Рапсодия

      Она обычно просыпается раньше всех, только если Джаред не решит поработать с утра пораньше. Шеннон – страшный соня, в каких-то ситуациях его можно не будить вообще – не проснется, только пробурчит что-нибудь и снова уснет. Джаред усердный и невероятно трудолюбивый, хотя таким себя не считает. Как и его старший брат. Оба – настоящие упрямцы, которые еще получат парочку раз по своим мягким местам. Однозначно.       Вчера она рано легла спать, поэтому сейчас, в конце марта, в семь часов утра, чувствует себя просто превосходно. Женщина лежит на спине и не закрывает рот рукой, когда зевает. Зачем? Все равно никто не видит. Длинные волосы спутались в небольшие колтуны, которые довольно легко привести в порядок. Несколько взмахов расческой – и на голове порядок, можно забыть о когда-то данном себе обещании не крутиться во время сна. Но разве вообще можно это контролировать?       Она переодевается в домашний костюм, чистит зубы, умывается и наносит крем. Косметику она особо не любит, но эта кашица беловатого цвета кажется… натуральной, что ли. Пахнет это все как некошеное поле перед рассветом. На острых листках – роса, ты чувствуешь прохладу, стоя в одиночестве на огромной местности, но тебе не страшно. Она как-то встречала рассвет в похожих местах. В свое время чуть ли не всю страну изъездила. Они сидели в кругу около костра, грелись, пели, улыбались друг другу и пекли маршмеллоу. Все это было слишком давно. Да, давно.       Джаред спит в другой комнате. Надо выйти из своей, сделать несколько шагов по коридору. Обычно его дверь закрыта: теперь её мальчику нужно куда больше личного пространства, теперь у него есть невеста. Жена, умная маленькая девочка со светлыми волосами, её невестка и мама её, Констанс, внука или внучки. Эти двое козликов так и не узнали пол своего ребенка, от чего Шеннон до сих пор дуется и сопит как подъезжающий паровоз.       Обычно дверь Джареда закрыта, но сегодняшний день как-то отличается от понятия «обычно». Констанс даже не заходит в комнату – её сыну не пять и не пятнадцать лет, и она не может следить за тем, чтобы он не водил к себе девушек. Её младший сын – взрослый мужчина, мозги которого работают как машина. Порой она сама не верит в то, что это её ребенок. Что Шеннон её ребенок. Они оба слишком, слишком умные. Невероятно то, как они умудряются находить способы лишнего заработка – то вкладывают куда-то деньги, то акции какие-то покупают, то участвуют в рекламе. Вот как они все это делают?       Она смотрит в щель из-за приоткрытой дверцы чисто из-за любопытства. Да, Констанс, да, повторяй себе это как можно чаще. Твой мальчик наконец-то счастлив так, как даже ты не была счастлива. Он теперь с ней, говорит о ней постоянно, горит как ель на Рождество, светится, на губах постоянно улыбка. Хандра, что одолевала его несколько лет назад, сейчас ушла, будто бы её и не было. Особенно тяжело Джареду было терять нужные для нормального существования килограммы и становиться ходячим скелетом. Он, не жалуясь и закрыв рот, продолжал подготовку к роли, пока она хваталась за голову. Вот ведь непослушное дитя. Наверное, для своей матери она была такой же.       Сторона Джареда находится ближе к двери, но Констанс может увидеть, как её два голубка лежат и сопят, дуют щеки и хмурятся, будто бы никто и не вырастал. Марго, зажав одеяло подмышками, прижалась к боку своего жениха, к груди. Лежать на руке довольно-таки неудобно, да и самому Джареду на пользу не пойдет: кровь должна двигаться свободно, ничего не должно передавливать сосуды. Констанс даже не раздумывает над тем, почему на плечах девушки нет бретелек – дома ведь так никто и не знает о решении своевольной уверенной актрисы спать… в чем мама родила. Жарко ей, видите ли. Очень жарко, все эти майки неудобно липнут к телу, она просыпается и вообще спит плохо. Зато теперь хорошо спит Джаред – бедное самообладание мужчины летит к чертям. На него такая картина действует просто крышесносно. Женщина, которую он безумно любит, женщина, что носит его ребенка, лежит перед ним, укрытая одной простынкой, так еще и прижимается как маленькая ласковая кошка. На такое может хотя бы кто-нибудь реагировать нормально? Навряд ли. Он сильно сомневается, в то время как на виске чувствуется капля пота. Держи себя в руках, Джаред, ты же взрослый и адекватный человек. Да, эти бедра просто прекрасны, да, эта кожа такая мягкая и такая теплая, в неё так хочется уткнуться носом, так хочется прикоснуться к ней губами, но… ты ведь помнишь, что ты нормальный и адекватный?       Лето сглатывает, уверенный, что это какая-то плохая характеристика, неправильная. Кто-то что-то перепутал. Ни черта он не нормальный, он же сейчас как те большие кошки, живущие в Африке, сорвется и притянет её к себе. Она ведь именно этого и добивается, твоя паршивая девочка. Специально все делает. Специально лишает рассудка.       Констанс не знает обо всем этом, может только догадываться, какие именно моменты происходят между её сыном и его невестой. Ты ведь помнишь, как делаются дети, верно? Они точно не появляются из воздуха. Кому-то нужно много времени и стараний, кто-то мечтает о семье несколько лет, а у кого-то все получается гораздо легче.       У них все должно получаться легче – Джаред и Марго и так переживают слишком многое на работе, забивают головы многочисленными ненужными фактами, терпят раздражающие рабочие моменты. Констанс хочет, чтобы её маленький мальчик, что даже в сорок выглядит на двадцать, а ведет себя на десять, был счастлив, как и теперь уже тоже её маленькая девочка. Австралийка с красивой улыбкой, с красивыми розоватыми губами, с яркими светящимися глазами. Они очень сильно подходят друг другу и вместе выглядят просто шикарно. Это признал даже Шеннон, на этот раз нормальным голосом, без каких-либо намеков и издевательств. Джаред и Марго – одна из самых красивых пар в мире в принципе, одна из самых волшебных, Констанс это знает. Видела, как они заботятся друг о друге, как Робби запускает пальцы в темные короткие волосы, внимательно слушает, целует в лоб и подходит еще ближе, чтобы обнять своего жениха. Марго тоже очень и очень счастлива.       Женщина одергивает себя, стоит австралийке зашевелиться и чуть повернуться, коснуться виском ребер Лето. Доброе утро, Констанс, у тебя много других дел. Давай, вперед, иди дальше. Твои мальчики хоть иногда и скрывают это, но являются настоящими прожорливыми маленькими детьми, особенно старший. Когда у тебя появятся внуки, они очень сильно будут похожи на своих отцов. Очень. Такое впечатление, что родителю и ребенку будет одинаковое количество лет. Женщина улыбается, представляя Джареда и сначала маленькую девочку, а потом и мальчика – дети сидят и с удивлением ловят каждое слово, что произносит мужчина. Бархатный голос Джареда Лето завораживает, и это знает сама Констанс. Она много раз засыпала под его тихие рассказы, что были придуманы специально для того, чтобы упрямая женщина закрыла глаза и откинула голову на подушку. Из-за возраста начали появляться болезни, миссис Лето начала попадать в больницы, которые на дух не переносила.       — Мам, спи. Тебе надо спать и набираться сил, иначе скоро придет Шеннон, и тогда тебе точно придется закрыть глаза. Ты ведь знаешь, его дар убеждения куда лучше моего.       Шеннон, как старший мужчина в семье, был намного жестче своего брата. Джаред был скорее… дипломатом, если так можно было говорить, в то время как Лето-старший выносил неприятелей напролом подобно быку, насаживающему опасный объект на рога. Но бывали и такие времена, когда оба её мальчика, хмурясь, напоминали Констанс о предосторожностях и указаниях врача. Когда-то они, мелкие и непослушные, получали свое по первое число, а теперь, будучи выше её на голову и на полголовы, позволяли себе разговаривать с ней повелительным тоном. Вот двое темноволосых паршивцев.       Констанс завтракает не сразу же после пробуждения. Женщина вытаскивает нужные продукты из холодильника и оставляет их на столе. Она отодвигает стеклянную дверь и выходит из дома, осматривает бассейн, но не поднимает глаза к небу. Несмотря на то, что солнце только-только начало подниматься, оно в городе ангелов довольно-таки мощное и яркое. Констанс привыкла активно проводить свое утро, поэтому с ключами в кармане покидает участок, медленно направляясь вниз. Врач запретил ей слишком быстрые и серьезные нагрузки, но сидеть на месте ровно она не привыкла. С этой стороны дома, слава богам, не так много людей. Небольшая улочка, больше напоминающая путь к парку, переходит в улицу большую, которая петляет между роскошными домами. Её сын однозначно знал, в каком районе покупать себе особняк, больше похожий на базу НАСА.       Проходит минут пятнадцать, когда она, улыбаясь продавцу находящейся рядом булочной, покидает небольшой магазин и направляется назад домой. На обратный путь тратится куда меньше времени, но, возможно, ей так просто кажется. Констанс в далекой-далекой молодости изъездила больше половины страны, увидела столько людей, что в голове все до сих пор не помещается – до сих пор, когда прошло столько времени. Лос-Анжелес – лишь маленькая часть огромной планеты, которую, к сожалению, ей пока изучить не удалось. В скольких уголках мира побывали два её мальчика? Куда еще они хотят там поехать?       Во время готовки миссис Лето разминает шею и делает размеренные вдохи и выдохи. Утренняя «пробежка» прошла тихо и спокойно, она даже вспотела. Слава богу, её не ищут фотографы. Она ведь не знаменитость, зачем она им нужна? В то время как Шеннон и Джаред и шага не могут ступить без звука затвора камеры, она живет по соседству с самыми оплачиваемыми актерами и остается незамеченной.       Из колонок включенного телевизора доносится приглушенная музыка. Какой-то утренний релакс: если честно, на несколько минут Констанс вновь чувствует желание упасть в теплую кроватку и поспать, но оно быстро уходит. В этом и есть минусы столь раннего пробуждения.       Она наливает себе чай и насыпает салат в отдельную тарелку, когда в затылок приходится еле заметный поцелуй, а потом сильные руки обхватывают её.       — Шеннон, до инфаркта меня хочешь довести?       — Хочу обнять свою прекрасную маму.       — Я же просила предупреждать меня за километр, а еще лучше носить с собой колокольчик. Звенеть телефоном. Не знаю, как захочешь.       — Ну мам, — руки старшего сына она так или иначе узнает: в то время как Джаред с юности был избирательным в питании и уже вот как больше двадцати лет не ел мяса, его брат не отказывался от лишней порции. — Прости.       — Уже не в первый раз такое, маленький ты мой.       — Мам.       — Ага.       Называть Шеннона маленьким… можно, но с натяжкой. Вы вообще его видели? Вы вообще вот видели его вживую? Эту гору мышц и самодовольный уверенный взгляд блестящих глаз, словно он что-то задумал. Мозг у старшего Лето работал просто прекрасно, так что можно было не сомневаться, что мужчина действительно «что-то там задумал». Острый на подколки язык и заглушающий все и вся смех, что то и дело слышит бедняжка Марго. Девушка, устав от вечных шуток, похрабрела и научилась отвечать на них – то щелкнет старшего по носу, то кинет в него апельсином и скажет поймать, то отвлечет его, то напомнит о своем состоянии. Она же в положении, Шеннон. Она тебе устроит беременную женщину, а потом расскажет Джареду, что ты не принес ей манго и авокадо тогда, когда она попросила.       — Давно не спишь? — Констанс взглянула на своего старшего сына, дожидаясь ответа, в то время как он критично осматривал содержимое холодильника.       Полки были полностью заполнены продуктами Джареда. В запасе не было мясных блюд, от чего Шеннон поджал зубы и закатил глаза. Есть «траву» он определенно не хотел. Сколько раз говорил этому мелкому паршивцу, что мясо хотя бы иногда – неплохой такой источник силы и быстро работающей головы, на что Джаред лишь смерил его тяжелым взглядом и продолжил жевать свои одуванчики.       — Минут двадцать валялся в кровати. Сны какие-то тупые были, если честно… я окно вчера закрывал, а потом забыл открыть. Духота. Из-за этого приснилась хрень.       — Я заходила вчера, окна были чуть ли не настежь открыты.       — А потом заходила Марго, и я их закрыл.       Констанс еле заметно улыбнулась. К будущей миссис Лето вся их семья относилась с любовью и нежностью. Марго – маленький светлый ангел, которого просто нельзя не любить. Смущенная улыбка, которая менялась лишь в присутствии Джареда. На младшего сына Констанс актриса смотрела с невероятной любовью и обожанием. Констанс, если честно, вообще не видела, чтобы кто-то на кого-то так смотрел.       — Ты будешь?..       Шеннон устало смерил содержимое её тарелки. Издеваются они тут все, что ли. Не это с утра должен есть здоровый мужской организм, что бы Джаред там ни говорил. Какие одуванчики, какой творог, какой салат с этим его авокадо и какие морковные котлеты.       — Нет, спасибо.       Бедный Лето-старший открывает свою «заначку на черный день». Хлопья с молоком. Определенно все тут с него издеваются, раз приходится употреблять в пищу вот это, и оно, между прочим, стоит тут уже не первый месяц. Надо пополнить свои запасы. Скажи еще спасибо за то, что твой собственный кофе никто до сих пор не придумал куда-то вылить, могут же.       Констанс садится за стол и закидывает ноги на соседний стул, набирает немного творога на кончик ложки и пробует на вкус. Шеннон поворачивается спиной к тумбочкам и опирается на них, держит в руке тарелку, наполненную молоком. Просто шикарно, мать вашу.       — Их надо, вроде как, будить.       — Зачем?       — Ну… — Шеннон обводит комнату глазами и кивает в сторону.       — Разве сегодня? — Констанс чувствует себя так, будто забыла день недели. Кстати, что сегодня? Среда? Четверг? Или вообще вторник?       — Ага, сегодня. Мы еще вчера проверяли машину.       — Ты их повезешь?       — Кому ты еще доверишь родителей своего внука или внучки? — Шеннон усмехается и смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж.       Прежде чем идти вниз по лестнице тогда, Констанс прикрыла дверь спальни Джареда. Шеннон не видел той спокойной и красивой картины, которую видела она – малышка Марго, очаровательно сопя и обнимая своего жениха, прижималась к нему, принимая какую-то невероятную позу. Джаред тем временем лежал на спине и дотрагивался до кожи невесты рукой. В другом случае Констанс подошла бы и подоткнула одеяло – маленький Джаред то и дело сбрасывал с себя плед, поджимал колени к груди и вздрагивал, но не просыпался.       — Им даже погулять нормально не дают, вон, куда приходится ехать.       Джаред и Марго решили пару дней провести недалеко от национального заповедника, где их точно не подумают искать ненормальные фотографы. Джаред пообещал Марго никакого скалолазания во время её беременности и в то время, пока ребенок будет совсем маленький, Марго же пообещала «начистить ему уши», если он свое обещание нарушит.       Ехать нужно было около трех-четырех часов, и… вообще, как бы то ни было странно, предложение выдвинул сам Шеннон. Он же предложил отвезти их туда – парочка еще удивленно переглянулась. От старшего Лето редко можно было дождаться настолько странной… жертвенности. Как объяснил сам Шеннон – ему просто нечем заняться. Скучно ему. Да и Марго давно не дышала свежим воздухом, нормальным свежим воздухом, а не этими испорченными выхлопами газами.       Там можно было арендовать домик или несколько комнат – остаться на время, отдохнуть. Марго оказалась не против, за был и Джаред, вот только Шэрон достаточно долго сомневалась. Дня три, в то время как Шеннон все пилил её и пилил, слыша в ответ «отстань, у меня работа, я серьезно». Один раз он позвонил именно в то время, пока бедный врач осматривала одну из своих пациенток, за что получил несколько десятков ужасных матерных слов в свой адрес. Впрочем, даже когда они встречались, Шэрон не отличалась робостью. Она всегда показывала свой характер, могла и по лицу заехать.       — Э, не-е, не надо их будить. После завтрака как-то. Я сам, — о, Джаред, ты даже не знаешь, какой сюрприз тебя ждет. Шеннон расщедрился, поэтому наберет тебе полные сумки твоих одуванчиков. Будет кормить Марго нормальной едой, она ведь сейчас кушает за двоих, бедная, а ты будешь продолжать уплетать свою траву. И – надо ведь – этот паршивец и невесту свою почти склонил к своему ужасному питанию. Как Шеннон ни старался, не смог вернуть мелкого на путь истинный. Вот ведь упрямый кусок непонятно чего, а.       Лето-старший довольно улыбается, пока организм давится хлопьями. Спасибо, что ты хоть от них не избавился, Джаред. Видите ли, не место в этом доме огромным кускам мяса, которые Шеннон забрал у знакомого не так давно. Умный Джаред попросту взял их и перепродал. Взял. И. Перепродал.       Конечно, здесь есть вина и Шеннона, но он этого никогда не признает. Нечего было ссориться. Марго на них двоих до сих пор смотрит так, будто через мгновение встанет и всыпет обоим от души.       Шеннон самодовольно улыбается. Прекрасный маленький братец, получишь ты еще своими одуванчиками по первое число.