Рапсодия

× начало октября 2016 года ×

      Для Робби ревность всегда была ужасным чувством. Нет, она не спорила, что иногда это наоборот разжигало отношения, но зачастую ревность наоборот уничтожала и убивала. Она знала огромное количество пар (да, уже не пар), которые оборвали все свои контакты из-за ревности. Туповатого и разъедающего чувства, высасывающего из тебя все жизненные соки, будто бы прикрепляющегося к сердцу и забирающего нужную кровь. Девушка пыталась закрыть глаза и прийти в себя, смотрела в зеркало, проводя пальцами по темным кругам под ресницами. Выглядела она более чем ужасно. Мда, Робби. Как там говорилось в старых анекдотах, которые постоянно вспоминал мамин дядя? Нужно краситься до определенного момента в отношениях, а потом внезапно «забивать» на свой внешний вид?       Точно.       Сейчас она является живым примером этого ужаса. И скоро Джаред её на самом деле бросит — устанет от этого ребячества, от её постоянных переживаний, недоверия, неуверенности в самой себе. Она была права, когда напомнила своей дурной голове, что Лето ей не пара. Ему нужна (если вообще нужна) взрослая и уверенная в себе женщина. Робби снова посмотрела в зеркало. Она всего лишь девочка. Крашеная блондинка со светлыми глазами, почти что типичная глупенькая девушка, которую даже природа обделила — грудь второго размера вместо третьего, широкие бедра, совершенно не осиная талия… Нос, по форме похожий на картофелину, щеки.       Кошмар, Марго. Хотя… почему ты вообще об этом переживаешь? Кто он такой?       В ушах вновь стоит его «я люблю тебя, Марго», а она закрывает глаза, напрягая челюсть. Глупая, глупая Робби.       Она не хотела его ревновать. С этим чувством, растущим откуда-то из горла и обтягивающим грудь, актриса чувствовала себя пятилетним ребенком, ревнующим свою маму к другим детям с площадки. Марго уже видела одну рекламу — с двумя моделями, которые были больше похожи на спички, с полуобнаженным Лето и с Лето, прижимающим одну из этих моделей к своей груди. А, еще там была доверху наполненная ванная.       Иди в задницу, Джаред Лето. Просто беги туда как можно скорее.       С Томом такого не было. Да с любым её бывшим парнем такого не было, а тут внезапно стоило ей встретить этого паршивца, как она начала неровно смотреть на любую девушку в его окружении. Фу, Марго, самой не противно? Точнее, не смешно?.. В кого ты превратилась? Хорошо еще, что не бежишь к первой попавшейся представительнице прекрасного пола и не начинаешь выцарапывать ей глаза.       А помнишь, сколько у него по всему миру фанаток, готовых бежать на концерты и срывать с него там одежду?       Лучше бы не вспоминала лишний раз.       Девушка закрывает глаза от бессилия и лишний раз понимает, какая она дура. Как так вообще можно, Марго? Почему ты не согласилась на предложение Тома? Снималась бы сейчас в фильмах, носила бы красивое обручальное кольцо и даже не думала о каком-то Джареде Лето. Идеальном, умном, прекрасном Джареде Лето, от одного вида которого хочется сжать трясущиеся коленки. Господи, ей надо умыться. Привести себя в порядок и поехать к Пати. Все же, сегодня вечером какой-то там модный прием, на котором ей обязательно надо присутствовать. И в этот раз без Джареда, который, как оказалось, в августе снимал еще одну версию рекламы, но на этот раз с другими моделями.       Черт бы тебя побрал, Лето.       Почему ты настолько целиком отдаешься своей работе? Почему постоянно так трудно понять, даже Марго, знающей, что все это — лишь постановка, то, что ты играешь? Как же глупо, Робби. Скажи кому-нибудь и выслушай издевательский смех в свою сторону. Ты же сильная, ты обещала себе, что, уже забыла? Почему ты так обращаешь на него внимание?       «Я люблю тебя, Марго».       А потом его губы, щекочущие нос и заставляющие вздрогнуть и захихикать. А этот несносный паршивец еще вздумал прикоснуться к её ребрам и начать щекотать. Стоило ей начать вырываться, как он тут же притянул девушку еще ближе, чуть ли не впечатывая в свою грудь.       «Я люблю тебя, Марго».       Хочется закрыть глаза и представить, что все окружающее, все эти модели со съемок, актрисы, кружащиеся рядом, безумные поклонники, все это — страшный сон, который скоро закончится, и Робби больше не будет волноваться. Робби ежится, когда вспоминает, что за дверью комнаты её ждет реальный мир и не время впадать в фантазии. Нужно собираться и ехать к своему визажисту, которая, кстати, весьма удивилась, когда Марго сказала, что она в данное время живет не в отеле, следовательно, к ней команда приехать не может. Пати хмыкнула и согласилась провести «сборы» актрисы в своем доме.       А что ей вообще было говорить? «Знаете, ребята, я тут уже больше месяца встречаюсь с Лето, можете приехать к нему на квартиру?».       Да и вообще, почему она живет у него дома?       «Потому что надо экономить ресурсы и электроэнергию, а жить в одиночестве в гостинице в незнакомом городе как-то странно, когда у тебя есть тот, кто постоянно хочет видеть тебя рядом с собой, шепчет тебе на ухо, улыбаясь, когда из-за этого по твоему телу идут мурашки?».       Господи, она даже сейчас его хотела. Это ненормально. Неужели она себя будет так всегда чувствовать? Неужели ничего не поменяется? Марго пыталась доказать себе, что это как-то неправильно, неверно, но её тело знало лучше. Как и её разум. Еще никто не дарил ей такие чувства, не позволял ощущать себя настолько нужной кому-то. Это было так приятно — даже находясь одна в комнате, она могла чувствовать его горячее дыхание, опаляющее спину. Шею. Ключицы. Грудь. Она любит прикасаться к его лицу и смотреть на то, как он спит. Лето переставал хмуриться и выглядел как ребенок. Он не просыпался, когда она целовала его в щеки или лоб — невесомо, так, чтобы почувствовать губами кожу, но не разбудить.       Быстро умывается и пытается вернуть себе нормальный вид. Делает ровный пробор и причесывает запутавшиеся волосы. Ладно, ей пора выходить, не то Джаред на самом деле начнет подозрительно коситься в сторону ванной комнаты.       Мужчина стоит около холодильника и заливает хлопья молоком. В своей любимой серой майке, где вырезы под руками доходят до пояса, в свободных домашних штанах и с ворохом волос на голове. Она даже не уверена, причесывался ли он. Слишком устал после всего того, что было на днях.       — Все хорошо? — ему даже не нужно оборачиваться, чтобы с уверенностью сказать, что девушка здесь. — Завтрак?       — Все отлично. Я поела, спасибо.       Это не вызывает никаких проблем и неудобств — подойти к нему ближе и задержать дыхание, вспоминая татуировку, растянувшуюся на спине. Хотелось дотронуться до неё губами, но она вовремя вспомнила ту самую рекламу. Моделей.       «Иди в задницу, Лето».       Хочется одновременно притянуть его к себе и отвесить хорошую затрещину. Вот Джаред удивится, а. По сути, он ведь на самом деле ничего не сделал, всего лишь выполнял свою работу и случайно нарвался на ревность собственной… девушки? Интересно, он считал её своей девушкой?       «Нет, знаешь, вы каждый день спите вместе, и он считает тебя своим другом. Марго, очнись и не тормози».       — И ты не хочешь со мной позавтракать? Мисс Робби, я думал, что мы вместе можем разделить это великолепное блюдо.       Девушка легко улыбается, пряча улыбку и поворачивая голову. Может быть, Лето и чувствует что-то, но не понимает все полностью. Да, она невероятно сильно ревнует. Так, что, наверное, скоро взглядом научится колоть кружки. А он стоит, помешивает хлопья ложкой, и даже ничего себе не думает. Вот ведь издевательство, а.       — Я была бы не против, если бы мне не надо было ехать. И не надо так на меня смотреть, — Джаред поворачивает голову и строит обиженную моську, и без того открывая свои огромные голубые глаза. Еще немного, и она не сможет это выносить, и правда останется тут. Всеми своими действиями Лето будто бы проверял её на прочность.       Девушка чувствует себя глупо, когда в очередной раз разглядывает свое отражение в зеркале. Из-за чего-то она чувствует обиду. Глупо, правда? Он снимается в фильмах, в рекламах, обжимается с этими досками направо и налево для работы, а она ревнует. Тебе должно быть стыдно, Робби, в первую очередь за саму себя. Неужели ты настолько сильно изменилась, попала в зависимость, что теперь переживаешь из-за какого-то мужчины? Принимать самый первый вариант и понимать, что она на самом деле бесповоротно и очень сильно любит его, актриса не хотела. Она еще никогда не теряла голову от любви, или как этот момент называют в мелодрамах и длинных романах полу эротического содержания?       «Может, твое время как раз пришло?».       Нет-нет, она даже слышать об этом не хочет.       «Но ты же сама говорила ему, что любишь. Буквально вчера ночью, перед тем, как дотронуться губами до шеи и поцеловать кожу. Или это для тебя ничего не значит?».       Марго запуталась. Марго лишь только теперь поняла, что она тоже является собственницей и не хочет его ни с кем делить, пусть то даже будут плоские замученные модели, которые свалятся на землю через минуту-другую. Лето догадывался об этом? Понимал ли, что значат все эти её короткие взгляды, когда по телевизору внезапно начиналась эта самая злосчастная реклама (будто бы больше показывать было нечего), и она так быстро переключала канал, надеясь, что Джаред не стоит где-нибудь на пороге комнаты?       — Ты надолго? — мужчина садится на стол и поднимает брови, изучающе разглядывает её лицо. Марго убирает волосы за спину, чувствуя жар в области шеи. Жарко. А с утра она, будучи под одеялом, почему-то замерзла. Или в этом всем виноваты мысли, одолевшие её пару мгновений назад в ванной?       — До вечера. Позднего. Как обычно, в общем.       Лето кивает. У него на сегодня и своей работы хватает, так что музыкант даже не спрашивал у актрисы, хочет ли она, чтобы и он абсолютно «случайно» появился на этом вечере. А она не хочет. Мужчина снова окажется в кругу плоских высоких моделей, на фоне которых Робби казалась себе пухленьким деревенским бычком.       Когда Марго собирается выходить, то чувствует поцелуй в затылок. Лето мягко улыбается, провожая её, и напоминает писать ему хотя бы каждые два часа. Да, конечно. Обязательно, Джаред. От глупой детской досады хочется ударить его кулаком в грудь и прикрикнуть. А еще — напиться, собственно, зачем Робби и рвется на прием. Вечеринка проходит тихо и непринужденно, и когда знаменитые гости хотят выпить и развлечься без посторонних глаз и вспышек камер, они поднимаются на два этажа, где избранных лиц ждет «особая территория».       Актриса не понимает, откуда справа от неё оказывается Кара Делевинь, но несомненно очень рада видеть подругу. Кажется, модель тоже пребывает не в самом лучшем расположении духа, поэтому девушки позволяют себе выпить по текиле. И еще по одной. Три накачанных смазливых парня, больше похожие на манекены, с вызовом оглядывают скрытое за темно-синей тканью тело Марго и предлагают двум девушкам выпить. Робби, по идее, должна отказаться — её бесит такое откровенное разглядывание, того гляди платье на ней загорится и исчезнет, но актриса не подает и виду. Улыбается, кивает, пытается вернуть трезвость ума, подмечая, что реакция стала вялой. Кара чувствует себя куда лучше — привыкла.       Один из смазливых парней чуть ли не лезет к ней на колени, чтобы просунуть руку под длинную юбку, очаровательно улыбаясь. Если бы она была какой-то дурочкой, то, может быть, и купилась. В голове без перерыва шепчет знакомый мужской голос, перемешивая «я тебя люблю» с «тебе не стыдно?», «что, пойдешь на него вешаться из-за своих смешных детских чувств?».       Ревность разъедает, и Марго это знает. Актриса не может контролировать свои чувства, впуская Лето в свое сознание, не противясь, когда его образ полностью захватывает её организм, опутывая знакомыми накаченными руками с бесконечными венами её шею. Она не задыхается, нет, она просто чувствует, будто бы он наблюдает за ней. Смотрит за тем, как ведет себя девушка в его отсутствие, не ленится и напоминает, кому к ней разрешено прикасаться, кому принадлежит она сама. Кажется, что от выпитого алкоголя и пьяных размышлений голова скоро начнет вращаться как бешенная.       Делевинь забирает Марго от живого Кена, будто бы сделанного из пластика, и ведет на танцпол, заставляет обнять себя за шею. Интересно, еще никто не решился предположить, что они тайно встречаются? Что мисс Робби внезапно бросила Аккерли из-за Кары? Актриса не отпускает эту мысль из своей головы и заливается смехом, утыкаясь Делевинь в шею носом. Глупо, да, по-детски безобразно, смешно до закатывания глаз, но Марго понимает, что была бы не против так потанцевать и с тем «Кеном», только так, чтобы видел Джаред. Они же работают, правильно? Оба свободные, оба могут позволить себе на публике почти все. Возможно, Лето начисто забыл про каких-то моделей, взял в руки гитару и приготовил ручку, соединяя в голове слова и мелодию, так почему на этой глупой теме так зациклилась она?       «Я тебя люблю, Марго».       Хочется схватиться за эту холеную и нежную шею, сжать её пальцами и добиться нужных слов. Какого-то опровержения и уверения в том, что ему даже неприятно думать о том, что она может предположить себе такое — Джареда, притягивающего к себе какую-то девицу с четвертым размером груди в то время, пока она, Марго, сидит дома.       Несправедливо. Почему рядом с ним она становится такой безвольной? Неужели до этого ей было настолько наплевать на Тома, что она его даже не ревновала ни к кому?       «Том не давал поводов. А Джаред дает. Будто специально. С Томом не было обидно».       «С Томом быстро все стало как-то скучно», — прорывается второй голос, заставляя её вздрогнуть. Руки Делевинь лежат на её талии, а сама модель что-то мурлыкает Робби на ухо. Господи, Лето ненавидит, когда она пьет. Больше алкоголя он не любит только пьяных и не владеющих собой людей, которых бросает из стороны в сторону.       «Ну и хрен с тобой».       Марго предлагает Каре выпить немного коньяка, зачем-то вспоминает про День рождения подруги, бывший пару месяцев назад. Делевинь хихикает и говорит, что еще никто в её жизни не растягивал поздравление так надолго. Робби почему-то видит в половине мужчин Лето, и хочет спрятаться, залезть за диван и накинуть на глаза скатерть. Смешно, но ведь Джаред на самом деле ни в чем не виноват. Наверняка сидит на диване, закинув ноги на стол или на кресло, стоящее рядом, и что-то напевает себе под нос. Пока она тут засматривается на всяких пластмассовых «Кенов» и напивается вдрызг, чтобы… чтобы что?.. Показать ему, как ей плохо? Не дождется.       Немного позже они замечают на вечеринке Эмбер Херд, которая вот-вот должна отправиться на съемки «Аквамена». Девушки обнимаются, улыбаются друг другу, а Робби пытается совладать с опьянением, когда понимает, что среди всех присутствующих она выпила больше всего алкоголя. Эмбер выглядит счастливо, ей комфортно, и она пьет только газированную воду, Кара притрагивается к небольшому стакану пива и сжимает губы, закрывая глаза. Хорошо, что фотографы не пасутся поблизости.       Тебе снова повезло, Робби. Наверное, твоя удача скоро подойдет к концу, как ты то и подозревала — слишком хорошо все шло в твоей жизни в последнее время.       Хотелось припечатать Лето в стенку и не отпускать до тех пор, пока он во всех подробностях не опишет свои выходные, что провел без неё, те съемки рекламы, из-за которых пришлось уехать на целую неделю, то, что происходило еще в пятнадцатом году (мужчина определенно был бы в шоке с её прыти). Наверное, она на самом деле вела себя смешно, по девчачьи, не хватает только красной помады, вылезающей за контур губ, будто бы она влезла в мамину косметичку несколько минут назад.       Джаред не писал. Марго специально изредка проверяла телефон, залезая в приложение и перечитывая старые сообщения. Может, спит? Хотя, если учесть то, что она оставила его с гитарой в руках, навряд ли.       Хотелось оказаться дома в Австралии, обнять маленького брата и улечься к нему на колени, вдыхая свежий морской воздух и наблюдая за тем, как спокойные волны омывают песок.       «Так сильно хочется убежать от ответственности и проблем? От взрослых решений? Ты будто бы снова вернулась в старшую школу, Марго. Хватит уже придуриваться».       Она понимала, что не стоит ревновать Джареда к моделям, которые просто выполняли свою работу. Понимала, но все равно продолжала скрипеть зубами. Вспоминала всех его предыдущих девушек (Лето как-то сам поднял тему бывших, заявив, что между ними не должно быть тайн и секретов), сравнивала их с собой, становилась перед зеркалом и внимательно осматривала свою фигуру. Почему она так волновалась об этом?       Долбанный Джаред Лето.       — Так, малыш, хватит, — неуловимым движением рука забирает у неё бокал шампанского из-под носа. Херд еле уловимо улыбается, хватает актрису под руку и уводит её подальше от столика с алкоголем. Как оказывается, ужасно вовремя. Девушки выходят на открытый балкончик, пока невесть откуда подоспевшие фотографы освещают помещение вспышками камер. Твою ж мать. Спасибо, Эмбер.       — Ты… ты знала?       — Как чувствовала.       Робби прижимает руку к груди, жмурится и икает. Видел бы её сейчас Лето. Определенно завелся бы и схватил за руку, утаскивая домой.       — Спасибо.       — Не за что, глазастик. Вдыхай глубоко, обопрись на перила и, умоляю, не говори, что тебя тошнит. Скоро все пройдет. Надеюсь. А пока, — Эмбер полезла в клатч и вытащила оттуда маленький флакон. Она приподняла его к шее Марго и нажала на поршень.       — Фу, — Робби скривилась.       — Не фу, а вербена. Скроет твое веселое состояние. Приходи в себя, иначе скоро сожрут.       Актриса спрашивает, почему у Марго такое состояние, а сама девушка чуть ли не смеется в голос. Она не может ответить на этот вопрос честно. Лето упоминать нельзя. Что ты делаешь прямо сейчас, Джаред? Сидишь в кресле и записываешь что-то? Или уже спишь?       Херд понимающе кивает и делает предположение. Парень. О-о, знала бы ты, Эмбер, какой парень. И что этот парень может с ней сделать, вернись она домой вот так. Робби пытается отнекиваться и перевести все в сторону работы, но играть получается как-то плохо. Ей грустно. Херд видит это и снова упоминает парня, предупреждая, что готова дать в глаз и нос любому, кто её обидит.       — Меня никто не обижал. И у меня нет парня…       — Ну тогда скажи своей «работе», что если она еще раз тебя так разочарует, то пусть ждет в гости меня. И Кару.       Видимо, не отвертеться. Эмбер настроена решительно и не собирается менять свое мнение. Говорит Марго, что та сегодня выглядит просто ослепительно. Что это платье просто идеально облегает её фигуру, подчеркивает красивую грудь и подкачанную пятую точку. И что они могут сделать красивую фотографию и послать это все «работе» — пусть погрызет кулаки и поймет, кого заставляет грустить. Поначалу Робби никак не реагирует, а потом хихикает. Нет, она не сделает фотографию. Нет-нет-нет. Она поступит лучше. Определенно умнее. Что скажет идеальный Джаред, явись она домой в таком виде, со странной пьяной улыбкой, протрезвев после двадцати минут на свежем воздухе, и усядется к нему на колени? Найдет губами бьющуюся жилку у него на шее и проведет по ней языком. Как он может отреагировать? Будет ли она лучше всех его худосочных моделей и бывших девушек?       Актриса одергивает себя и поправляет платье на талии.       Ей надо перестать об этом думать. Ревность — глупое чувство.       «Такое же, как ты, когда позволяешь Джареду так просто выскальзывать из своих слабеньких рук. Может, пришло твое время действовать? Давай же, ты давно не скромница, особенно не с ним».       Эмбер поглаживает свои открытые плечи и кивает куда-то вниз, на дорогу, находящуюся в пределах видимости. Высоко в небе над зданием пролетает стая птиц, и Херд, следя за движениями и реакцией Марго, вскоре довольно улыбается и толкает её к двери. Они вдвоем идут через бесконечные залы, пока не оказываются на первом этаже и проходят к стоянке автомобилей. Эмбер многозначительно смотрит на подругу и поигрывает бровями, мол, «покажи своей „работе“ все то, что она заслуживает». Робби благодарна за румянец, вызванный шампанским, иначе она бы сейчас стала красной, как хороший томат.       Девушка сидит в машине, заставляя водителя нервно поглядывать на руль и на её лицо в зеркале заднего вида. Агрессивно поглядывает на закрытую бутылку с водой. Мужчина спереди неё молчит, переключает диски в плеере. А она вдруг берет и отпивает пару глотков, надеясь, что организм внезапно не подведет её и не потребует найти уборную прямо сейчас. Называет адрес дома Лето, заранее рассчитывая, как можно будет незаметно оказаться на участке.       Легко.       Наверное.       Она определенно выиграет, если подъедет с другой стороны, накинет сверху пиджак и шляпу, попытается раствориться в сумерках, заменяющих день. Видок у неё, должно быть, комичный, но плевать. На все плевать. Судьба словно жалеет её, когда на дороге не попадается ни одного человека. Нет снимков. Нет фотографов. Есть личная жизнь.       Ура.       «Они просто не знают про этот его дом. Небольшой, находится далеко от центра города, не привлекает к себе ненужного внимания».       Да-да, Марго. Просто порадоваться ты не можешь.       Первый этаж пуст. Актриса проходит в гостиную, осматривается, снимает пиджак и стаскивает шляпу. И куда это, интересно, делся вредный Лето? Неужели отправился гулять на ночь глядя?       Мужчина находится на одной из спален на втором этаже. Сидит, клюет носом, что-то ожесточенно записывает в тетради, сильно надавливая на карандаш. Робби останавливается в дверном проходе, вдыхая воздух и выбирая позу получше. Несмотря на все его серьезные взгляды и разговоры, долгие обсуждения, он оставался мужчиной, на которого можно было повлиять, зная, за что дергать. Даже находясь на почтительном от него расстоянии, она могла заметить на своем теле изучающий взгляд. Порой казалось, что у Лето около полугода вообще никого не было. Или же это просто её «чары»?       — Мисс Робби, я… — откладывает карандаш в сторону и закрывает огромную тетрадь. Сталкивается с ней взглядами и все понимает. Когда это ты стал таким экспертом в поведении подвыпивших людей, Лето? — Я же просил.       Она не качается из стороны в сторону, не улыбается безумно, будто бы ей только что дали по голове и выбили все адекватное. Глаза блестят из-за горящей рядом напольной лампы, сжатая платьем грудь выставлена вперед, дыхание задержано. Марго похожа на маленького озорного котика, думает мужчина. Вот только частое моргание и покачивания головой выдают её не совсем трезвое состояние. А еще странный румянец. Знает же, как он не любит этот противный запах спиртного и то, какое влияние на организм оказывает проклятый градус, так зачем такое делает? Привлекает внимание?       Джаред становится серьезным и оглядывает её с головы до ног. Внезапно в мозгу раздается одна четкая и точная мысль.       Она на что-то обижена. Выдавливает улыбку, растягивая губы, немного сбивчиво дышит, напрягается. Давая ему насладиться очертанием обтянутых платьем бедер, Марго словно случайно закусывает и облизывает нижнюю губу.       А он ничего не чувствует.       Спать.       Глаза и так еле держатся от того, чтобы не захлопнуться на ближайшую неделю. В голове немного шумит — результат сидения целый день взаперти, уставившись в собственные наброски и гитарные струны. Шеннон бы покрутил пальцем у виска.       В нескольких сантиметрах от него чего-то выжидает до безумия прекрасная и уникальная девушка. А он сидит тут. На кровати. С ногами, сложенными по-турецки. Сидит и хлопает глазами, начиная считать барашков, расползающихся на платье девушки.       «Она пьяна, Лето. Самому не противно? Или решил вспомнить, что такое секс по пьяни?».       Его передергивает, грудь напрягается, но Марго не придает этому особого внимания. Погодите, но они же вместе. Они живут вместе, лежат на кровати вместе, едят за одним столом, даже в душ ходят вместе, прижимая друг друга к холодной стенке по очереди. Чего ему еще надо?       Мужчина выпрямляет ноги и уже думает спустить их на пол с кровати, как девушка внезапно оказывается рядом, даже не теряя «управление». Так хорошо переносит алкоголь? Теперь музыкант может даже почувствовать этот противный запах, который даже духами не перебьешь. Что такое? Решила немного поиграть на нетрезвую голову? Ему хочется схватить её, перевернуть вниз головой и закинуть к себе на плечо. И кинуть на кровать в их спальне. Пусть просыпается как следует. Завтра головушка актрисы будет довольно сильно болеть и гудеть, а сама девушка будет печально постанывать и окидывать стены молящим взглядом.       — Куда ты? — оказывается еще ближе, стоит ему на сантиметр сдвинуться со своего места. Дыхание заставляет поджать губы и замереть. Не вдыхать. Фу, что же она там такого намешала?       Робби выдыхает, оказывается ближе. Горячий воздух касается его руки. Даже находясь в таком состоянии, она удивительно соблазнительна, вот только он не собирается этим пользоваться. А еще он хочет спать. Серьезно. Даже жемчужная кожа перед ним не способна заставить его забыть о своей потребности. Спать-спать-спать-спать. Баеньки, Джаред.       — Пошли на боковую.       — Так быстро? Я же только вернулась…       — Ты напилась, поэтому тебе надо пойти и лечь спать.       Она надувает губы и хмурится, будто пятилетняя. Возникает желание подхватить её под руки и подтолкнуть на выход. И оставить шуточный шлепок на ягодице, вызвав глухое одиночное ойканье.       «С ума сошел?».       Лето сам удивляется своим мыслям и пытается встать. Может, Марго выпила так много, что теперь способна опьянять других людей одним дыханием? Да и вообще, какого он подумал, что может позволить себе подобное? Это же ненормально. По крайней мере, для него. По крайней мере, в отношении ангела со светлыми волосами.       — Вставай. Пошли.       Хватает её за руки, поднимает вслед за собой, обнимая за талию, чтобы не тянуть и не сдавливать запястья слишком сильно. Робби, не отрываясь, смотрит куда-то перед собой. Его татуировка. Точно. Майка перекрутилась и часть надписи теперь была видна. Марго просто обожала его татуировки, могла часами обводить их пальчиками и разглядывать, а он никак не понимал, почему.       Пододвинуть её до двери получается более-менее. А потом актриса начинает упираться и глубоко дышать.       — Марго, хватит. Я хочу спать, — заявляет он сердито, вырывая собственные руки из её захвата и обходя девушку. Пусть стоит тут, он сам пойдет плюхнется в прохладную постель и попробует унять вибрирующую голову. Как знал, что надо было выйти на улицу. Лето откидывает майку куда подальше и снимает штаны. Уже рассеянно бредет к своей части постели, закрывая глаза, как…       — Поможешь? — молния. Она даже не может нормально вывернуться, чтобы расстегнуть чуть-чуть. Сопит и дуется. Марго-Марго, что за безобразие. Актриса подходит ближе и поворачивается к нему спиной, поднимая волосы и оголяя спину. У неё красивая и мягкая кожа. Если можно было бы, он бы дотрагивался до неё вечность. Это как чувствовать под своими пальцами чистейший шелк, невесомый, какой-то бархатный.       Полусонный и злой Джаред, непонятно как продолжающий держаться на ногах, не учитывает одного. Марго в очень хорошем настроении. В очень. Под платьем не оказывается ничего, кроме какой-то полоски светлых стринг. Сама материя летит на пол, когда актриса помогает подкладке спуститься по её бедрам. И в этом она позволила себе ходить на долбанном приеме? Теперь часть мужчины понимает, что слабый шлепок был бы как раз кстати. Подтянутые ягодицы словно и просят того, чтобы он к ним прикоснулся.       А Робби вдруг разворачивается, почти полностью нагая, и припадает к его губам, приподнимаясь на носочках. В одних маленьких и тоненьких трусиках, которые похожи на оторванный лоскут ткани.       Зачем она надела это и поехала туда?       Марго, это у тебя такие шутки?       Ему не хочется её целовать. По крайней мере, до тех пор, пока она не поспит и не протрезвеет.       «Заелся ты, Лето. Помнишь, как хотел каждую секунду сжимать её бедра? Вот же они. Прикоснись. Протяни руки. Сделай, не медли».       «Иди спать, извращенец. Завтра даже гитару взять в руки не сможешь. Что ты делаешь».       Он зачем-то еще раз напоминает себе — в данный момент его расслабленные губы целует Марго, обнаженная Марго, прижимаясь своим телом к нему. Плоский живот, теплая напряженная грудь, выделяющиеся ключицы. Рука сама собой тянется к ягодице актрисы, а Джаред не делает никаких попыток сопротивляться. Что он творит?.. А если честно, плевать.       Робби берет его руку в свою и проводит ею по своему телу, стонет прямо в его губы. Сжимается, съеживается, чувствует, как болезненно сжались от холода и желания соски, как внизу живота возбуждение затянулось в узел, дающий о себе знать сладко-невыносимой болью. В задницу актрис, в задницу моделей, в задницу его многочисленных девушек, со многими из которых он просто «гулял по работе», всего лишь пиарил, появляясь вместе. Марго подается бедрами вперед, чувствуя небольшое возбуждение. Правильно. Давай же, Джаред. Можешь сжать руку сильнее, можешь подтолкнуть её на расправленный диван, придавить к постели и вырвать очередной глубокий стон, который ты так любишь слышать, словно какой-то мучитель, упивающийся своей жертвой.       Но актер вдруг прекращает поцелуй, не отстраняясь далеко.       — Надо спать…       — Позже.       — Я сейчас свалюсь с ног. Спать, Марго. Не шучу.       Руки крепко вливаются в её ягодицы, пока Лето приподнимает девушку над землей на пару сантиметров и направляет её ближе к кровати. И ближе. Еще ближе. Расстеленная мягкая кровать и любимая девушка рядом. Чего еще можно желать? Он не хочет, чтобы она что-то надевала. Джаред сможет себя контролировать, выспится, и вот уже утром, проснувшись раньше неё…       Робби вдруг прикусывает нижнюю губу, не рассчитывая силы. Извиняется, ведет по ней языком, обхватывает своими губами, а Лето хмурится сильнее — покраснение точно останется. Что же с тобой делать, Марго? Но актриса отступать от своей цели не намерена.       Она его хочет. Хочет почувствовать в себе, почувствовать негу между ног, стонет мужчине в шею — тихо, но безумно возбуждающе. Хочет напомнить ему, кто тут хозяйка, и что никакие модели с ногами в виде кривых спичек ей и в подметки не годятся. Хочет усесться к нему на бедра, хочет ударить в руку, прикусить мочку уха, вызвав очередное шипение. Маленький ревнивый ребенок, к любимому человеку которого только что прикоснулись другие дети.       Он ведь её и только её, правда? И никто его не заберет. Он всегда будет рядом, будет так же прижимать к себе и заставлять изнывать от наслаждения. Правда ведь? Будет разрешать садиться на колени к себе, поглаживать коленку, рассказывать что-то смешное, что-то неразборчиво говорить ей на ухо и видеть, как шея покрывается мурашками.       — Так. Я спать, — кивает Джаред, отстраняясь. Она закрывает грудь руками, чувствуя холод.       Смотрит, как мужчина с закрытыми глазами расправляет одеяло и оказывается под ним, ложась на бок и поворачиваясь лицом к центру кровати. Такой спокойный, будто бы не трогал её несколько мгновений назад. Не сжимал ягодицы в руках и не задевал её губы своими.       — Ты… не хочешь меня?       За неё внезапно говорит алкоголь. Немного больно и не по себе, но Марго справится. Она ведь давно хотела задать такой вопрос. Робби понимала, что не была совершенством. А быть совершенством для Джареда Лето — задача еще более сложная.       — Что?..       Он даже открывает сонные глаза, приподнимается на кровати и удивленно глядит на её лицо. Лампа работает на прикроватной тумбочке девушки, погружая половину комнаты в темноту.       — Ты слышал.       Держи себя в руках. Держи-держи-держи. Она вдруг перестает прижимать руки к себе и закрывать свое тело, да и зачем? Он что-то там не видел? Глаза Лето расширяются, когда она раскрывается перед ним, медленно подходит ближе, задерживая дыхание.       — Я больше не такая интересная, как была?..       — Не неси ерунды, Робби.       Кажется, он даже рассердился. Нахмуривается, ударяет по подушке и снова опускается назад на кровать. Марго плюет на абсолютно все, забираясь сначала сверху на него, а потом ложась на одеяло, близко-близко друг к дружке. Лето недовольно открывает глаза — она мешает ему уснуть теперь не только своим видом, но и своим странным вопросом. Его тело как бы не намекает ей довольно открыто, что её предположение ошибочно?       — Те модели однозначно куда привлекательнее меня, — поэтому он и не любит алкоголь. Безумные мысли одолевают голову и вырываются наружу, говоришь чушь, делаешь фигню и страдаешь из-за того, что не разобрался в повороте и въехал в угол стены. А тут какие-то модели. Боже, Марго, о чем ты?       — Какие модели?       Музыкант замечает, как веки актрисы тоже начинают тяжелеть. Наверное, устала, нагулялась и перепила. Запашок еще тот, но терпимо.       — Ты прекрасно все знаешь.       — Марго, что за ерунда, это же просто…       — Я знаю.       — Прекрати ревновать тогда, когда абсолютно точно не стоит.       — Неужели?       — Ты вообще их видела? Они же скоро начнут рассыпаться…       — Тебе же такие нравились?..       — Не думаю. А если это правда, можешь обвинить мой детский не поумневший мозг. Я же изменился, или ты до сих пор так и не поняла? Как ты вообще о таком могла подумать? Робби, я же уже сказал раз двадцать, что…       Девушка осоловело хлопает глазами, из последних сил отгоняя сон. Проигрывает в борьбе, закрывает глаза, слушая мужчину дальше — все его недовольство, возмущение, слабую попытку успокоить её, его тихий, пробирающий до косточек голос… Лето все не оканчивает свою пламенную тираду, подбирая нужные слова и осматривая подушку над головой актрисы.       — Прекрати думать такое, слышишь? Я хочу тебя, Робби. И когда ты проснешься, то поймешь, как сильно.       Ответа нет. Музыкант опускает голову, хмурится и встречается взглядом с сопящей девушкой. Серьезно? Уснула раньше него? Чуть ли не соблазнила его, уставшего и бедного работающего человека, разделась прямо перед ним, а потом… да. Её кожа была такой приятной на ощупь. Джаред коснулся щеки Марго, опустил голову и вспомнил, что она лежит на одеяле совершенно обнаженная. Пришлось поджимать губы, вытаскивать из-под спящего тельца материю, прижимать немного замерзшую актрису ближе к себе и укрывать её одеялом. Робби, это издевательство, и завтра ты точно ответишь.       Завтра будет его очередь вспомнить тех мужчин-моделей, с которыми снималась ты, проходить половину дня в одних брюках, непонятно как удерживающихся на бедрах, жалобно глядеть ей в затылок и изобразить такое же недовольство. А пока спать. Спать и только спать. Лето чувствовал, что был готов проспать ближайшую неделю, но лишь усмехнулся на такую мысль, расслабляясь и успокаиваясь.