Рапсодия

«Наш отец никогда не был на сцене. Он ушел вскоре после того, как родились я и Джаред. И мы никогда его не видели, потому что он покончил с собой, когда мне было десять лет, а Джареду восемь. Так что, можно сказать, что с самого начала нас было трое — мама, Джаред и я», — Шеннон Лето

      — Думаю, тебе лучше сесть на заднее сидение, — пробурчал он, критически осматривая свой автомобиль. Маленькую сумочку Марго они уже отправили в багажник (так ей и надо, а то еще мешать будет), для самой девушки Шеннон достал темный мягкий плед, который был обязан не то согреть Робби, не то спрятать её от посторонних глаз. Наверное, и то, и другое. Девушка лишь пожала плечами и последовала совету мужчины, открывая дверцу автомобиля. Кое-как уселась, укрылась этим самым пледом чуть ли не по лоб, и приготовилась ехать. Предусмотрительно пристегнулась ремнем безопасности, испытывая далеко не отличные ощущения — теперь ремешок то и дело давил на выдающуюся часть её тела, все напоминая и напоминая девушке, что она может превратиться в бегемота. Носорога. Или еще кого-то.       Хотя, подобные мысли были всего лишь шуточными. После того, как она дотронулась собственных бедер и увидела темно-алую кровь, поняла, что это может быть, увидела такого же испуганного Джареда, изменения в своем организме она так серьезно не воспринимала. Наверное, это и был тот самый переломный момент для неё — время, когда беременная женщина внезапно осознает, что её вынужденная полнота не какая-то проказа, что существо, растущее внутри её организма, действительно желанное.       При мыслях о малыше, которого она, если честно, так нормально на УЗИ и не увидела, Робби сразу же подумала о Джареде. Он определенно должен быть рад тому, как она внезапно-негаданно появится у них дома, без какого-либо предупреждения. По словам Шеннона, его младший брат должен был вернуться через несколько часов, вот тогда-то он и попадет в её объятья.       Марго правда очень сильно скучала. Ей его не хватало. Хотелось видеть рядом с собой каждую секунду, какой бы эта секунда ни была. Хотелось провести пальцем по его скуле, подбородку, очертить тонкие губы и краем глаза смотреть за реакцией мужчины на все эти манипуляции. Хотелось прикоснуться своими губами к его губам, увлекая Лето в осторожный и спокойный поцелуй, который обязательно перерос бы в какой-то резкий, животный. Робби хотела даже просто дотронуться до своего будущего мужа, до его рук, провести короткую линию от подбородка до ключицы. Такие мысли вовсе не смущали актрису, нет, наоборот. Врач предупреждал её о подобном тогда, когда она только попала в клинику, но Марго никак не подозревала, что… подобное желание может оказаться настолько сильным и неконтролируемым.       Замотавшись в пледик, Робби на пару секунд закрыла глаза, вспоминая, как они с Лето вместе стояли под душем, а она аккуратно водила мочалкой по его груди, дотрагиваясь губами до подбородка, щек и мочек ушей. Девушка сразу же открыла глаза, подозревая, что странный румянец на щеках (был ли он, не было ли его, она не знала) может её выдать, и тогда вопросов не оберешься.       Хотя, казалось, что после беседы с врачом Шеннон как-то изменился. Растерял всю свою храбрость, что ли. За столь долгое время (пока они ждали медсестру, пока расписывались на договоре, пока еще раз оставляли свои данные) он не выдал ни одной пошлой шутки, хотя до этого старший Лето был просто мастер на всякого рода поддевки. Робби даже иногда было интересно, что слышал в свой адрес бедный Джаред тогда, когда он рассказал брату о беременности девушки. «Вы времени однозначно не теряли»? «Я не сомневался в тебе, мой прыткий жеребец»? «Ты же не будешь прекращать свою ответственную работу и осчастливишь нас еще раз спустя некоторое время, да»?       И это лишь часть. То ли воспитание, то ли Джаред, то ли сама Констанс шутить Шеннону с Марго в таком формате не позволяла. Мужчина всего лишь неопределенно посматривал на её живот, будто она носила не ребенка, а инопланетянина, и был куда более внимателен, чем обычно. Убедившись, что Робби заняла свое место, с которого назойливые фотографы со своими тупыми вспышками её не увидят, мужчина завел машину и прикрутил музыку, играющую до этого времени слишком громко.       — Шеннон, ты оглохнуть хотел? — недовольно бормочет Робби, зевая. Он не хочет признаваться самому себе, но она действительно милая. Особенно сейчас. Особенно тогда, когда находится в положении, когда не накрашенная, не может похвастаться идеальными голливудскими локонами, да и вообще выглядит как маленький щенок лабрадора. Весьма странное сравнение невесты твоего брата, но тем не менее, этого ведь никто не услышит.       — Стоял в пробке и хотел никого не убить.       — Странный выбор музыки.       — Какой был, — мужчина поджимает губы. От Джареда он узнал, что когда-то Марго была фанаткой что самого ни на есть тяжелейшего рока и даже красила волосы в черный цвет. И даже губы. Отметив, что в этом они с Лето-младшим очень и очень похожи (он в свое время тоже любил свою челку, спадающую на глаза, черный лак для ногтей и черный карандаш для глаз, что всегда выглядело так, будто бы он спер его у мамы на пять минут), Шеннон получил недовольный взгляд и тычок под ребра.       И чего этим двоим не нравится вообще? Говоришь им, что они были созданы друг для друга, сведены кем-то там «свыше» и что теперь пришло их время обогащать землю десятью маленькими Джаредами Лето, так нарываешься на ненормальное физическое насилие.       Два дурачка, ну правда.       Говорил об этом Шеннон, естественно, с абсолютной любовью. Он обожал брата, за которого стоял горой, до безумия любил эту маленькую непослушную девчонку, которая, порой не стесняясь, садилась к Джареду на колени и обнимала его за шею, не чувствуя никакой неловкости.       — Какие-то дураки въехали друг другу прямо в нос, именно поэтому тебе пришлось так долго ждать…       — Можешь не оправдываться.       — Да не вру я.       — Шеннон, ну правда, какая разница. Ты же меня забрал. А то, что я немного поспала, даже лучше. Правда, — девушка в очередной раз заразительно зевнула, — я сейчас в прекрасной форме. Может, побегаем? Я устала лежать на одном месте. Всю эту неделю меня держали под строгим надзором.       — Могу обрадовать лишь тем, что теперь всю свою жизнь тебя будут держать под строгим надзором. Думаешь, он даст тебе побегать в таком положении? — Шеннон приподнял брови в удивлении, имея в виду младшего брата. — Я думал, за столько-то месяцев вы успели… изучить друг друга.       — Мне не запрещали прогулки на свежем воздухе.       — Разве что под ручку с Джаредом или со мной, чтобы вся планета, ЦРУ и ФБР были уверены в том, что с тобой ничего не случится.       В зеркале заднего вида мужчина увидел, как девушка надулась.       — Будто бы не знала, во что ввязываешься.       — Да я и не против, просто… в общем, надеюсь, около меня не будет постоянно тусоваться сорок человек, следящих за каждым моим движением. Это немного выводит из себя.       — Ты же понимаешь, что все будет сделано для твоей безопасности. Фанаты, Марго… один раз нам прислали отрезанное ухо. Ты и сама знаешь. И Джаред, и я, да и Томо просто хотим, чтобы все это время, ближайшие года два точно, они более-менее смирились с твоим постоянным присутствием в нашей жизни, — он останавливается на перекрестке, наблюдая за красным знаком светофора, а потом смотрит в зеркало заднего вида. Робби накинула плед на голову, немного насупилась и смотрит в сторону. — Но абсолютно везде кортеж вас сопровождать не будет. Правда. Просто…       — Я понимаю. Все для всеобщей безопасности. Я не против.       — По твоему надутому личику это не скажешь, — актриса хмурится и поворачивает голову к Шеннону.       — Вы, дядя, вообще должны за дорогой смотреть, — резонно замечает девушка, приподнимая бровь.       — Я работаю на оба фронта, — довольно отвечает мужчина, усмехаясь.       — Я поклоняюсь вашей маме, серьезно. Ладно еще ты, но Джаред…       — У тебя скоро будет такой же Джаред. Или Джеральдина. Или кто там, — прерывает девушку барабанщик, поворачивая налево и надавливая на газ. Фраза, звучащая довольно обыденно, заставляет Марго утихнуть и немного напрячься. Она все еще не привыкла. Да как и все они, наверное. Живой ребенок, не кукла, не кто-то, кого ты увидишь от силы три часа и потом сможешь убежать куда подальше.       Их собственный малыш, с которым её организм сейчас ощущал невероятную связь, которая была неподконтрольна даже самой Робби. Все это происходило неосознанно. Её организм будто не слушал саму девушку, действовал по наитию, по старым инстинктам, отчего даже в голове у неё то и дело проскальзывала безумно важная мысль. При малейшем признаке того, что что-то может пойти не так, актриса без какого-либо напоминания, автоматически, прижимала руки к животу. «Защищай ребенка».       Было страшно. Было не по себе. Но ведь она уже взрослая девочка, правда? Ей не девятнадцать, не двадцать два или двадцать три. Она знает достаточно, она находится в хорошем возрасте для того, чтобы стать матерью. Особенно, если вспомнить, что это был ребенок Джареда…       Ей почему-то хотелось поджать коленки к себе и закрыть лицо руками, спрятать счастливую улыбку за ладонями. Казалось бы, такие обычные для любого человека мысли, но вот для неё… Джаред. Джаред-Джаред-Джаред. Как же она соскучилась. Как же она хочет прижаться к нему, так сильно, как только сможет, буквально сливаясь с его телом, чувствуя каждую мышцу, и уткнуться носом в жилку на шее, прислушиваясь в абсолютной тишине к тому, как бьется сердце мужчины. Робби казалась себе маленькой девочкой. Её восторг был восторгом маленькой девочки.       Кое-как она удерживала эту довольную улыбку в себе, пытаясь сохранить спокойное выражение лица, и иногда выглядывала из-под пледа с импровизированным капюшоном.       — Тебя смутило имя «Джеральдина»? — оборвал поток её мыслей старший Лето. — Джаред тоже будет против такого имени, но в таком случае вторым именем ребенка пусть будет «Шеннон». Символично.       — Хватит пытаться повергнуть меня в шок тем, что… как ты вообще додумался до такого имени? Будешь называть своего ребенка Джеральдиной, умник.       Шеннон никак не отвечает, просто заливается смехом. Марго еле заметно улыбается, закутываясь в плед и пытаясь убрать лицо Джареда, которое так отчаянно подсовывает ей её сознание. Да-да, она его скоро увидит, она уже поняла. Да, она его безумно хочет. Да, даже сейчас, во время обычного разговора со старшим Лето, ей представляется, как она толкнет Джареда на кровать в их спальне или же на диван в гостиной, садясь сверху на его бедра и избавляясь от одежды.       Робби, прекрати. Ну ты же не извращенка, ну правда.       В ответ на такое замечание мозг подсовывает ей картинку того, где она аккуратно целует живот своего жениха, переходя все ниже и ниже.       Ну твою же… остается надеяться, что сама актриса все еще не красная. Подобные мысли никак не хотели покидать её светловолосую головушку. Да, гормоны было тяжело контролировать (по идее, невозможно), да, она была беременной и да, некоторое время назад Марго наконец-то призналась хотя бы самой себе, что хочет своего будущего мужа. Безумно хочет.       Робби зевнула и хотела было поправить прядь, упавшую на глаза, но вдруг Шеннон нахмурился и глубоко вздохнул.       — Прячься, Красная шапочка.       — Что, прямо так?       — Марго, ничего другого нам не остается. Тем более, никто не увидит твоего лица. Просто подумают, что… Шеннон Лето пустился во все тяжкие.       Вроде бы, она пожала плечами, и еще больше замоталась в плед. Нацепила его на голову, подмечая, что через несколько минут они будут на месте, дома. Осталось всего ничего. Парочка метров, поворот, электронные ворота, возможная куча папарацци (конечно же, как же они могли упустить такую пару, как Лето и Робби). Плед был довольно плотный, так что даже благодаря вспышкам очертания девушки под ним было увидеть невероятно тяжело. И тем более, её положение.       — Все нормально, мы в безопасности, миледи, — пробурчало что-то спереди. Робби высунулась из-под пледика и стала напоминать маленькую зверушку, ищущую маму.       Знакомый дом. Знакомые стены и знакомый гараж. Девушка еле-еле скрыла улыбку от подобного вида. Целая неделя в клинике прилично её напрягла: больницы Робби не жаловала, да и постоянное одиночество ей не нравилось. С тех пор, как они с Джаредом сошлись, она перестала общаться со многими своими друзьями. Кто-то из них был не в восторге от самого Лето (побудешь подстилкой, а потом он просто выкинет тебя), кто-то, узнав какие-то подробности истории (понятно, от кого), стал на сторону Тома и обозлился на Марго. Когда-то она была не против собираться большими компаниями, улыбаться на общих фотографиях, проводить время в клубах и на спор выпивать целые шоты непонятно чего.       С Джаредом же все изменилось. И она была благодарна мужчине и за то, что с его помощью более-менее смогла разобраться с теми людьми, которых знала. Кто-то был ей просто знакомым, кто-то другом, кто-то даже близким другом, а теперь… нет, в её жизни не был один лишь Джаред Лето. У неё были друзья и люди, которым можно было позвонить в свободное время. Но младший Лето был основным звеном в её жизни, человеком, о котором она думала буквально каждую минуту. Как он смог настолько захватить её? Марго не спрашивала у своих подруг такие подробности об их парнях (она не любила разговаривать на подобные «девчачьи» темы), но была почти что уверена, что никто из её знакомых не… у них не было подобных отношений.       — Я заберу сумку, — кинул ей Шеннон, помогая выбраться из машины, галантно подавая ей руку.       — Спасибо, сэр, но я действительно не заболела.       — Мне так спокойнее, крольчонок.       То крольчонок, то тигрица, что он дальше придумает? Марго все еще была замотана в теплый плед и удерживала его концы под своим подбородком. Шеннон подошел чуть ближе к девушке, уловив странный аромат… то ли лаванды, то ли кокоса. Старший Лето был не особо силен в ароматах чего-то там, если дело, конечно, не касалось кофе.       — Я отнесу сумку в вашу комнату, — Робби поджимает губы, но ничего не говорит. На самом деле, ей приятна такая забота, Шеннон это чувствует. А еще он чувствует, что наедине с Марго ему намного комфортнее. Вне клиники, без Шэрон, воспоминания о которой то и дело проносились перед его глазами, домашняя Марго успокаивала. Он ощущал её своей младшей сестричкой, которой приходилось заботиться о младшем брате Джареде.       Робби оборачивается вокруг своей оси — медленно, словно бы заново изучая обстановку комнаты и потолок. Несмотря на то, что сейчас они живут в доме, который, в принципе, принадлежит только Джареду (а тот, находящийся в другом штате, принадлежит и Джареду, и Марго), она чувствует себя спокойно, словно бы прожила тут уже лет десять. Что-то наверху грюкает, а Марго инстинктивно кладет руки на живот.       Они не звонят пока Джареду, как и Джаред не звонит им. Лишь ближе к вечеру Шеннон, беря трубку, слушает брата, нахмурившись и стоя около холодильника. Марго стояла рядом и нарезала овощи, планируя засунуть противень с ними в духовку. Шеннон, посматривая на неё осудительно, вытаскивал из холодильника готовые стейки, которые требовалось всего лишь разогреть. Робби хмурится, недовольно водит носом, но возразить права не имеет.       Вообще, Марго и Шеннону довольно-таки удобно вдвоем. Они друг другу, на самом деле, как брат и сестра, тем более, для Шеннона она сестра… находящаяся в довольно необычном положении, за которой нужен глаз да глаз. И поскольку определенного опыта у него нет, мужчина готов актрису даже на руках носить, если вдруг такое потребуется. Или в магазин бегать за какой-то экзотической едой. Или… или делать все, одним словом, чтобы не словить потом недовольный взгляд Джареда.       — Что-то случилось? — спрашивает девушка, отвлекаясь от своего дела и смотря старшему Лето в глаза.       — Он же у нас бизнесмен и инвестор. Иногда бывает, но юристы… — заметив взгляд Марго, Шеннон тут же добавляет, — тебе беспокоиться точно не о чем. Все хорошо, Марго.       — Можешь сказать мне правду.       — Это правда.       Они обсуждают дела группы (те, которые Шеннон точно может рассказать Робби), говорят про Томо, Лето рассказывает ей какие-то забавные случаи с концертов (как, например, тот, где их оборудование потерялось по дороге, а лицо Джареда, узнавшего этого новость тогда, надо было помещать на первые полосы всех газет).       Марго смеется, улыбается, иногда заливается смехом, а взгляд Лето то и дело падает на её живот, обтянутый теплой кофтой. Её светлые волосы затянуты в высокий конский хвост, на лице нет ни капли косметики, и выглядит она на самом деле изумительно. И Шеннон вдруг вспоминает свой вопрос, заданный Джареду. «Почему именно она?». Теперь он прекрасно понимает, почему.       Она невероятная.       Она правда невероятная.       Робби кривится, пробуя мясо, приготовленное Лето.       — Наверное, мне надо начать с… чего-то вареного.       — А я так старался… — протягивает Шеннон, намекая на то, что он не так давно выступал в роли повара.       — Спасибо, конечно, но…       Робби даже вздрагивает и отодвигает от себя тарелку.       — Бу-уэ, — комментирует она, поднося руку к носу.       — Я так понимаю, я получаю от тебя пять звезд.       — Мишленовских.       — Аг… — диалог прерывает звук поворачивающегося в замке ключа. Марго сразу же отклоняется на спину стула и смотрит на дверной проем. Конечно, входящего она с такого положения не увидит, но тем не менее…       Шеннон даже не сомневается в том, кто это. Какой же человек может так недовольно открывать дверь в семь часов вечера? Хочется верить, что его младший брат в действительно нормальном настроении. Все эти глупые проблемы с акциями, вложениями, инвестициями и вообще непонятно чем не стоят его раздражения. Старший Лето смотрит на затихшую Марго, надеясь, что один вид девушки успокоит Джареда, который, возможно, за весь день разборок не особо весел.