Не отрекаются любя

Старк замечает Хеймдалля у Радужного моста. Тот смотрит на спокойное течение реки и кажется глубоко погруженным в свои мысли. — Раз конец света неизбежен, зачем мне думать о наследнике, преподобный? — Энтони начинает разговор не отвлекаясь на приветствие. — Мне неведомо, чем закончится смена эпох, дитя моё. Но за старым всегда приходит новое, — первосвященник лучисто улыбается младшему Старку, чем мгновенно выбивает того из колеи. — В прошлую нашу беседу вы сказали мне, что лишь заключив союз с дочерью Одина, я смогу сохранить свою силу. Но я окончательно понял сегодня, что не хочу идти против чьей-либо воли в этом вопросе.  — Я и представить себе не мог, что ты так себя поведёшь, заметив, что в её сердце уже живёт любовь к другому. — Так вы знали… — скорее утверждает, чем спрашивает Старк. — Но почему не сказали мне? Я бы не позволил себе рушить чужое счастье. — Даже в ущерб себе? Среди нас ещё остались такие люди? — преподобный серьёзен как никогда, задавая этот вопрос. — На самом деле, — Энтони завороженно смотрит на воду, — я уже совершил ошибку. Но не стану никому кроме вас в ней признаваться, чтобы обезопасить себя. — Ты становишься сильнее, мудрее, — преподобный кладёт свою руку на его плечо, продолжая: — Наш мир уже никогда не будет прежним. Неизбежного не остановить. Ты пришёл поговорить со мной о своём выборе? — В какой-то степени, да… Я потребовал право первой ночи у будущего супруга принцессы, застав их в объятиях друг друга. — Дитя моё, это не повод для ложного стыда. Я не удивлён, твой выбор правильный, — Старк всё больше поражается тому, как ведёт себя с ним преподобный. Он невольно вспоминает о Джарвисе — понимающем, добром, всегда готовом подставить своё плечо, разделить ответственность. — Нет, не правильный… Я лучше останусь в одиночестве, — вырывает себя из вереницы воспоминаний Старк. — На вершине мира? — усмехается первосвященник. — Я уже говорил, что всемогущество — не моя цель. Если нам удастся окончательно разгромить армию йотунов, я вернусь в свою Башню один. Пусть Джеймс Барнс правит вместе с Вирджинией, если Тор не вернётся с войны. — Думаешь, что обычный лучник будет лучшим правителем, чем маг Чёрной башни? — удивляется ходу мыслей Энтони преподобный. — Я не жажду власти, — устало выдыхает Тони, переводя взгляд на темные глаза преподобного. — Всё здесь чужое для меня. — Кто-то же должен будет снова отстраивать Мир… — Кто-то же должен… — Тони смеётся, начиная произносить эти слова, — но в этот раз без меня. Я не стану дожидаться, пока мои прежние соратники будут изворачиваться в попытках сделать меня слабее. Я понимаю, что и это — возможный вариант для дальнейшего развития событий, преподобный. Поэтому обещаю вам лично покинуть Асгард, едва закончится война, если вы в ответ научите меня нужному слову. — Мне жаль, но слово творения должен назвать ты сам, — преподобный разводит руками. — Оно всплывёт из памяти, не сомневайся. Но, постой… Почему ты не скажешь Тору о своих полных благородства планах? — Потому что пока я на стороне Асгарда, Ваше Величество сделает всё, чтобы с моей головы не упал даже волос. Да и вы, преподобный, я уверен, знаете, что местной армии в одиночку не победить йотунов. Я в безопасности только до смерти Лафея. — Надеюсь, отец успел рассказать тебе, что ты уязвим не только для сыновьей длани? — спрашивает Хеймдалль, складывая могучие руки на своей груди. Тони кивает, поджимая губы: — Но я даже спрашивать не хочу, откуда это известно вам. — Мой наставник вынужден был читать мне вслух то, что книги первосвященников открывали лишь ему. Ты прав, я не должен об этом знать. Но прозрев под конец жизни, я за минувшую ночь не нашел в них ни одного подтверждения его словам. Всё, чему меня учили, теперь не существенно. Я сам не знаю, чего ждать. И больше не вижу, где правда… — Тони? Старку и поворачиваться не надо, чтобы понять, кто именно позвал его.