Не отрекаются любя

Тони не может уснуть до рассвета, мысли о случившемся утром не покидают его головы. Он, казалось бы, может понять всех и каждого, но от этого не становится легче. Старк уже жалеет, что уговорил себя помогать в чужой войне. «Сидел бы и сидел себе в Чёрной башне», — думает он, глядя на спускающийся к горизонту диск луны. И жестокая эта необходимость, толкнувшая его поставить ужасающие условия влюблённым… Он и сам ей не рад, но в голову ему начинают закрадываться сомнения. Всё вдруг кажется насквозь пропитанным притворством. «Если бы Локи не говорил, что Вирджиния готова к этому союзу с рождения, если бы не поделился её видениями…» Тони хотелось бы верить, что удивление Тора утром не было наигранным. Но он вспомнил о первом часе их знакомства, о продемонстрированном дружелюбии, понимании и открытости. «С него станется… Первым делом, позабыв о Локи, этот смертник потащил меня наслаждаться танцами служанок в термах, чтобы я соблазнился…» Тут же вспомнились слова преподобного, что кто-нибудь точно захочет его ослабить, что и поцелуя будет достаточно, чтобы лишиться могущества, что никому не нужен слишком сильный союзник, способный обернуться врагом, едва он поможет одолеть Лафея и его армию ледяных великанов. «Они и так безмерно боятся Чёрное сердце, стоит лишь вспомнить разговоры про Говарда…» Из головы не идут слова Хеймдалля о необходимости брака с дочерью Одина. Отец то же самое рассказал ему перед смертью. «Они все лишь используют меня… Ждут правильного момента, чтобы скрутить мне руки… Как я раньше не мог понять… Лишь один преподобный честен со мной». Энтони не выдерживает, порывисто поднимается с постели, и в беспокойстве начинает метаться по комнате в попытках проанализировать слова и поступки Тора и Барнса, надеясь расставить всё по местам. «Если Локи действительно не лгал, говоря о своих чувствах к Тору и видениях, включающих его неизбежную смерть, то царицей вслед за ним, нынешним правителем, станет Вирджиния…» «Уговорив же меня отсрочить свадьбу, Барнс выиграл время, чтобы в нужный момент обманным путём лишить меня силы и притязаний на его любимую…» «Похоже, и правда, любимую, такое сыграть невозможно…» Тони вспоминает спокойную решимость Джеймса, с которой тот согласился на самоубийственное требование Тора достать зачарованное оружие правителя Йотунхейма. Тот явно и сам был не рад мезальянсу своей единоутробной сестры и ухватился за чужой совет, явно стараясь сжить неугодного жениха Вирджинии, обрадованный так неожиданно подвернувшейся помощью. «Джеймс действительно сделает всё для Пеппер, как и Локи для Тора, как венценосный правитель Асгарда ради любимого…» «Как и я бы сделал всё, ради Стивена Роджерса…» «Так вот о чём предупреждал меня преподобный Хеймдалль…» Тони поднимает глаза на окно и засматривается на предрассветную дымку. «Они все успели сговориться заранее». Старк решает, что речь могла бы идти и о его убийстве, но не раньше победы над йотунами. Тони, закрывая глаза, вспоминает, как любимый с улыбкой принимал на его глазах чужие подарки, как дарил свою мягкую улыбку другому, как позволял касаться себя так, как Энтони позволить себе не мог, боясь в очередной раз оказаться отвергнутым. «Если увидев меня, ещё и у Стива повернётся язык поведать мне про внезапно возникшие „ответные чувства“… Бред…» Энтони сам смеётся над своими мыслями. Рассвет. Уже можно пойти обсудить с первосвященником обещанную помощь. Старк набрасывает на плечи плащ, выходит из дверей своих покоев и видит напротив себя встрепенувшегося Джеймса. — Почему ты не в казармах? — спрашивает Старк, уверенный, что тот здесь явно ради того, чтобы шпионить за каждым шагом Чёрного сердца. — Ты сам сказал, что я должен быть рядом с тобой теперь денно и нощно. Я делал лишь то, что приказали, — честно отвечает ему сонный Баки. Тони крайне удивлён проявлением подобной верности, он решает отослать Барнса обратно под командование коменданта, рассуждая, что знать о содержании его разговоров с асгардским первосвященником больше никто не должен.