Рапсодия

      Кожа на руках у Джареда сухая, иногда еще и потрескавшаяся, подушечки пальцев черствые, будто бы он променял кожу на столетний шершавый камень. Марго то и дело приходится надувать щеки, критично осматривать свое чудо (которому, на секундочку, уже очень-очень много лет, а ведет оно себя как трехлетнее), брать крем в собственные руки и наносить на поврежденные участки. Сам Лето-младший о таких вещах может забыть, тем более, выходы в свет сейчас им точно не грозят. За такое состояние кожи Джаред может сказать «спасибо» своему любимому скалолазанию, и нет, Марго, в принципе, и не против, у каждого человека могут быть свои интересы, но только не сейчас.       И не забывай о своих покрасневших руках, мистер.       Надо сказать, свое Джаред Лето точно получил с лихвой. Договаривались они не то, чтобы долго, сколько упорно. После удара подушкой по затылку и по носу мужчина тяжело вздохнул и согласился. Никакого скалолазания во время её беременности или же пусть будет скалолазание – вот только Марго тоже будет участвовать. Джаред, обеспокоенно оглядывая округлившийся живот своей невесты, сглотнул и спорить зарекся сразу же. Что тебе там говорил старший брат про ту самую девушку, которая подойдет тебе идеально? Ты не сможешь ей перечить? Она будет еще упрямее тебя? Наверное, Шеннон в этом плане просто экстрасенс долбанный. По крайней мере, Марго с морковкой и яблоком наперевес выглядит жутко.       В один из размеренных и тихих вечеров Лето решает, что неплохо было бы рассказать своей девочке о тех… ну, в общем, это ведь уже было, верно? Было и прошло, беспокоиться сейчас она точно не будет. Он всего лишь расскажет, как они там и куда забирались после того, как Джаред плюнул на все и после смывки зеленой краски с головы отправился в горы. Он ведь именно тогда и начал снимать Great Wide Open, настроение выдалось как нельзя хорошее, располагала погода, располагали условия. На самом деле, тогда, после окончания съемок «Отряда» (первого его, считай, фильма после «Оскара») на Лето-младшего нахлынула непонятная хандра. Впрочем, Шеннон лишь усмехается и говорит, что она еще и до «Отряда» была, ничего удивительного.       В один из вечеров Джаред, пытаясь отогнать от себя нахмуренную и возмущенную Марго уверениями о том, что он все сам сделает, все же сдается и терпеливо, как нашкодничавший карапуз, ждет, пока невеста с ювелирной точностью нанесет ему на руки какой-то питательный крем. Марго выглядит сосредоточенной, уверенной и расчетливой. Его взгляд скользит по её открытым ключицам, опускается ниже и исследует вздымающуюся грудь, замирает на животе. Твою мать, почему она настолько сексуальна именно сейчас? У него в голове тоже гормоны, иначе и не объяснишь. Кажется, что он еще никогда не хотел её настолько сильно, что он готов послать все к чертям, наплевать на приоткрытую дверь, уложить свое сокровище прямо на теплый ковер и коснуться губами бьющейся жилки.       Актриса не жалуется, но постоянно напоминает о том, что его коже нужен серьезный уход из-за того, что он её со своим скалолазанием вообще не жалеет. Зато кожа её самой – просто… сказка, мать его так. Он готов прямо сейчас рисовать влажные линии языком и ставить красноватые отметины, засосы, от которых бывшая (в его голове так уж точно бывшая) Робби загорается как новогодняя елка, смущенно хлопает его по руке, а потом идет и кое-как это все «безобразие» замазывает.       В такие моменты Марго называет его дурачком и напоминает, что ему не семнадцать, не пятнадцать и даже не десять. Взрослый, вроде… стоит посмотреть на его самодовольное выражение лица в данный момент, чтобы понять, насколько он взрослый.       Но это же, черт бы вас тут всех побрал, на самом деле издевательство. Она его буквально истязает этими своими ни на что не намекающими нарядами, длинными кофтами, майками, из выреза которых он может увидеть все то, что ему так хочется увидеть, кардиганы, футболки… Марго, значит вот так вот? Ну что же, хорошо. Он тоже может с тобой поиграть. Осталось только понять, действительно ли бедняжка с тобой играет, Джаред, или ей просто удобно в этой одежде, что она тебе и говорила не так давно. Ткань не сдавливает растущий живот, не причиняет дискомфорт. Вечно твои глаза куда-то не туда смотрят.       На самом деле, он и не хочет иногда её слушаться. Вот как можно променять те минуты, когда это светловолосое чудо сидит прямо перед тобой, серьезно смотрит на твои пальцы, размазывает крем своими руками, старается, хмурится, словно по сложнейшему рецепту тут на конкурсе поваров что-то готовит… как все это можно променять на какое-то послушание? Зачем? Действительно, для чего, Джаред?       Марго недовольно закатывает глаза, растирает указательным пальцем крем по внешней стороне ладони мужчины, поднимает голову и сталкивается с ним взглядом. Поразительно, но сколько бы времени ни прошло, наверное, она всегда будет так реагировать поначалу – смущается, прячет взгляд, судорожно вздыхает, пока по телу проносятся целые стаи мурашек. Ему хочется отбросить все куда подальше и притянуть девушку ближе к себе – напряженная Марго подрагивает, сносит ему нахрен крышу, заставляет забыть абсолютно все. О чем вообще еще можно думать, когда рядом с тобой твоя невеста? Твоя маленькая австралийская птичка, что носит твоего ребенка? Марго так требовательно запускает пальцы ему в волосы, притягивает к себе, отбрасывая первоначальную нерешительность. Она совсем не стеснительная и робкая девочка, нет-нет. Прямиком из Австралии ему поставили миниатюрного дьявола с блестящими глазками и красивой улыбкой. А про улыбку кстати… нет, Джаред, соберись. Не смотри на то, как эта безобразница закусывает нижнюю губу и кивает головой в знак согласия. О чем ты там говорил? Вспоминай. А, об оборудовании. Да, расскажи, насколько было важно в тот раз подобрать оборудование. Вы ведь чуть не попали под сильный ливень, а ты, дурак, чуть не потерял половину отснятого на тот момент материала.       — Ты так и не говорил, насколько это было удобно?       — Что? — не сразу понимает он и хмурится в ответ. Отросшими ногтями девушка щекочет внутреннюю сторону его ладони, Джаред даже вырваться на какую-то секунду хочет, но тут же берет себя в руки. Покажи перед ней свою слабость, и потом она это будет использовать ближайший год. А если учитывать, что и ты Марго пытал щекоткой не так давно – плохо тебе придется, Лето, очень плохо.       — Снимать в таких условиях. Ты же не просто стоят и смотрел. Поиски лучшего кадра, все такое…       — Сначала решили делать все с первого раза, но потом… запороли пару дублей, устали и сели перекусить.       — О, отличная съемка.       — Алексу тоже понравилась.       — Я тоже хочу поучаствовать, мистер.       — Обязательно, в титрах не придется особо изворачиваться, фамилия же будет одна, заменим только имя.       Марго прищуривается, видимо, замыслив что-то не совсем доброе. На её губах играет опасная улыбка, Джаред уже не раз видел подобное игривое настроение. Бегите от мисс Робби (почти что бывшей Робби!) как можно подальше, такое выражение её прекрасного личика ничего хорошего не сулит.       Через несколько секунд Лето на себе может понять, почему.       — Что ты там говорила про мой возраст?       — Ну я же априори младше, — она хихикает, удерживая его нос между собственными указательными и средними пальцами. Надавливает костяшками на крылья носа, облизывает свои развратные и пошлые розовые губы, опять будто бы в груди у него что-то голыми руками сжимает, и улыбается. Вот хулиганка.       — Марго, ты ужасно себя ведешь.       — О, кто бы говорил.       Она продолжает довольно улыбаться и отпускает его. У Джареда теперь и нос в этом белом креме, но без разницы, если честно. Достаточно просто видеть эту довольную девочку перед собой – а она действительно именно девочка, лет шесть от роду, такая же активная, неугомонная и громкая, любопытная и постоянно сующая свой нос куда не надо. А еще ответственная, прибавляет голос шепотом. Марго беспокоится, как бы ты ни говорил ей перестать это делать, следит за тобой, волнуется и переживает. Он не маленький ребенок, ну честно, он все понимает. Хотя, судя по тому, как на него порой смотрит мама, Шеннон, Томо и Марго, не понимает он еще многого.       Светловолосая актриса с серьезным выражением лица размазывает крем между собственных пальцев. Организм требует куда больше питательных веществ, он теперь работает сразу для двоих, и Джаред чувствует себя немного некомфортно. Никогда не думал, что все может оказаться так, да? Да о таком и не задумывается никто, в принципе. Это же естественный процесс, некоторые мужики-идиоты вообще мало внимания этому уделяют, но у тебя все мысли только об этом – о Марго и о том, что ей иногда бывает плохо, иногда кружится голова, на теле появляются прыщики, которые она замечает с ужасным раздражением, кожа становится очень и очень сухой. Это просто тупейшая идея – полагать, что женщина должна со всем этим справляться сама, что это «её работа». Как бы ни так.       Противный голос напоминает Лето, что это он, собственно, тут… как бы… ну, ответственный за это в большей степени. Все благодаря тебе и твоему сумасшедшему желанию, из-за которого голова оказывалась не на месте, поэтому это совершенно нормально – то, что ты рядом. Он видел, как завороженно смотрела на него Марго несколько раз, а потом ближе к вечеру говорила что-то о том, что с её матерью такого не было. Никто не помогал. Подружки Робби, которые оказывались беременными, тоже справлялись с этим практически в одиночку. Марго утыкается носом в его шею и медленно касается кожи губами. Еле слышно шепчет что-то вроде «спасибо».       Сегодня просыпается первым он: какого-то черта активировал будильник на своем телефоне, который пришлось тут же вырубать. На его радость Марго просто лежала рядом и не проснулась, когда он рванул в сторону, схватил телефон со прикроватной тумбочки и к хренам выключил звук. Девушка лишь причмокнула губами на манер младенца, спрятала левую сторону лица в подушке и продолжила сопеть. Волосы на её голове больше напоминали взрыв или же состояние фабрики после погрома, и это выглядело абсолютно нормально. Никто не просыпается с идеальной прической. Под глазами были небольшие круги: актрису все продолжало воротить от резких запахов. Шеннон, вздумавший поджарить на кухне бекон на днях, получил половником в бочину и оставил свои затеи до полудня.       Под еле слышное сопение Джаред кое-как прибрался в комнате. В то время как он продолжал любить чистоту, бывшая Робби могла спокойно себя чувствовать и в небольшом беспорядке, что его несколько раздражало. Полотенца были отправлены в стирку, вещи в шкаф, а куча постельного белья пошла в корзину для будущей стирки. Мужчина продолжал отгонять от себя любые напоминания о той ночи, кошмарной и жуткой ночи со следами крови на простыне.       — Какое шикарное доброе утро, — шепот заставил его замереть на пару секунд, чтобы после повернуться и увидеть довольно улыбающуюся рожицу, выглядывающую из-под одеяла. Знала ли она вообще, как выглядит, эта Марго? Половина населения земного шара завидует тебе, Джаред Лето, и была бы не против занять твое место.       Актриса с интересом, словно никогда не видела, рассматривает глифы у него на руках, татуировки на спине и на груди. Пальцем Марго обычно обводит линии у него на спине, надпись на груди на латинском то и дело изучает. После стандартного вопроса о том, что это вообще означает, она ждала пару месяцев после того, как спросила, почему именно латинский. Тут у Джареда было как-то не очень много объяснений. Ну, просто… получилось так.       — Рад, что тебе нравится.       С наглым и радостным видом она попыталась затащить его в постель, но потерпела сокрушительное фиаско. Насупилась, привстала на локтях, хмуро поглядывая на свой живот, скрытый под простыней.       Единственное, за что стоило благодарить придирчивое обоняние австралийки – за коренное изменение её «диеты». Даже Констанс начинала хихикать, когда подмечала, что Марго с каждым днем все активнее пересаживается на такие же продукты, что употребляет в пищу её жених. Иногда девушка смотреть не могла на мясо, поэтому в ход шли морковные котлеты, котлеты из шпината и грибов.       — Ты нормально себя чувствуешь? — она собрала волосы и набросила на плечи легкую кофту, которая, если честно, совершенно никак ему не помогает. Тело собственной невесты так и притягивает его как какого-то наркомана. Успокойся, Лето, в конце концов, она ведь с тобой, тут, рядом. Мужчина отпивает глоток кофе и вопросительно смотрит на тоненькие взлетевшие брови. Чего она придумала на этот раз?       — Ну, не жалуюсь, а что? С чего такие вопросы?       — Мы точно едем сегодня?       — Не хочешь?       — Наоборот, просто у тебя же болела рука, дядя, ты забыл?       У Марго ярко выраженный материнский инстинкт, который со сроком только увеличивается. Если сказать ей об этом, если вообще каким-то образом связать её поведение с временным положением, то можно получить втык. Всех вокруг она опекает еще активнее, и если Шеннон может как-то убежать от этого, то Джаред… Джаред нет.       — Все отлично, больше не болит, я тебе вчера говорил.       — А потом тебе плечо мазали мазью, никто не забыл, представляешь, — бурчит заходящий в комнату Шеннон, осматривая Марго. Робби, уже привыкшая к подобному вниманию со стороны любого, кто пройдет мимо нее, отправляет в рот еще один кусок яблока.       Вообще, Ше… на чьей ты стороне, а? Джаред прищуривается и недовольно смотрит брату в глаза, а тот лишь пожимает плечами.       — Что? Я же не смогу возить за вами десяток врачей, поэтому отвечай честно.       — Все хорошо.       — Неужели?..       — Хочешь выйти, проверить? — брови Шеннона подлетают вверх, а сам старший брат непонятно как забирает из рук младшего кружку и отпивает кофе. Мужчина делает несколько глотков, прежде чем отдать предмет и отскочить в сторону.       — Воу, Джаред, а ты тот еще самец, я все понял. Замолкаю.       Барабанщик имел неосторожность сравнить Джареда с огромным волчарой, что защищает свою будущую семью от взгляда любого незнакомца, за что получил уже от Марго щелчком по носу. Она как-то быстро для самого Шеннона переквалифицировалась из тигрицы в волчицу, да и с беременной женщиной ему посоветовала не спорить сама мама, именно поэтому мужчина как можно скорее ретировался.       — Время идет, а вам обоим как было по пять лет, так и остается, — недовольно бормочет Марго, после чего усмехается.       — Ну, я бы в твоем случае напрягся, Джаред же у нас через пару месяцев… — Шеннон производит какие-то странные жесты в сторону живота актрисы, видимо, желая сказать, что пятилетний отец для новорожденного ребенка – вещь опасная, но Марго демонстративно покашливает. Приходится замолкнуть.       Небольшой чемодан собирался несколько дней подряд с помощью Констанс: именно поэтому женщина запуталась, когда там выезжают её чудики. Марго поднимается наверх, чтобы еще раз проверить все препараты, пока Джаред отодвигает переднее пассажирское сидение. Шеннон изо всех сил сдерживается и прикусывает губу изнутри: видимо, барабанщик отчаянно желает брякнуть что-нибудь эдакое, но ему все время мешают и предусмотрительно останавливают.       — Тебе точно удобно будет возиться с нами?       — Я же говорил, что…       — Ты при Марго говорил, скажи теперь мне, — Джаред, между прочим, и сам может справиться, Шеннон, правда. У тебя наверняка есть дела, и пусть они едут всего на пару дней, но дома останется мама. У него, Джареда, скоро будет ребенок, хоть в это до сих пор верится с трудом, и уж с заданием доехать до места отдыха он справится. Тут всего ничего ехать. Пару часов.       — Эй, братан, я же говорил. Все нормально. Я звонил Шэрон, кстати, еще раз. Если что, то мы на связи. Мама тоже поехала бы, если бы не встреча с Ларри, хватит заниматься ерундой. Я сказал, что сам хочу туда поехать, но не буду вам двоим мешать в особо прекрасные моменты. Ты ведь знаешь, что волки бросаются на любого, кто…       — Шеннон, ты нахер получишь сейчас.       — Я сейчас несколько часов за рулем просижу, не надо меня калечить.       Дальнейшие сборы протекают довольно быстро. Марго прощается с Констанс на пару деньков, обещает звонить каждые пять часов (или хотя бы утром и вечером каждого дня), получает недовольный взгляд от Шеннона в свою сторону, когда забывает, что ей нельзя поднимать ничего, что тяжелее одного килограмма, надувает губы и плюхается на заднее сидение. Как маленький ребенок. Удивительно, но никаких фотографов вокруг дома не обнаруживается. Парни многое теряют на своем круглосуточном дежурстве – никто так и не получил реальных подтверждений положения Марго. Об этом не заявляли в сети, не говорили в интервью, об этом решили молчать. Кому данный факт вообще может быть важен? Это только для них, для их семей, этого достаточно. Посторонние люди найдут, чем заняться.       Часть пути Марго разговаривает с Шенноном, расспрашивая о перспективах его «кофейного дела» и об инвестициях, которыми они вдвоем с Джаредом так увлеклись, пока сам младший Лето пытается дозвониться до администрации той зоны отдыха, куда они едут. Мужчина договорился предупредить дежурного за несколько часов до прибытия, поэтому несколько минут висит на трубке, слушая странную успокаивающую музыку и зевая. Робби напяливает на голову шляпу и надевает огромные темные очки. Так её не узнать, можно легко спутать с девочкой, своровавшей мамину помаду, если бы не живот, который уже мало что может скрыть. Марго своего положения не стесняется и не старается закрыться, она довольна, она готова показать каждому удивленному средний палец и пройти своей дорогой.       Вообще, Джаред даже задерживает дыхание и концентрируется: Шеннон впервые за эти дни не гонит свои шутейки с намеками, а с серьезным видом пересказывает Марго какую-то там таблицу. Приходится висеть на телефоне с пятнадцать минут, и младшего Лето это откровенно выбешивает. Он старается себя контролировать и не подавать вида, когда маленький палец касается его виска и заправляет прядь волос за ухо.       Подумать только – несколько секунд наедине с ней все продолжают и продолжают действовать на него успокаивающе. Даже не надо ничего громить и выпускать свой пар матом в три этажа. Сотрудник, что оказался не на месте в момент звонка, все просит прощения. Внештатная ситуация там у них какая-то. Джаред глубоко вздыхает и нажимает «отбой», в то время как Шеннон не замолкает и рассказывает Марго о том, как однажды потеряли багаж Джареда, так что ему пришлось просить часть вещей у своего любимого старшего брата, которого он так уважает.       Старший Лето умеет ехать отлично тогда, когда захочет. Дорога не чувствуется вообще, и Марго, разминая шею, с интересом смотрит на своего жениха.       — Ты же не… — он даже не успевает ничего ответить, когда голова девушки оказывается у него на коленях. Внедорожник огромный, места тут всем хватит – даже актрисе, чьи движения теперь могут быть не настолько резкими и быстрыми, как раньше. Ей удается поджать ноги и поднять их, выпрямиться с помощью Джареда и прикрыть глаза на пять минут. — Даже не думала, что будет так удобно.       Он тоже не думал, Марго, что ты будешь вот так беззастенчиво касаться его руки и вновь чертить непонятные линии в то время, как Шеннон сидит прямо перед ними и продолжает рассказывать, как Джаред один раз заблудился в незнакомом городе и блудил там четыре часа. Старший Лето откуда-то почти все помнит, даже глупые истории из тех времен, когда группа была еще никому не известна, а его младший брат старался пробиться на экран хоть как-то, хоть снявшись в одном-единственном эпизоде.       Какую-то часть пути они уже проехали, так что остается не так много. Путь в принципе кажется коротким тогда, когда это чудо лежит у тебя на коленях и довольно поглядывает снизу верх, дотрагиваясь указательным пальцем до кончика твоего носа и неслышно хихикая.