долго, окей? — обернувшись на привалившегося к спинке старлея, произнес Совин. — Коля, выведи ему туда линию. — Понял, спасибо большое, товарищ майор, — благодарно кивнул Гаврилов и выполз из кабины. — И еще, Коля, вызови Берег, — обратился к радисту Совин. — Надо доложиться. — Я уже, — ответил радист. — Сказали, что катера с буксиром будут через двадцать минут. — Молодец, — кивнул Совин, позволив себе расслабиться в кресле, спихнув управление Колкину, и глядя на мирно дрейфующую в водах чужой планеты подводную лодку. — Телепортатор… В голове майора теперь роились беспокойные мысли о том, что на его глазах привычный ему мир только что безвозвратно изменился. Навсегда.