Рапсодия

      Марго спала после долгого высасывающего все силы из неё дня. Если честно, то Джаред был в огромном шоке со всего того, что он увидел. Картина, которую он наблюдал несколько часов, просто не укладывалась в его голове. Нет, он приблизительно знал процесс родов, знал, что это не «совсем» легко, но он никогда не присутствовал при нем лично. Да и с чего бы ему это делать? Раньше он никогда не был тем, кого бы пустили к женщине, которая рожает. Ни её близким другом, ни отцом ребенка, ни его дядей, никем, по идее. Хотя, погодите, пускают ведь только отца ребенка, правильно?       В общем, даже с этим он запутался.       Лето поднял голову и уставился на своего брата. Точно. Его-то к Марго не пустили, он ждал последние несколько часов в холле, и, по его собственным уверениям, вспотел «как шлюха на мессе». С чего Шеннон решил использовать именно этот пример, непонятно, но зато Джаред прекрасно его понял, когда подошел ближе и разглядел капли пота у старшего брата на лбу. Запах одеколона перекрывал запах пота и не давал ему вырваться наружу, но видок у Шеннона был еще тот.       Вот что значит, мать вашу, роды.       Да он сам ни черта не понял. Особенно когда ему позвонила Шэрон со словами «все началось, приезжай как можно быстрее, она ждет», и он, как заведенная игрушка, бегал по дому туда-сюда в поисках чего-то. Вспоминал, надо ли взять то и это, а потом вдруг понял, что все необходимое давно есть у самой Марго и её врачей. Многие вещи платные клиники, как эта, предоставляли абсолютно задаром.       Марго спала, а он чувствовал себя абсолютно потерянным маленьким мальчиком. Хотелось прижаться к ней, уткнуться носом в волосы, вдохнуть знакомый родной запах и успокоиться, но Шэрон заранее предупредила, что новоиспеченной матери нужен покой. С ума сойти.       С ума сойти.       Он же теперь отец.       Твою мать.       Все официально.       Незаметно для всех, но не для самого себя, Джаред дрожит как сраный щеночек на морозе. Ему чуть ли не впервые в жизни до усрачки волнительно. Он вообще не может понять, что происходит. Он ничего не может понять. У него в голове – смузи, перемешанная с чем-то каша, но только не четкие мысли.       Ты теперь отец, мужик. Как тебе твоя новая роль?       Джаред чувствует, как на его затылок пялится одна из медсестер – она тут стоит для подстраховки. Мало ли что может произойти. Мало ли что учудят его руки. Женщина стоит и внимательно смотрит за тем, как его руки, ведомые первородным инстинктом, обхватили сверток с его собственным ребенком.       Он держит своего сына и до сих пор не может понять какой-то частью своего головного мозга, что это – его сын. Черт, Лето, а ты, оказывается, еще тот тупица.       Малыш спит.       Джаред пытается найти в его чертах хоть что-то, что подтвердило бы их родство, смотрит на маленький красный нос, на длинные ресницы и закрытые глаза, какой-то частью сознания понимая, что перед ним новорожденное существо. Все дети так или иначе похожи. Сейчас он не обнаружит никаких признаков того, что у ребенка его уши, его губы, не дай Бог, конечно, но его сумасшедшая башня в голове. Джаред про себя отмечает, что лучше было бы, если бы он больше взял от Марго. От мамы мужчина знает, что с ним в детстве было достаточно тяжело. Слишком своенравный. Джаред не боится трудностей, но этот ребенок у него первый, у него, сорокалетнего дядьки, поэтому… он был бы не против легкого уровня сложности. Ну или хотя бы среднего.       Младший Лето надеется, что малышу удобно и что свои костлявые руки он сложил правильно. Что ребенок не испытывает во сне никакого дискомфорта.       Интересно, они сейчас способны видеть сны? Младенцы? Что снится этому маленькому негоднику после того, как он несколько часов кряду издевался над своей матерью? Ноги Джареда не стоят на месте и хотят отправиться в палату Марго, чтобы провести все свое свободное и несвободное время там, но голова помнит про запрет. Маме надо отдыхать.       С ума сойти.       Марго теперь мама.       А он теперь папа.       Твою ведь.       Мать.       — Тебе же сказали не стискивать так сильно, — шипит на него Шеннон. Старший Лето разговаривает исключительно шепотом, но метает молнии похуже самого Джареда. Ответственный новоиспеченный дядя. — Дай мне подержать, папаша.       — Подожди, — отвечает младший Лето, удерживаясь от того, чтобы показать язык. Сейчас можно еще поспорить, кто в данной ситуации младше. Они или младенец. В такие моменты братья Лето похожи на детей без башни в голове, как говорит Констанс.       Но в конце концов, он же… отец. Он имеет право подержать своего ребенка или как?       Джаред не отрывает взгляд от красноватого маленького лица. Ребенок укутан в белоснежные пеленки, поэтому личико – единственное, что остается «на свободе». Он размеренно дышит, и Джаред может почувствовать, как ребенок вдыхает и выдыхает. С ума сойти. Он сейчас на самом деле начнет вести себя как долбанутый.       Какой ты отец, Джаред Лето? Ты в лучшем случае какой-то… троюродный трехлетний брат. Взрослости в тебе ноль, но это ты слышишь чуть ли не каждый день. Все сам прекрасно понимаешь, но с тем же ответственно сам себе заявляешь, что достаточно зрелый для такого, что сможешь заботиться об этом существе, что сделаешь все, чтобы ему было комфортно и хорошо.       И чтобы его мать чувствовала себя лучше всех.       Он до сих пор не может прекратить думать о том, как Марго кричала во время родов. Наверное, это будет преследовать его в кошмарах. Он даже не мог ничем помочь своей любимой женщине. Приехал и просто стоял, держал её за руку, убирал волосы, падающие на лицо. Думаешь, от этого ей становилось лучше? Как бы не так.       — Он такой маленький, — шепчет младший Лето сам себе.       — Ты это уже четвертый раз говоришь, — резонно замечает Шеннон.       — Вообще-то за прошедшие три минуты он не вырос, — оправдывает себя Джаред, сжимая правую руку. Пальцы проходятся по мягкой ткани, а кожа чувствует невероятное тепло. Ребенок очень теплый.       А еще он до сих пор красноватого цвета, весь в этих морщинках, весь какой-то… больше похож на детеныша шарпея. В голове все крутится один и тот же вопрос: а точно ли этот ребенок его? Не то, чтобы Джаред не доверял Марго, сколько он не доверяет самому себе. Способен ли он на… это?       Судя по тому, что Марго кричала ему во время родов… о том, что не подпустит его с его «штукой» к себе ближе, чем на метр, о том, что пошел он куда подальше… видимо, все он там может. На все он способен. И даже сделать настоящего ребенка любимой женщине.       Ему хочется показать это маленькое чудо Марго. Она так страдала ради того, чтобы он появился на свет, в то время как Лето, по сути, стоял рядом и ничего не делал. В своей голове он, конечно, рожал сам, но так-то от него не было особой пользы. Мог вообще не мельтешить под ногами, хотя Шэрон говорит, что присутствие отца ребенка положительно сказывается на состоянии матери.       Хочется дотронуться до этих больших щек и почувствовать, насколько мягкая у него кожа. Мягкая ведь, да? У детей всегда шелковая кожа, особенно у тех детей, которым и дня от роду нет. Джаред был бы не против, если бы рядом появилась Шэрон и хоть что-то объяснила. Можно по несколько раз – с первого до него все равно ничего не дойдет. Что ему теперь делать? Сколько можно держать его вот так вот? Что… что ему можно петь? Если он на днях споет ему «Sweet Dreams», ничего страшного ведь не произойдет?       Это слишком необычно – понимать, что ты дал жизнь существу, которое находится в данный момент у тебя на руках. Что оно действительно твое, целиком и полностью, и что ты теперь ответственный за него. Марго уже пилила его по поводу нецензурных слов, которые Джаред употребляет каждый день. Придется исключать их из словарного запаса. Они же не хотят, чтобы первым словом малыша было какое-то неведомое ругательство? Вот Марго не хочет, а Джаред от этого заржал, из-за чего получил в ребра.       — Дай подержать, — шипит снова Шеннон, который ждет уже добрых двадцать минут. Передать ребенка из рук в руки им помогает медсестра с темными волосами, ростом куда меньше, чем они оба. Джаред с неохотой расстается с малышом, чувствуя, как львиная доля тепла от него уходит, зато Шеннон расцветает и теперь больше похож на павлина. — Крепкий. Хороший пацан. Постарался ты, Джаред.       Шеннон снова поигрывает бровями, но на этот раз делает это секунды четыре. После этого он полностью увлечен ребенком и тем, как он себя ведет. Маленький мальчик сжимает губы и отчаянно выдыхает, в то время как медсестра шепотом подсказывает мужчине, как держать головку. Маленькие дети еще не могут управлять своим телом, вспоминает Джаред пятый раз за минуту. Он не может держать голову, поэтому ему надо помогать. Его надо оберегать. За ним теперь вообще нужно смотреть каждую секунду.       Лето это немного напрягает. Он все еще не уверен в своих силах. Справится ли?       Джаред внимательно смотрит за тем, как Шеннон держит ребенка, готовый в любой момент указать брату на то, что что-то неправильно. С изрядной долей страха Джаред понимает, что теперь и убить готов – за Марго, что он был готов сделать раньше, за маму, за брата… и за сына.       Сын.       Сколько раз за всю свою жизнь ты слышал это слово? И уже не надеялся, что сам сможешь кого-то так назвать.       У младенца большие глаза – по крайней мере, если рассчитывать тогда, когда он их закрыл, спит, а ты видишь, насколько большие у него веки. У него маленький нос, который больше похож на пимпочку, чем на нос. Это не нос Марго и уж точно не твой. Но и не Шеннона и не мамин. Джаред сильно сомневается, что такой нос имеет кто-то из родни его невесты, поэтому необходимо ждать до тех пор, пока ребенок подрастет. Губы больше похожи на губы Марго, хотя музыкант отмечает что-то среднее между своими губами и губами её. Не тонкие, но и не пухлые. Господи, как же это тяжело.       — Мама уже на подъезде, кстати. Скоро будет, — говорит ему Шеннон, улыбаясь и рассматривая лицо новорожденного. Констанс Лето этой ночью практически вообще не спала, порываясь отправиться сразу с младшим сыном. Остановил её только барабанщик, сказав, что её никуда все равно не пустят, и лучше поехать чуть позже. В чем смысл стоять в холле и отсчитывать каждую секунду?       — Звонила тебе?       — И тебе тоже, дурень. Телефон надо проверять.       — Я его пока что отрубил. Не хочу, чтобы кто-то отвлекал.       — А-а-а. Ну оно и понятно. Лето-младший теперь потребует много внимания, и уж точно не захочет играться с тобой в Снэпчате.       — Иди…       — Джаред, следи за словами, — укоризненно бормочет старший брат, качая головой, — и заткнись. Дай ребенку поспать, иначе будешь виноватым.       Малыш уже успел поплакать, немного поесть, поразглядывать мир, потянуться в разные стороны своими маленькими ручками и попричмокивать губами. Сейчас он устал и был вынужден спать.       — Ты так и не сказал. Как назовете? Шеннон? — улыбается Лето-старший, поигрывая бровями. Джаред внимательно смотрит за тем, чтобы ребенку было удобно. Шеннон тоже не отрывает от него глаз.       — Скажем, когда Марго проснется. Надо вместе решить.       На самом деле, они с Марго уже определились, какое имя выберут, если родится девочка. И если родится мальчик. Джаред хочет, чтобы его невеста проснулась, хочет подождать маму. Тогда они и объявят. А пока он просто лишний раз посмотрит на маленький сверток на руках Шеннона. Теплый сверток. Крохотный.       У него появился ребенок. У Джареда Лето ребенок. Мать твою, Джаред, ты сам в это вообще веришь?