Не отрекаются любя

— Наташа Романова из Мидгарда, Стив… — мечтательно тянет Уилсон. — Я совсем мальчишкой был, когда её увидел… Роджерс вовсе не ожидал услышать это имя. Последнее, что он мог вспомнить об их семье, так это то, как спешно собирались они к дальним родственникам, как от рыжей хохотушки Таши осталась лишь серая тень. — Наташа, конечно, не воспринимала меня всерьёз, смеялась надо мной и моими птицами заодно с сёстрами Картер, но, знаешь, так по-доброму… Но и неудивительно, она уже тогда была девицей на выданье, а мне едва семнадцать исполнилось, — с доброй грустью вспоминает Сэм. — Ты не знаешь, как она? Уилсон с надеждой переводит на Стива глаза, и пока тот собирается с мыслями для ответа, продолжает: — Отец её всегда был слишком строг и ортодоксален, он бы не позволил мне даже мечтать о совместном с ней будущем. Тем более, Хеймдалль тогда готовил из меня своего приемника, а наша вера… расходится с мидгардской, пусть и в мелочах. — И ты отказался от этого? Променял на ратное дело место первосвященника Асгарда? — брови Стива взлетают вверх. — Нет будущего, кроме того, что мы создаём своими руками, — отвечает с мягкой улыбкой Уилсон. — Я смог скопить денег, стал уделять больше времени соколам. Если б не вернувшаяся война — я бы зимой ещё умчался в Мидгард просить её руки. — А как же преподобный? Он так легко принял твой отказ? — Дед со мной целый год не разговаривал, — вспоминает былое Уилсон. — Как она, Стив? Не томи. Если она — почтенная мать семейства, я себе не позволю, ты же понимаешь… — Мои новости будут не самыми добрыми, — сходу начинает Стивен. И Сэм поджимает губы, ловя каждое его следующее слово. — Задолго до намеченного дня свадьбы у Романовой скоропостижно сгорел от лихорадки жених. О любви там и речи не шло, лишь одна родительская воля была причиной для возможного союза. Но люди, заслушавшись нового преподобного Роудса, после этого случая прозвали Наташу "Чёрной вдовой". Раз не молчала она, что не по любви замуж не хочет, так точно ведьма, сгубила своего суженого, не дожидаясь свадьбы. — Что с ней, скажи мне! Она жива? —  мгновенно застывает на месте Уилсон, широко распахнув глаза от плохого предчувствия. — Знаю лишь, что не дожидаясь действий соседей, Романовы спешно собрались и в тот же день отправились к родне в далёкую Ваканду. — Значит, надежда есть. Идём скорее к правителю, — тянет за рукав Стива Сэм. — Тор не отпустит тебя сейчас, в Асгарде нет равного тебе сокольника, — говорит другу Роджерс. — Я знаю, — гасит в себе порыв Уилсон, опуская плечи, — и до Ваканды моим птицам не добраться. — Не теряй надежды, — кладёт руку на плечо Сэму Стивен. — Пока вы оба живы, всё возможно. Лучше скажи, кто стал новым учеником преподобного вместо тебя? — Стивен спрашивает это, чтобы отвлечь от грустных мыслей не только Сэма, но и себя. «Энтони нет… Надежды нет…» — Так ты до сих пор не понял? — удивляется Уилсон. — Хеймдалль выбрал тебя. — С чего ты решил? — изумляется Стив. — С чего ты так решил? — Никому до этого он не просил передавать книги, по которым учил меня. А тут даже срочно мне письмо с птицей послал. К тому же, преподобному не нужен воин, так что вот… — Сэм разводит руками, добавляя: — Единственное, что меня удивляет в этом выборе… Только ты не обижайся, это не предубеждения… — он слегка хмурит брови, глядя на Стивена. — Что именно? — казалось, больше удивиться происходящему Роджерс бы не смог. — Кровь в жилах первосвященника не меньше чем наполовину должна быть асгардской. В связи с этим дед был не очень-то рад женитьбе моих родителей. С самого детства он настраивал меня на то, чтобы искать свою любовь только на родине, мечтал о династии, обучая меня, часто повторял, что полукровки и так на многое не способны. А ты и вовсе мидгардец…