Рапсодия

      Ему редко «везет» просыпаться именно так. Словно что-то с невероятной силой ударяет по голове, от чего он просыпается, хлопает глазами в растерянности и понимает, что уже… стоп, шесть часов вечера? Он что, проспал больше десяти часов?       Джаред помнит, как просыпался во время туров примерно точно так же. После концерта голова просто гудит, и со сном не всегда становилось лучше. Представьте, что в вашей голове с невероятной силой стучит колокол. А теперь представьте, что их там сорок штук. Представили? Вот у Лето было, наверное, все раза в три хуже. Конечно же, он любил свою работу, о чем мог повторять изо дня в день, каждые полчаса. Но даже с наушниками, заглушающими раскаты музыки, мужчину все равно невероятно «штормило». Стоило прийти Шеннону и Томо в его номер, стоило просто стукнуть чему-то рядом с его головой, как все. Кошмар. Он просыпался, будто бы получил чем-то по затылку.       Как, в принципе, и сейчас.       Оказалось, что со стола упал криво пристроенный там альбом с фотографиями. Его смотрела Марго, перед тем как…       Ладно, к черту. Это слишком. Хватит об этом думать, надо успокоиться.       Самая главная проблема на данный момент — его сон, точнее, его очень длинный сон. Голова сейчас разорвется, боже. Странно, но, проспав целый день, его больная голова вновь тянется к подушке, чтобы еще раз покимарить. Куда делся старший брат? Неужели было так тяжело разбудить своего самого близкого родственника? Лето поднимается на ноги, массируя пальцами виски. Он даже не разделся, прежде чем ложиться — свободные домашние штаны и майка, благодаря которой он и не спекся под одеялом.       Между прочим, Шеннон вчера уснул прямо рядом с ним, на месте Марго. Братья так сильно устали, что вырубились почти сразу же, стоило их головам коснуться подушек. Невероятная радость, прямо как в старые-добрые времена. Вот только с постели они друг друга не пихали, слушая недовольное мамино бормотание. Тот факт, что братья были дружными с самого детства, не мешал им толкаться и заряжать друг другу в носы. Господи, Констанс от негодования просто кричала, пока пыталась их разнять. Молоденькой девушке было тяжело со своими сыновьями-хулиганами.       После долгого сна передвигался он как-то… никак почти. От холодного воздуха, потянувшего из коридора, когда он открыл дверь, стало как-то зябко. Пришлось вернуться и захватить с собой темно-зеленый плед своей невесты. Стоило вдохнуть, как он сразу же почувствовал родной запах. Дорога на первый этаж дома становится испытанием всей его жизни.       — Разбудить нельзя было? — припухший ото сна Шеннон хмурится, пока мешает что-то в сковороде на плите.       — Я будил. Ты отмахнулся, чуть не свалился с кровати, поморгал минут десять и снова засопел. Я же не буду там вечно торчать, — ответил старший брат, стоило было Джареду остановиться в дверном проеме и опереться о стенку. — К тому же, я готовлю для тебя твою… чудо-бурду. По твоему чудо-рецепту. Очень надеюсь, что получится нормально, потому что иначе я все выкину с пятидесятого этажа.       — Чег…       — Я над этой хренью бьюсь битый час. Если не съешь, я в тебя её запихну. Задолбал ты со своим особенным меню уже, Джаред.       В их семье вегетарианство младшего Лето было настоящей проблемой. И мама, и Шеннон мясо ели, «выделывался» лишь музыкант, как мантру повторявший «за двадцать лет можно было и привыкнуть». Старший брат, в принципе, и привык — молчал до того времени, пока Джаред и его питание обходили нормальных мясозависимых смертных стороной, но сейчас…       Вообще, это было по-своему круто. В такой момент Шеннон, закатив глаза и двадцать семь раз спросив, зачем ему это нужно, собрался с силами и решил позаботиться о своем младшем брате. О том, что произошло ночью, никто больше говорить не хотел, хватит, и так много обсудили. Все обошлось, все хорошо, надо думать только о лучшем, о том, что происходит прямо сейчас. Они, собственно, и подумали: побродили по дому какое-то время, а потом свалились в кровать. Хорошо еще, что не друг на друга.       — Спасибо за заботу, Шеннон.       — Спасибо, что во сне отказался показывать позу морской звезды и не пнул меня в бок, — шутливо парировал старший брат, припоминая, как обычно спал Джаред до того, как в его жизни появилась Марго, которая бы ему точно за такое всыпала. Брат считал, что на его огромной двуспальной кровати нет никого и ничего, кроме него. В результате на полу после ночи тихого сопения актера оказывались все подушки, половина одеяла, простынь в каком-то смысле служила Джареду как второе покрывало, а сам мужчина беззаботно продолжал спать. Констанс отчаялась и перестала что-либо предпринимать. Шеннон предложил маме последний действенный способ — приковать Лето-младшего на ночь наручниками к кровати, чтобы тот не мог так двигаться. Получил от мамы разочарованный взгляд, так и говорящий «хотела нормальных сыновей, а оказались вот они, спасибо».       — Да не за что.       На обмен остротами Шеннон никак не отреагировал. Все, что сейчас занимало его внимание — какое-то темно-зеленое варево, которое мужчина помешивал деревянной ложкой. Пока младший Лето взваливал свою тушу, завернутую в двадцать одежек, на стул, старший искоса на него поглядывал. Было ощущение, что барабанщик на самом деле решает, как будет удобнее убить брата, если тот скривится, вкушая приготовленное им нечто.       — Скажи еще, что есть не хочешь, — пробурчал Шеннон, выключая электронную плиту. Джареду даже не надо было открывать рот, чтобы ответить — урчащий живот прекрасно выразил все за него. — Собственно, как я и думал.       Старший Лето чувствовал себя немного неловко. Он не захотел будить Джареда до конца из-за того, что прекрасно понимал, чем все это может кончиться. И так замученный брат начнет изводить себя, писать Марго, ждать её звонка, а потом и вообще скажет, что поехал к ней, в клинику. Ничего хорошего из этого точно не вышло бы. Джареду надо было отдохнуть и прийти в себя, отключиться от произошедшего, не думать о нем. Хоть младший Лето зачастую держал такие сильные чувства в себе, признаться для него было чем-то невероятным, но Шеннон понимал, что этот ребенок, что сама Марго значит для брата.       Неужели он заслужил все это? Почему такое, все эти глупые «испытания», как называют неудачи все эти преданные богам фанатики, которые вовсе не делают нас сильнее, — почему они выпали именно Джареду? Младший брат не сделал ничего, чтобы получить подобное. Спустя столько лет он наконец-то нашел ту, которая приняла его, из-за которой он смог забыть о работе, и после этого он получает такое?..       — Почему это ты стал таким добрым? — младший Лето хмурится, перехватывает плед и смачно зевает.       — Потому что так сложились звезды. Ты ешь это… просто так? Без ничего?       — Ты посолил?       — Нет. Зачем?       — Действительно.       Зевающий направо и налево актер встал на ноги, после чего последовала пятиминутная дискуссия на тему особенного питания Джареда. Шеннон напомнил, что в холодильнике благодаря Марго лежат свежие стейки, мясо само по себе несет в себе очень много витаминов и благотворно сказывается на организме. Приплел к этому еще поддержку бедной Робби, за что получил злобный зыркающий взгляд. Мешанина авторства Шеннона перекочевала к Джареду в тарелку, после чего отправилась на стол остывать.       — Ты будешь пробовать?       — Думаешь, я тут на одной ноге по полчаса стоял для того, чтобы ты все съел?       Они оба нахмурились в какой-то момент, одновременно осознавая, чего именно им не хватает. Кого, если правильнее. Томо всегда вносил в этот странный дуэт баланс, какую-то гармонию, занимая промежуточную роль между погруженным в работу Джаредом, которому иногда хочется подурачиться, и ленивым Шенноном, который зачастую был крайне серьезен.       Когда старший брат заставлял младшего сделать Марго предложение, то постоянно припоминал тот факт, что официальное принятие в их семью Робби скажется лишь благотворно. Никто не останется в проигрыше, даже Джаред, который в свое время плюнул на отношения, женитьбу и серьезную связь с высокой колокольни. Марго на самом деле изменила его. Шеннон уже с трудом представлял себе свою семью без светловолосой девушки, которая оказалась в ней сравнительно недавно. Без Робби его младший брат был бы совсем другим.       Джаред взял в руки вилку и попробовал стряпню Шеннона, пока местный шеф-повар пристально наблюдал за своим клиентом. Легкий ужин, обед или что там было по распорядку дня, оказался чуть горячим, поэтому с первого раза распробовать не удалось. Джаред набрал немного на край вилки и подождал, пока фирменное блюдо хоть немного остынет.        — На удивление, ты даже не пересолил, — Шеннон слышит похвалу в свой адрес и только после этого решает повторить за Джаредом — зачерпнуть содержимое тарелки и оценить плоды своего труда. Ну, есть, в принципе, можно. Старший Лето медленно пережевывает и чувствует на языке фасоль. Встает с места, что располагается напротив места брата, подходит к холодильнику и видит там партию отбивных в лотке. Вскоре напротив жениха Марго появляется еще одна тарелка, на этот раз с мясом, без которого Шеннон, по его скромному мнению, вот эту вот приготовленную им же бурду не осилит.       Как Джаред держится на ней вот уже… сколько там лет? Больше двадцати точно. Судя по питательности всех его блюд младший Лето уже давным-давно должен стать похожим на вешалку, обтянутую кожей.       У Шеннона был определенный план, и первым пунктом в нем было заставить брата поесть. Барабанщик то и дело поглядывал на телефон Джареда, лежащий на небольшом буфете, прямо за спиной актера. Интересно, как младший Лето еще не обнаружил пропажи — обычно он срастался со своим мобильным сразу же после пробуждения.       — Я думал, ты наконец попробуешь разделить мою нелегкую жизнь и на один вечер отказаться от мяса.       — Тогда я умру от голодной смерти, не дойдя до кровати.       — Я и забыл…       — Приятного аппетита. Я не выпущу тебя из-за стола, пока ты все не съешь.       — Извини, мам.       — Иди в зад, Джаред.       Шеннон методично пережевывал отбивные, не отрывая взгляда от мелкого. Тому, кажется, на это было глубоко плевать — мужчина самозабвенно уплетал содержимое тарелки. Какая-то часть барабанщика была за себя горда. Еще бы, сами попробуйте приготовить по этим его рецептам так, чтобы этот привередливый индюк это вообще согласился съесть. Даже Робби пару раз жаловалась старшему Лето на то, что в начале её с Джаредом отношений тот, мягко говоря, не особо оценивал её и без того не выдающиеся способности в готовке. Из-за этого Марго, ненавидящая долгое время проводить на кухне, взъерепенилась и уже месяц спустя готовила кое-какие блюда не хуже Джареда.       В общем, не доводите Марго до такого состояния. Это святое правило Шеннон уже изучил.       Он еле заметно улыбнулся, когда Джаред начал доедать свою порцию. Младший Лето в детстве был ужасно непослушным ребенком, зато в зрелом возрасте Констанс на него нарадоваться не могла.       — А ты там еще что-то говорил про мои кулинарные способности.       — Ну, со временем все мы меняемся, — подытожил младший, почесывая переносицу, — даже твои таланты начинают проявляться.       Шеннон не скрывает улыбки. Одна его часть даже хочет запустить секундомер и узнать, как быстро Джаред окажется на ногах после того, как он упомянет одно имя?       — Марго звонила несколько часов назад, — о, вот-вот, вот та самая реакция юного влюбленного самца-собственника. Вся расслабленность уходит с лица младшего брата, но со стула он не встает, лишь выпрямляет спину.       — И?..       — Говорила, что все хорошо.       — И?.. — он сейчас под потолок от нетерпения взлетит.       — Сказала, чтобы я за тобой приглядывал.       Думал ли Шеннон когда-нибудь, что увидит своего младшего брата в таком нетерпеливом состоянии из-за какой-то там женщины? Хотя, поправка, парень — Марго не какая-то там женщина, и уж точно не самая обычная, раз довела некогда закрытого и не особо эмоционального Лето до такого состояния.       Актер чуть ли не выпрыгивает со стула, быстрым шагом направляясь на выход.       — Джаред, твой телефон здесь.       Ну да, надо было забрать мобильник из спальной комнаты. Мало ли кто-нибудь позвонит и нарушит хрупкий сон младшего Лето? Джаред недовольно дышит, грудь его вздымается в такт дыханию. Он идет назад, быстро преодолевает нужное расстояние и смотрит туда, куда кивал секунду назад Шеннон.       — А, и еще: с твоего телефона я звонил Шэрон. Ну, врачу. Так что у меня все было под контролем во время твоего медвежьего сна, не сомневайся, — Джареду остается лишь поджать губы и осмотреть брата каким-то уставшим взглядом.       Кажется, он слышит сдавленное бурчание «спасибо, Шеннон», когда младший Лето выходит из комнаты. Наверное, когда Робби отпустят домой, это чудо актерского мира и рок-музыки не отойдет от девушки ни на шаг.       Джаред прошел в другую комнату, снимая блокировку телефона. Была одна проблема, о которой он почему-то не подумал заранее. Нельзя же звонить Робби просто так, верно? Вдруг она спит? Он уже открывал мессенджер, чтобы отправить девушке сообщение, как вдруг Марго написала сама.       «Шеннон, он точно не проснулся? С вами все там в порядке? Вы проспите всю неделю, вставайте».       Сама находится в больнице и как-то умудряется еще и контролировать все, что происходит дома. Невозможная девушка из солнечной Австралии, к постоянной близости с которой привыкло все его сознание. Теперь в огромном доме казалось как-то пусто, будто бы Джаред вообще находился тут один.       Мужчина нажал на вызов. В трубке начали раздаваться гудки. Лето еще раз хорошо зевнул и почесал шею.       — Шеннон, ты…       — Вы ошиблись, мисс, — ему стало спокойнее, стоило услышать тихий голос девушки.       — Джаред? — моментально оживилась Марго по ту сторону телефона. — Неужели, наконец-то. Ты проснулся. Я уж думала, ты уснешь на ближайшие четыре дня.       — Шеннон забрал у меня телефон и отказался разбудить вовремя, — разговаривать о себе он абсолютно не хотел, — как ты?       Робби глубоко вздохнула и еле слышно усмехнулась.       — Все нормально, Шеннон не говорил? Все хорошо. Хватит переживать.       — Я не…       — Я слышу, — сразу же перебила его актриса, вновь вздыхая. — И чувствую. Врач попросила передать тебе, что с нами всеми все в порядке. Но как я уже поняла, это вообще постарался Шеннон. Он все это время был на ногах?       — Он даже успел приготовить поесть.       — О-оу, — девушка хихикнула. — Вот это да. Хорошо, что он смог приехать. Ты бы точно остался здесь, если бы не авторитет старшего брата.       — У тебя ничего не болит? — Марго будто бы намеренно уходит от главной темы. Да-да, Робби, он, может, и не волнуется, но выслушать о твоем здоровье полный отчет не помешает. Ты ведь сама видела его состояние ночью, он чуть с ума не сошел. Лето просто надо знать, что все на самом деле в порядке, а не просто потому, что так принято отвечать на вопрос «как ты себя чувствуешь».       — Голова, — актриса даже не противится, отвечает сразу же, — когда проснулась, болела, потом перестала, сейчас болит снова. Немного подташнивает. Но это нормально, правда. После того, что случилось, я чувствую себя просто восхитительно, насколько это вообще возможно. Немного тянет мышцы и… все, в принципе. Ты удовлетворен этим описанием?       — Раз ты в настроении острить, значит, все идеально.       — Думаешь, я буду тебе врать?       — Даже не знаю, моя дорогая… — он намеренно растягивает гласные и говорит тихим, глубоким голосом. Прекрасно знает, что подобное делает с Марго, особенно тогда, когда он начинает шептать ей на ухо. Так приятно видеть мурашки на её шее и руках, а ведь, по сути, он даже и не делает ничего.       — Джаред, прекрати, — так же вкрадчиво шепчет она, — я в клинике, а ты там сидишь с Шенноном и спишь целыми днями.       — Если бы мог, я бы точно тебя оттуда забрал.       — Доктор Лайне сказала, что если в течение трех дней ничего не случится, она отпустит к следующим выходным.       — До следующих выходных еще целая неделя. Точно ничего не болит и не тянет?       — Так, дай сотовый Шеннону, я скажу, что у тебя что-то с ушами.       — Мне приехать? — Джаред поражается самому себе. Удивительно ловко он умеет менять темы, правда?       — Посмотри на время. Думаешь, тебя пустят? Да, это платная клиника, но тут свой режим тоже есть. И часы посещения, которые придумали как раз для таких целеустремленных и вредных Джаредов.       — И ты даже не встанешь на мою защиту?       Они могли себе позволить немного «пошутить» друг с другом. Лето знал, что таким образом отвлекает девушку от плохих мыслей и переживаний, которые у неё определенно были. Марго всегда хотела казаться безумно сильной, несгибаемой, той, которая всегда держит себя в руках, но мужчина мог почувствовать её внутреннее состояние. Его маленькая упрямая бесстрашная девочка, которая, услышав подобное, определенно прищурилась бы.       — Не думаю, что я одна смогу выстоять против целого штаба медсестер и врачей.       — Кстати, — он, сам того не зная, подловил самый удобный момент для подобной новости, — в общем, твой доктор…       — Мисс Лайне? — дополнила актриса, правильно понимая замолкшего Джареда, который никак не мог вспомнить имя и фамилию.       — Да, она… она была девушкой Шеннона. Много-много лет назад, — он говорил это так, будто бы это происходило век назад. Лето нахмурился и понял, что сам чувствует себя достаточно древним, за что Робби несильно давала ему по колену и угрожала кулаком. Мол, конечно же он древний, старый, вот-вот рассыплется. В свои сорок шесть он выглядит в два раза моложе, благодаря чему незнающий человек, видящий их двоих вместе, принимает их за ровесников.       Марго как-то слишком долго молчит, что Джареда настораживает. В динамике он слышит спокойное и ровно дыхание девушки, в то время как она сама не издает ни звука.       — Мой гинеколог… она… бывшая пассия твоего брата? — мужчина не отвечает, давая время на обдумывание новой информации. — В смысле, ты что… Да ладно. Лето, как вселенная существовала до того, как вы оба родились? Мир точно не начался в день появления Шеннона на свет?       — Я рассчитывал на какую-то похожую реакцию, если честно, — усмехается он. Замечает стопку листов, лежащих на столе. Робби должна была перезаключить контракт с кинокомпанией, и одним из изменившихся пунктов были повышенные гонорары. Такое полагалось каждому лауреату киноакадемии, и после «Оскара» четырнадцатого года ассистенты Джареда тоже передали ему подобную бумагу. — Ты оставила документы на первом этаже.       — Это распечатанная копия, ничего страшного. Если можешь, убери её куда-то, я думала встать утром и дочитать все. Встала, как видишь, — недовольно бурчит Марго. Еще бы, он еле уговорил её уйти в «полный» отпуск и попытаться игнорировать все, что происходит вокруг неё. Робби, хоть и изначально не планировала ехать на съемки после выматывающего наградного сезона, хотела посетить парочку мероприятий. Беременность все еще была незаметна, поэтому актриса хотела извлечь максимум из своего положения. — Но не надо так быстро переводить тему. Я что-то должна знать? Откуда вообще… как это произошло? Мне стоит чего-то бояться? Вдруг она станет относиться ко мне агрессивно или еще что-то? Как там сам Шеннон?       — Все это было довольно давно. В начале девяностых. Я не особо помню, что там произошло…       В течение всего его рассказа Марго то и дело хихикала. Не знала, как можно реагировать иначе. Так или иначе, везде и всюду её окружали братья Лето, и это было бы даже подозрительно, если бы не было так смешно в данный момент. В конце истории актриса попросила своего жениха сказать ей заранее, может быть, её ожидает что-то еще в ближайшие несколько дней. Кто знает, вдруг не одна бывшая Шеннона стала врачом и может работать в этой клинике.       Врать самому себе не было смысла — младший Лето действительно хотел поехать к своей невесте, и поехал бы, если бы не старший брат и не уверения самой Марго в том, что его сюда не пустят. Такие спокойные разговоры, не несущие в себе серьезной «нагрузки», создавали какую-то расслабленную атмосферу, позволяли отвлечься и перестать вспоминать о неприятностях.       Как оказалось, Шеннону еще и Эмма звонила, поэтому ближе к ночи на несколько часов барабанщик выскочил в город, предупреждая Джареда и наказывая ему оставаться дома. Уехал Шеннон быстро, и вернулся через полтора часа, не веря своим глазам — возле дома не было ни одного папарацци. Все это время младший Лето, не понимая, чем себя занять, позакатывал глаза и разобрал по местам вещи, лежащие не на своих местах. Беспорядок он вообще не переносил, в отличие от Марго. Сама Робби все это время писала ему короткие сообщения через мессенджер, рассказывая о том, как её после их разговора посетила врач, которую она теперь то и дело представляет рядом с Шенноном и пытается понять, как такое произошло.       «Может, они разошлись из-за имен? Я бы тоже взбесилась. Шеннон и Шэрон, так и свихнуться можно».       «Нет, она относится ко мне нормально. Спрашивает, как я себя чувствую, улыбается, успокаивает. Ты видел её тогда, в девяностых? Может, она вообще не знала, кто ты такой, пока не объявился Шеннон».       «Из-за сообщений Шеннона чуть ли не завис телефон, отправила ему фото ленивца и сказала, что они очень похожи. Обиделся».       «Если я усну и перестану писать, не расстраивайся особо».       «Если будет звонить моя мама, скажи, что я счастливо соплю в подушку».       Вернувшийся Шеннон пересказал свой разговор с Эммой и содержание документов, которые ей пришлось подписать. На вопрос о том, куда он сорвался вчера ночью, Лето так ничего вразумительного и не ответил. Зато Шеннон вернулся домой с собственным чемоданом, пристально осмотрел себя в зеркало, пожаловался на то, что младший брат так ничего ему и не сказал по поводу внешнего вида и пошел бриться.       Усилиями и авторитетом старшего в семье Шеннон пихнул Джареда опять спать примерно в час ночи, напоминая что-то о «биологических часах, сбитом режиме дня и его святом образе жизни». Утром мужчине позвонила Констанс, жалующая на то, что Шеннон находится вне зоны доступа. Женщина сказала, что, возможно, приедет еще раньше, чем ожидалось. Еле-еле открывший глаза Лето не успел никак отреагировать, поэтому картина, появившаяся в его голове, особо не радовала. Мама могла приехать практически в то же время, когда из клиники могли отпустить Марго.       Отлично.       К Робби он вырвался сразу же после обеда, без Шеннона, сдерживая свой легкий ребяческий восторг. Даже парочка фотографов, подловивших его тогда, когда он на машине выезжал из ворот дома, не испортили мужчине настроение.       Кожа Марго была привычного цвета слоновой кости, уже не такая бледная и пугающая. Когда он зашел в палату, что была больше похожа на отдельную спальню для гостей, девушка, прикрыв глаза, отдыхала. Лето стянул с себя легкую кожаную куртку и положил её на спинку стула, стоящего около выхода. Тихо прошел ближе к кровати, застеленной белым постельным бельем, стараясь не смотреть на аппараты, расположенные рядом. Можно просто представить, что они находятся сейчас не в больнице, и тогда все станет намного легче.       Легче ведь?       Робби знала, что он хотел приехать сегодня, ждала его, но Джаред не хотел будить девушку. Она сильно выматывалась за последнее время, он, по идее, даже представить не мог, насколько сильно. Несмотря на все это, актриса не выглядела измученной, темные круги под глазами пропали, а светлые локоны разметались по белой подушке.       Не сдержавшись, он дотронулся до щеки невесты пальцами, невесомо провел, еле-еле касаясь кожи. Иногда Робби забавно хмурилась и поджимала губы во время сна, делая лицо обиженного ребенка, у которого отобрали огромную порцию мороженого, вырвали прямо из-под носа. Актриса еле заметно дернулась, подаваясь ближе к протянутой к ней руке. Медленно открыла светлые глаза, все еще не сбрасывая с себя дымку дремоты. Начала слабо потягиваться, зевая и прикрывая рот кулаком.       — Крадущийся тигр, затаившийся дракон, — хриплым голосом заметила она, намекая на его повадки ниндзя, — вы так тихо заходите в комнату, мистер Лето, что я то и дело задаюсь вопросом, не работаете ли вы на какую-то правительственную организацию.       — Если бы это было так, то меня звали бы как-то иначе.       — Сколько у тебя псевдонимов? Три?       — Господи, мисс, я уже и забыл, что вы все обо мне знаете, — Марго немного прогибается в спине, прежде чем постараться приподняться на кровати, занимая полусидящее положение. Несколько секунд тишину в комнате нарушает только громкое дыхание актрисы, она прикасается пальцами к закрытым векам, потирает все еще сонные глаза и пытается отодвинуться в сторону. — Эй, аккуратно.       Робби смотрит ему в глаза и прищуривается.       — Спасибо за заботу, дорогой мой. Снимай обувь.       Лето не сразу понимает, чего она добивается. Девушка приглашающе хлопает по месту рядом с собой, поправляя одновременно с этим другой рукой легкое одеяло. Кровать достаточно широкая, чтобы на ней уместилось сразу два человека. Конечно, не такая широкая, как стоит у них в доме, но тем не менее.       — Может, снять что-то еще? — игриво спрашивает он, замечая оценивающий взгляд девушки.       — Тогда тебя точно выгонят.       Они похожи на подростков. Словно бы ему запретили с ней видеться, а он залез кое-как на второй или третий этаж её дома поздно ночью, тихо-тихо, чтобы не узнали родители, привел себя в порядок и отряхнулся от листвы дерева, по которому поднимался, и присел к ней на кровать, чтобы выслушать, как прошел очередной тяжелый день. Им от силы лет девятнадцать, и на какой-то момент оба забывают, где и почему они сейчас находятся. Когда Джаред ложится рядом, то его голова находится чуть выше, чем голова Марго, от чего ей приходится прикоснуться затылком к спинке кровати.       — Шеннон скучает.       — Я чувствую его боль даже сейчас, — Робби не сдерживается и открыто хихикает, легко толкая его в бок. В какой-то миг девушка затихла и стала внимательно наблюдать за его реакцией, поднося свою руку все ближе и ближе к его руке, чтобы переплести пальцы, ощутить его близость, сжать и коснуться своими пальцами. Она выглядела так же, когда просыпалась по утрам первая и будила его через какое-то время, поглаживая по плечу и дотрагиваясь до волос.       Когда их макушки оказались почти что на одном уровне, он подался ближе к актрисе, целуя её в лоб. Казалось, что после этого Марго прижалась к нему еще ближе, вновь попыталась слиться, стать практически одним целым, ненадолго прикрывая глаза и прислушиваясь к его дыханию. Робби слышала еле заметный четкий стук и думала, что слушает удары сердца мужчины. Не так явно, потому что она не могла переворачиваться и прижиматься ухом к его груди, но цикличное «тук-тук» все раздавалось в её ушах. Им обоим было тяжело подобрать слово, чтобы описать и охарактеризовать то, что происходило и происходит между ними. Все это было даже более, чем приятно, невероятно или изумительно. И если в далеком шестнадцатом и семнадцатом году они двое порой сомневались друг в друге, изредка думая, что это просто «очередные отношения», что рано или поздно они все равно разойдутся, то теперь в голове не проскакивало ни одной подобной мысли.       Просто… неужели подобная любовь действительно существует? Неужели они и были тем самым «единственным» друг друга?       — Если я продолжу смотреть на своего доктора так же, как смотрю, то она определенно начнет что-то подозревать. Вы вообще… вы точно уверены?       — Думаешь, Шеннон обознался?       — Думаю, что ситуация, в которой бывшая девушка Шеннона наблюдает мою беременность немного… странная, — она прищуривается, когда видит, что Лето растягивается в улыбке. — Чего ты смеешься?       — Ты замечательна, ты это знаешь, миссис Лето?       Он физически чувствует, как она моментально напрягается. Сразу же поворачивает к нему голову и смотрит то ему в глаза, то на губы, слегка приоткрыв рот. Он первый раз за весь этот период называет её так, первый раз с того момента, как затащил её в горы и, запихивая страх быть отвергнутым куда подальше, сделал предложение, обнимая девушку со спины. Джаред смотрит на неё в ответ так же изучающе, про себя отмечая, что его фамилия невесте очень даже идет. Да и вообще, брак для него, по идее, не означает какую-то тюрьму, клетку, жизнь в неволе, — это всего лишь способ еще раз показать окружающим, кому именно принадлежит эта роскошная девушка.       Сколько раз ты говорил себе перестать быть ненормальным собственником, Лето? Похоже, твое заболевание не лечится.       — Кто сказал, что я возьму твою фамилию?       — В смысле? — она определенно шутит. Она определенно шутит, иначе теперь его очередь замолкнуть и обидеться, без каких-либо эмоций осматривая стену перед собой. — Ты не хочешь брать такую красивую фамилию? Серьезно?..       — Да я шучу, дурачок, — шепчет в ответ и поднимает их сцепленные руки к своему лицу. Рассматривает тыльную сторону его ладони, не убирая с губ смущенную улыбку, проводит своими пальцами по его руке. В этот момент она настолько сильно увлечена происходящим, что смотрит только в одну точку, в то время как мужчина еле заметно хмурится. Он наблюдает за выражением лица Марго, а та будто бы этого даже не замечает. Девушка спокойно дышит, проводит указательным пальцем по выделяющейся косточке и поворачивает руки так, чтобы теперь перед её лицом была её собственная ладонь. Робби вдруг поднимает голову и начинает смотреть на него, прямо в глаза. Сейчас черные зрачки, опоясанные серо-зеленой радужкой, сейчас все её существо наполнено нежностью по отношению к этому мужчине.       Джаред еле заметно вздрагивает от неожиданности, когда её губы касаются его пальца. Мизинца, безымянного… Марго смотрит на его реакцию, даже не улыбается, а просто впитывает каждую секунду проведенного вместе времени. Неужели все это время, все эти долгие годы, в которые одиночество словно разъедало его изнутри, что-то там наверху знало, что он обязательно встретит Робби? Неужели все те разочарования, которые ему надо было пережить когда-то, могли быть вознаграждены подобным способом?       Джаред не знает, верит ли он в судьбу, в существование Бога, но он уверен в том, что в любом случае дождался бы эту светловолосую негодницу родом из солнечной и жаркой Австралии. Она всего лишь несколько месяцев назад перестала хмуриться и недовольно поднимать правую бровь тогда, когда он называл её ангелом. Маленьким. В подтяжках. Да и вообще, Робби, что ему делать, если ты на самом деле похожа на тех розовощеких человечков со светлыми волосами и белыми крылышками сзади?       Марго прикасается теплыми губами чуть выше костяшки указательного пальца, внимательно смотрит в его глаза, что-то решает, оценивает. Все её мягкие и долгие прикосновения больше похожи на касания только-только расцветшей чайной розы. Светлые розоватые губы девушки, немного потрескавшиеся, похожи на молодые лепестки. Она не нарушает установившуюся несколько минут назад тишину, и в какой-то момент кажется, что вокруг них даже время остановилось. Она тянет руку чуть на себя, и пальцы касаются впалых щек Робби.       Когда-то он слышал от друзей, что в первые месяцы беременности их жены и девушки слишком активно набирали в весе, после чего шалящие гормоны заставляли их закрываться в себе и начинать медленно ненавидеть свое положение. К Марго, видать, подобный принцип не относился. Джареду так и хотелось накормить её чем-то, пусть даже той картошкой фри или пиццей, что она уплетала за обе щеки еще в прошлом году, перед тренировками и ужасной порой токсикоза, за которую он успел выдумать себе невесть что — начиная с того, что у Робби кто-то появился, до того, что она просто устала и хочет уйти от Лето.       Идиот. Она ему так и сказала, слабо влепив коленкой по мягкому месту. В принципе, правильно сделала.       Его рукой Марго поглаживала себя по скулам, щекам и губам, через какое-то время закрывая глаза и наслаждаясь происходящим. Джаред открыл рот, чтобы что-то сказать, но почти сразу же закрыл его, проводя пальцами по светлой коже и касаясь уголка губ. Девушка не выдержала и растянулась в улыбке. Получила еще один поцелуй куда-то в волосы, хотя сам Лето изначально целился в прикрытый распущенными волосами лоб.       — А если честно, то я правда не думала о смене фамилии. Придется ставить вторую через дефис.       — Марго Робби-Лето?       — Тебе не нравится?       — Можешь делать что угодно, но фамилию в паспорте ты сменишь, — полу приказной тон, которому перечить очень страшно. Робби закрывает ротик и хмуро смотрит на своего жениха, оценивая свои перспективы и варианты того, как можно извлечь выгоду для самой себя из этой странной темы.       — Так ты уже все решил?       — Довольно давно.       — И меня спрашивать не планировал?       — Я же спросил тогда, в сентябре. Помнишь? Ты еще сказала «да», — во время его убедительного монолога Робби наигранно кивает, даже закрывает глаза, поддакивая абсолютно во всем, — и потом еще пару раз говорила «да», чтобы я не подумал, что-то было просто помутнение сознания из-за обилия чистого воздуха.       — Кошмарно себя ведешь.       — Да кто бы говорил.       — Тема не закрыта, мы просто обсудим все это немного позже.       — Да-да, обязательно.       Он прекрасно видит это: Марго сдалась. Приникает ближе, затихает, тянется рукой, где на локтевом сгибе видны синяки и красные точки от игл капельницы, проводит пальцами по его выступающим венам, останавливается на татуировке около запястья, думает о чем-то своем.       — Мне надо будет сказать маме. Она хочет приехать. Опять. А вообще, не… она хочет, чтобы мы приехали, но на данный момент мне запретили перелеты, а потом уже срок будет неподходящий. И я не особо хочу «светиться» перед папарацци, иначе поднимется очередная шумиха.       — И не одной маме. Моя звонила буквально на днях, говорила, что возвращается раньше. Сидели с Шенноном думали, что делать. Шеннону досталась честь кинуть ей несколько намеков, потому что говорить прямо «в лоб»… в общем, нам обоим как-то страшно. Она сказала, что будем отмечать День рождения Шеннона и твой «Оскар», а тут и третий повод внезапно прибавится.       — Мистер Лето, неужели Вы боитесь сказать своей маме, что…       — Можешь даже не начинать.       — Ты не хочешь это слышать? — брови взлетают в удивлении, а сама девушка пытается хотя бы немного развернуться.       — В смысле?..       — Ты станешь отцом, ты осознаешь это? — это что, какая-то проверка, Марго? Неужели думаешь, что он к этому не готов?       — Более чем. Разве мой глуповатый счастливый вид так тебе ни о чем и не говорит?       Вообще-то, Робби, это немного обидно. Хоть этот ваш разговор и носит шутливый характер, но тем не менее. Благодаря тебе у него сейчас идут чуть ли не самые счастливые моменты в жизни. До тебя, по идее, были лишь брат, мама и Томо, концерты, студия и постоянная работа. С твоим появлением он вновь начал чувствовать нечто такое, что заставило его тогда даже позвать тебя в ту гостиницу и попросить прекратить общаться… таким образом. Испугался как маленький мальчик, подумал и понял, что так ему «будет лучше». Идиот.       — Я не об этом, дурилка, — она легко целовала его указательный палец, почти дошла до ногтя, когда он начал поглаживать большим пальцем её нижнюю полную губу. Очертил контур, чувствуя, как девушка медленно поедает его взглядом, улыбается глазами и еле слышно дышит. Поразительно, но они вдвоем наслаждались даже тишиной, окружающей их, могли молчать и одновременно понимать, что один хочет сказать другому. Без каких-либо слов.       Подобного не было в их прошлой жизни, в жизни друг до друга, во времена других, как оказывалось после, несерьезных отношений. Лето чувствовал безумную радость, счастье, некую… окрыленность, как обычно описывают такое чувство в книгах. В своих интервью и всех монологах на камеру он мог говорить почти все, что угодно, но вот до Робби в его жизни он даже не подозревал, что такое действительно можно чувствовать. Что похожее ощущение действительно может захватить тебя, опутать своей паутиной, и все это не будет казаться чем-то неправильным и опасным. Да, по мере развития их отношений в нем порой просыпался испуганный ребенок, который мог бояться столь резких и необычных изменений.       И если раньше он просто влюблялся, симпатизировал кому-то, был очарован тем или иным действием какой-то девушки, то теперь Лето на самом деле полюбил. Это… сначала от осознания подобного ему было не по себе. Слишком сильное чувство. Невыносимое, окрыляющее, давящее, помогающее обрести надежду. Оно даже помогало держаться в особенно сложные моменты. Он вспоминал о светлой макушке и о том, как Робби гладила его порой по руке, успокаивая. Становилось легче.       Ему было намного легче рядом с тобой, Марго. И это всего лишь маленькая толика того, что изменилось благодаря твоему присутствию, поддержке, одобрению и любви.       Он правда сильно волнуется — даже Шеннон, серьезно перебирающий завал в своей комнате (не то Констанс ему устроит внеочередной день Благодарения, когда приедет), это замечает. Хуже Марго не становится, и на какое-то время осознание такого положения его успокаивает. Девушка все еще слаба, но её голос с каждым днем все увереннее и ровнее, стоит ему показаться на пороге палаты или просто позвонить ей по телефону.       Лето, ты действительно будешь отцом. Лето, тебе стоит свыкнуться с этой мыслью как можно скорее, потому что даже твой старший брат, обычно прыскающий от смеха в таких ситуациях, тоже сидит с немного растерянным лицом. Твоя семья станет больше.       Ты встретил ту девушку, которую уже даже и не надеялся найти в этой жизни. Марго тебя любит. Марго правда тебя любит. Хватит быть идиотом и думать, что все вокруг — всего лишь сон, и он вот-вот ускользнет от тебя.