Рапсодия

      Эмма нахмурилась вслед за ним и посмотрела на исписанный лист бумаги, что располагался перед ней на столе. Другой лист с пометкой «27» внизу находился в руках Джареда — мужчина как раз внимательно и вот уже в который раз изучал каждое словосочетание. За три часа непрерывной работы они нашли порядка пяти-шести несоответствий. Конечно, можно было спихнуть перепроверку на других людей, но никто никогда не сделает лучше, чем ты. Мистер Лето тоже придерживался данного понятия, поэтому зажал ручку между зубами и прищурился.       — Ты выглядишь слишком сосредоточенным и напряженным. У меня скоро глаз начнет от этого дергаться, — Ладбрук устало опускает подбородок на руку и медленно моргает. У Джареда вдруг звонко щелкает в голове — пару часов назад похожие слова он слышал от другого человека, но смысл фразы был другой. Абсолютно другой. Его маленькая распутная невеста, что скоро загонит его в могилу, похлопала глазками и улыбнулась в то время, когда он застегивал рубашку и смотрел на это чудо, лежащее на кровати.       «Ты такой сексуальный, когда сосредоточен. Так бы и не выпускала тебя из этой комнаты. Тебе точно нужно ехать сегодня? Может, мы перезвоним и уточним?». Этот ангелок издевался с него как мог. Зачем, спрашивается, тебе присаживаться на постели, прикрывая часть обнаженного тела ненужным одеялом, которое только мешает, и разминать шею? Неужели тебе до такой степени нужно было это делать, когда он, мать твою, с попеременным успехом застегивал молнию на брюках? Шея у Марго красивая и мягкая, он любит касаться её губами и языком, оставлять поцелуи и небольшие пометки, от которых его девочка все еще краснеет, как испуганная первоклассница.       — Шеннон! — шикнула на него Марго, пытаясь кое-как оторвать от себя этого безобразного жениха. Шеннон был дома вместе с ними, а будущей миссис Лето не доставляло никакого удовольствия наносить на покраснения скрывающий их корректор. Ну ладно так делать тогда, когда они находились одни, но теперь, Джаред?       Мужчина довольно улыбается, еле заметно — если его непонятно откуда взявшуюся радость увидит Эмма, то решит, что мальчик совсем умом тронулся. Они обе, в сотрудничестве с Марго, пытаются вытолкать его из офисов, рабочих кабинетов, столов, студий, указывая на диван и намекая на то, что ему срочно надо полежать в форме звездочки. Причем активнее всех, понятное дело, была его светловолосая красавица-невеста. Это чудо обманом вытаскивало из его рук все необходимые документы, все записи, а он даже не мог ничего произнести нормально. Благодаря работе мозг отказывался работать в некоторые моменты — Джаред просто смиренно наблюдал, как нашкодивший ребенок, за своей недовольной Марго. Беременной недовольной Марго. За Марго, которая носила его ребенка и все чаще шутила, что через несколько месяцев у неё будет на одного несмышленого человечка больше. Причем тут девушка сомневалась, кто будет ставить рекорды — малыш, который будет издавать нечленораздельные звуки, или её голубоглазый непослушный мальчик, который чуть не получил кактусом по мягкому месту за свое поведение.       — Может, на сегодня хватит? Тебе надо домой, работяга, — голос Эммы опять возвращает его в реальность. Джареду даже закрывать глаза не нужно, чтобы зачем-то представить недалеко от этого стола двуспальную кровать из своей комнаты и Марго, что довольно там развалилась.       — Тут осталось немного.       — Угу, — не поверив, промычала продюсер, и глубоко вздохнула. Иногда с этим мужчиной было невозможно вести диалог. От элементарного — питания — он придерживался своих определенных правил, которые не соблюдали многие люди, окружающие его. — Страниц так сорок.       — Нет, — Лето хмурится и поднимает голову, чтобы на глаз измерить стопку, — меньше в два раза.       — Правда же немного.       — Ой, отстань.       — Чай или кофе? — вдруг меняет тему Эмма, откладывая карандаш и потягиваясь на стуле. Они так уже несколько часов сидят, пора менять положение. Джаред, у которого постоянно что-то застревает в заднице, вынужден то мерять шагами кабинет, то менять свое расположение каждые несколько минут: в начале их сотрудничества женщину это порядком выводило из себя, но это же… Джаред. У него есть куча недостатков, и непонятно порой, как с ними мирится бедняжка Марго, но знала бы Эмма, как сильно грешит эта «бедняжка Марго», то точно не думала бы так.       — Ты вниз пойдешь?       — Нет, сюда, заставлю ребят немного поработать, они там без дела сидят. Ну так чай или кофе?       — Лучше всего сок. Какой-то… какой выберешь, в общем. Только не тот кислотный гранатовый.       — Как скажешь, босс, — Ладбрук чешет локоть, зевает, пытается встать, но расплывается в стуле. Эмма категорически не согласна с таким исходом: она напрягается, отталкивается ногами и наконец меняет местоположение. — Мамочки, спина в шоке.       Женщина опускает в задний карман джинсов телефон, делает из исправленных листочков ровную стопку и направляется к выходу из помещения, бросая тихое «скоро вернусь, не хулигань». Марго особенно любит употреблять это слово. «Не хулигань». Ходит перед ним, понимаешь ли, в этой домашней одежде, что делает еще её соблазнительнее. Марго особенно красивая не на красных дорожках и не на фотосессиях, она красива дома, когда подается ближе и обнимает его, утыкаясь носом в ключицы и улыбаясь, когда поднимает голову и тянется к его губам своими. Нет, правда, он без ума от нее такой. Ему хочется защищать это чудо, хочется гордиться её успехами и никогда никому не давать её в обиду. Лучше всего, конечно, закрывать девочку от чужих завистливых глаз, но тогда она ощетинится и будет похожа на кошку, распушившую хвост и шипящую. Будущая миссис Лето умеет показывать ему свои зубки, умеет показывать характер, умеет постоять за свою точку зрения, что в основном и делают. В то время, как многие другие соглашаются с мнением мужчины, потому что «так надо», плевать, как сильно он может быть неправ, светловолосая девушка до последнего стоит на своем и порой даже выходит победительницей. Порой. Умнее и рассудительнее их двоих всегда он, хотя и над этим она тихо посмеивается — видели вы, как этот мальчик строит рожицы на фотографиях? Вот как он может быть таким ребенком и таким мудрецом из Тибета одновременно?       Эмма покидает кабинет, но Джаред не перестает работать. Работать, работать, и еще раз работать. Чем быстрее он закончит с этим, тем спокойнее будет его голове и тем вероятнее он окажется дома. Его чудо, возможно, сидит в зале или же в собственной спальне, смотрит на то, как Шеннон проходит очередную игру, выдавая что-то типа «бей его справа и сильнее» — приставки Робби тоже любит.       Ему как одержимому, ненормальному, съезжающему с катушек бедолаге хочется оказаться рядом. Это животный инстинкт. Защищать её, гладить мягкую кожу живота, смотреть на её меняющееся тело, на её удивленное лицо — Марго будто до сих пор не верит, что он рядом с ней, когда все это происходит. Это же его ребенок, он всегда должен быть рядом, как может быть иначе? Даже сейчас его порой прошибает от холодного пота, стоит вспомнить кровь, расползающуюся по простыне. Чертовы воспоминания, которые не вылетают из твоей головы, что бы ты ни делал. Почему человек постоянно склонен запоминать самые плохие и страшные моменты в своей жизни? Почему они стоят рядом с самыми счастливыми?       Его австралийское солнце, лежащее на кровати, поднявшее колени к груди — именно так она ведь тогда сказала ему, пожалуй, самую важную новость. У неё задержка. У неё, боги, задержка. Она испугалась, она напряглась, а он, как идиот последний, застыл потом и был не особо эмоционален. Его невеста беременна от него. Джаред, почему в твоей голове орали со всей силы тысячи голосов, разрывая барабанные перепонки, а сам ты говорил так же тихо, как и твоя испуганная девочка?       Кстати, о девочке. Эммы не было около шести минут, когда его телефон вновь начал вибрировать. Сенсорный экран загорелся, напоминая хозяину, что замечательно было бы вынырнуть из мира своих бумаженций и уделить немного внимания разрывающемуся мессенджеру. Тогда Джаред попросту не мог взять телефон, не мог ответить — помимо Эммы в комнате находилась еще и команда, состоявшая из Ричарда, Аманды, Дэвида и других. Надо было срочно закончить с обсуждением, но Лето каждые несколько минут поджимал губы. Ничего плохого ведь случится не может, верно? Марго просто пишет. Марго просто волнуется. Она знает, куда именно он уехал. Она может позвонить на крайний случай, верно?       Верно-верно, Джаред, но спокойнее от этого не становится. Будто бы очнувшись, мужчина садится на стуле ровно, ненадолго откладывает бумажки и хватает телефон. Разблокировка отпечатком пальца — и мессенджер уже открыт.       «Скучаю».       «Очень сильно скучаю».       «Помнишь, что я говорила, что очень рада, что ты работаешь над этим проектом? Забудь».       «Я в том смысле, что ты очень много работаешь».       «Когда увидишь эти сообщения — знай, что я очень сильно люблю тебя, мой трудолюбивый мальчик, и я определенно буду тоже копаться в той макулатуре, потому что хочу, чтобы это как можно скорее кончилось».       «Мне кажется, она или он тоже абсолютно все понимают и скучают. Мы все скучаем. Твой брат скоро начнет рыдать у меня на плече».       «Он придуривается, но тем не менее, он очень сильно тебя любит. Оказывается, он придумал название каждому твоему блюду на тот случай, если ты захочешь открыть ресторан или еще что-то».       «Ту картошку с салатом, которую мы вместе готовили, он назвал каким-то странным словом, которое звучит как матерная фраза марсиан. Я защитила честь нашего салата. Шеннон скривился, когда увидел, сколько авокадо ты купил. Он не хочет идти в магазин, так что теперь смиряется с тем, что ему придется есть все это».       «Джаред, вы с братом просто до жути похожи. Скажи ему, чтобы перестал строить мне рожи».       «Ладно, можешь не говорить, я залепила ему в нос».       Лето приподнимает от удивления брови и прыскает. Его бойкая и серьезная девочка описывает практически каждые десять минут, что провела без него. В принципе, и он пишет ей как ненормальный, когда выдается свободное время или есть возможность позалипать в телефоне. Но в последнее время он никуда не выезжает, сидит рядом и внимательно за ней смотрит. Волнуется, переживает, хоть и не показывает ничего. Марго — его невеста. Она уже несколько месяцев как носит обручальное кольцо на своем шикарном пальчике, а он до сих пор не верит. Его невеста от него беременна. Лето, да очнись ты наконец.       «Я не сильно, все с ним хорошо».       «Шеннон чувствует себя супер. Сказал, что это все твоя часть проявляется во мне, еще вот так вот с намеком оглядел, что получил второй раз вилкой по заднице».       «Старший Лето опускается до уровня шуток о беременных женщинах, у которых шалят гормоны. Джаред, я использую две вилки, если он не прекратит».       «Вообще я просто хотела написать, что скучаю без тебя, жду и желаю как можно скорее разгрести это все. Если хочешь, я могу помочь, правда. Я ведь знаю какую-то часть, а что-то подскажешь ты. Сам говорил, что я отличная ученица, ты помнишь?».       Джаред напрягает желваки. Говорил он это вообще в другой ситуации, Марго, непослушный ты кошмар из Австралии. Она не говорит ничего такого, она просто еле-еле намекает, вбрасывая похожие невозможные фразы. Он говорил, что она отличная ученица, да, было такое. Он вообще ничего другого сказать не мог, еле моргал и дышал, приходя в себя после сильнейшего оргазма. Маленькая девочка поинтересовалась, как она справилась, снова подарила ему эту улыбку маленькой невинной девочки, в то время как её плечи дрожали, в то время как она восстанавливала дыхание и касалась его виска лбом.       «Если захочешь — позвони, как сможешь, тебе ведь тоже отдыхать надо».       «Мы с Шенноном будем смотреть какой-то фильм. Не ужастик. Не драма. Что-то нормальное и, вроде, красиво снятое. Он так и не сказал мне название».       «А, это мультик. Замечательно».       «За что нам с тобой только достался этот чудо-Шеннон, ты не думал?».       «Джаред, он сделает мне сок. Он принес мне фрукты. Ладно, не надо атаковать его вилками, все хорошо, мы отлично, ждем тебя».       «Очень ждем».       «Ты так и не ответил на вчерашний ночной вопрос. Ты же точно выбирал пару имен для мальчика или девочки. Не поверю, если скажешь, что даже никогда не задумывался над этим вопросом».       От таких мыслей у него голова переворачивается, кажется, будто бы на планете Земля начинает работать обратное притяжение. Казалось бы, надо уже давным-давно привыкнуть. Сколько лет вы вместе? Сколько ты вот так вот наблюдаешь, как эта вредная австралийская девочка показывает тебе свои зубки и потом сразу же трется, ходит мурчит, как красивая кошечка со светлой шерстью и пронзительными глубокими глазами? Если бы Марго была кошкой, она определенно была бы страшной хулиганкой. Страшной. Он сказал ей об этом. Марго принадлежала бы именно к тому типу кошек, перед носом которых махают указательным пальцем, показывая, что нельзя такое делать, была бы кошкой, которая в свободное от своих дел время грызет хозяйские вещи. Нечего ей тут перед носом своими пальцами водить. А еще Марго бы с чувством собственного достоинства укладывалась прямо в центре кровати. Пушистый теплый комок. Джаред открыто улыбается: она ведь и сейчас такая, даже в человеческом теле. Жмется как можно ближе к нему тогда, когда холодно, удивленно поднимает голову вверх и встречается с его взглядом.       Лето, забывая про все неинтересные бумажки, быстро начинает хлопать подушечками пальцев по сенсору. Быстро-быстро-быстро, Джаред, это чудо написало тебе столько сообщений, будет невежливо не ответить ей тем же. Мужчина еще раз пролистывает полученные обрывки — около тридцати. Большие и маленькие кусочки, складывающиеся воедино. И вот сейчас, несколько минут назад, видимо, смотрящая мультик будущая миссис Лето задала ему вопрос об именах.       И… спасибо, Марго. Нашла, что спросить — его голова перестанет воспринимать информацию, необходимую для продолжения работы. Какая вообще работа, мужик, когда дома тебя ждет беременная невеста? Шеннон, оставаясь с актрисой на целый день, покрутил ему пальцем у виска, но как-то неуверенно. Старший брат отлично знал, что от этого дела его мелкий отказаться не может. Нужно личное участие, каким бы странным все это ни казалось.       Думал ли он о женском и мужском имени? Конечно же думал, Робби. Этот вопрос занимал его голову последние несколько месяцев, вот только с тобой он его толком и не обсуждал. Они оба не принадлежат к числу тех ненормальных родителей, которые начинают обустраивать комнату за полгода до предполагаемого рождения, не устраивают вечеринок по поводу очередной «круглой» даты. От таких новомодных течений глаза у Джареда и Марго на лоб лезут. Ребенок — это только его и её. Их маленький человек, сначала постоянно спящий и кричащий. Лето не совсем уверен, что знает, как обращаться с детьми, на что его старший брат угукает и утвердительно кивает головой. Шеннон знает, что порой Джареду достаточно рот открыть — из-за цепляющего голоса дети перестают возиться и начинают слушать. А еще Лето-младший нравится довольно многим, и дело не в том, что он приятный в общении, нет, а именно в ощущении, которое ты испытываешь к человеку. К нему тянулись, и детей, что не умели отрицать своих чувств, такое удивляло. Так что да, Лето, ты точно уж не знаешь, как обращаться с детьми, будешь плохим отцом, да и вообще — все это плохая идея. Да-да, как бы ни так.       «Ты пьешь сок? Помнишь, что говорила Шэрон?».       В ответ ему приходит с десяток рожиц радостных девочек. Светловолосых улыбающихся девочек.       «А-а-а, наконец-то, неужели! Я же правда скучаю, не вру».       Он верит тебе, Марго. Она сидит там, на другом конце города, возможно, скрывает свои краснеющие от радости щеки или старается удержать улыбку. Не помогает. Шеннон так или иначе догадается, чего это она тут подлетает на месте.       «Помню, я чуть-чуть, использовали половину запасов морковки. Тебе придется купить новую, мистер».       Мать твою, эта хулиганка проснулась сегодня раньше его и лежала на кровати, накинув на половину своего тела одеяло, тихо-тихо дышала, не ворочалась, но активно касалась его своими маленькими пальцами. У Джареда на удивление мягкая кожа, вот только подушечки пальцев грубоватые — из-за гитары, скалолазания и другого. Лето не жалуется, а актриса сходит с ума, стоит ему провести пальцами по чувствительным местам. Сразу подпрыгивает и охает.       Шэрон посоветовала Марго не злоупотреблять яблочным соком, который девушка так любит, и разводить его чем-то еще, чтобы не пить такой концентрированный напиток.       «Я думал над именем, птичка, так что как только буду дома, ты услышишь мои варианты».       «Это потому что ты будешь думать по дороге домой?».       «Это потому что я хочу увидеть твою реакцию».       Они, кстати, говорили на эту тему прошедшей ночью. Говорил преимущественно Джаред, аккуратно поглаживая пальцами щеки и нос своей маленькой австралийки, пока девушка, улыбаясь, не уснула. Прижалась к нему, как напрыгавшееся за весь день подрастающее кенгуру, и засопела, интуитивно сжимая майку на груди жениха. Марго достаточно цепкая, поэтому в таком положении пришлось стараться уснуть и бедному Джареду.       «У тебя и без этих бумажек забот хватает. На, смотри».       Лето, вздыхая, фотографирует ей целых ворох документов. Он бы и сам сфотографировался около всего этого безобразия, но засовывать голову в кадр нет никакого желания.       «Я хочу помочь».       «Тут осталось совсем чуть-чуть».       «Беременность — не болезнь, эй».       «Я знаю, но тут правда немного».       «Значит, жду через полчаса дома, да?».       Он прищуривается, пока в его голове сам по себе возникает образ Марго. Сидит там, небось, на диване, вытянула ноги вперед — ей так удобнее, почесывает ногтями шею и закусывает и без того красные губы. Своего будущего супруга она одним своим видом таким убивает, а потом натурально, как маленький невинный ребенок спрашивает, чего это с ним там такое и почему он стоит на пороге комнаты.       «Дай мне час».       «Я же приеду».       «Мне просто нужно еще заскочить в одно место. Час. Я буду, правда. Сейчас быстро все доделаю».       Джаред Лето — человек слова. Мужчина, который, представляя довольную и радостную улыбку своей невесты, откладывает телефон в сторону и снова возвращается к делу. Цифры, фразы, отдельные слова — он все перепроверяет, «шлифует», чтобы ни к чему нельзя было придраться. Конечно, после него эти документы тоже будут перепроверяться, но сейчас многое лежит на них с Эммой. Когда Ладбрук протягивает ему высокий стакан, Лето, игнорируя трубочку, делает глоток. Отвлечься приходится на несколько мгновений тогда, когда телефон снова начинает вибрировать.       «Ты бы приехал быстрее, мой дорогой братан. Твое чудо очень сильно скучает. Мы скоро досмотрим мультик. Я больше не знаю, чем её еще занять. Её не останавливают даже папарацци за воротами дома».       «Шеннон, двадцать минут».       «Пять. Ну я ведь не шучу. Она сегодня какая-то шибко активная».       Братья Лето ненавидят шутки о беременных — какого вообще люди, не знающие ничего о подобном состоянии, позволяют себе высказывать какое-то дерьмо и еще отвратительно смеяться при этом. Взросление с одной матерью дало мальчикам достаточно преимуществ. Констанс была рада тому, что в этом мире её сыновья старались остаться нормальными людьми. При таком ритме жизни и загруженности это сделать очень сложно, ты рано или поздно срываешься.       Покидают высотку они вместе с Эммой вдвоем: Джаред отправляет Марго сообщение, что скоро будет, просит не волноваться и напоминает, что непослушные девочки за свое плохое поведение постоянно кое-что получают. Будущая Лето сидит на диване и хихикает, болтает с Шенноном и быстро набивает ответ, но Джаред этого не знает. Все, что он видит, скрыто в одном по-детски удивленном сообщении.       «Да? И что же?».       Издевается ведь с него, определенно. С довольной улыбкой посматривает на сенсорный экран, выключает его и продолжает улыбаться. Это ведь её жених, он понятное дело о ней волнуется. Взгляд девушки цепляется за собственный живот. За них он волнуется. Теперь уже за них двоих.       Ему правда надо заехать в одно место: мужчина затылком чувствует, как щелкают объективы фотокамер. Пусть снимают, ему плевать. Благо, витрины у магазина не прозрачные: он просит упаковать покупку и выходит на улицу уже с закрытым бумажным свертком, чтобы было меньше вопросов. Интернет-новости уже через пару мгновений будут пестрить его фотографиями и догадками того, зачем это он туда отправился. Вспомнят про фотографии его и Марго с «Оскара», вспомнят «загадочные» кольца у них обоих на пальцах, достанут пару фотографий, которые непонятно кому удалось сделать.       Джаред располагается на заднем сидении и пишет маме — сейчас его везет водитель, можно отвлечься от дороги и вспомнить про людей, которые, вообще-то, безумно за него волнуются. Мама спрашивает про самочувствие Марго, удостоверяется, что все хорошо. Еще бы. Его мама так любит этого солнечного кролика из далекой Австралии, так обнимает её постоянно и целует в лоб, что просто не может нормально усидеть на своем месте теперь, когда она беременна.       Он никому не звонит, заходит домой со своими ключами, и слышит быстрые шаги. Джаред снимает куртку, обувь, стягивает шапку, когда из-за угла выруливает довольный Шеннон, который тут же раскрывает перед собой руки, словно хочет обнять своего младшего брата.       — Наконец-то, я уже думал вызывать спецслужбы.       Его чудо появляется следом за старшим братом — немного заспанное, натягивающее на себя небольшой плед, с волосами, еле-еле держащимися в разболтанном пучке. Лицо Марго тут же светлеет. Правда скучала. Чуть ли не подпрыгивает к нему, действует до безумия быстро, но Джаред даже не успевает испугаться. Его руки оказываются закрыты в замке на её талии. Он никому не позволит забрать от себя эту австралийскую девочку, что мерзнет, когда спит одна, а в постели с ним касается ногами его ног и только так засыпает. Шеннон довольно хмыкает и кивает куда-то в сторону кухни, оставляя их двоих одних.       Сейчас актриса безумно теплая: открытые кусочки её тела касаются его рук. Хочется крепко прижать её к себе, но странно вздутый живот сразу же напоминает: нельзя. Было бы неплохо, если бы в такие моменты кто-то невидимый давал тебе пощечины. Хватит безумно улыбаться, а то ты еще напугаешь свою маленькую птичку, и она захочет как можно скорее от тебя убежать.       Свой подарок он уже избавил от бумажной упаковки, поэтому сейчас просто подбирает его с рядом стоящей тумбы. Брови Марго сразу же взлетают в удивлении. Она даже рот открывает — неужели он делает подарки ей настолько редко?       — Ого.       Большие подсолнухи. Похожие на солнечную девочку Марго, которая даже в трудной ситуации умудряется улыбаться и непонятно как убеждать его, что все в порядке. Она ведь тогда, в больнице… его чудо лежало на кровати, скрывало свою довольную улыбку и хватало его за руку.       — Я настолько редко дарю тебе цветы?       Да, он не делает типичные подарки. Дарит подсолнухи вместо роз, тащит вверх по скалам, чтобы сделать предложение… что он еще придумает?       — Нет, просто… они такие большие и яркие. Красивые. Мне?       — А кому еще?       Девушка забирает из его рук цветы и получает поцелуй в лоб. Теплая. Не мерзнет — это главное. Её ничего не беспокоит: они договорились, что о малейшем изменении в её состоянии Марго будет сообщать. Он вот-вот станет её мужем и беспокоится о её состоянии. Поцелуями Джаред продолжает осыпать её лицо, пока Шеннон умно возится где-то там на кухне. Робби хихикает и проводит пальцами по его груди.       Лето, несмотря на свой довольный вид, сильно устал. У него слипаются от перенапряжения глаза, он все чаще зевает и откидывается назад на стуле. Много времени он на перекус не тратит, выпивает половину чашки какао, рассказывая Шеннону, как там обстоят дела с делами группы. Брат отходит, когда ему на телефон звонит Эмма: с Джаредом они уже успели обсудить достаточно, а вот старшего брата продюсер еще не видела за сегодня. Маленькие пальцы Марго оказываются на его плечах, она улыбается и касается губами его затылка. Лето задерживает дыхание, когда его невеста начинает делать ему массаж: касается напряженных участков тела через одежду, заставляет закрыть глаза и попытаться сконцентрироваться на тишине.       — Розы правда смотрятся слишком обычно, а вот подсолнухи…       Они оба прыскают от смеха. Джаред касается её маленькой ладони и тянет к себе, дотрагивается губами. Кожа Марго вкусно пахнет, а она продолжает улыбаться, левой рукой поглаживая жениха по волосам. Его маленькая девочка, которой постоянно важно, что с ним. Маленькая светловолосая красавица.