Рапсодия

× начало марта 2018 года ×

      «Встали. Поели. Проводили маму с братом до машины, и они уехали в аэропорт. Сказала, что чувствую себя до сих пор не очень. Мама поверила, ответила, что надо пить меньше и брать пример с тебя. Нет, я, конечно, все понимаю, но такого нет. Я с тобой перешла на травяную диету и теперь ем одуванчики. Не брала и капли шампанского, вина, виски, да чего угодно в рот вот уже несколько месяцев. Вроде как, с самого зачатия. Да, можешь быть доволен, выходные, Рождество и твой День рождения прошли очень… плодотворно. Изумительно подходящее слово, Джаред. С тобой я стала ужасно пошлой, ты это понимаешь? Я не в восторге, если честно. Да и вообще, я не знаю, зачем я пишу тебе эту простыню, когда ты просто просил писать каждые полчаса. Я пишу каждые два часа — слишком забегалась со сборами мамы, забыла, хорошо еще, что ты либо спишь, либо медитируешь в студии, и не звонишь мне каждые пять минут. Шучу. Спасибо, что так заботишься обо мне. Что бы я делала без Вас, мистер Лето?».       «Так, поправка, я не бегала, ничего не таскала, просто немного помогла убраться и собрать вещи, чувствую себя супер, мы с моим завтраком пока что вместе. Шеннону привет. Ты будешь рассказывать? Если да, то не забудь сказать, что ребенка мы Шенноном не назовем. Даже если это не девочка, а мальчик».       «Знаете, уважаемый мистер Лето, Вы уехали только позавчера, а я уже сильно соскучилась. Не знаю, чем ты там так серьезно занят, что не смотришь на мою писанину, но убедительно прошу высылать мне предупреждение, если я заезжаю в какое-то болото и развожу слишком много соплей. Очень сильно хочу пересмотреть „Титаник“, но точно начну плакать, поэтому лучше поем твою траву».       «Ладно, не траву, морковку».       «В общем, пока ты там счастливо сопишь или сидишь в студии с довольным выражением лица (тут же были гости, так что ты особо не распевался), я подумала, с чего это мне надо брать пример с тебя, как сказала мама. Я уже и так не ела мяса (а его, кстати, надо будет возвращать назад, иначе будет мало белка), не пила ничего, крепче сока. В общем, в следующий раз я буду кататься с Шенноном, а ты испытаешь на себе радость материнства и токсикоза. Может быть, наука продвинется, и мужчины смогут беременеть и рожать».       «Про следующий раз я фигурально».       «Ты понял».       «Где ты взял такую вкусную морковку?».       «С прошлого сообщения прошло двадцать минут, ты непонятно где, а я съела уже четвертую штуку, Джаред, в них точно нет ничего?».       «Я тут сидела и думала, что мне вообще делать. Я пока что не буду выходить с участка, но я не буду сидеть взаперти все это время. Помнишь, ты как-то говорил про дополнительных телохранителей? Думаю, с вашими фанатами двадцать натренированных мужчин подойдет».       «Спящая красавица, подъем».       «Хотя, я больше поверю в то, что ты сейчас бегаешь двадцать километров, чем в то, что ты спишь. Поздравляю, ты снова обрел свободу».       «Ладно, я ем морковку. Чао».       Он перечитывает первое сообщение, пока Томо и Шеннон берут инструменты. Им надо кровь из носа записать еще одну песню и посетить юристов, из-за чего он, собственно, и оставил свою прекрасную беременную невесту, когда так не хотел покидать дом. Джаред постоянно волнуется — мало ли, что может случиться, и просьба писать ему каждый час не возникла просто так. Её семья уехала, и Марго теперь абсолютно одна в огромном доме.       Остается надеяться, что она помнит о своем состоянии и не начнет бегать и прыгать по комнатам. Токсикоз все еще изводил девушку, но уже не с такой силой, как-то было пару недель назад. Может, улучшение было из-за того, что Робби выпила на три последние недели четыре таблетки. Её хотя бы перестало так сильно тошнить.       «Ты отсчитывала недели, чтобы узнать время зачатия? Я и так смог бы тебе сказать. И ты так и не стала ужасно пошлой, что я планирую исправить», — пишет он, поднимает голову и видит, как Шеннон незаметно для всех улыбается и играет ему бровями.       Да теперь все, наверное, могут понять, почему он так вдохновенно уткнулся в телефон. Точно не из-за Твиттера или Снэпчата.       — Влюбленный голубь, ты так и будешь там сидеть? — бросает ему довольный Милишевич, который ранее уже успел сжать младшего Лето в объятьях и пожелать ему долгой семейной жизни с такой замечательной будущей женой.       — Я вас жду.       — Томо, он очень занят, пусть сидит и счастливо тыкает в телефон и дальше, мы сами разберемся, — встревает старший Лето, изображая абсолютное спокойствие. Несколько секунд он смотрит на брата, прежде чем пододвинуть стул ближе и усесться за барабаны.       В такие моменты ему кажется, что абсолютно ничего не изменилось — у него есть любимое дело, группа и будущие актерские проекты, возможность продолжать писать песни и выражать в них свое несогласие со многими вещами в этом мире. Он уже хочет отложить телефон и надеть наушники, как аппарат вновь вибрирует.       «Если сам Джаред Лето говорит тебе, что ты не стала ужасно пошлой, то значит, что ты где-то на пути к этому. И почему это надо исправлять? Шеннону и Томо привет. И помни: я наблюдаю за тобой, милый».       «Потому что я тебя безумно люблю, Робби. Тебе тоже привет. Ты опять мне не доверяешь? Я почти обиделся. И насчет свободы, которую я получил, — она у меня была и до этого рядом с тобой, так что не думай, что что-то поменялось. Ты планируешь куда-то идти в ближайшее время? Если хочешь, я сделаю пару звонков, чтобы приехали не двадцать натренированных мужчин, а хотя бы пять. Спасибо, милая, ты поставила жучок на мой телефон? Или прицепила на одежду? В любом случае, я рад, что теперь твоя ревнивая натура может успокоиться и увидеть, что вдали от тебя я думаю только об одной Марго. Мы в студии. Не смогу писать некоторое время».       «Я все еще жду ответа насчет морковки. Я, вроде бы, немного её переела. Надеюсь, я не вырасту за несколько секунд и не покроюсь шерстью», — приходит сразу же, стоит ему отослать сообщение. Лето перечитывает её предыдущие послания и вспоминает, о чем забыл упомянуть.       «Я ловлю тебя на слове насчет следующего раза. Не думаю, что наука так быстро продвинется, поэтому твой идеальный план не осуществится», — все это время он сидит и думает, какого черта делает именно здесь, а не находится рядом с Марго. Он стал до одержимости нуждаться в её постоянной близости, хоть бери девушку на руки и вози за собой по миру.       — Джаред?..       — Секунду, — он дописывает и откладывает телефон. Томо начинает играть нечто непонятное, и братья переглядываются. Решил вспомнить, как перебирать пальцами по струнам? Вдруг Милишевич начинает тихо посмеиваться, чтобы…       — Опять? — оба Лето устали постоянно исполнять «The Kill». Ладно бы просто на концертах, так еще на каждой репетиции, саундчеке — эта песня будто бы заела у всех в голове. Шеннон закатил глаза и перехватил палочки в руках. В итоге было решено сыграть первой песню «City of Angels». Вторыми в очереди оказались «Northern Lights», а потом было решено повторить «Up in the Air». Все три композиции были сыграны в акустической версии, что хорошо помогло настроиться троим участникам группы.       Джаред не чувствовал, что работает. По идее, он отдыхал, расслаблялся, погружался в свои же тексты и мелодии, нехотя вспоминал сам процесс создания альбома, как всегда сложный и кропотливый, требующий постоянного внимания и концентрации. Версии проигрышей и куплетов менялись десятки раз, менялись слова в куплете, но Лето оставлял сам смысл композиций неизменным.       Мужчина чувствует, как что-то определенно идет не так. Стоп…       Он останавливается и начинает смеяться.       — Джаред, ну тебя в зад, как можно забывать свои же слова, — с улыбкой бормочет Томо, смотря то на младшего, то на старшего Лето.       — Ты уже который раз ошибаешься на этом месте.       — Это мои слова, — Джаред прекращает смеяться и пытается вернуть свой серьезный вид. — Я не ошибаюсь.       — Ну-ну, — вторит ему Шеннон, выдыхая.       Если бы у него что-то не получилось в прошлом, он бы тут не сидел. Любая другая работа однозначно была бы в тягость, и он всю свою жизнь продолжал бы жалеть о какой-то упущенной возможности. Какой-то части его организма все еще кажется, что он летит в самолете. Возможно, это из-за надетых наушников, блокирующих половину звука. Томо и Шеннон почему-то второй раз проиграли один и тот же момент в песне, сбивая Джареда.       — Можешь посмотреть текст песни в телефоне, — кажется, еще немного, и Милишевич скатится со стула от смеха. Младшему Лето так и хочется швырнуть в гитариста большой плюшевой обезьяной, стоящей на полке, но она находится слишком далеко, а вставать с насиженного места желания нет. Все же, благодаря тексту на экране дела идут куда лучше, и Джаред не говорит одно слово вместо другого. В его голове огромная и беспорядочная коллекция слов, подумаешь, порой что-то и может оказаться не на своем месте.       Его голос работает на полную лишь в студии и во время выступлений. Может, еще тогда, когда он слышит команду «снято» и полностью сливается со своим персонажем, становясь одним человеком. Брат то и дело довольно на него посматривает — и из-за того, что случилось на Оскаре (Шеннон даже пообещал вернуться к ним через пару недель вместе с мамой, чем поставил Джареда в довольно неудобное положение — надо было что-то решать насчет состояния Марго), и из-за того, что младший Лето в принципе вел себя куда терпимее и более открыто, чем раньше. Это не может не радовать Шеннона, который начал подозревать у брата депрессию в то время, как он готовился к роли в «Далласком клубе».       Они проводят в студии еще около полутора часов. Лето направляется к своему любимому микрофону и поправляет волосы, успевшие залезть в глаза. После этого ему надо выделить хотя бы десять минут и позвонить Марго. В то время пока одна его часть истошно вопит о том, что Робби не маленькая и справится сама, вторая напоминает, что в другом штате, между прочим, дома сидит его любимая женщина, которая, между прочим, до сих пор себя не очень хорошо чувствует.       После успешной записи (всего лишь пришлось провести с микрофоном полчаса, подумаешь) он выходит в холл, быстро прощаясь с ребятами-звукорежиссерами. Он достает телефон, но не успевает включить Интернет, когда перед ним вырастает немного замученный Шеннон.       — Тебе перед концертами придется учить все свои песни заново, ты это понимаешь?       — Зачем? Можно ведь давать спеть толпе, если не знаешь слова, — Джаред с намеком улыбнулся, довольно приподнимая брови.       — По традиции мелкие всегда оказываются хитрее старших, но такого от тебя я точно не ожидал.       «То есть тебе нравится, когда я такая пошлая? Кошмар. Кстати, к твоему возвращению из холодильника исчезнет капуста. Наверное. И брокколи. Надеюсь, ты не обидишься. Я тебе доверяю, мой тигр. Но ты все равно можешь поискать жучки. Не надо пока никуда звонить, занимайся своими делами».       «У Шеннона ты до сих пор забита как „тигрица“, и он даже не собирается ничего менять. И да, ему надо будет сказать — они хотят через несколько недель вернуться домой в Лос-Анжелес».       — Ты Марго пишешь? Скажи, как плохо себя ведешь.       — Обязательно.       — Мы сейчас едем в офис или потом? — Томо выходит к ним и что-то ищет в кармане собственной куртки.       — Эмма должна позвонить, — Джаред отправляет сообщение Марго и ждет ответа, но ничего не приходит. Робби, наверное, медленно и уверенно поглощает капусту, заедая все брокколи.       — Она и звонит, — старший Лето отвечает на звонок и прислоняет телефон к уху.       Ладбрук уже находится на месте и ждет троицу в офисе. Им надо присутствовать на встрече лишь один раз, чтобы ознакомиться с документами и поставить свои подписи. Шеннон предлагает первым выйти из студии, чтобы принять на себя «весь удар». Ни для кого не секрет, что с появлением Джареда и Марго на «Оскаре» как пары, некоторые их фанаты стали вести себя довольно неадекватно. Даже не фанаты — фанатки. Младший Лето любит своих поклонников даже несмотря на все то, что они порой говорят ему чуть ли не в лицо, но знает, что не позволит им хоть как-то обидеть Робби. Да, порой обидно, что люди, желающие погрузиться в творчество группы, не хотят уважать личную жизнь её участников.       Иногда кажется, что их троих до сих пор никто не задавил только из-за помощи телохранителей.       Эмма чуть ли не с головой закопалась в документах, занимая главенствующее место за длинным столом. Четыре юриста сидят по левую руку от неё, спиной к окну. Телефон младшего Лето вибрирует, но он пока не может принять звонок или ответить на сообщения. С внимательным видом слушает юристов, которые знают свою работу — уже не раз защищали принципы группы и вытаскивали их троих из странных передряг. Им остается только подписать документы, предварительно пробежавшись взглядом по строчкам.       «Пересматриваю ваши клипы. Нет, не специально, тут какая-то программа. Даже не сказали ничего о нас, наверное, все смонтировали задолго до „Оскара“. Как много клипов ты вообще снял, Бартоломью Каббинс?».       «Они будут показывать „Артефакт“ через несколько часов».       «Лето, почему ты до сих пор не снял свой собственный фильм?».       «Я серьезно, это же нечестно».       «Я буду протестовать».       «У меня скоро телефон сдохнет от вибрации, Робби. Я у юристов», — он передает документы рядом сидящему Томо и быстро отсылает сообщение. Эмма, сидящая слева лицом к нему, вот-вот заснет. Он относился к девушке как к любимой маленькой сестре и между прочим не раз говорил ей нормально высыпаться. Может, что-то случилось? Но Ладбрук сказала бы.       — Спасибо огромное, — говорит продюсер сразу за них троих, вздыхая и кивая мужчинам в официальных строгих костюмах. Адвокаты проверяют документы, смотрят за тем, везде ли проставлены подписи и прячут все в портфели.       — Мы все? — Джаред наклоняется к Эмме и шепчет, дотрагиваясь до руки девушки. Ладбрук утвердительно кивает. Ура, можно вернуться в гостиницу и провести тут еще дня три. А потом улететь назад домой.       Юристы уходят, Томо отвечает на звонок телефона, а Шеннон запускает руки в карманы.       — Ему пришлось все мне рассказать, — продюсер кивает на старшего Лето, пока младший все не до конца понимает. — Про Марго. Знаешь, чувствую себя сейчас так, будто бы женю своего маленького сына. Поздравляю, дорогой.       Она встает на ноги и собирает все документы в одну стопку, кое-как устраивает их в левой руке.       — Я даже хочу тебя обнять.       Лето улыбается и чувствует, как Ладбрук кладет голову ему на плечо и похлопывает правой рукой по спине.       Через полчаса они возвращаются в гостиницу — более-менее без проблем, и опять же благодаря охранникам. Шеннон тащит брата в свой номер и заказывает виски из бара. Джаред устало хмурится и забирает литровую бутылку прохладной воды со стола.       — Джаред, ты же не часто делаешь предложение любимой девушке. Я и так держался в сентябре, октябре, ноябре и так далее, но тут уже все официально, перед всем миром… Ты уже и так несколько месяцев на одних соках.       — Я не хочу вливать в свой организм эту байду.       — Упертые младшие братья. Я даже ничему не удивляюсь.       — Дело не в том, я просто… — телефон в кармане брюк снова начинает неистово вибрировать. Он вытаскивает аппарат и смотрит на экран. Марго, Марго, Марго. Видимо, Интернет не ловил какое-то время, потому что теперь у него больше двадцати непрочитанных сообщений. — Я отойду позвонить.       Номер младшего Лето находится по соседству. Робби не отвечает, скидывает последний пятый звонок. Ему приходится ждать минут десять, прежде чем сообщения начинают поступать вновь.       «Эй, ты чего там».       «Джаред, я пока не могу говорить».       «Пришлось все же позвать побольше телохранителей, потому что надо было съездить в клинику. Все нормально. Я пока у врача. Просто заболел живот».       Видимо, звонить ей и правда бесполезно в ближайшее время. Вспоминая расстроенный вид Марго и её слезы в то время, когда она рассказывала о невозможности своей беременности и когда говорила, что очень сильно боится, он понимает, что они могут позволить себе волноваться. Тем более он за неё, когда находится за сотню километров.       «Что сказал врач?».       «У меня новый доктор. Тот то ли уволился, то ли ушел в отпуск по личным причинам. А новый врач говорит, что такое бывает. Не волнуйся, все нормально. Она уже посмотрела меня».       «Когда ты можешь позвонить?» — быстро пишет он.       Он бы сам набирал её номер уже тридцатый раз, если бы не понимал, что она на самом деле сейчас занята и не может ответить. Господи, Марго.       «Такое иногда бывает, мне показалось, что болит очень долго. Я просто лишний раз проверилась, не волнуйся, я позвоню через минут двадцать, как буду дома».       «Я правда позвоню, успокойся».       «Мне уже намного лучше».