Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Когда все сходят с кораблей, нолдор становятся лагерем на берегу [32]. Этот лагерь, разбитый Феанаро и его Домом — первый лагерь нолдор в Средиземье. Эльфы останавливаются в нём совсем ненадолго (иначе 'орки, увидевшие дым от сожжённых кораблей и посланные против нолдор [20], успели бы напасть ещё на лагерь в Ламмот, а не в Митриме). Лагерь, видимо, и был задуман как временный — чтобы сделать остановку и немного отдохнуть после трудного плавания прежде, чем продолжить путь или же вернуться в Араман за другими.       Поскольку Феанаро 'сожжет корабли сразу, как только нолдор высадились [147] — видимо, он к этому времени уже принял решение так поступить, но пока не говорил об этом сыновьям и другим нолдор своего Дома (это было бы сложно сделать во время плавания).       Видимо, после того, как лагерь был поставлен и корабли разгружены, Маитимо обратится к отцу с вопросом:       — Какие корабли и каких мужей ты пошлёшь вернуться, и кого им перевезти первым? Финдекано Отважного? [112, 15]       Из этого вопроса следует, что даже самые близкие не знали о намерении Фэанаро сжечь корабли и считают, что Старший Дом переправился в Средиземье первым, чтобы после вернуться за остальными. Но 'Фэанаро «смеётся и даёт волю своему гневу («his wrath was unleashed») [112]:       — Никого и ничего! Теперь я не считаю потерей тех, кого оставил позади; в пути они оказались ненужным грузом. Пусть проклинающие моё имя проклянут меня ещё больше, и, оплакивая свой путь, вернутся в клетки Валар [112], если не смогут отыскать ничего другого! Пусть горят корабли! [112].       В «Квента нолдоринва» слова Феанаро приведены сокращённо:       — Оставьте нытиков ныть или, оплакав свой путь, возвращаться в клетки Валар! [145] — но по ним хорошо видно отношение Феанаро к оставленным.       Маитимо же говорит о Финдекано, своём друге, как о первом, кого он желал бы перевезти в Средиземье [112]. Помимо того, что Финдекано — друг Маитимо, отсюда также видно, что Второй Дом по-прежнему ведёт Финдекано, а не его отец, он — предводитель Исхода для Второго Дома и больше, чем Нолофинвэ, заслуживает, чтобы его взяли первым. Но при этом плыть первым, как уже говорилось, желал Нолофинвэ, хотя он ушёл в Исход неохотно.       Сказано, что, отвечая сыну, Феанор смеётся «as one fey» [112]. Это слово, «fey», переводят как «безумный», но это неверный перевод — Профессор довольно часто использует это слово, и обычно в значении «обречённый»; в «Этимологиях» оно прямо приведено как синоним слова «обречённый» («MBARAT- Q umbar (umbarten) — fate, doom; N ammarth. Q marta — fey, fated; maranwe — destiny; martya- — destine. N barad — doomed; bartho — to doom» [48]). Феанаро перед сожжением кораблей знает, что он обречён — и его смех, словно вызов судьбе… Но чему именно Феанаро считает себя обреченным, мы не знаем.       Однако видно, что Феанаро совершенно разочарован в Младших Домах, которых убеждал идти в Исход, долго собирал и помогал подготовиться к Исходу, для которых добывал корабли, вёл их за собой на протяжении пути до Арамана, вдохновлял после Пророчества Севера, убеждал в северном Арамане… Теперь Фэанаро не считает их потерей — то есть прежде считал бы. Из того, что Фэанаро считает нолдор, идущих за Нолофинвэ, ненужным грузом, следует, что он больше не полагается на них в войне против Моринготто. Вероятно, Фэанаро не стал бы ослаблять армию — но от части армии, которая в критический момент может устроить споры, не подчиниться полководцу, а то и выступить против него, в бою могло быть больше вреда, чем пользы.       В "Книге утраченных сказаний" говорится: "вероятно, именно в память в этих деяниях [106] (сожжении кораблей) в устах эльфов и людей всегда звучала поговорка: «жгут свои лодки те, кто теряет всякую надежду на изменение взглядов или намерений» [106]. Это удивительная поговорка, открывающая, как в действительности в Эндорэ относились к сожжению кораблей Первым Домом: в глазах живущих в Эндорэ, Фэанаро не ждал изменения в поведении Младших Домов и потому решил, что лучше будет действовать, не опираясь на них. Общепринятый в сообществе взгляд на сожжение кораблей как на "предательство" - это взгляд Нолофинвэ и части Младших Домов. Но эльдар Эндорэ и после атани, которые не были так пристрастны, не обвиняли Первый Дом и не осуждали сожжение кораблей.       Когда Фэанаро говорит «если не смогут отыскать ничего другого» — видимо, он имеет в виду «отыскать другой путь достичь Средиземья», который не сумел найти ни сам Феанаро, ни его сыновья, держа совет. Ведь роптать и проклинать сына Мириэль Младшие Дома начали во многом из-за того, что Феанаро не мог найти выход из трудной ситуации: как добраться до Эндорэ, при сопротивлении большинства нолдор его предложению плыть первым и вернуться за ними. Так пусть теперь сами, без помощи Феанаро, попробуют придумать что-то лучшее. О том, что оставшиеся в Арамане решатся идти через Хэлкараксэ, Феанаро не мог знать. Как видно по его словам, он ожидал, что Младшие Дома так и будут дальше сидеть в Арамане, проклиная его — пока не вернутся в Аман, в Тирион. Феанаро продолжает считать Валинор 'клеткой для эльдар [111], пленом; по «Самым ранним Анналам Валинора», Феанаро также говорит о ропщущих «Пусть… оплакивая свой путь, вернутся в тени Валинора» [31] (ночь в это время длится и в Средиземье — но он говорит об особой тени, лежащей именно на земле Валинора, некой омрачённости прежде благих земель), так что Феанаро не считает возвращение благом для оставленных.       Обратный путь из Арамана в Тирион был бы долгим и трудным, и 'немало из нолдор боялись суда Валар [15], а они, вернувшись, были бы вынуждены просить прощения. Однако 'многие из нолдор сами раскаивались в том, что отправились в Исход [112]). Так Арафинвэ сам решил вернуться в Тирион — отчего бы остальным, тоже не желающим продолжать Исход, не последовать за ним? Ведь в Арамане многие из них, сами не двигаясь ни вперёд, ни назад, мешали уйти и Первому Дому.       Стоит отметить, что Первый Дом переплыл Море без потерь чудом, а чудо обычно не повторяется. Если ветер пришёл бы снова по зову Фэанаро, то Фэанаро должен был бы вести корабли обратно в Араман и снова в Эндорэ. Если бы волшебный ветер не пришел — опять же Фэанаро должен был бы сам вести корабли в Аман, потому что никто не проходил эти воды сам, и он не мог бросить других впервые проходить эти воды самостоятельно, без помощи свыше, рискуя жизнями тех, кто ему верен, ради помощи тем, кто проклинал его. Притом среди оставшихся были даже те, кто, как Артанис, 'страстно желали преследовать Феанаро, куда бы он ни направился, и разрушать его планы всеми возможными способами [12]. Если этого желала Алатариэль, того же желал и ее народ, и у Фэанаро были прямые враги среди нолдор — не удивительно, что ради них Фэанаро не захотел рисковать верными ему.       Правда, врагов среди нолдор было не большинство: ‘многих в воинстве Нолофинвэ вели вперёд до Арамана вопреки Пророчеству Севера узы родства, страх предстать перед Валар и даже следование воле самого Феанаро [15], а вовсе не желание его преследовать. Но всё это не означало, что Феанаро мог на них положиться.       Однако не все, кто остался в Арамане, обвиняли Фэанаро, так как 'роптали многие [111], но не все. Часть нолдор Второго и Третьего Домов были друзьями сыновей Фэанаро (Финдекано был другом Маитимо [112, 15], Арэльдэ, Аиканаро и Ангарато — друзьями Тьелкормо и Куруфинвэ [112, 111]), Финдекано и часть Второго Дома помогли Первому Дому получить корабли [112]… Но возможно ли было вернуться именно за ними и выбрать, кого взять с собой? Скорее всего, Финдекано не пожелал бы уйти без брата и отца, младшие сыновья Арафинвэ — без сестры и старшего брата. Значит, Фэанаро в этом случае должен был взять всех — тех, кто даже не будет благодарен ему за этот риск, обвинит при первой новой трудности и по-прежнему будет признавать Нолдораном Нолофинвэ…       Как говорилось ранее, судя по тому, что 'в Арамане возник спор, кому плыть первым, а кому вторым [15, 112], вначале Феанаро намеревался, несмотря на рискованность возвращения, поступить именно так (как сейчас предложил Маитимо). И Феанаро мог бы сейчас, преодолев сильный гнев и разочарование, вернуться за Младшими Домами. Тогда многие нолдор Второго и Третьего Дома избежали бы страданий и гибели при переходе Хэлкараксэ…       Однако сейчас ситуация отличается от той, что была ещё в начале 1497 Г.В. Только что сошедшие на берег нолдор не знают этого, но 'Моринготто уже начал завоевание Валариандэ (Белерианда) [1]. А при возвращении Феанаро назад за Младшими Домами Битва-Под-Звёздами, в которой армия Врага была разбита, не состоялась бы (Первый Дом ждал бы возвращения своего Короля в Дрэнгисте); и в этом случае многие синдар, фалатрим, лаиквэнди погибли бы или попали в плен, стали рабами Моринготто… Исход нолдор слишком задержался.       Феанаро и его сыновья (Макалаурэ, Тьелкормо, Куруфинвэ, Карнистир и Амбаруссат) сжигают белые корабли тэлери, тогда как Маитимо один стоит в стороне [112] — он не участвует в сожжении судов.       Решив сжечь корабли, Феанаро отрезает себе и своему народу путь к отступлению, к возвращению в Валинор — если бы позже и возник соблазн вернуться. 'И так погибли белые корабли, подобные лебедям с клювами из золота и глазами из чёрного янтаря [25], с алыми вёслами [9] под белыми парусами, прекраснейшие из кораблей, когда-либо бороздивших моря — труд сердец тэлери [15], которые они уже не смогут повторить [112]… Феанаро мог бы, и отказавшись от возвращения назад, не разрушать эти корабли, сберечь их и после использовать (например, в «Легенде об Амбарто» говорится, что 'нолдор думали, что позже поплывут южнее и встанут в более удобном месте [32] — действительно, на этих судах можно было двигаться вдоль берега Эндорэ). Однако Феанаро забрал корабли тэлери только ради необходимости, чтобы народ нолдор мог достичь Эндорэ, а не желая присвоить их себе; если бы он сохранил суда за собой, уже не видя в них необходимости (Старший Дом уже достиг Средиземья, за Младшими Домами никто не вернётся), разве не получилось бы, что он присвоил корабли себе, и поступает, как их хозяин? Чтобы вернуть корабли в Альквалондэ, нужно было вернуться в Валинор (от чего Феанаро отказался). 'Создатели и владельцы кораблей, тэлери, убиты [112], а другие тэлери взывали к Оссэ, после чего многие корабли погибли в буре [111] (что должно было видеться ответом на этот призыв), и можно было сделать вывод, что сами тэлери скорее предпочли бы, чтобы корабли были потоплены, чем чтобы ими владели захватившие их нолдор… И потому Фэанаро сжигает корабли — он брал их, только чтобы перевезти народ нолдор в Эндорэ. Теперь это сделано, и Фэанаро не желает владеть чужим — он не оставляет корабли себе, не дарит их кому-то, но возвращает погибшим тэлери так, как может. Через пламя…       Сожжение кораблей Феанаро называют первыми плодами Братоубийства и Рока нолдор [112]. Действительно, можно видеть связь сожжения кораблей с Братоубийством. Что до Рока нолдор — произнесённое проклятье не могло нарушить свободу воли Феанаро, заставить его поступить именно так. Но и здесь можно проследить связь — всё было бы иначе, если бы Нолофинвэ не препятствовал тому, чтобы Феанаро переправился первым, 'а он поступил так из-за страха предательства [112], пробудившегося после того, как Нолофинвэ услышал слова Рока нолдор.       Когда корабли поджигают, начинается большой пожар, страшный и яркий [111, 145] — возможно, огонь разгорится ещё сильней из-за начавшегося шторма (горящие корабли будут дрейфовать среди штормов [106]). Пламя будет таким ярким, что Нолофинвэ с другого берега увидит красные сполохи на облаках [111]. Сказано, что шум горящих кораблей в Лосгаре морские ветра разнесут далеко как шум великого гнева, и далеко все, кто слышал этот звук, исполнились изумления [152]. И эти слова отличаются от того, что сказано в том же тексте чуть выше о шуме в Ламмот: «когда нолдор ступили на берег, их крики поднялись до холмов и умножились, так что громкий шум бесчисленных могучих голосов заполнил все побережья Севера» [152]: сейчас далеко разнёсся не только звук (гул пожара), умноженный эхом, но шум великого гнева. Однако как бы ни был силен гнев любого из живущих, никто из нас не может сделать так, что шум нашего гнева разлетится на многие лиги, и это исполнит изумления всех, кто его слышит. Очевидно, что если такое произойдет, то только по причине, которую мы бы назвали «сверхъестественной». В Арде к таким причинам относится вмешательство аинур (Светлых или Темных), либо самого Единого. 'Соглядатаи Моринготто узнали о приходе нолдор благодаря пожару и шуму [20], то есть только во время сожжения кораблей (и в это время должны были таиться, а не применять свою силу), а сообщить своему господину могли ещё позже, поэтому Моринготто и его умайар не могли в этом участвовать. Но донести до всех шум гнева Фэанаро мог Манвэ, Ульмо или их маиар; либо… это могло быть вмешательство Единого.       Нолофинвэ, увидев отсветы огня на тучах, сразу сделал вывод, что его предали [111]. О страхе предательства говорилось по отношению уже ко спорам в Арамане [111], так что Нолофинвэ давно ожидает, что будет оставлен. Теперь он убеждается сам и убеждает других в предательстве со стороны Феанаро, и это становится общеизвестным. Но в чём заключалось это предательство? 'У Таниквэтиль Феанаро подтвердил клятву Нолофинвэ «Полубрат по крови, я стану тебе настоящим братом по духу. Тебе вести, а мне следовать за тобой. Да не разделят нас впредь никакие новые горести» своими словами «Да будет так» [128], а теперь отказывается вести младшего полубрата за собой и отделяет себя от него? Но Нолофинвэ сам многократно отказывался следовать за Феанаро и пытался принудить его следовать за собой, а новые горести, что снова разделили их, начались 'со спора в Тирионе и возражений Нолофинвэ против Исхода [112] (что могло стать одной из причин, по которой сейчас многие сожалели об Исходе), а не с каких-либо слов или действий Феанаро против Нолофинвэ.       Нельзя Феанаро обвинить и в том, что он отказался от ответственности Лорда и Короля за свой народ: тех, кто признавал его Королём, он не оставлял. Оставшиеся в Арамане признавали Нолдораном всё того же Нолофинвэ, однако Феанаро, прежде, чем оставить их, десятилетие по солнечному счёту помогал им собраться в Тирионе, а потом десятилетие по солнечному счету вёл вперёд как свой народ, и даже в Арамане задержался из-за них на годы. Возможно, Нолофинвэ и те, кто держался сходных позиций, просто привыкли за время Исхода, что Феанаро, которого они не признают Королём, тем не менее берёт на себя ответственность за них, как Король за своих подданных, и ожидали, что так будет всегда; и когда Феанаро окончательно разочаровался в них и оставил, восприняли это как предательство.       В текстах о произошедшем в Арамане и Лосгаре встречается одно противоречие; наверное, ярче всего оно проявляется в «Шибболете Феанора»: «Феанор похитил корабли телери и, нарушив слово, данное Финголфину (или, буквально — «разрушив доверие Финголфина», «breaking faith»), отплыл в Средиземье только с верными, преданными ему» («faithtful») [32]… С одной стороны, утверждается, что именно Феанаро нарушил слово и разрушил веру в него, с другой — если Феанаро уплыл со всеми, кто был ему предан, тем самым подтверждается текстом, что Нолофинвэ не был предан Феанаро вопреки принесённой присяге, и тех, кто остался, нельзя назвать верными ему (ведь, как бы хорошо они ни относились к Первому Дому и как бы ни следовали воле Феанаро, своим Королём эти нолдор признавали Нолофинвэ, и нигде не сказано, что кто-то из них высказался против его требования плыть первым; если такие были, их Феанаро и мог взять с собой).       Кроме того, теперь у оставшихся в Арамане Младших Домов, если они хотели достичь Средиземья, не осталось иного выбора, кроме как идти через Хэлкараксэ. После того, как 'они вслед за Нолофинвэ пересекли Льды с мучениями и большими потерями, нолдор Младших Домов мало любили Феанаро и его сыновей [20, 112] из-за того, что им пришлось совершить этот переход. Но, как сказано выше и как видно из слов Феанаро, он не собирался обрекать оставленных в Арамане на переход через Вздыбленный Лёд и гибель, но считал, что они вернутся обратно. То, что Нолофинвэ не винят в том, что нолдор пришлось идти через Льды, возможно, связано со страданиями, которые он сам и его дети перенесли во время этого перехода; но пережитое во время перехода не делает его более правым.       Так как 'в «Анналах Амана» говорится о переходе Хэлкараксэ под 1497 Г.В., а Нолофинвэ достигнет Средиземья при восходе Луны [112], считают, что переход занял около 30 лет по солнечному счёту. Однако 'в «Анналах Амана» под 1497 Г.В. рассказывается обо всех действиях оставленных в Арамане Младших Домов от реакции Нолофинвэ на зарево до завершения Исхода Младшими Домами при восходе Луны [112], и говорится, что Нолофинвэ не сразу отправился в путь через Лёд: «нашли в себе мужество пойти нехоженым севером и, не видя иного пути, вынесли наконец ужас Хелкараксэ» [112]. В «Поздних «Анналах Валинора» об этом сказано более чётко: «долго они оставались в отчаянии на берегах Запада и долго находились в своем мучительном переходе» [83], то есть собственно переход был намного короче (что не делало его легче). По «Самому раннему «Сильмариллиону», 'до того, как нолдор решились идти через Лёд, народы Нолофинвэ и Арафинвэ (Второй и Третий Дом), горестно, несчастно скитаются [147] по Араману.       До Валар тоже дойдёт весть о сожжении кораблей. 'Посланный Манвэ Торондор с изумлением расскажет ему о пустых белых кораблях, часть которых горит ярким пламенем, дрейфующих в чёрном море, среди штормов, и большом скоплении эльдар на берегу Внешних Земель, смотрящих на запад [106].       В Лосгаре Исход для Феанаро, его сыновей и народа завершается. Так как никто не ждал, что оставшиеся в Арамане Младшие Дома придут в Средиземье пешком, в это время нолдор Старшего Дома должны быть уверены, что окончательно расстались не только с Валинором, но и с нолдор Младших Домов. Феанаро больше не придётся преодолевать сопротивление Нолофинвэ и тех, кто следует за ним. Но для сыновей Феанаро и их друзья навсегда остались на другом берегу. 'В прошлом Маитимо был в дружбе с Финдекано [112], Тьелкормо и Куруфинвэ — в дружбе с Арэльдэ [112], Аиканаро и Ангарато [111]. Говорится, что Арэльдэ дружила с Тьелкормо и его братьями [20] — то есть не только с Куруфинвэ. Разлука с друзьями могла быть печалью, но ранее все сыновья Феанаро навсегда расстались с Нерданель.       В «Шибболете Феанора», в легенде об Амбарто, сожжение кораблей описано совсем иначе. Феанаро не говорит с Маитимо и никому не объявляет о своём решении открыто, но ночью, когда все спали, взяв только Куруфинвэ и немногих сторонников, кто был ему наиболее послушен, сжигает корабли. После этого Феанаро говорит: «Теперь я, наконец, уверен, что ни один малодушный или предатель среди вас не сможет отвести хотя бы один корабль на помощь Финголфину и его народу». При этом нолдор думали позже плыть к югу и встать в более удобной гавани, многие вещи и припасы не успели вынести [32], и из-за гибельной случайности («evil mischance») [49], Амбарто, который в то время спал на корабле, так как желал вернуться назад к Нердан'ль, сгорел вместе с кораблем. После этого Амрас упрекал отца, сказав, что он стал яростным и обречённым [32].       В этой легенде много несоответствий, того, что не согласуется ни с другими текстами, ни с образом действий Феанаро и его сыновей, и является внутренне противоречивым. Вместо открытого разговора с Маитимо и открытого повеления, которое исполняют все — тайное даже от своих сыновей и от всего народа сожжение кораблей, на которых оставлены припасы, совершённое, в сущности, из страха. Выше говорится, что 'Феанаро отплыл только с верными [32], но после плавания он внезапно перестаёт доверять всему своему народу и сыновьям, действует тайком от них, чего прежде не делал. Кроме того, Амбарто здесь хочет вернуться к матери — несмотря на то, что он дал Клятву и не пытался ранее уйти вместе с Арафинвэ… По всей видимости, тайное и спешное сожжение кораблей призвано подвести к гибели Амбарто и таким образом объяснить его имя (ведь вся легенда возникла из-за желания его объяснить 32]) — при открытых словах и действиях перед всеми собравшимися случайная гибель невозможна. Но её и не было: в дальнейшем, как уже говорилось, близнецы всегда действуют вместе.       Наиболее полно сожжение кораблей, пожалуй, описано в «Анналах Амана». И здесь можно обратить внимание на знания его авторов. По «Поздним «Анналам Валинора» (более ранней версии «Анналов Амана»), 'текст, написанный Румилем, заканчивается на возвращении Арафинвэ и том, как встретили вернувшихся, а дальше начинается текст Пенголода [83], из чего делают вывод, что Румиль был из тех, кто следовал за Арафинвэ и повернул назад вместе с ним.       Однако тот же Пенголод использует фрагменты текста Румиля и в «Ламмас», когда пишет о языках гномов: «О языке гномов нам известно немногое, кроме того, что его происхождение так же темно, как и происхождение самой расы гномов; их языки не родственны другим языкам, но совершенно чужды, они резкие и замысловатые, и мало кто пытался их учить (Это слова Румиля из его сочинения о наречиях земли в прошлом, но я, Пенголод, слышал, как некоторые говорили, что Аулэ создал гномов первыми…)» [79]. Румиль не знает о том, что гномы — народ, сотворённый Аулэ (что он мог бы узнать и от самого Аулэ), но успел познакомиться с гномами, слышал их язык или общался с теми, кто может его описать и пытался изучать. Своё сочинение он написал, когда о гномах ещё знали мало — не было известно об их происхождении, никто из нолдор ещё не успел выучить язык гномов, но немногие лишь пытались его изучать, даже не было известно, что это один язык, кхуздул, а не несколько сходных наречий. Сведения о гномах, которые мог бы получить учёный-языковед, прибывший в Средиземье на Войну Гнева, были бы более полными. Таким образом, хотя неизвестно, как Румиль получил весть о том, что было с Арафинвэ и его народом при возвращении (согласно «Поздним Анналам Валинора», именно он написал об этом), сам нолдо не вернулся в Тирион, а пришёл в Эндорэ и жил в Валариандэ самое меньшее до Долгого Мира (Карантир первым из нолдор встретил гномов в 150 г. П.Э. [20]) Исторические сочинения Румиля о Первой Эпохе могли не сохраниться, как и это упомянутое сочинение о языках земли, известное только по цитированию в «Ламмас».       Можно заметить, что в «Анналах Амана», в отличие от более ранней версии — «Поздних «Анналов Валинора», нет слов о том, что текст Румиля завершается на уходе Арафинвэ, хотя примечания и дополнения Пенголода встречаются [81, 265, 56, 112]. То есть, видимо, все главы «Анналов Амана» написаны Румилем, хотя и могли дополняться или изменяться позднее.       Пенголод родился в Неврасте от брака синдар и нолдор, а после жил в Гондолине со времени его основания [70]; он мог знать о событиях Исхода с точки зрения Второго Дома, особенно Турукано и его народа, от своего Лорда, старших родичей, рожденных в Амане, других гондолинцев. «Анналы Амана» дополнялись и позднее: 'в комментариях к ним приведено вступление, по которому составленный Румилем текст хранился в памяти Изгнанников и был записан в Нуменоре, прежде, чем его омрачила Тень [61], т.е., нуменорцы записали «Анналы Амана» в пересказе нолдор, которые благодаря прочности эльфийской памяти могли хорошо помнить его, но дополняли своими оценками и теми сведениями, которые стали известны ко Второй Эпохе. Так в «Анналы Амана» вошло, например, 'мнение мудрых Эрэссеа (т.е., мудрецов из нолдор, уплывших на Запад и поселившихся на Тол-Эрессеа) о происхождении орков [265].       Однако автор «Анналов Амана» (видимо, сам Румиль) знал о событиях Исхода то, чего не могли знать ни вернувшиеся с Арафинвэ, ни шедшие с Турукано, ни поздние летописцы. 'Он знает, что Феанаро изначально не хотел идти в Альквалондэ, и почему пришёл туда позже; о диалоге Феанаро с тэлери, его ожидании у стен города, начале схватки и том, что до подхода воинства Финдекано тэлери трижды отбрасывали нолдор Дома Феанаро от кораблей; о том, что обсуждалось на совете, который держал Феанаро со своими сыновьями; о ветре, поднявшемся словно по зову Феанаро, и о том, что Феанаро пересёк Великое Море без потерь… [112]. Такие сведения можно было получить только от нолдо Дома Феанаро. При этом можно заметить, что о действиях Второго Дома во время Исхода сказано только то, что могли знать нолдор Старшего Дома: 'о том, что Нолофинвэ, увидев зарево, сразу решил, что его предали [112], он мог сказать сам; 'о переходе Хэлкараксэ написано в общих словах — долгий, тяжёлый, полный страданий, мужество и стойкость идущих возросли по пути, а число уменьшилось, названы вожди перехода [112], но не упоминается даже гибель Эленвэ, тем более — какие-либо речи или советы перед тем, как нолдор выступили; можно сравнить с тем, как описаны действия Первого Дома в Лосгаре.       Но при этом 'в «Анналы Амана» не попали никакие сведения о Форменосе и событиях в нём, кроме тех, что приносили Валар вестники из Форменоса [112]; здесь можно вспомнить о том, что 'при выходе нолдор из Тириона и разделении на два воинства большая часть нолдор Тириона не пожелали отказаться от правления Нолофинвэ [15] — то есть меньшая часть тирионцев признала Феанаро Королём и далее следовала за ним. Таким образом, по-видимому, Румиль был из таких нолдор Тириона, присоединившихся к Первому Дому. Это важное упоминание и потому, что нолдор Первого Дома, за исключением самого рода Феанаро, из «Сильмариллиона» не известны по именам. И вот, удалось найти, что к Первому Дому присоединился прославленный ламбенголмо Румиль, изобретатель письменности.