Рапсодия

      Она никогда не задумывалась о понятии «судьба», «рок», о том, что все изначально было предопределено и каждому человеку оставалось лишь повторить все написанные невидимыми чернилами действия. Ну, не задумывалась слишком сильно. Её жизнь не всегда была наполнена яркими событиями, иногда все было скучно и вяло, все же, Робби была среднестатистическим человеком. Обычной девочкой из солнечной Австралии, далекого континента, который у всех ассоциировался с песком, коалами и кенгуру.       Марго никогда не… знаете, что обычно думают про всех этих «золотых» девочек? Что они спят со всеми без разбора, что в детстве у них десяток парней, которых они меняют на манер перчаток и носков? В начальной школе она общалась с компанией девочек, которые из прекрасных маленьких созданий выросли в настоящих демонов. Такой тип барышень красил губы красной помадой в старшие классы и надевал самые короткие мини-юбки, чтобы привлечь внимание к своей заднице не только облизывающихся парней, но и недовольных учителей. Робби вовремя свернула с этого пути. Ей не нужна была такая «слава», такой способ получения местной популярности. Как только она видела очередного качка, хватающего такую девицу за мягкое полуоткрытое место, так сразу кривилась.       Она родилась в девяностом году. Десять лет прожила в двадцатом веке, из которого у неё остались лишь обрывочные воспоминания. Её поколение зачастую относили к детям двадцать первого века. Ненужные, словно выброшенные на произвол судьбы, рожденные в период с девяностого по девяносто шестой, дети не придавали особого значения этому «времяисчислению». Плевали на все и просто продолжали жить, как другие люди. Обычные, ничем не выделяющиеся, думающие, что они являются единственными в своем роде.       Робби тоже так думала. Почему она, девочка с длинными русыми волосами, с брекетами и с забавными очками на носу, не может быть уникальной? Да, очки она получила обманом — выторговала у мамы кое-как, а теперь проходила мимо зеркала и довольно улыбалась. Хотела быть похожей на Гарри Поттера — получай, Марго! Неужели что-то теперь не нравится? Очки то и дело мешают? Что ж, Гарри, наверное, столкнулся с такой же проблемой. Робби семь, когда её любимая книга расходится небывалым тиражом по Великобритании. Робби почти восемь, когда книгу в руки получает она сама. С тех пор Сэри только и слышит от неё лишь лингвисту понятные заклинания, слова из латыни, переделанные на более удобный манер. Лэкланд с неё ухахатывается, за что получает пинок от Ани. Старшей сестре, оказывается, тоже интересен волшебный мир и Поттер, но она не настолько увлечена всем этим, как многие могли бы предположить. Марго радостно скачет по дому, чуть ли не сбивая мать с ног, обнимает маленького брата, только-только научившегося говорить. Слышит настороженный крик в свою сторону — ребенок все еще маленький, карапуз, может куда-то упасть, не крепко держится на ногах, но так радостно смотрит на все вокруг, что Робби порой хочется взять его на руки и заобнимать. Сэри не разрешает. Говорит, что он тяжелый для неё.       Марго дуется. Бормочет «да пожалуйста» и гневно смотрит в сторону матери.       Господи, если бы она могла контролировать свое поведение хотя бы из двадцатилетнего возраста, того времени, когда уже начала более-менее соображать, то определенно дала бы себе подзатыльник. Сэри тащила их буквально на себе. Сразу четверых. Вечно юная, вечно активная, она невероятно уставала, но не показывала это детям. И что получала в ответ? Переходный возраст и «я тебя ненавижу»?       Господи, сейчас хотелось приложиться головой об что-то твердое и холодное. Как они вчетвером вообще могли быть настолько неблагодарными детьми? Хорошо еще, что Кэмерон сейчас ведет себя на порядок лучше. Ему уже больше двадцати, но он до сих пор живет с Сэри, помогает ей, если что, навещает сестер и брата. Аня живет со своей семьей в Австралии, к ней младший брат ездит чаще. А вот к Лэклэнду и к Марго, постоянно ошивающимся в Штатах, он вынужден совершать целое путешествие.       Ей почему-то кажется, что это было лишь вчера. Или позавчера. Буквально вот-вот, стоит оглянуться, прикрыть глаза, и она сможет это увидеть. Мэттью был таким очаровательным в младшей школе. Сразу к ней присмотрелся, постоянно хмурился в присутствии маленькой щекастой девочки, напрашивался вместе с ней делать уроки и разбирал новые темы, пройденные в классе. Несмотря на то, что задавали очень даже мало, Томпсон кое-как убеждал и Сэри, и собственную маму в том, что ему или Марго действительно нужна посторонняя помощь, чтобы разобраться в предмете.       Она не… Робби не была сентиментальной. Чересчур сентиментальной. Правда. Не ревела направо и налево, не закатывала глаза от умиления и не хлопала в ладоши, увидев маленького щенка. В ней отсутствовало то, чем так часто характеризовали девочек «её типа». Постоянная улыбка, радость, блестящие глазки, стройные ножки и развязность. Отсутствие стеснительности.       Марго была очень стеснительной. И остается по сей день, вот только не перед камерами и уж очень близкими людьми. Она не строит из себя ромашку наедине с матерью — Сэри прекрасно знает свою дочь. Не строит из себя очаровательного ангелочка наедине с сестрой и братьями — к чему все это? Она их не обманет, даже пусть будет актрисой хоть сто раз подряд. Это в обществе друзей и знакомых она может свести все в шутку, выдать робкую улыбку и сойти за маленькую австралийскую розу.       С Мэттью у неё был первый поцелуй. Странный, нерешительный, именно такой, когда и не знаешь, что сделать дальше — то ли опустить руки на плечи своего «партнера», то ли продолжить стоять истуканом, выпятив глаза. У Марго получилось нечто среднее. К такому она готова не была абсолютно. Вы что, они вместе в начальную школу ходили, какие тут поцелуи? Пусть и сознание постоянно подсовывало ей картинки принцев и принцесс, прекрасных историй, покрытых розоватой блестящей дымкой, где пара знала друг друга с самого детства и жила вместе до тех пор, пока их не разлучала смерть.       В такую чепухню Робби не верила. Смотрела на мать и понимала, что никакой сказки нет. Что твой «любимый и единственный» может кинуть тебя с четырьмя детьми на руках, оставить без помощи и без каких-либо средств к существованию. Как такое вообще произошло? Она очень плохо помнит своего отца, а Аня и Лэкланд никогда не хотят говорить на эту тему. Оно и понятно, почему.       Марго смотрит на маму и решает, что у неё не будет детей, по крайней мере до тех пор, пока она не сможет дать им всего самого лучшего. Марго анализирует, сопоставляет все и понимает, как сильно старалась Сэри, до красных следов на руках и морщин усталости в уголках глаз, и все лишь для того, чтобы купить им со старшим братом по лишней игрушке в магазине. Они росли небогато. В одиннадцать лет Робби уже стояла за кассовым аппаратом и продавала потным грузным мужикам пиво, оглядывая странно улыбающихся дядек с низины своего роста. Хозяин заведения, мамин друг, присматривал за ней, но уже в пятнадцать лет Марго поняла, что этот мир очень и очень жесток. Что долбанных единорогов нет, Санта Клауса, раздающего подарки на Рождество, на самом деле заменяет мама, скупящаяся себе на подарок из-за милых деток, что долбанный Гарри Поттер, пропади он пропадом, тоже всего лишь выдумка. Да пусть он окажется сказкой, но хоть немного магии можно добавить в этот её серый и скучный мир? Хотя бы капельку?       Ей пятнадцать, когда она выглядит на целые восемнадцать или даже девятнадцать. Тело меняется, появляются изгибы, мальчишеские квадратные плечи становятся округлыми, как и её бедра, из-за чего она теперь постоянно ноет сестре и матери. Сэри закатывает глаза и предлагает дочери перейти на сухой паек, чтобы не устраивать ей тут истерики. Марго с ненавистью смотрит в сторону хлеба, булочек, сладкого, тортов — всего, что раньше могла лупить за обе щеки. Навязанные обществом и знаменитостями с красных дорожек идеалы пугают её сознание, заставляют представить то, как она, никому не нужная, с щеками в три раза больше и с десятью подбородками, все стоит и стоит за той кассой, продавая теперь не только пиво, но и весь другой алкоголь. Становится главным кассиром заведения, становится своеобразным менеджером — ведет учет и выполняет обязанности официанта.       Ей пятнадцать, когда рука потного вонючего мужика оказывается у неё под юбкой, а он сам прижимает девочку к стене. В происходящее верится с трудом, поэтому некоторое время она молчит, ошарашенно смотрит вокруг, будто бы ощупывая реальность. Начинает кричать, когда рука ложится на живот, когда хлопковое нижнее белье трескается, и Робби внезапно понимает, что произойдет дальше. Нет-нет.       Только не это. Пожалуйста. Это слишком жестоко.       Незнакомец оказывается пьяным проезжим родом из Штатов. Оставляет ей глубокую царапину на руке, маминому другу, вступившемуся за неё, огромный синяк на пол лица и кое-как убегает раньше, чем на место приезжает полиция. Робби больше не видит этого ублюдка, но по ночам все еще вздрагивает от пьяного смеха и сипящего полушепота «да что ты ломаешься, маленькая шлюшка, что ж такое». Инцидент никуда дальше мамы и сестры не идет, Кэмерон слишком маленький, чтобы нормально понимать, чего это «они там шепчутся», Лэкланд все дни проводит на пляже с друзьями.       Марго не забивается в себе, не ревет по ночам в подушку, не думает о том, какой же сволочной этот мир на самом деле. Девушка просто смотрит на вещи реальнее. Гарри Поттер в какой-то миг уходит на задний план, и она начинает продумывать будущее. Чего она вообще хочет от жизни? Кем она будет дальше? Да, задумываться об этом, может, и рано, но Робби хочется знать уже сейчас.       Что надо сделать для того, чтобы стать влиятельнее, чтобы суметь отшвырнуть от себя обидчика, чтобы помочь другим, которые не могут этого сделать?       Марго смотрит на маму, думает и внезапно понимает. Зачем-то дает себе обещание, которого не обязательно нужно будет точь-в-точь придерживаться: она хочет не меньше четырех детей. Маме значительно легче теперь, когда большая часть из них — уже взрослые люди, которые могут помочь ей с работой и деньгами. Она гордится ими, а Робби вдруг думает, что хочет так же гордиться своими детьми.       Но какого черта об этом думать в пятнадцать лет?       Марго понимает, что даже если ей попадется кто-то, в итоге поступающий так же, как поступил когда-то её отец, то у неё всегда останутся дети. Дети любят свою маму, они будут уважать и помогать ей, потому что она воспитает их правильно, еще лучше, чем воспитала её Сэри. Да и почему, вашу мать, она не может об этом подумать? Её одноклассница вон вообще уже родила, и ничего. Девчонке лишь шестнадцать, на её родителей теперь лег и внук, но они не жалуются. Отец ребенка, по слухам, ученик колледжа, парень лет двадцати, с которым у одноклассницы страшная и невероятная любовь.       Робби разочаровывается в этом чувстве, дает себе понять, что она навряд ли почувствует его. Привязанность, симпатия, предрасположенность — да, вот только любовь делает все хуже. Сэри, может быть, и любила их отца, но теперь вспоминает о мужчине с плохо скрываемым омерзением. Она не хочет повторять судьбу матери. Марго теперь улыбается реже, становится серьезнее, будто бы повзрослев за один месяц на несколько лет. Мама, сестра и тот мужчина, друг их семьи, знают, в чем дело. Остальные даже не догадываются.       Да и зачем?       Девочкам свойственно взрослеть быстрее мальчиков, быстрее становиться умными и понимающими, как и произошло в данном случае с Марго. Она старается отпустить тот случай из прошлого навсегда, но не может. Что-то держит и раз в полгода наведывается в сны скользким шепотом. Ей больше не хочется этого слышать. Никогда. Она ведь уверена в себе, она может дать сдачи и залепить обидчику в нос, так в чем проблема?       Её отношения с Мэттью запутаны, как клубок шерсти для пряжи. Потянешь за одну нитку — почему-то начнет вылезать другая. То они друзья, то они пара, то они вообще никто. Томпсон даже не понимает, с чего Робби вдруг оказывается на пороге его дома в отсутствие родителей, будто бы специально это выгадав. На её голове милый лохматый пучок, лицо без капли макияжа — в такую погоду тушь скорее польется вниз вместе с потом, чем создаст «головокружительный объем». Мэттью становится первым в её личной жизни в принципе, даже не осознавая своего счастья. Через какие-то пару лет он сможет дать великолепное интервью о том, как поцеловал Марго Робби в первый для неё раз, как неловко стягивал с неё шорты и слышал сбивчивое сопение.       Марго не может понять — почему кто-то считает интимную составляющую чуть ли не основой отношений?.. Этот… этот секс ей вообще не нравится. Больно, впопыхах, будто бы они вдвоем опаздывали на поезд, одним словом — никак. И виноват тут не Мэттью, который после этого чуть ли не на руках её носит. Виновата она сама. Слишком зажатая, слишком привередливая и ко всему внимательная — вот какой она растет. Чересчур серьезная, даже не по годам; людям кажется, что она хмурится, когда она просто безразлично смотрит в одну точку. Сэри поступают заинтересованные вопросы насчет состояния её дочери, мол, «что же случилось, раз девочка так резко поменялась?». Марго уже семнадцать, когда это все происходит. Она прекрасно знает, что сейчас в школе некоторые спят с другими чуть ли не в четырнадцать лет (боже), но она сама бы на такое никогда не пошла.       Мэттью пытается заполучить её расположение, видя, что с девушкой что-то не так. Робби заставляет себя снова улыбаться. Получается глупо, натянуто, будто нарисовано. Такую же улыбку она будет порой демонстрировать фотографам, когда те будут ловить её в сложные и тяжелые для девушки моменты. Томпсон успокаивается, понимает, что теперь может гулять с ней за руку по побережью. Все же, он очень хороший. Открытый, милый, искренний, добрый, на него можно положиться. Иногда может повыпендриваться, но с кем такого не бывает?       Им приходиться расстаться, когда она переезжает в Мельбурн и пробует начать свою актерскую карьеру. За достаточно быстрое время подобная работа становится её страстью. Она не репетирует перед зеркалом и не может похвастаться тем, что была лучшей в школьных постановках (она вообще в них участия не принимала), но из-за её приставучей настойчивой натуры (за которую она постоянно получает) актриса кое-как цепляет для себя роль в «Соседях». Томпсон быстро забывается, ему на смену приходит другой, а Марго чувствует, что снова встала не на ту дорожку, которой так опасалась раньше. Но сейчас все это заботит девушку куда меньше. Она еле сводит концы с концами, работает больше десяти часов в сутки, почти не спит, поэтому наличие парня, который обеспечивает её деньгами, не ставит начинающую актрису на своеобразное «распутье». Многие люди так живут. Некоторые прорубают себе дорогу на телевидение связями с продюсерами и агентами, а она всего лишь позволяет себе отношения с перспективным парнем, одновременно выкачивая половину его заработка. Робби даже не чувствует угрызений совести. Забавно?..       Девушка записывается на актерские курсы, что Джейку, её новому парню, совершенно не нравилось. Нашла учителя и стала разрабатывать акценты, зная, как к этому относятся в Голливуде. Американский акцент был для некоторых режиссеров эталоном, и, надо отметить, он сильно отличался от австралийского. Как-то она попыталась изобразить ирландский и шотландский, но преподаватель, замерев, сказал, что «они оставят такую тяжесть на потом». Робби не считала себя закрытой, каким-то унылым гнусным снобом, но не чувствовала от своих отношений буквально… ничего. Пока её знакомые и подруги, фильмы и книги, сопливые сериалы и многие программы по психологии описывали любовь, страсть, симпатию, она и половины этих чувств не ощущала. Может быть, еще не пришло время?       «А может, это с тобой проблемы?».       Марго не хотела долго раздумывать над подобными мыслями. Ей они были не нужны. Она постоянно напоминала себе, что еще слишком молода, что некоторые вообще находят «своего человека» ближе к сорока годам.       «Тогда зачем начинать встречаться с кем-то сейчас?».       «Почему ты просто не можешь быть такой, как все?».       Марго чувствовала себя так, будто постоянно заморачивалась, по поводу и без. Её подруги встречались с её друзьями, её лучшая подруга Гвен сидела на коленях у своего парня прямо в присутствии Марго, и никто не считал, что в этом было что-то неправильное. Робби смотрела на Уильямса и чувствовала лишь благодарность, спокойствие, дружескую привязанность. Даже с Мэттью её отношения были как-то насыщеннее, что ли. Неужели она такое бесчувственное дерьмо? Что с ней случилось?       С Джейком они расстались довольно громко. Парень упрекнул её в том, что ей вообще ничего не нужно, что ей ничего не важно, что она с ним просто «для галочки». Давно ли ты стал таким умным, Джейк? Неужели заметил? Марго было обидно и стыдно. Почему она себя так ведет? Неужели Уильямс такого заслуживает? Он же обращается с ней как с принцессой, старается проводить как можно больше времени… а теперь что?       Через три недели после расставания она уже летит в США. Самолет попадает в зону повышенной турбулентности и внутри у девушки острые когти царапают внутренние органы. Она немного боится летать, а терпеть, когда воздушное судно раскачивает вправо и влево, она не хочет в принципе. Солнечный Мельбурн остается на другом конце света. Теперь она покоряет Америку, начиная с ремейка «Ангелов Чарли», в который так и не попадает. Дружный каст «Соседей» не сравнится с атмосферой главной киноиндустрии мира. Тут все не такие добрые, тут многим нужны лишь деньги, многим плевать на тебя и твое самочувствие. Когда она получает роль в «Пэн Американ», то что-то глубоко внутри чуть ли не надрывается.       А чего она хотела? Чтобы все сразу признали её исключительность? Такого не будет. Она не получит самую лучшую роль сразу же, как окажется в Лос-Анжелесе, на неё не обратит внимания режиссер её мечты в первый же месяц пребывания в городе.       Неужели она все еще смотрит на этот мир через розоватую призму?       Самый короткий срок её отношений — три недели. Робби усмехается, когда вспоминает об этом. Что за бред вообще? Зачем она позволила себе начать встречаться с этим дураком? Захотелось острых ощущений? Хорошо еще, что в койку к нему не запрыгнула на первой же неделе.       Она перестает узнавать себя. Может быть, это все Голливуд виноват? Раскрепощает, заставляет чувствовать себя грязной, распущенной, открытой для всего. Где та маленькая девочка из Австралии, которая подхватывает на руки младшего брата и убегает от мамы по дому тогда, когда Сэри это замечает?       «Волк с Уолл-стрит» становится её золотым шансом, пропуском к вершине Олимпа, которым она пользуется вовсю. ДиКаприо, Скорсезе, куча других именитых режиссеров, с которыми она теперь знакома, проекты, которые можно выбирать, а не соглашаться просто для того, чтобы «заработать деньги». Дома, в Австралии, она снималась порой в таком, за что теперь очень и очень стыдно. Марго уверяет себя в том, что она просто на самом деле такая бездушная и бесчувственная, что умиление и наслаждение какими-то безумно романтическими вещами — все это не для неё. Убеждение действует ровно до того момента, как она встречает Тома.       Робби даже внезапно кажется, что вот оно, вот то, чего она так долго ждала. Она… она же влюбилась первый раз в жизни, правильно? С детской улыбкой принимала все подарки, незначительные, но такие приятные. Том будто бы читал её, прекрасно понимая, чего хочет девушка в тот или иной момент. Актриса даже позволяла себе публичное проявление чувств, обхватывала своего парня за пояс ногами и приникала к нему в поцелуе, зная, что за ними следят фотографы. Ну и что? Пусть подавятся. Она счастлива.       Аккерли дарит ей забавные плюшевые игрушки, кидается в неё банановыми чипсами, ловит на выходе из кухни и поддерживает. В какой-то момент ей кажется, что это именно «её» человек. Вот только удивление, смешанное с восхищением, быстро уходит, и Робби чувствует, что «любви» как будто и не бывало. Она все еще не знает, что такого сильного чувства на самом деле не испытывала за всю свою жизнь ни разу, но отчего-то становится тяжело. Напутственные и ободряющие поцелуи Тома в лоб теперь ничего ей не дают.       А потом он еще и делает ей предложение — как раз через несколько дней после того, как она ночью, ни с того ни с сего, просыпается и четыре часа думает уйти от своего молодого человека, съехать из их общей квартиры и вычеркнуть его из списка своих ассистентов в собственной продюсерской компании. Все переворачивается с ног на голову. Все слишком неожиданно. Может быть, она бы так и не сделала, может, давно бы была Аккерли, согласилась бы, выслушав предложение Тома, надела на палец кольцо и рассказала обо всем матери. Может, так и должно было случиться, вот только резкий порыв внутри неё сносит абсолютно все преграды.       Она убегает. Не как испуганная взрослой жизни девочка, а как начинающий распутываться в клубке своей жизни человек, на шее которого сжались чьи-то грубые пальцы.       Джаред Лето. Во всем этом виноват долбанный Джаред Лето, к которому она сама прыгнула в койку. Кто её вообще тянул за язык? Кто её толкал в спину и уговаривал бежать к нему в номер? Сама же все сделала. Додумалась своей глупой головой и поступила именно так.       Его спокойный голос все еще раздается в её ушах. «Нам надо все это прекратить». Как бы ни так, козлина. Если бы она могла, она побила тебя стулом и пристегнула наручниками к кровати или к батарее. Как она вообще могла купиться на все это? Наивная маленькая дурочка. Наверняка он сидит в своем номере и усмехается с тебя. Очередная девочка в его «коллекции», участниц которой он даже не считает. Каково тебе сейчас, Марго?       Почему ты не согласилась на предложение Тома?       Она тяжело дышит, обдумывая все то, что случилось за последние несколько дней. Неужели ты не слышала все эти предупреждения, которые то и дело окружали тебя, когда Лето оказывался рядом? Думаешь, ты ему нужна? Важна? У него таких еще целый стадион, и он может выбрать самостоятельно. Какую конкуренцию выдерживаешь ты с девушками красивее, с теми, у кого нормальная фигура, нет глупых веснушек, что постоянно приходится замазывать, есть голова на плечах и очаровательная улыбка?       Когда она выходит из гостиницы, в которой остановилась на пару деньков, то сталкивается с… Мэттью. Господи, её прошлое и настоящее будто бы преследует девушку, идет аккурат по пятам и грозится наступить на её глупую светловолосую головку. У мужчины, который когда-то был маленьким полноватым мальчиком, теперь своя компания и бизнес. Они общаются всего лишь как друзья. У Томпсона уже есть своя семья, его молодая жена беременна, в то время как брошенная Джаредом Лето Марго подрагивает в Нью-Йорке и чуть ли не плачет от досады.       Мужчина приглашает её в ресторан на обед, и там Робби кое-как приходит в себя, рассматривая рисунок на кофейной пенке. На фоне играет какая-то печальная музыка, мотива которой актриса не запоминает, специально прислушиваясь лишь к словам.       Это же то, чего она хотела, правильно? Славы, признания собственной работы, очереди из новых предложений, многочисленных проектов и различных персонажей? Она ведь даже не задумывалась о семье, пф-ф, еще чего. Когда-нибудь потом, сейчас важна лишь работа, иначе светловолосую актрису очень и очень скоро забудут. Она исчезнет с экранов и больше не будет никому нужна.       Марго посылает Джареда куда подальше, называя его в своей голове самыми последними словами. Сволочь. Как так вообще можно?       Но почему же, если такая жизнь — это все то, чего она хотела, что-то внутри тупо саднит и заставляет задерживать дыхание?