Хозяйка Воды

Астра и старая актриса медленно пошли дальше. А Алиса, обхватив руками, насколько ей позволял живот, толстенный ствол, прижалась к влажной мшистой коре. Как обычно ей почудилось, что дерево вздохнуло… Перед ужином, когда именинный стол уже был накрыт, Тишайший перехватил Астру в коридоре: « Я виноват перед тобой, за ужином произойдёт кое - что. Не удивляйся». На что она ответила: «Поздно. Я решила мстить. За ужином произойдёт кое – что. Не удивляйтесь». И юркнула в столовую. «Кошмар», - подумал Алексей Михайлович. «И даже то, что я держу в заложниках её стих, мне не поможет. Девчонка злится, что я переспал с её матерью….А не с ней.» Докопавшись, наконец, до истины, заметно повеселел. «А, будь, что будет, старому бандиту, всё равно не угодишь!» Столовая была украшена гирляндой из малиновых и зелёных воздушных шариков. Из кладовки вытащили старый немецкий бледно – бежевый сервиз с позолотой. В низких хрустальных вазах плавали головки чайных роз. Посреди стола персиковыми герберами была выложена цифра «восемьдесят». В окружностях, составляющих восьмёрку, стояли два блюда с маринованными опятами и шампиньонами, посыпанные свежей зеленью. В ноль под восхищенными взглядами присутствующих был помещен, разубранный как новогодняя ёлка, варёный осётр в полный рост. Три официанта с одинаковыми лицами, перестав, наконец, бегать вокруг стола, выстроились по линейке. Степень привязанности именинника к гостям выдавали розовые карточки с именами, разложенные на стульях. Астра долго искала своё имя, и уже решила, что про неё забыли. Но появился сам Апполон Семёнович в зелёном вельветовом костюме с розовой атласной рубашкой и усадил Астру по левую руку от себя, где собственно и лежала карточка с её именем. По правую руку от Апполона восседала, естественно, Алевтина Даниловна, разряженная как индийская принцесса. Рядом с ней села Алиса. Амелин снова была соседкой Астры. Тишайший как обычно помещался на другом конце стола. У него были заготовлены две поздравительные речи. Одна короткая, в стихах. Другая, подлиннее, в витиеватой прозе, под Гомера. Тёмно – красный шёлковый платок в отчаянную крапинку на шее профессора, указывал на то, что именинник решил сегодня гульнуть… «Так, что лучше: Державин или Гомер?» Все приглашённые собрались, пустовало лишь одно место. Алексей Михайлович рыпнулся со своей речью, но старик взглядом его остановил. Потом вдруг с силой хрястнул бокалом по столу: «За моим столом не бывает пустых стульев!» Амелин умоляюще сложила ладони и прошептала, хоть слышно было всем: « Он же всё равно не придёт! Он же Вас уже поздравил». Апполон Семёнович сдвинул брови и снова треснул бокалом по столу. Амелин покорно вздохнула и встала из – за стола. Лицо старого хитрюги мгновенно разгладилось. Он подмигнул Астре. Амелин вернулась подозрительно скоро, ведя за собой бледного, прилизанного Арамиса в костюме, который Астра определила, как оставшийся от выпускного бала. Апполон довольно потеет руки: «Сюда, сюда его сажай, рядом с Астрочкой!» Что бы Арамис смог занять указанное место, всем гостям пришлось сдвинуться. Никто не заметил, какую при этом скорчил гримасу Тишайший.. — Ну давай, Алёша, свет Михайлович, поздравляй меня, только покороче, а то шампанское уже нагрелось, — пророкотал голосом голодного великана, именинник. Тишайший вытащил шпаргалку со стихом и стал читать своё произведение. Апполон кивнул официантам, и последние, самые патетичные дифирамбы утонули в хлопанье пробок. Гости, дирижируемые Алевтиной Даниловной прокричали три раза «Поздравляем!» и гастрономическая часть торжества началась.. Ужин показался Астре пыткой, похуже горнолыжного курорта, куда её потащила мама, когда у них завелась первая лишняя тысяча долларов. С одной стороны не переставал шутить и смеятся, подливать вина и подкладывать хорошенькие кусочки очаровательный мужчина. С другой стороны, ничего не ел, молчал, и не отвечал на её взгляды, уставившись в тарелку, другой одноимённый экземпляр. Что бы не показаться ,безучастной с одной, и слишком шумной с другой стороны, надо иметь две головы. А подобный сюрреализм Астра терпеть не могла. Апполон прямо читал её мысли: «Ты совсем не ухаживаешь за нашей юной примой.» Арамис посмотрел на Астру, а затем затравленным взглядом обвёл стол, на котором уже мало что осталось. И немного подумав, подцепил ей с блюда последний, огромный кусок превкусный и прежирный кусок мясного рулета с пряностями. «Бог мой» - прошептала Астра. «Спасибо». Амелин наклонилась к ней: «Ты ведь такая худенькая девочка, кушай!» И погладив сына по голове, закончила символическим подзатыльником. За столом засмеялись. «Тебе помочь?» - спросил Апполон Семёнович. «Ага». В два ножа они быстро раскромсали мясо и по - братски разделили его между собой. Астра с переполненным желудком чувствовала, что ещё немного, и она не сможет осуществить задуманного. Настенные часы, сколько она на них не смотрела, показывали полвосьмого. Апполон заметил её взгляд и прошептал ей на ухо: «Терпеть не могу, когда где то тикает». Время, однако, шло. Наступила пора подавать чай. Но как только убрали тарелки, погас свет. Но остались гореть свечи, которые незаметно внесли перед этим. Из полутьмы затрепетала и коснулась кожи людей живая музыка. Когда в столовой воцарилась полная тишина, от музыки отделился одинокий женский голос и постепенно наполнил собою всё. Он повёл никому не понятный, но всем ясный, рассказ о горькой, но прекрасной любви. О непроходимой тьме неразделённого чувства. О страхе и отчаянии того, кто хотел бы отдать весь мир, но его дар, растоптан и забыт. Когда небесные стенания достигли апогея, незаметный режиссёр, осветил угол столовой. Все невольно ахнули. На крошечной сцене стояла странная фигура, в которой Астра мгновенно узнала свой вчерашний призрак! Тишайший ведь её предупредил. Однако первым желанием было, метнуть в менеджера каким нибудь недоеденным салатом, потяжелее. Жаль, всю посуду унесли. Астра посмотрела на именинника. Нельзя было сказать, что он обалдел от счастья, при виде зелёной кикиморы, пищащей, как полудохлая мышь. Астра заметно повеселела. Настало время именинного пирога, и артистку пригласили за стол. Апполон встал со своего места, поцеловал ей руку и поблагодарил за чудесное пение. Торт оказался площадью не менее метра квадратного и украшен всем положенным количеством горящих свечей. Поле, не утыканное свечами, было украшено сахарными розами, посреди которых, в чём Гера родила, красовался шоколадный Апполон. С лирой в руке. Когда Апполон Семёнович, не без помощи своей старой подруги, задул все свечки, гости сразу принялись ломать шоколадного бога на части. Астра решила, что настала пора. У самой двери Тишайший поймал её за платье, и сделав страшные глаза, погрозил кулаком. Она только презрительно сморщилась и выскользнула за дверь. Когда, переодевшись, Астра вернулась, из под двери снова раздавалось вытьё. Она приоткрыла дверь и заглянула. Конечно, известная злобственности помешало ей правильно оценить происходящее, но ундина со своим серебристым сопрано, была и вправду хороша. Её страшноватый костюм органично вписывался в репертуар. Но это были именины, а не похороны. И следующая песня тоже не отличалась весельем, ради которого Апполон вырядился в розовую рубашку. Астра разобрала слова: «Колокол звонит всё ближе, от тебя, неверный мой, но к глазам твоим, предвижу, вряд ли подойдёт покой». Надо быть полным идиотом, что бы предположить, что восьмидесятилетний живчик и душка, захочет слушать это весь вечер. «Пок – ой – ой – о – о – о - ой!» - билось об потолок не менее трёх минут. Слушатели, казалось, аплодируют сами себе за терпение. Хотя сама Астра подозревала, что в другой обстановке, она бы слушала с удовольствием. Ей в принципе нравилась пронзительная тягучесть манеры пения и декадентская грусть стихов. Странно было так же вспоминать, что ещё вчера они состязались в беге наперегонки. А сегодня.. Сегодня…пришла очередь Астры…. быть чудовищем. Ничего страшного, утешала она себя, переживёт дамочка! У меня тоже на концертах случалась масса всякой чепухи. Гас свет, исчезал звук, прорывала канализация в спорткомплексе за пятнадцать минут до концерта. Артист должен быть готов к любым гадостям и к конкуренции в первую очередь. Астра погладила гриф гитары и перекрестилась. Вошла в дверь и повернула выключатель. Вспыхнул свет, зазвенела гитара. Сочная, хорошо знакомая мелодия обдала всех праздничной волной. «Очи чёрные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные…» В худом, стройном юноше с щегольскими усиками, и с гитарой не все сразу узнали Астру. Она спрятала волосы под кепку и пела басом. Кружась и притоптывая лаковыми штиблетами, она приближалась к тому краю стола, где восседал новорождённый. И по мере приближения бас вырастал до баритона, через строфу уже струился тенором, соскальзывал в фальцет, пока не прозвучало глаза в глаза виновнику торжества нежное сопрано: «Всё что лучшего в жизни Бог дал нам, в жертву отдал я, огневым глазам!» Понял ли Арамис, кому в первую очередь, эти слова предназначались? Растроганный Апполон расцеловал Астру в пылающие щёки. «Победа!» Зелёная певица смылась. Крошечная сцена осталась за Астрой. Анна Васильевна, выпившая, довольная успехом, смотрела снисходительно на выходку дочери. И Астра стала петь дальше. Это были песни, которые она никогда не исполняла на концертах. Её любимые романсы, слова которых заучились очень давно и сами собой. Тексты, которые идут из души, и которые не надо оживлять в памяти перед каждым выступлением. Аккомпанируя себе на гитаре, она спела: «Поручика Голицына», «Гори, гори, моя звезда..» и стала петь свой любимый: «Молода ещё я девица была..» …Целу ноченьку мне спать было невмочь, Раскрасавец барин снился мне всю ночь. Вдруг она увидела, что Алиса салфеткой промокает глаза, и оборвала пение. — Не обращай на меня внимания, — замахала руками Алиса. — Я под эту песню всегда как заводная плачу. Пой. Ты хорошо поёшь. ..Вот недавно – я вдовой уже была, Четверых уж дочек замуж отдала. К нам приехал на квартиру генерал.. Весь простреленный так жалобно стонал. Я взглянула встрепенулася душой, Это он, красавец барин молодой. Апполон блестел влажными глазами: «Ну, Астра, душа, в Кремле будешь петь! Хочешь в Кремле?» И прижал к своей широкой груди. «Хочу!» - задушено пропищала Астра. Апполон отпустил её: «Будешь!» И Астра хорошо знавшая цену пьяным застольным обещаниям, почему то вдруг поверила. Апполон, он ведь такой необыкновенный! Он устроит всё. А он осторожно вынул из её рук гитару и обращаясь к Алевтине Даниловне запел: «были когда то и мы рысаками». Все тут же захлопали. Принялись подпевать нестройно и нескладно. Но, глядя на счастливые, раскрасневшиеся лица, Астра понимала, что праздник, удался. И в этом её заслуга тоже имеется. «Ваша хозяйка состарилась с вами….» Скромная жалоба, тихий ропт на Творца. Грусть мудреца по своей младенческой невинности. Недюжинной стойкостью надо обладать, что бы устраивать веселье в честь уже прожитой жизни. Но почтенный хитрюга и не думал унывать. Он объегорил всех, посмевших пожалеть его лишь за то, что ему сегодня исполнилось аж восемьдесят. По его незаметному знаку вкатили тележку. Это был его сюрприз! Он сам раздаривал подарки! Словно подбадривал остальных: всё не так уж плохо! — Тебе Алевтина Даниловна, хоть ты и на чёрт знает сколько лет старше меня, духи. Должна пахнуть лучше всех! — Амелин, ты женщина восточная, значит тебе халат, китайского шёлку, в лучшем смысле этого слова. — Спасибо, а разве есть худший смысл? — Худший смысл в том, что итальянского производства.. Алисе досталась французская шаль, что бы прикрывать от любопытных свой нынешний животик, и ещё не менее пяти животиков в будущем. Совершенно гладкому Артёму досталась электрическая бритва.(Борода всё равно когда нибудь вырастет.) А Астра как большинство женщин получила духи. Хотел старый дамский угодник этим, что нибудь сказать, или нет, Астра не поняла. Но её духи назывались «Пурпурная Елена». Постояльцы пансионата, уставшие и взбудораженные, разбредались по сонным коридорам. Астра, с чувством выполненного долга, под мышкой кепка, в руках благоухающая «Пурпурная Елена», уже собралась отомкнуть свой номер, как кто то цапнул её за локоть. У Астры пронеслось в голове: «Я не отдам этой зелёной цапле свою честно заработанную «Елену». Но это был Тишайший. С лицом куклы, у которой оторвана нога, но она делает вид, что всё в порядке. — Ты меня могла, по крайней мере, предупредить! Ты влезла и испортила девчонке выступление. Она настоящая певица не чета тебе. — А она испортила мне репутацию. В течении двадцати четырёх часов все здесь думали, что я настолько плоха, что уже за зелёными девушками гоняюсь! — Я не мог вчера при Апполоне сказать. Тогда бы сюрприза не получилось. — А он и так не получился…Меня мать за неё вчера отхлестала, при свидетелях! — А зачем ты за ней погналась?! — А она слова не могла сказать?! — Ты её загоняла, а у неё сердце, она всю ночь не спала! Я её полдня валокордином отпаивал, вместо того, что бы к банкету готовится! — Почему она молчала? — Что мне ей теперь сказать?! Ты её чуть до самоубийства не довела! — Я?! Да она уже была чокнутая! — Астра выдернула руку, впрыгнула в номер и захлопнула за собой дверь. Не будет же он ломится в закрытую дверь, выяснять отношения. Несколько секунд полной тишины, раздразнили её любопытство. Она выглянула за дверь. Враг исчез. В конце коридора он разговаривал с кем-то, от кого виднелась только прядь седых волос. Астра вернулась в комнату. Там стоял неприятный гниловатый запах. Должно быть, в вентиляционном колодце сдохла мышь. Астра хорошо помнила, что уходя, выключила свет в ванной. А теперь он горел, и на полу была разбрызгана вода. Наверное, канализация не в порядке, и сюда заходил сантехник. Выходит, в её номер может проникнуть чуть не любой желающий. Потрогать сальными лапами её подушку, лизнуть губную помаду, понюхать трусики? Она открыла кран с горячей водой, подождала пока из буро – красной, она не превратится в прозрачную. И скинула мужской костюм. Полностью расслабившись в голубой пене и с шампунем на волосах, она вдруг заметила возле двери росток в четыре листика, выбивающийся на свет из щели, между стеной и плинтусом. Она чуть высунулась из ванны, что бы рассмотреть это чудо поближе, как увидела ещё троих непрошенных лесных гостей, поменьше и позеленее, возле умывальника. От вентиляции они шевелились, как живые. К ужасу Астры, они подрастали прямо на глазах. Было три листика, но вот уже развернулся четвёртый, и определённо виден пятый. А два часа назад, она вытаскивала коробку с лакированными штиблетами из под ванной и не могла бы не заметить пробивающейся травы. Может, это просто фокус? Она протянула руку, что бы проверить свою догадку, но безобидная на вид травка зло куснула её за руку. Самая настоящая лесная крапива! В апреле пробивается сквозь полы совершенно нового здания! Если так дальше пойдёт, то к утру придётся вызывать садовника… Астра быстро ополоснулась и накинула халат. В спальне, к счастью, из под плинтусов ничего не топорщилось. Она раскрыла косметичку и рассеянно размазала по лицу ночной крем. В голове ревел водопад. Она откупорила «Пурпурную Елену» и надушила запястья, шею, и слегка влажные волосы. В смятой, скомканной постели ей стало холодно. Она встала и подошла к окну. Облокотившись руками об батарею, тут же отдёрнула их. Было слишком горячо. Она бросила невольный взгляд в окно и заметила на плитах двора скорчившегося человека, ярко освещённого луной. И как только она его заметила, легко и страшновато, будто скользкий шёлк булатом, воздух разрезало чистейшее и свирепейшее «фа». Только живое и тёплое, плоть и кровь, способны петь. Непросто упругая глотка, жадный язык и сильное мускулистое тело, сам символ человеческого страха, волк, пел, выл на луну. Его песня взлетела вверх, пробив небо, и сама раскололась о жёлтую металлическую луну, брызнув на землю целым хором зловещих «фа». Волк опустил голову и посмотрел на Астру взглядом, который говорил: «Смотри и запомни». Земля вслед за тем качнулась, вздрогнула и ощетинилась единым, во множестве загривком стаи, возникшей из темноты. Вокруг дома – ракеты зашевелилась рычащая живая масса. «Люди в осаждённом волками доме, могут выбирать, какой смертью умереть. Но лучше бы другим не видеть, какого цвета у тебя было сердце». Астра отшатнулась внутрь комнаты. Дом – замок – ракета, как она успела заметить, по правилу буравчика, ввинчивался в небо. Сотни мыслей пролетели в голове за один вспугнутый миг. А может, закамуфлированный под санаторий звездолёт пришельцев набирал скорость? Или это новый ковчег, уносящийся подальше от гибнущего мира людей? Впервые в жизни Астра почувствовала настоящее головокружение. Но то была вина серых существ. Они мчались. Ни носов, ни хвостов, один дрожащий от возбуждения поток. Непрекращающаяся река из звериной плоти текла слева направо, появляясь из за одного угла и исчезая за другим.. Страх, яд, замешанный на неизвестности, вымыл из её тела живое тепло. Тело стало лёгким как паутина. Легче самого воздуха. Астра взлетела. Она видела внизу свои странно и ненужно болтающиеся ноги. Она стала короткой и огромной, как последняя мысль убитого. Она увидела под собой крышу в виде огромного креста. Крест был заключён в мерцающий круг. В змею, кусающую самоё себя. Тёплый смрад из плотоядных, разинутых пастей и вываленных языков, долетел до флюгера – лилии, который вертелся уже в центре её грудной клетки. Было немного щекотно. Будто в груди летает стайка лупоглазых стрекоз. Флюгер повиновался не ветру, а стае. Чем быстрее мчались по кругу волки, тем сильнее дул ветер, тем сильнее вращался позолоченный цветок. Астра, откуда то знала, что бы всё прекратилось, надо спрятать Луну подальше от алчных волчьих глаз. Это нетрудно. Пусть только гроза ползущая с юга, поторопится… Она ещё не забыла как вызывается дождь… Как только облако ополовинит золотой лик Луны, флюгер остановится. Рассеется кольцо из звериных тел, исчезнет из груди лилия, а из под ног крыша – крест. И она рухнет в свою постель, что бы погрузится в сон, как в тёплый, глубокий пруд.. Астра открыла глаза. Ночь ещё не закончилась. Но испуганная душа уже не подпускала к себе сон. Покой улетел от встревоженного тела. Не тёплый кокон из хлопка и пуха нежил его, а холодные и мокрые как объятия жабы одеяло и простыни сковывали руки и ноги. Астра лежала в мокрой постели. Толстый поролоновый матрас, как неотжатая губка, при малейшем прикосновении выделял воду. С пододеяльника капало на ковровое покрытие. Стуча зубами от холода и обиды, Астра выскочила из кровати и заметалась по комнате. Это не был банальный коммунальный потоп. Версия о детских грешках не выдерживала критики. «Тем более, все слоны спали сегодня в другом месте». Часы или стояли или на самом деле было всего две минуты первого. В надежде согреться Астра разлетелась в ванную. Но, включив свет, отшатнулась как от удара в грудь. Заросли свежей сочной крапивы, сонно покачивались, верхними листочками задевая белоснежный потолок. Толстые стебли взломали кафель. Умывальник и джакузи были даже не видны за стеной когтистой безжалостной зелени. А ведь надо куда то идти, звать немедленно на помощь, подумала Астра. Будить всех! Пусть они найдут и накажут того, по чьей вине, она сползает по стене на пол в комнате, пахнущей тиной и сырым камнем. Астра не помнила, как оказалась перед дверью Амелин. Ноги сами привели её к доброй армянке. От того, как она, всплеснув руками, почти пропела своим глубоким грудным голосом: «Ой, голубчик, что же с тобой, мой милый?» - босой и озябшей Астре стало намного теплее. С покорностью ватной куклы она наблюдала за манипуляциями, производимыми над нею. Замотав Астру в несколько одеял, она заставила выпить её из кружки. Астру чуть не вырвало. «Коньяк армянский, хороший, сок алоэ, настойка электроукока.» Астра рассказала про мокрую постель и крапиву в ванной. Про кольцо из волчьей стаи и флюгер в груди рассказывать не стала. Амелин слушала, подперев щёку рукой. Ни удивления, ни тревоги не промелькнуло в её строгих глазах. — Знаешь, голубчик, я тебе верю. Она положила смуглую руку на плечо Астры. – Я уже знаю, что наш красавец, ( этот санаторий) построили не те люди, и не на том месте. Я тоже много вижу, девочка. Но молчу. — Тебя это сильно пугает? Тогда лучше уезжай отсюда и поскорей! — Что значит пугает? От этого можно с ума сойти! Трава в ванной до потолка. Колдовство или чудо природы? Зачем, почему? Мокрую постель я ещё могу понять. Ключи от номера могут быть у кого угодно. Кто- то забрался, пока я спала, и вылил на меня два ведра воды. Хоть та цапля, что выла сегодня на дне рождения. А крапива, это что, галлюцинация? Я вернусь, а там уже ничего нет?! Может и ты галлюцинация, Амелин?... Интересно.. — Ничего интересного, девочка. Это…смерть. — Чья смерть? Моя? – тихо спросила Астра. — Нет, что ты, нет. Знаешь, мы люди, очень древние создания. Если верить хотя бы Ветхому завету, нам больше девяти тысячи лет. За это время человечество собрало много знаний. И если нам, даже таким многоопытным, что- то неизвестно, то значит не нашего ума это дело. Это дело того мира, в котором мы окажемся когда, говоря нашим языком, умрём. Но иногда бывает так, случайно тот мир просачивается в нашу жизнь. Тогда и происходит много странного для нас. — Ты хочешь сказать.. Но это смешно! То есть ты веришь в приведения? Здорово. — Пусть будут приведения. Мы привыкли к этому понятию. — А ты как это называешь? — Название будет зависеть от причины. — А какая в моём случае причина? — Я не знаю. — И что мне делать? — Ничего. От тебя точно ничего не зависит. Не расстраивайся. Лучше спи. А я пойду, переночую в комнату Арамиса. — Не надо. Я уйду к себе. — Не говори чепухи. Тем более Арамис в городе. Он повёз Алексея Михайловича встречать гостя. Наверное, самолёт задерживается. Скорее всего, они до утра останутся в аэропорту. А тебе надо хорошо поспать. Спи. Утром всё будет хорошо. Прислушавшись к ровному дыханию девушки, Амелин бесшумно вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь, она тяжело вздохнула, словно ей не хватало воздуха. Солнце сквозь щель в шторах давно ревизировало все пылинки в маленькой комнате с казенной обстановкой. Проснувшись, Астра не сразу поняла, где находится. Лишь сверкающее синее платье на спинке стула, напомнило о его хозяйке. Астра вспомнила свой кошмар, от которого чуть не разорвалось сердце. Но вот что конкретно её так напугало? Отчего она очутилась здесь, вспомнить…невозможно. Почему она не побежала к маме, милому, родному человечку, а очутилась здесь, у почти незнакомой Амелин? Может, она стучала, звала, но мама была не одна и не открыла? Или просто была сердита на неё. Странно,…что она здесь. За дверью послышался утренний свистящий шепот. Астра быстро встала и выглянула в коридор. Но секретничающие люди исчезли. Астра решила, что лучше вернутся в свой законный номер. Наручные часы показывали половину восьмого. До завтрака можно было спать и спать. Но не тут то было. В дверь осторожно постучали. В коридоре обнаружился некто, сильно смахивающий на уродливого петрушку, на которого вздумали напялить «адидасовский» спортивный костюм и грязно белые баскетбольные кроссовки. Астра еле узнала Сашу, которого детская шапочка с красным помпоном, обезобразила до неузнаваемости. Оказывается, Анна Васильевна, договорилась с ним о совместной пробежке. И он сильно обеспокоен, не убежала ли прекрасная спортсменка, без него. Астра еле сдержала улыбку. С ума сойти. У Тишайшего появился соперник. Мама назначила свидание спозаранку, что бы отомстить своему неверному любовнику, оставшемуся в городе. — Я не видела маму с вечера. А я думала, вы босиком бегаете. — Почему? Зачем босиком? Холодно ведь! — Ну там у ручья видели следы босых ног.. Все сошлись на том, что это ваши отпечатки. Потому что, это либо вы, либо снежный человек с гор спустился. — Тогда скорее снежный человек. Э – э…так где же всё таки ваша мама может быть? Может, нашла себе другого компаньона по бегу? Лицо у него вдруг дёрнулось, и Астра осталась в недоумении, подмигнул он ей, или это просто нервный тик. — А если она проспала, то, наверное, её надо разбудить? — Ну и будите, меня же, разбудили, — Астра пожала плечами и хотела захлопнуть перед его крючковатым носом дверь. Но Саша неожиданно цепко схватил её за руку. Его мягкий просящий голос не вязался с угрожающим жестом. — Астрочка, мне неудобно спозаранку к незнакомой даме. Но я беспокоюсь. Вчера она клятвенно обещала быть в это время обутой и одетой. — Астра выдернула руку и постучала в мамину дверь.. - Странно, мне кажется, у неё шумит вода в ванной. Стирает она что ли? Саша приложил ухо к двери: «Может, ей плохо стало?» Астра вытаращила на него глаза. Недогадливый придурок стал его раздражать. – Плохо?! Может, ей наоборот, хорошо. Может у неё там милейшая компания. Сердечный друг, какой нибудь и ей не до пробежек совсем! Саша собрал лоб гармошкой, изображая раздумье. — Хорошо, тогда я пошёл. Передайте ей, что я приходил. – И разгладив лоб, он упорхнул. — Из утреннего сна, похожего на обморок, её вытянули взволнованные голоса, доносившиеся из-за двери. Предчувствие и тревога смешались в густой убийственный коктейль. Перед дверью Анны Васильевны собралось несколько человек. Тишайший стоял на коленях, пытаясь ключом отомкнуть дверь. — Бесполезно, с другой стороны ключ вставлен. — Тогда ломайте дверь, милый, - голос старой примадонны понятия не имел о компромиссах и возражениях. Тишайший поломался для приличия, хотя и так всем было ясно, что он не горит желанием, даже из самых альтруистических причин ломать новую дорогую дверь, Но Апполон Семёнович приказал: «Ломай!» и управляющий взялся за ломик. Алевтина Даниловна в суете, первая заметила Астру: «Это он», кивнула она на Сашу, «Стал искать везде Анну Васильевну, но нигде не нашёл. А вода шумит в ванной». Дверь наконец подалась, все посмотрели на Астру. — Стой здесь! – Апполон Семёнович передвинул Астру к бледной актрисе. – Амелин, иди, гляди, что. Очень быстро Амелин вернулась. — Она там. Голова разбита. Алёша, давайте, быстрей вызывайте «скорую», может ещё успеет… Когда Тишайший выносил завёрнутую в одеяло Анну Васильевну, Астра увидела окровавленные волосы матери и потеряла сознание.