А ещё врач (And A Doctor)

Лестрейд искренне полагал, что не нанимался работать подпоркой на полставки. Многие подпирали стены или косяки, когда анализ места преступления затягивался на часы, но Лестрейд в их число не входил. Он мог стоять рядом, но не облокачивался, как бы ни устал. Как начальник, подающий пример своим подчинённым, Лестрейд отказывался даже в теории скомпрометировать процесс сбора улик. А как человек с твёрдыми моральными принципами он демонстрировал уважение к жертвам преступлений, которые расследовал, не обращая внимания на усталость и посвящая всего себя служению правосудию. Так что когда Лестрейд незаметно отступил назад, и его спина прислонилась к облезающей стене, стряхивая на пол облако краски жуткого оранжевого цвета, это было показательно. Однако лишь для тех, кто не только часто видел инспектора, но и подмечал самые незначительные детали. Шерлок не прекращал ритуального танца вокруг трупа в центре комнаты. Джон же, внимательно наблюдавший за детективом, оказался рядом с Лестрейдом за четыре быстрых шага и уверенно встал перед ним с видом человека, желающего обсудить важную информацию, при этом заслонив Лестрейда от большей части помещения. – Всё в порядке? – Да, нормально, – удивился Лестрейд внезапному вниманию. Джон прищурился: на инспектора смотрел человек, насквозь видящий наглую ложь и привыкший к уклончивым ответам. – Поздно лёг. Похоже, отсутствие сна сказывается. Я уже не так молод, в конце концов, – легкомысленно, но невесело хмыкнул Лестрейд. Джон едва заметно улыбнулся, по-товарищески разделяя его шутку. Однако взгляд доктора стал острее, отчего его лицо приобрело сходство с выражением лица Шерлока, когда тот работал над особо интересным делом. Лестрейд почти видел, как мозг Джона собирает ему одному доступную информацию, строит гипотезы, приходит к каким-то выводам. Он не привык, что кто-то кроме Шерлока осматривает его столь пристально. Это было… странно. И немного некомфортно, так что пришло время сменить тему. – Шерлок что-нибудь нашёл? – Лестрейд махнул рукой в сторону убитого. Джон оглянулся через плечо на метания детектива, затем пожал плечами: – Очень возможно, разве что существует какая-то иная причина, почему он бормочет под нос Платона. По крайней мере, мне кажется, что это Платон. Мне никогда не давался греческий. Лестрейд рассмеялся, откидывая голову назад и вздыхая в потолок. – Бедняга. Что, часто приходится с подобным сталкиваться? Лицо Джона приняло выражение многострадальной терпеливой симпатии, которое появлялось исключительно по отношению к Шерлоку. Затем в его глазах на секунду мелькнул тот же оценивающий взгляд, который сразу потеплел, а на губах появилась улыбка. – Здесь хотя бы Майкрофта нет. Если они окажутся в одном и том же месте, когда Шерлок в таком настроении, то полчаса будут ругаться на всё более непонятных языках. Честное слово, в один прекрасный день Шерлок придумает, как писать смс чёртовой клинописью, только бы брата позлить. Лестрейд насмешливо фыркнул и сочувственно покачал головой. – Не могу себе этого представить. Серьёзно. Как… – тут он прервал сам себя. – Погоди-ка. Как он может знать наизусть Платона в оригинале, но не знать, что земля вращается вокруг Солнца?! Джон пожал плечами, всем своим видом говоря: «Я уже даже не пытаюсь понять, что он считает полезными знаниями». Лестрейд безошибочно истолковал его молчаливый ответ и вернулся к первому вопросу: – Как ты с ним ещё не свихнулся? – способность Джона иметь дело не с одним, а целыми двумя Холмсами на постоянной основе вызывала у него восхищение. Джон просиял. – На той неделе я записал его бормотание на латинском, пока он строчил тебе сообщения и требовал какое-нибудь дело, и при помощи сайта, который нашёл в интернете, вышло это расшифровать. Я спустился в гостиную, взял из его библиотеки книгу, которую он цитировал, и бросил ему на колени. Это заткнуло его на целых пять минут. Лестрейд улыбнулся. Именно поэтому Джон и Шерлок подходили друг другу: доктор вполне мог постоять за себя. – Тебе следовало это снять, – Лестрейд проморгался и посмотрел на Шерлока, затем опять на Джона. – И я настоятельно требую ссылку на этот сайт. Джон полез в карман за мобильником, его глаза всё ещё выражали осторожное беспокойство. – Ты уверен, что в порядке? Ты выглядишь… – он специально не договорил. – Как дурак, – закончил Лестрейд. – Слишком долго разбирался с другим делом, а в 4:30 утра меня вызвали сюда. Стоило догадаться, что так будет. Честно, Джон, спасибо, но всё нормально, – он переступил с ноги на ногу. Джон слабо кивнул, доставая телефон. Если бы Лестрейд его не знал, то готов был бы поклясться, что во внимательных глазах мелькнуло выражение «это был твой последний шанс». Доктор почти закончил набирать адрес сайта, когда мобильник выскользнул из его пальцев. Лестрейд едва не подпрыгнул от громкого звука. – Ты как? – спросил он на тихое ругательство Джона. Тот сжал и разжал пальцы левой руки пару раз. – Ага, хорошо, – и начал было со вздохом наклоняться. – Погоди, я подниму, – Лестрейд посмотрел на сжатую в кулак руку Джона. Потом отступил от стены и сам наклонился к полу. – Итак, – он начал распрямляться. – Это… Когда темнота перед глазами расступилась, а белый шум оформился в голоса, Лестрейд обнаружил, что сидит на полу, опираясь спиной на стену, а пальцы Джона уверенно держат его левое запястье. Поблизости звучал голос Донован: – …уверен? Раньше с ним такого не случалось. Спокойный и уверенный голос Джона ответил: – Один-два раза такое с каждым бывает. В медицине это называется ортостатической артериальной гипотензией. По сути, состояние, когда давление не успевает подняться при смене положения тела с горизонтального на вертикальное. Для точного утверждения надо бы несколько раз измерить давление, но происшедшее вполне подходит под этот диагноз. – Ты уверен, что скорая не нужна? – волновалась Донован. – Сердцебиение стабилизировалось, сознание возвращается. Никакая опасность ему не грозит. Если его поведение будет адекватным, когда он полностью очнётся, я не вижу необходимости в госпитализации. – Именно, – проворчал Лестрейд, прочищая горло и открывая глаза. – Мне необходимо только, чтобы кто-нибудь объяснил, какого чёрта произошло. – Вы упали в обморок, когда поднимали телефон Джона, – объяснила Донован. – Он говорит, что у вас давление упало, когда вы вставали. Хорошо, что он рядом оказался. Уберёг вас минимум от сломанного носа, – она поёжилась от воспоминаний, как Джон поймал вдруг бессознательного Лестрейда. – Спасибо, – прошептал инспектор, глядя на Джона. Тот резко кивнул. – Помнишь что-нибудь? Лестрейд задумался. – Помню, как моё поле зрения будто сузилось, затем чернота. Как упал не помню. Джон перевел взгляд с Лестрейда на Донован. – Точно, типичная ортостатическая гипотензия, – он повернулся к Лестрейду. – Посиди пару минут – всё пройдёт. – И потом он будет в порядке? – настаивала Донован. – Потому что он уже был… – она резко замолчала, когда инспектор сурово на неё глянул. Джон сосредоточился на пульсе Лестрейда, навязчиво делая вид, что сказанное его не заинтересовало. – Со мной всё будет хорошо, Донован. Дай мне пару минут, как Джон говорит. А ещё лучше присмотри за Шерлоком, а? – Он улыбнулся, когда она закатила глаза, и тихо добавил: – Пожалуйста. Несколько эмоций промелькнули на лице Донован прежде, чем она согласно кивнула и ушла. Лестрейд вздохнул, потёр лицо и перевёл взгляд на Джона. – Итак. Теперь готов сказать правду? – требовательно спросил Джон, хотя голос его звучал обманчиво легко. – Что? – Теперь, когда мы выяснили, что ты далеко не в порядке. – Ты сказал, что это давление… – Лестрейд внимательно посмотрел на Джона. Чёрт побери, он был прав, тогда действительно был «последний шанс». До него вдруг дошло. – Ты специально уронил телефон. Ты знал, что случится. А ему всегда казалось, что только Шерлок из этой пары обладает высоко развитым навыком манипуляций. – Поэтому я стоял рядом, – Джон и не думал отпираться. Он не спускал с Лестрейда тяжёлого взгляда. – Ты всё утро выглядишь жутко, а Донован переживает о чём-то, о чём ты говорить не хочешь. Что происходит? – Но как ты узнал… – Лестрейд не мог понять не только того, откуда Джон знал, что его давление упадёт, но и как подстроить обстоятельства. Неужели Шерлок так сильно на него повлиял? Джон шумно выдохнул сквозь сжатые губы. – Бледность, потливость, слабость. Самые вероятные подозреваемые – гипогликемия либо гипотензия. В отличие от Шерлока ты достаточно умён, чтобы есть во время работы, значит, гипотензия. Твой обморок подтвердил мои догадки, – он поднял запястье Лестрейда, переместив пальцы с лучевой артерии и ущипнув кожу на тыльной стороне кисти. – У тебя тахикардия и отвратительным образом пониженный тургор кожи, так что прибавь обезвоживание. Мне осталось выяснить причину. Лестрейд удивлённо распахнул глаза от обилия посыпавшегося на него медицинского жаргона. Джон дал краткую профессиональную оценку его состоянию и пытался делать свою работу, а пациент мешал ему, не предоставляя необходимую для лечения информацию. Лестрейд прикусил язык и посмотрел на ситуацию под новым углом. Джон вздохнул. – О чём говорила Донован? – его голос утратил часть профессиональной беспристрастности. Лестрейд потёр лицо. – Я попал в травматологию в понедельник вечером. Подозреваемый напал с ножом, – заметив, как потемнело лицо Джона, Лестрейд поспешил добавить: – Просто царапина, даже швы не потребовались. Рану промыли, выдали мне антибиотиков и послали домой. Всё было хорошо. – Я могу проверить порез? Лестрейд понимал и важность, и необходимость осмотра, так что приподнял рубашку. Чуть выше пояса его штанов, слева, проходила тонкая красная линия. Джон присел на корточки, ещё больше укрывая Лестрейда от остальных людей в комнате, и аккуратно прощупал его живот. Когда доктор закончил, Лестрейд опустил рубашку. – Поэтому она волновалась, а ты не хочешь в больницу. Лестрейд кивнул: – Дважды за одну неделю – это чересчур. К тому же, я неплохо себя чувствую. Нет необходимости напрягать скорую или сидеть в бесконечной очереди в травме. Всё же хорошо заживает, так? – Ага, порез выглядит хорошо. А вот ты – отвратительно. – Ну спасибо! Но если серьёзно, я действительно сегодня не спал. Мне надо немного посидеть, как ты и сказал, и буду как огурчик. – Грег, – тихо обратился к нему Джон. Лестрейд немедленно подобрался, значит, редкое использование его имени достигло нужного эффекта. – Я понимаю, почему ты не хочешь возиться со скорой и больницей, но обезвоживание и пониженное артериальное давление могут быть опасными симптомами. Если с раной всё в порядке, не факт, что с твоим телом тоже. Мы не можем игнорировать то, что сейчас произошло, потому что мы оба знаем, что дело не в бессонной ночи. Я могу выручить тебя – никакой госпитализации – но в таком случае мне надо понять, могу ли я сам тебе помочь. Но пока ты не будешь со мной честен, у меня связаны руки. Лестрейд был поражён страстью, логичностью и дружелюбностью в словах Джона, его искренним желанием помочь. – Ты прав. Прости. Джон устало, но открыто улыбнулся. – Отлично. Ты сегодня ел? – Ага. Тост и кофе по пути сюда. Джон кивнул. – Почему ты не спал? Лестрейд покривился. – Желудок расстроился. Не ел ничего необычного, так что решил, что подхватил какой-то скоротечный вирус или что-то вроде. Джон сдержал порыв попенять ему «почему не сказал сразу?!» – Рвота? – уточнил доктор. Лестрейд смутился и покрутил головой. – А. Диарея? – понимающе шепнул Джон, придавая их разговору ещё большую степень конфиденциальности. Лестрейд неохотно кивнул. Джон незаметно вздохнул, переваривая эту информацию. Он никогда не понимал, почему никого не смущает рвота, а на обсуждение диареи едва ли не табу наложено. С медицинской точки зрения оба процесса одинаково опасны при достаточной продолжительности и тяжести приступов. – Ты принимаешь антибиотики с вечера понедельника? – Ага. Эти чёртовы таблетки огромны, – поморщился Лестрейд. – Аугментин? – посочувствовал Джон. Брови Лестрейда удивлённо поползли вверх: – Именно. Джон перебрал в памяти запасы медикаментов на Бейкер-стрит, и резко кивнул. – Так, – он встал и протянул руку Лестрейду, – поехали. – Не в больницу? Ты знаешь, что со мной? – инспектор жестом подозвал Донован. – Не в больницу, – подтвердил Джон. – И да, почти уверен. В такси поговорим. Джон помог Лестрейду подняться, крепко придерживая его за локоть, и мягко прислонил к стене. – Дыши ровно. Если нужно, закрой глаза. Постой на месте и позволь телу приспособиться к изменению состояния. Лестрейд тихо согласно заворчал, а Джон поставил Донован в известность, что забирает инспектора на Бейкер-стрит. Когда Лестрейд пришёл в равновесие и открыл глаза, он официально передал место преступления Донован. – Держи меня в курсе и постарайся не провоцировать его, – он мотнул головой в сторону Шерлока. Донован фыркнула, выражая одновременно волнение, разочарование и неудовольствие, затем тяжело взглянула на Джона. – Позаботься о нём, – она перевела взгляд на Лестрейда, потом обратно на Джона. – Такси ждёт снаружи, – она помахала телефоном. – Я подумала, что оно вам понадобится. Она в последний раз смерила обоих взглядом, как бы говоря: «Я сделаю, что смогу, но слишком долго наедине с ним без кого-то из вас – и я за нас всех не отвечаю». И вернулась к работе. Джон с Лестрейдом благодарно и понимающе кивнули и двинулись к двери. Джон шёл рядом с инспектором, готовый поддержать того, если будет необходимо, но не путающийся под ногами. Снаружи Лестрейд вдруг встал как вкопанный. – Погоди, а Шерлоку ты сказал? Он будет тебя искать. Джон хмыкнул, вспомнив, как на их первом совместном деле его попросту забыли. Правда, сейчас такое происходило крайне редко. Шерлок привык, а в чём-то даже полагался на присутствие Джона на месте преступления, но при этом всё-таки оставался Шерлоком. Тем гением, который на протяжении двадцати четырёх часов вёл беседы со своим соседом по квартире, не замечая, что тот был в Дублине. И это при затишье в расследованиях. – Рано или поздно, – исправился Лестрейд, видимо, вспомнив то же, что и Джон. – Ага, – смешок Джона звучал и смиренно, и ласково. – Я ему из такси напишу. Пройдёт где-то час прежде, чем он заметит, что нас нет. Когда они уходили, Шерлок бормотал что-то себе под нос, хотя греческий начал перемежаться свойственной детективу пулемётной очередью английского. Далее он перейдёт с озвучивания своих мыслей к формулированию нормальных вопросов или начнёт искать благодарных слушателей. Однако Джон уже хорошо разбирался в деталях поведения Шерлока, потому знал, что произойдёт это нескоро. Попытки достучаться до него сейчас ни к чему не приведут: даже если он что-то и услышит, то сразу же сотрёт поступившую информацию и позже всё равно будет выглядывать Джона. А вот сообщение он всегда может перечитать. Устроившись в такси, он отправил смс и продолжил расспросы: – Всё началось вчера? Надо отдать Лестрейду должное, он среагировал сразу: – Вчера было хуже всего. И один раз позавчера ночью. – Значит, ночью со среды на четверг и с четверга на пятницу. Сколько приступов? – Что? – поднял брови Лестрейд. – Сколько приступов диареи? Лестрейд покраснел: – Боже, Джон! Я не считал. Кто так делает?! – Люди с моей профессией, – усмехнулся Джон. – Серьёзно, это важно. Хотя бы примерное количество. Сколько раз за вчерашнюю ночь? Лестрейд принялся вспоминать ночь, которую предпочёл бы забыть. – Эммм. Возможно, около семи? Джон кивнул, будто они погоду обсуждали. – Кровь или слизь в кале? Лестрейд зарычал: – Об этом вы, доктора, болтаете на вечеринках? – Мы вообще ребята забавные. Ну так? – пожал плечами Джон. – Нет, ничего такого. Ну правда, Джон… – инспектор повёл рукой, словно их разговор физически висел в воздухе между ними. – Ты ешь пончики с кофе, рассматривая фотографии с мест преступлений. Некоторые профессиональные деформации шокируют обычных людей. – И не поспоришь, – пробормотал Лестрейд. Он никогда об этом не задумывался, но начинал понимать, что всегда считал Джона в первую очередь солдатом, а не доктором, видимо, его реакции и то, как он себя держал, до сих пор носили чёткий армейский отпечаток. Инспектор знал, что Джон спокойно переносит самые неприятные преступления, но списывал это на опыт нахождения в зоне боевых действий. Однако пусть он и служил военным врачом несколько лет, Джон явно обладал умениями, сильно превосходящими оказание первой помощи при травмах. Например, мог оценить состояние здоровья кишечника одного упрямого инспектора, отказывающегося ехать в больницу. Двадцать минут спустя Лестрейд удобно лежал на диване в гостиной 221-б с поднятыми ногами и закатанными рукавами. Джон сидел рядом и закреплял на его руке манжет для измерения кровяного давления. – 80/40, – заявил Джон минутой позже, снимая манжет и профессиональным движением вешая стетоскоп на шею. – При том, что ты лежишь на спине. То, что ты в таком состоянии вообще мог стоять, впечатляет. – Я польщён, – Лестрейд улыбнулся в ответ. – Что теперь? – Диарея – распространённый побочный эффект приёма антибиотиков. Семь и более приступов за последние 24-48 часов вполне могут вызвать потерю жидкости, достаточную для обезвоживания и понижения кровяного давления, что объясняет слабость и другие симптомы. Если восстановим баланс жидкости в организме, думаю, давление вернётся в норму. Я бы начал с капельницы, если не возражаешь, и перепроверить давление ещё пару-тройку раз. Лестрейд положил руку на подушку. – Дерзай. Через пятнадцать минут из левого локтевого сгиба Лестрейда торчала игла капельницы, а из стены у него над головой – гвоздь с литровым пакетом физ. раствора. Джон убрал лишнее, ещё раз быстро перепроверил лёгкие Лестрейда и скорость тока раствора, затем устроился на кофейном столике. Лестрейд рассматривал новую, непривычную версию Джона, так сильно отличающуюся от обычной, будто впервые видел доктора Ватсона. Стетоскоп вокруг шеи, рукава закатаны, руки вымыты, глаза следят за капельницей и дыханием инспектора. – Спасибо. За всё, – он указал свободной рукой на себя и стену. – И за то, что не устроил переполоха на месте преступления, хоть я и мешал тебе делать твою работу. Джон дружелюбно улыбнулся. – Нет, не мешал. Мне следовало спросить прямо, а не ждать, когда тебе станет хуже. И, – он кашлянул – вербальное проявление беспокойства. – Эм, прости за подставу с мобильником. Похоже, я обратился к… нетрадиционной диагностике? Лестрейд со смешком отмахнулся: – По-моему, это было гениально. Я было подумал, что это тлетворное влияние Шерлока, но… – лицо Джона приняло виноватое выражение. – Погоди-ка, так это и вправду влияние Шерлока?! Джон сосредоточенно изучал пакет с физ. раствором. – Нет, манипулятивным ублюдком я был всегда. А вот в вопросе манипулирования друзьями… ну, да. Немного. – Погоди-ка, Шерлок поднимал твой телефон? – разинул рот Лестрейд. – Нет конечно! Я уронил его предметное стекло. Знал, что он бросится его поднимать. Лестрейд громко рассмеялся, но резко оборвал себя, когда ему в голову пришла другая мысль. – Всё в порядке? – наклонился к нему Джон, взволнованный внезапной тишиной. – Ага. Пытаюсь понять, как я отношусь к тому, что ты на мне используешь те же методы, что и на Шерлоке, – Лестрейд не смог до конца спрятать улыбку. Тут хихикать начал Джон: – Отсутствие воображения? – предложил он. – Ну-ну, – фыркнул Лестрейд, теперь зная что к чему. Он повернулся на левый бок. – Однако меня мучает один вопрос. Джон кивнул, ожидая продолжения. – Ты повторял про слабость, будто был уверен. И был прав. Но сам я этого не говорил, только упоминал усталость. Так как ты узнал? Джон вновь перевёл взгляд на пакет физиологического раствора. – Ты опирался на стену. Ты никогда этого не делаешь, даже если очень устал. Я видел тебя после 48 часов на ногах, и ни разу ты не подпирал стены мест преступлений. Значит, слабость, которая подходила к остальным симптомам и пониженного уровня сахара в крови, и пониженного давления. Лестрейд потрясённо молчал. Джон проявил себя не только как внимательный диагност. Джон ещё являлся внимательным другом, заметившим за вроде бы безобидным движением признак болезни. – Чай с тостом осилишь? – Ага, спасибо. – Супер, – кивнул Джон, вставая. Они перекусывали и беседовали, пока не опустела капельница. Джон вытащил иглу и ещё раз проверил давление инспектора. – Давление в норме. Как чувствуешь себя? – Отлично, – удивлённо подтвердил Лестрейд. – От избытков жидкости избавиться не хочешь? – С удовольствием, – хмыкнул Лестрейд. Джон сложил пакет и трубку. – Так. Сначала прими сидячее положение, медленно и аккуратно, – он наблюдал, как Лестрейд сел. – Хорошо, остановимся на секунду. Головокружение? – Нет. – Замечательно, – ещё пара секунд – и Лестрейд так же медленно встал. Джон отступил, когда тот твёрдо стоял на ногах. Инспектор ушёл в туалет. Шерлок ворвался в комнату, драматично взмахнув пальто, как раз когда Лестрейд вернулся к дивану. – Я с тобой разговаривал! – детектив уставился на Джона. – Нет, ты разговаривал сам с собой, – поправил его Джон и через мгновение добавил: – и, возможно, с Платоном, – он движением руки остановил то, что хотел ответить Шерлок. – Мы ушли больше двух часов назад, Шерлок. – Нет, ты… – Проверь время в смске, которую я тебе прислал. Шерлок вытащил телефон и нахмурился. – Вот именно, – кивнул Джон. – Вы бросили меня с Донован. И Андерсоном, – мрачно обвинил их Шерлок. – Да, это было жестоко, – Джон и Лестрейд переглянулись и начали улыбаться. – Лестрейду придётся выплатить им разовую премию за вредность. Шерлок злобно посмотрел на соседа. Затем его глаза пробежали по Лестрейду и дивану. – Гвозди в стене миссис Хадсон, Джон? – неодобрительно покачал головой он. – О да, ведь единственный гвоздь под инфузионную систему угрожает нашему здесь проживанию больше, чем твои расстрелы стены от скуки, – Джон смерил его одновременно раздражённым и утомлённым взором, ясно говорящим «даже не начинай». Лицо Шерлока ничего не выражало, но глаза заблестели. Лестрейд почувствовал вес этого внимательного взгляда, ищущего исходную патологию. Его решали будто задачку ради интеллектуального удовлетворения, а не оказания помощи. Если подумать, всё же разница между анализом Шерлока и Джона была довольно ощутима. – Откуда у него обезвоживание? – Тебя это не касается, – самодовольно ответил Джон, незаметно встав по стойке «вольно», лёгкое физическое напоминание, что он может быть также упрям, как сам Шерлок. – Поставлю-ка я чайник. Ты введёшь нас в курс дела или мне снова начать искать отсылки к Платону? Шерлок фыркнул – «очевидно, что ты пытаешься отвлечь меня от состояния здоровья Лестрейда» – но в знак того, как далеко продвинулась их дружба, и как сильно Джон повлиял на поведение детектива, тот сменил тему. Позволил уважению к Лестрейду и вере в умения Джона победить свою природную любознательность. Страдающий вздох Шерлока смягчила озорная улыбка: – Почему ты так уверен, что это был Платон? – А я не уверен, – беззаботно пожал плечами Джон. – Ты же знаешь, что я в греческом профан. Итак… Шерлок усмехнулся и резко повернулся к Лестрейду. Когда Джон вернулся в гостиную с чаем, Шерлок расхаживал по комнате и размахивал руками, помогая жестами быстрее выражать смысл своих выводов. Джон поставил одну из кружек у кресла детектива, уселся в своё и молча наблюдал за Лестрейдом. Цвет лица инспектора был здоровым, он сидел ровно и сосредоточенно, заинтересованно и с ноткой раздражения слушал Шерлока. Лестрейд покидал Бейкер-стрит двумя часами позже с четырьмя вещами: именем и биографией убийцы, списком йогуртов и пробиотиков от вызванной аугментином диареи, давлением 118/78 и новым уважением к доктору Джону Ватсону.