Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Приговор Валар для Фэанаро был оскорбителен во многих аспектах. Само по себе изгнание Фэанаро из Тириона означало «встань и иди куда хочешь, как бродяга — либо проси приюта, либо живи долгих двенадцать Лет Валар, как знаешь».       Феанаро уходит на север Валинора, в горы [14]. Скорее всего, это довольно мрачное место — ‘оно находится вблизи Чертогов Мандоса [56]. Форменос, Северную твердыню [89] Фэанаро возводит вместе с сыновьями [14]. Позже, в Средиземье, сыновьям Феанаро мог пригодиться этот опыт строительства не дома или фонтана, но крепости. ‘В строительстве участвуют и Финвэ, и другие ушедшие нолдор [8].       В «Анналах Амана» сказано, что Форменос строит Феанаро [56] — так можно сказать лишь о том, кто возглавляет строительство. Он же и принимает решение, куда уйти («Феанор ушёл, поселившись на севере Валинора…» [56]). Отсюда видно, что Форменосом правит Феанаро, а не Финвэ. Дополнительное подтверждение можно найти в словах Финвэ, что он 'считает себя свергнутым, лишённым королевской власти [56] — это было бы не так, если бы он правил как Король частью народа (нолдор Форменоса).       В Форменосе построены сокровищница с отдельной железной палатой [14] и дом [15], в котором селятся Феанор, и Финвэ [56]. Возможно, строя не только дом и мастерскую, но крепость и железную палату, Фэанаро полагал, что исполнится и другая часть лжи Мелькора — 'что 'Валар захотят силой отобрать Сильмарилли [14]. Мелькор распространял и клевету о том, что ‘Нолофинвэ и Финдекано хотят отобрать у Феанаро Сильмарилли [142] — слух об их желании изгнать Финвэ и Феанаро словно бы подтвердился [14], и Феанаро может ожидать подтверждения и других слухов. Однако по поведению Нолофинвэ на суде и после него, можно было видеть, что полубрат не заговаривает о Камнях, и уже получил то, что желал… Так что скорее крепость всё же построена для защиты от Валар.       В сокровищнице Формэноса сложены запасы («laid in hoard») драгоценных камней, а также — по всей видимости, отдельно — запасы оружия [14]. Множество самоцветов собирает в Формэносе Фэанаро вместе с Финвэ, и другими нолдор [8] и, несомненно, сыновьями. Вероятно, среди этих самоцветов — немало созданных (или же добытых и огранённых) уже в Формэносе. ‘Занимается их созданием или огранкой не один Фэанаро, но и Финвэ [8] (недаром носящий имя «искусного мастера» [54]) и другие нолдор [8]. Сокровищницу Сирнумэна (т.е., Формэноса) называют сокровищницей прекраснейших драгоценных камней, чудеснее всех других, что видел мир [57] — то есть драгоценности, сделанные Первым Домом в Валиноре, были самыми прекрасными в мире, чудеснее, чем драгоценности, созданные любыми другими мастерами.        Жизнь в Формэносе отнюдь не сводится к защите от возможного нападения. Но, вероятно, и среди оружия — не только принесённое из тайной кузницы в Тирионе, но и выкованное здесь.       Форменос построен на севере от Амана, там, куда не достигает свет Древ, поэтому крепость должен быть освещена. И если Феанаро дарил другим светильники, если 'пирсы Альквалондэ освещено светильниками [15], то и его крепость должна быть озарена не постоянно сменяемыми факелами, а лампами Феанаро.       Сыновей Феанора утомит и один неполный день тишины и праздности [121] — то есть подобное для них тягостно и совершено непривычно. Похоже, в Форменосе они не знают скуки и всегда чем-то заняты.       Фэанаро и его сыновья также хранили в месте изгнания большие запасы тонкого стекла, которое Аулэ позже использовал как основу для материала «корпуса» Корабля Луны [106], как говорилось в предыдущих главах. В «Книге утраченных сказаний» сыновья Фэанаро впервые упоминаются именно в связи с созданием этих запасов [106] — то есть, видимо, часть этого тонкого стекла создана фэанариони. Оно могло быть перенесено в Формэнос из Тириона, когда Фэанаро ушёл в изгнание, или быть создано в самом Формэносе.       Железная палата построена специально для хранения Сильмариллей [14], которые лежат в хрустальном ларце [15]. Судя по тому, что никто из нолдор Форменоса не придёт даже на праздник Сбора Плодов [15], едва ли кто-то из них уходит далеко от окрестностей крепости — хотя приговор к ним и не относится, все они полностью разделяют изгнание Феанора.       Возможно, некоторые нолдор, жившие в Тирионе, приезжали в Форменос ради встречи с друзьями, близкими. Возможно, среди них была и Лалвэндэ. Финвэ дал ей имя «Иримэ» — «любимая» [260], вероятно, и она его очень любила и могла навещать отца из любви к нему. Кроме того, отношение Феанаро к дочерям Финвэ, своим полусёстрам, всегда было лучше, чем к полубратьям [11], и, как было показано выше, дочери Финвэ не принимали активного участия в раздорах.       Индис не пытается встретиться с Финвэ [11] — вероятней всего, не желая видеть Феанаро (по словам Финвэ в Мандосе, она стала бы горевать о нём, как об отце Нолофинвэ, но не Феанаро [11]). Встречается ли Нерданель с Феанаро и сыновьями, неизвестно. Она ещё раньше рассталась с Феанаро, уйдя в дом отца [32], а после, хотя и по дозволению Феанаро, осталась не просто в Тирионе, а с Индис [72], которая не любила Фэанаро настолько, что даже разлюбила Финвэ…       Маитимо и Финдекано (а заодно Турукано и Аракано) так и остаются по разные стороны, в обиде друг на друга. Отношение сыновей Феанаро и Нолофинвэ в это время названо «bitterness» — «горечь, обида, ожесточение» [14]. У сыновей Нолофинвэ не было причин приходить в Форменос, да и отец мог осудить их за это, так что за всё время, что Маитимо остаётся в изгнании вместе с отцом и братьями — с 1490 по 1495 Г.В. (чуть менее пятидесяти лет в пересчёте на солнечные) — он едва ли хотя бы раз видится с Финдекано.       Тьелкормо и Куруфинвэ также, видимо, не встречаются с Арэльдэ. '       Арафинвэ в раздоре старался не участвовать [12], но довольно и того, что он остаётся в Тирионе, где теперь правит Нолофинвэ (так как во время Исхода Арафинвэ и его народ придут в Альквалондэ последними [15], он в это время живёт в Тирионе).       А Финвэ в эти годы наконец в полной мере узнаёт своих внуков, сыновей Феанаро — ведь теперь они живут вместе, разделяя изгнание Феанаро.       Из-за того, что скрывшийся Мелькор в 1490-1492 Г.В. облаком переходит с места на место, свет Древ в это время стал не таким ярким, а тени удлинились и почернели [56]. Это должно было беспокоить живущих в Форменосе так же, как и других эльдар Амана. Нет объективных причин, чтобы свет Древ потускнел (ведь Мелькор скрывается не вблизи Двух Древ), но он тускнеет — возможно, из-за того, что Аман перестал быть благим и праведным.       Мелькора так и не нашли, и в 1492 Г.В. [56] он внезапно является к Форменосу, ища встречи с Феанаро [14] и Финвэ [56]. Он приходит к вратам крепости [14] или к дверям дома Феанаро и Финвэ [56], тайком, под видом путника, ищущего приюта [72]. Мелькора в это время ищут, чтобы судить [56], поэтому для него было опасным приходить открыто, так, чтобы его могли узнать издали. Но вряд ли Мелькор шел, как путник издалека, скорее он мог принял облик путника недалеко от Форменоса, чтобы не показать что 'он обычно обращается тёмным облаком [56], и чтобы спокойно подойти и вызвать Феанаро на разговор.       Раз Мелькор ищет приюта, то просит впустить его, но «путника» не могли не спросить о том, кто он и с чем пришёл (тем более, что все, кто поддерживает Феанаро, его друзья и сторонники уже здесь; прийти мог неопределившийся, передумавший, но мог оказаться в этих местах и нуждаться в приюте и противник, кто-то из сторонников Нолофинвэ). Так что Мелькор вынужден представиться (если не был узнан). Выяснив, кто стоит перед воротами, стража не могла бы принять решения сама, так что должна была позвать Феанаро — только он мог принять решение, впускать ли Мэлько. 'Мелькор и сам ищет встречи с Феанаро и Финвэ [56]. Судя по тому, что 'чуть позже Феанаро захлопнет перед Мелькором врата [14] или двери [56] — Лжец так и стоит перед открытыми вратами, Феанаро не впускает его внутрь — гостеприимство не было оказано, и его не пришлось нарушать.       Однако Фэанаро не прогоняет Мелькора сразу, а слушает — скорей всего, желая выяснить правду при разговоре лицом к лицу или даже обвинить Мелькора. ‘А тот, обращаясь к Феанаро [14] или Феанаро и Финве одновременно [56], притворяется другом. Он убеждает Феанора вернуться к мысли об уходе из Амана [14]. Но желание свободно жить в Средиземье, в собственных владениях, едва ли могло угаснуть в Фэанаро (скорее, суд и приговор могли лишь усилить это желание).       Мелькор восхваляет не только самого Феанаро [14] (это была бы слишком грубая лесть), но и весь народ нолдор, и называет наказание несправедливым (что действительно так) — а Феанаро всё ещё с горечью вспоминает о пережитом на суде унижении [14]. Феанаро даже обдумывает — не принять ли его помощь в бегстве из Амана [14] — потому что он давно думает, как ему уйти, но не видит выхода. Единственный в его жизни миг, когда он готов согласиться с тем, кому никогда прежде не доверял, а после — будет ненавидеть. ‘Мгновенная заминка, когда Феанор молчит, не вполне уверенный, что от Мелькора нельзя принять помощь в побеге — о чём-либо большем Феанаро не думает даже в этот миг [72]. Но тут Мелькор перехитрил самого себя, сказав Феанаро, что во владениях Валар никакая сокровищница не спасёт Сильмарилли — сам страстно желая обладать ими [14]. Он недооценивает Феанаро. Феанаро создан самым проницательным из Детей Эру [3], он мог понять мысли и намерения даже столь искушённого в обмане собеседника, как Мелькор — по взгляду, по промелькнувшему выражению, 'и Феанаро через наружность Мелькора проникает в то, что он скрывал в разуме, и различает в нём жажду Сильмариллей [56]. Конечно, Феанаро сразу же понял, к чему были все эти сладкие речи.       Феанаро отчасти страшится силы Мелькора, но одолевает свой страх [72]. Он впервые проклинает Мелькора, велит ему — «самому могущественному из живущих в Эа» — убираться и захлопывает перед ним ворота [14] или двери [56] (ведь он не прошёл дальше врат). И Мелькор с позором убирается, как ему и велели. Феанаро называет Мелькора «тюремным вороном Мандоса» [14] (по «Анналам Амана» — бродягой или попрошайкой, но при этом тоже указывает, что его место — в Мандосе [56]). Но «бродяга» — одновременно и презрительный намёк на обман Мелькора, ‘притворившегося путником, ищущим приюта [72] и на то, что он потерял свое жилье в доме Тулкаса. 'С этих пор Мелькор задумывает жестоко отомстить за свой позор [56].       Слова Мелькора позже принесут свои плоды, правда, не те, которых он желал. ‘Феанаро исполняется страха за свои Сильмарилли [56] — более сильного, чем прежде. Так как Камни — живые, страх за них можно сравнить со страхом за близких, когда им грозит опасность. И видит, что главная опасность исходит от Мелькора. Мелькор стремился убедить его, что он подобен другим Валар и даже лучше других, и потому его стоит слушать. Феанор, кроме того краткого колебания, не сомневался в том, что Мелькору верить нельзя. 'Нолдо сомневался в том, что верить можно остальным Валар, и в том, что они (или часть из них) не подобны Мелькору [15], но он стал сомневаться в Валар еще во время Непокоя, и тем более после суда. Внушить Феанору желаемое Мелькору при всём его коварстве не удаётся. Но слова Мелькора снова стремились обернуться правдой (Валар будут просить у Фэанаро Камни не для того, чтобы хранить их, а для того, чтобы разрушить [15]).       После ухода Мелькора Финвэ исполнился великого страха [14]. Если прежде можно было думать, что Мелькор вредит всем нолдор вообще, то по открывшемуся теперь Финвэ мог понять, что Мелькор ненавидит Феанаро, и все, что произошло было направлено против него. И если цель Мелькора — завладеть Сильмариллями, всё отнюдь не закончилось, когда его козни были разоблачены — Исказитель постарается достичь своего. Мог Финвэ и предчувствовать несчастье. 'Он посылает гонцов в Вальмар [14] к Манвэ [56], чтобы Валар поймали Врага, и Феанаро не возражает против этого. Для него было верным послать гонца из Форменоса, чтобы сообщить Валар, что Мелькор здесь и ходит как путник от дома к дому, и продолжает свои козни. Гонцов посылает Финвэ, а не Феанаро, так что гонцы тоже могли быть из Дома Финвэ, ведь нолдор Дома Финвэ, что всегда одобряли решения Короля, должны были последовать за ним, в Форменос. И эти гонцы, видимо, пересказывают Валар речи Мелькора у врат Форменоса (откуда об этом мог узнать и летописец).       Несомненно, сыновья Феанаро знают о приходе Мелькора к Форменосу. У них больше причин тревожиться за будущее, чем у других жителей Амана — ведь отец наверняка рассказал им, чего на самом деле хочет Мелькор, значит, именно сюда он мог вернуться. Теперь Феанаро видит истинные намерения Мелькора и наверняка понимает, что он стремился склонить нолдор к Исходу, и зачем ему это было нужно. Уходить из Амана теперь было небезопасно, и совсем не понятно, как. И Феанаро, вероятно, ждёт, что Валар наконец захватят Мелькора и будут судить его.       Оромэ и Тулкас сразу же устремляются ловить Мелькора, но новые гонцы, из Эльдамара, сообщают, что он пронёсся через Калакирью как грозовая туча, оттуда к Альквалондэ, и тэлери видели его тень, которая направилась на север, к Араману. Манвэ уверен, что Мелькор бежал из Валинора туда, где были его северные крепости (Утумно и Ангамандо) — так что он посылает Оромэ и Тулкаса на север Эндорэ, и они ищут его следы или слухи о нём. Манвэ также усиливает стражу на границах Валинора [56], на севере — видимо, на случай, если Мелькор ещё не успел покинуть Валинор. Но ему опять удаётся перехитрить Валар: сделав вид, словно спешит на север, так, чтобы его заметили эльдар, Мелькор дальше сбрасывает обличье (фана), 'и незримым уходит на юг от Амана, в Аватар [56]. Об этом могли узнать лишь позже.       Время идёт, а Мелькор, бежавший из Амана, так и не пойман. И хотя Два Древа теперь сияют ярко, как прежде, радость всех живущих в Амане постепенно омрачает сомнение, и они со страхом ждут неведомого зла [14]. Все — то есть даже ваниар начинают сомневаться, что Тулкас или Оромэ настигнут Мелькора прежде, чем он причинит какое-то зло, и страшиться будущих бед. Полагаю, Феанаро сомневается в этом куда сильнее. Он мог задумываться о том, почему Валар так долго не могут поймать преступника. Тем более, если, как сказал Намо — Манвэ является Королем всего мира, и Фэанаро везде будет в его власти, почему же Мелькор не то что не во власти Манвэ, в даже не известно где? И как Валар при всей их мудрости могли поверить в его искреннее раскаяние и освободить, когда Феанаро, хватило одного разговора, чтобы разоблачить его замыслы? То, что известно нам — например, что ‘Манвэ не видел зла в Мелькоре оттого, что сам был совершенно лишён его [5] — едва ли было известно в то время нолдор, в том числе и Феанаро. Неизвестно, о чём он думал в то время; но надежда на то, что Валар хотят и сумеют защитить от Мелькора его самого, его близких и его Камни, не могла не становиться всё призрачней.